|
|
|
Технология «бархатного разрешения» конфликта
Алипа Утешева
Внедрение принципиально нового для Казахстана института имплементации примирительных процедур (медиации) потребует качественных реформ. На обсуждение в парламент законопроект «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам внедрения примирительных процедур (медиации)» планируется вынести уже в третьем квартале 2010 года. Закономерно, что в нашей стране все больший интерес проявляется к такому рациональному способу урегулирования споров, разногласий или исков без обращения в суд, как медиация. Но вместе с тем этот принципиально новый для Казахстана юридический институт, подразумевающий «бархатный» путь решения конфликтов, не может не требовать качественной адаптации в соответствующих структурах. Об этом - разговор с профессором юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, д.ю.н., членом Консультативного совета Центра исследования правовой политики Леонидом Головко. - Леонид Витальевич, судя по ускоренным темпам, осенью проект этого Закона уже будет в Парламенте. Как вы оцениваете степень готовности государственных структур, да и общества в целом к внедрению данной примирительной процедуры? - Казахстанским политико-юридическим сообществом всего за несколько лет достигнут колоссальный прогресс в уяснении сути медиации и необходимости ее имплементации в национальную правовую систему. Напомню, что широкое обсуждение этого института (по крайней мере, применительно к уголовному процессу) впервые состоялось в юридических кругах Казахстана в ходе Международной конференции «Альтернативы уголовному преследованию и защита прав человека в Центральной Азии», организованной при поддержке БДИПЧ ОБСЕ и проходившей в г. Алматы 25-26 ноября 2004 года. Как ее участник свидетельствую, что в тот момент ни понятие, ни правовая природа института медиации просто-напросто не были известны в странах Центральной Азии, включая Казахстан. Тогда речь шла отнюдь не о перспективах имплементации примирительных процедур в национальное законодательство, а об обсуждении самих конструкций «медиации» и «альтернатив уголовному преследованию», причем исключительно в сравнительно-правовой плоскости, казавшейся большинству представителей национального политико-юридического истеблишмента некоей «иностранной экзотикой». Трудно было представить, что всего пять лет спустя внедрение медиации в казахстанское судопроизводство обретет столь реальные контуры. Вряд ли в условиях абсолютного незнания концепции и практики медиации кто-то тогда также мог подумать, что опять-таки всего пять лет спустя законопроект о внедрении в Казахстане медиации будет сопровождаться соответствующей Концепцией, подготовленной на столь высоком уровне объяснительной запиской с подробным изложением всех теоретических нюансов медиационных процедур. Проделанная за прошедшее непродолжительное время доктринальная работа без преувеличения впечатляет. Сегодня можно констатировать, что в Казахстане успешно завершен просветительско-педагогический этап развития процессуальных идей «альтернативных способов разрешения социальных конфликтов», «медиации» и т. д. В настоящее время в стране достаточно хорошо изучены все сугубо теоретические аспекты, связанные с понятиями и конструкциями, сопровождающими процесс внедрения института медиации. - Какие вопросы внедрения данного института вы выделили бы как первоочередные? - В максимально схематичном виде программа реальной имплементации в казахстанскую правовую систему института медиации должна включать следующие элементы: а) решение проблемы государственного финансирования; б) разграничение сфер применения социальной (финансируемой бюджетом) и коммерческой медиации; в) подготовка корпуса компетентных медиаторов и решение вопроса об их правовом статусе; г) определение форм деятельности медиаторов (службы медиации, индивидуальные медиаторы и т. д.) и организационное обеспечение их деятельности; д) уточнение процессуальной составляющей (уголовно-процессуальная и гражданская процессуальная адаптация института медиации). А первоочередным вопросом является вопрос об объемах бюджетного финансирования, которое государство способно выделить для внедрения в национальное судопроизводство механизма примирительных процедур. Понятно, что данный вопрос находится в компетенции отнюдь не Верховного Суда РК, определенного «в качестве основного разработчика» соответствующего законопроекта, но политической власти. - В Концепции законопроекта сказано, что реализация института медиации «не потребует дополнительных финансовых затрат из государственного бюджета». Так ли это на самом деле? - Если законодатель будет и дальше исходить из этой цитаты Концепции законопроекта, то реализация последнего и никакая институционализация медиации в Казахстане просто-напросто недостижима! В такой ситуации «казахстанскую медиацию» ожидает судьба ее «кыргызстанской предшественницы». Как известно, кыргызстанский законодатель предусмотрел несколько лет назад медиацию путем упоминания в процессуальных кодексах, но не создал для нее надлежащей инфраструктуры. В результате, она так и осталась в этой стране набором случайных и несистемных практик, почти не влияющих на общее состояние судебной и правоохранительной системы. При этом нельзя не учитывать другое: если имплементация института медиации (как и его дальнейшее применение) неизбежно является для бюджета затратной, то отсюда вовсе не вытекает, что данный институт является экономически невыгодным. Здесь просто надо различать краткосрочные затраты и долгосрочную экономическую выгоду (постепенное уменьшение тюремного населения, сокращение тюремного персонала, снижение нагрузки на суды и т. д., не говоря уже об «имиджевых» приобретениях для казахстанского государства и соответственно казахстанской экономики). Определив бюджетные возможности и исходя из них, необходимо в теоретическом плане решить другую проблему, связанную с отказом от иллюзии, что медиация есть институт «самоокупаемый» и финансируемый исключительно сторонами. Никто, конечно, не оспаривает, что государство не обязано финансировать медиационные процедуры, например, в торговых (хозяйственных) спорах. Здесь его задача в другом - помочь участникам оборота создать необходимую инфраструктуру и подготовить необходимые для «коммерческой медиации» кадры медиаторов. Кроме того, необходимо, видимо, экономически заинтересовать участников споров, создав такую систему, при которой размер государственной пошлины будет меньше расходов по проведению медиации. В случае с коммерческой медиацией создание такой системы лишь отчасти зависит от государства - важнейшую роль здесь будут также играть грамотные действия участников рынка медиационных услуг (выстраивание ими соответствующей ценовой политики и т. д.). Вместе с тем, скажем, уголовно-правовая медиация не должна быть «коммерческой». Иначе она не может отвечать общепризнанным ныне принципам, справедливо перечисленным в Концепции законопроекта: беспристрастность медиатора, отсутствие корыстной заинтересованности и т. д. Любой иной подход будет означать особую привилегию «ухода от уголовной ответственности» для состоятельных граждан, что вряд ли вызовет энтузиазм широких слоев населения. Право на помощь медиатора должно быть в соответствующих случаях доступно любому участнику уголовно-правового конфликта, в силу чего здесь необходимо создание системы «социальной медиации», постоянно финансируемой государством. Кроме того, социальная медиация должна в определенных пределах существовать и в гражданском процессе по ряду категорий дел, которые законодателю предстоит определить. В качестве примера можно привести трудовые, семейные споры и т. д. В этом смысле необходимо учитывать, что бюджетные расходы на создание медиационной инфраструктуры не являются одноразовыми - в дальнейшем государству требуется финансировать деятельность по проведению «социальной медиации» в уголовном и отчасти гражданском процессах. Причем один и тот же медиатор, вполне может быть как медиатором «социальным» (если медиация осуществляется за счет государства), так и медиатором «коммерческим» (если медиация осуществляется за счет сторон). В целом успех или неудача мероприятия почти полностью зависит от того, готовы ли казахстанские власти приложить для реализации столь непростой задачи необходимые финансовые, организационные и интеллектуальные усилия. - Верховный Суд РК разработал проект нового закона, реализуя поручение Президента страны на V Съезде судей. Является ли в этом контексте институт медиации больше политической, нежели процессуально-юридической задачей? - В целом в стране имеет место соответствующая политическая воля, нашедшая, в частности, отражение в Концепции правовой политики на 2010-2020 гг. Отрадно, что эта инициатива была выдвинута на высшем политическом уровне и оформлена в виде одного из поручений, данных Президентом РК на V Съезде судей 18 ноября 2009 года. Столь высокий уровень инициативы с очевидностью демонстрирует наличие в Казахстане политической воли, направленной на имплементацию в национальную правовую систему новейших процессуальных примирительных технологий, которые относительно давно известны на Западе и которых явно не хватает на так называемом постсоветском пространстве. И рассматриваемый законопроект по своей сути представляет собой техническую реализацию поставленной политической задачи. Именно в таком ракурсе он и должен рассматриваться. Сегодня важно, прежде всего, следующее: как максимально технически корректно реализовать выработанное политической властью направление судебно-правовой политики? Высокий уровень объяснительной записки к разработанному Верховным Судом РК проекту закона об институте примирительных процедур не оставляет сомнений в будущей успешности решения этой непростой задачи.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |