|
|
|
14.03.2008 Сила прокуратуры в надзоре
Геннадий НАМ, адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов
Ознакомившись с интервью заместителя прокурора Актюбинской области М. Садуова корреспонденту газеты («В чем сила прокуратуры?», «ЮГ», 25 декабря 2007 г.), хотел бы возразить против тех доводов, которыми он апеллирует в обоснование реанимирования института следствия при прокуратуре. Во-первых, относительно утверждения того, что следователи прокуратуры будут расследовать уголовные дела более квалифицированно и без нарушений норм процессуального законодательства. Дело в том, что прежний кадровый потенциал советского периода для прокуратуры утерян навсегда. Основная масса нынешних прокурорских работников, особенно районного (городского) звена, не имеют за плечами ни одного дня стажа следственной работы. Следовательно, набирать будут из тех, что имеется. А выбор небольшой. Это те кадры, которые на сегодня сосредоточенны в следственных подразделениях МВД, КНБ или финполиции. Но, как сетует прокурор, квалификация нынешних следователей удручающая. И я, как практикующий адвокат, знаю это не понаслышке, встречаясь с ними ежедневно. Если у нас в мегаполисе такие кадры, то могу представить какие они на периферии. Следователей на сегодня не хватает, а хороших профессионалов, ни одно ведомство не отпустит. В таком случае придется брать выпускников вузов. Но подготовка специалистов в юридических вузах идет из рук вон плохо. Наверное, это одна из основных причин того, что у многих вузов отозваны лицензии на ведение образовательной деятельности. Нынешние студенты более прагматичны, чем те, что учились в былые времена. Многие видят себя не в роли следователя прокуратуры, а в качестве юриста в коммерческой организации, банке с хорошим жалованием. Должностной же оклад следователя, при нынешней их загруженности делами, до неприличия смешон. Кроме того, чтобы быть следователем, необходим хоть какой-то опыт на юридическом поприще. Автор данных строк в свое время после окончания вуза, прежде чем стать следователем, в течение года ходил в стажерах. И только по истечении стажерства, с положительной характеристикой и огромным желанием стать следователем, был рекомендован на эту должность. При этом на должность следователя прокуратуры был конкурс, а поэтому принимали не всех. Таким образом откуда хотят взять кадры для следствия в нынешнюю прокуратуру, для меня остается тайной. Довод Манарбека Садуова о том, что следователи будут находиться в прямом подчинении прокурора и что этим будет обеспечен действенный и эффективный надзор за расследованием, является мифом. На сегодня совершаемые преступления столь изощренны, особенно финансово-экономического характера, что для их распутывания необходим утонченный аналитический ум, смекалка и находчивость следователя. Талантливый следователь - это божий дар. Нынешние прокуроры не обладают тем натренированным умом, который необходим для осуществления качественного надзора за профессиональным следователем. Любой следователь со временем может стать прокурором. Однако не каждый прокурор может быть хорошим следователем. Об этом я также могу судить по тем делам, которым прокуроры дают добро, пропуская в суд. В практике доводилось иметь дело со случаями, когда по сложным и громким уголовным делам создавались следственные группы, руководителем которых назначался специальный прокурор. Так вот, этот прокурор руководил следователями, давал им указания, при этом сам никогда самостоятельно не расследовал ни одного уголовного дела. Результатом такого руководства была уйма нарушений норм процессуального законодательства, в том числе и элементарных. И что характерно, за таким делом велся двойной надзор, который осуществлял специальный прокурор, одновременно являвшийся руководителем следственной группы, и соответствующий прокурор области (города) и даже республики. Нарушения норм процесса со стороны следователя были всегда, так как объективно выполнить все требования закона не представляется возможным. На мелкие, несущественные нарушения закона надзирающий орган не реагировал - они не влияли на права и свободы лиц, привлекаемых к уголовной ответственности. Но то, что сегодня вытворяют следователи, можно выразить только одним словом - беспредел. Порой закрадывается мысль, что они вообще не учились в вузе и не знают, что такое процессуальное законодательство и его назначение. Жалобы же прокурору на этих следователей и проводимые ими следственные действия, безрезультатны. В недавнем прошлом, защищая одного обвиняемого, мною было подано более 40 ходатайств, заявлений и жалоб в адрес Главного военного прокурора, который по должности является заместителем Генпрокурора, на следователя и проводимые им следственные действия. И еще столько же было подано самим подследственным. Тем не менее ни одно из них не было удовлетворено. В конце концов дело было прекращено, а следователь был приглашен на работу в прокуратуру. Оказывается, в прокуратуре и такие кадры в дефиците. Если же следователь свой, то прокурор будет его не то что журить, а всячески опекать. А то, что многие уголовные дела рассматриваемые судами не рассыпаются «как карточный домик», о чем с гордостью вещает М. Садуов в интервью, то это действительно благодаря титаническим усилиям прокурора, который закрывает глаза на все мыслимые и немыслимые нарушения законности следователем, лишь бы не получить оправдательный приговор. Но это свидетельствует о другом - прокурор более беспринципен и циничен, чем следователь. Последнего хоть как-то можно оправдать. Его задача любой ценой изобличить преступника и довести дело до суда. Прокурора же, поддерживающего в суде обвинение по материалам дела, подготовленного следователем с массой нарушений, оправдать невозможно. Ведь он и поставлен над следователем для того, чтобы тот не любой ценой изобличил преступника, а законными методами и средствами, с безукоризненным соблюдением норм процессуального законодательства доказал вину подследственного. А что же мы видим в суде? Там прокурор не только прикрывает совершенное беззаконие следователя и уводит его от ответственности, но и сам осознанно идет на нарушение законности ради того, чтобы показатели работы были высокими. Для него крайне важно, чтобы суд вынес обвинительный приговор, пусть даже несправедливый и весьма сомнительный с позиции доказанности. При этом прокурор напрочь забывает о том, что он орган, осуществляющий надзор за законностью, и не важно на какой стадии процесса - предварительного расследования или судебного разбирательства. Порой бывает горестно от выступления прокурора в прениях, где изобличая и стыдя подсудимого за нарушение закона, приведшего его на скамью подсудимых, при этом тут же совершает правонарушение сам, не давая принципиальной оценки действию следователя, совершая тем самым деяние, подпадающее под халатность либо бездействие власти. Избирательная принципиальность блюстителей законности - это наихудшая форма беспринципности и верх цинизма. К слову, это одна из причин того, почему к прокуратуре весьма прохладное и скептическое отношение со стороны юристов-практиков, в том числе и адвокатов. Довод третий о том, что в прокуратуре отсутствует коррупция, кроме улыбки, ничего не вызывает. Вместе с тем ради справедливости следует отметить, что прокуратура, одна из последних в системе правоохранительных органов, которая долгое время сопротивлялась проникновению коррупции в свои ряды. Но где-то с конца 90-х годов прошлого века, мздоимство стало пускать свои корни и в этой цитадели законности. И на сегодня по этому показателю она мало чем уступает другим ветвям власти. А если в прокуратуре будет возрождено следствие, то ожидать от этого хорошего не стоит. Противостояние между «мундирами» и «мантиями» усилится и примет саморазрушающий характер. Апеллирование же к другим республикам бывшего союзного государства, где следствие сохранилось в системе прокуратуры не корректно. Во всех этих государствах в той или иной мере сохранились элементы тоталитаризма. А прокуратура всегда была послушным орудием в руках диктаторов и одиозных режимов. Поэтому лучше обратиться к опыту других стран дальнего зарубежья, где прокуратура выполняет совсем иные полномочия. На мой взгляд, сила прокуратуры в другом - в действенном и эффективном надзоре за законностью ведения следствия, дознания и оперативно-розыскной деятельности. Как ни парадоксально это будет звучать, но для этого ей необходимо дистанцироваться от следствия. В частности, отказаться от института дачи согласия прокурора на обвинительное заключение, составленное следователем, и вынесения постановления о предании обвиняемого суду. Полагаю, что эти полномочия необходимо передать руководителям следственных подразделений ведомств, имеющих в своем составе следствие. При таком подходе прокурор не будет связан своим предыдущим решением, а в суде будет поддерживать то обвинение, которое предъявил следователь обвиняемому. Если суд и вынесет оправдательный приговор по делу, то прокурор не будет нести ответственность за подобный исход. А вообще, если мы хотим серьезно реформировать уголовно-правовую систему и создать современную, соответствующую демократическим стандартам, то следует упразднить институт предварительного следствия в том виде, который достался нам в наследство от государства диктатуры пролетариата. Но для этого следует ввести институт следственного судьи, где у прокуратуры иные задачи и полномочия. По моему глубокому убеждению, прокуратуре нужно стремиться не к наращиванию своей мощи, не охватывать необъятное, то есть быть и первым надзорным за законностью, и главным правозащитником страны, быть гособвинителем по всем уголовным делам, принимать и разрешать все жалобы и заявления на всех и вся, а необходимо сосредоточиться только на тех направлениях, которые свойственны прокуратуре цивилизованных стран. Быть оппонентом защитникам в уголовных и административных судах, осуществлять надзор за дознанием, следствием и оперативно-розыскной деятельностью. От всего остального надлежит отказаться. Но это тема другая, решение которой требует взвешенного подхода и научной проработки. Эффективность деятельности прокуратуры государство и общество оценивает по ее же отчетам. Однако на самом деле КПД деятельности прокуратуры не такой уж высокой. Об этом можно судить по участию прокуроров в судах апелляционной инстанции, по гражданским делам. Например, дав заключение о необходимости отмены либо изменения решения суда первой инстанции в силу его незаконности и необоснованности, тем не менее не прокурор опротестовывает постановление суда второй инстанции, которым это решение райсуда оставлено в силе. Невольно возникает вопрос - тогда в чем смысл обязательного участия прокурора в судах апелляционных и надзорных инстанций? Получается, для декорации. Но эта декоративное участие государству и обществу дорого обходится, так как заработная плата прокурорам платится исправно и немаленькая. По большому счету участие прокурора в гражданском процессе - это рудимент советской системы прокуратуры. И последнее. Возврат к советской модели построения прокуратуры противоречит стремлению Казахстана войти в число пятидесяти наиболее развитых стран мира. Для достижения поставленной цели необходимо иметь не только передовую экономическую, финансовую и политическую системы, но и судебно-правовую систему с современной архитектоникой, призванной служить человеку и обществу.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |