Порохов Е.В.: - Дело в том, что всякая отчетность, и всякий отчет, хоть бухгалтерский, хоть финансовый, хоть налоговый - лишь отражение на бумаге фактов действительности. Поэтому, он должен рассматриваться как производный, второстепенный инструмент, который, конечно же, может свидетельствовать о том, какими действительными намерениями руководствовались стороны договора, но может содержать и искаженные данные. Но главным образом должны исследоваться первичные документы. К ним относятся договоры, протоколы намерений, переписка, акты, счета, счета-фактуры, накладные и так далее. Как стороны поняли для себя эту сделку, и как они впоследствии для себя ее отразили в своем внутреннем учете, и как, тем более, отчитались в своей отчетности перед государством, перед налоговыми органами, перед своими собственниками, участниками, учредителями - это второй вопрос, производная часть реальной ситуации. Изначально важна сама сделка, ее суть, и, повторю, первичные документы, которыми она подтверждается. В соответствии с первичными документами должна выправляться ситуация и с учетом, и с отчетностью. Судить косвенно, по отчетности - не совсем правильно. Вернемся к вопросу с долями. Фархад Сергеевич занял интересную позицию, он вкладывает особый юридический смысл в слово «товарищ». Насколько мне известно, в Законе о товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью понятие «товарищ» не определено. Но мне импонирует само восприятие этого понятия по гражданскому праву. Оно, в принципе, не сильно отличается от обыденного. Но это уже и не то понятие, которое существовало в советские времена в качестве обращения и набивало оскомину, искажая первоначальный истинный смысл этого понятия. Товарищи - это нечто больше, чем сотрудники, соратники, партнеры, по крайней мере, в нашем русском понимании этого слова. Товарищ - это почти друг. Тот, с кем можно иметь устойчивые деловые отношения, кому можно доверять, с кем можно вести бизнес. Пока такой интерпретации ни в нашем законодательстве, ни в правоприменительной практике нет. На режим распределения долей такая интерпретация не влияет. Определять судьбу сделки, связывая ее с товарищеским характером отношений, было бы не совсем верно. Конечно, если подкорректировать законодательство, тогда можно с таким подходом согласиться. У «выходящего» товарища тоже есть свои права и свободы, их тоже надо уважать. Другое дело - чему отдать приоритет, за кем признать предпочтение. Еще один момент, который я тоже считаю недоработкой гражданского законодательства, в частности корпоративного, - правовой режим долей участия. Например, с акциями, как с объектом вещных прав, давно все понятно. Они - самостоятельный объект права собственности, с которым можно осуществлять все сделки. Относительно долей участия до сих пор такой ясности нет. С одной стороны, мы говорим, что это объект обязательственных прав. С другой стороны, утверждают, что с этим объектом обязательственных прав могут совершаться сделки, присущие объектам вещных прав. Надо точнее определить правовой режим долей участия, четче прописать его в гражданском законодательстве на будущее. У нас не все так однозначно даже с теми объектами прав, которые традиционно считаются безупречными в своем правовом режиме. Так, например, безналичные деньги у нас уже давно не вещи и даже не объект вещного права в традиционном понимании этого слова, а обязательства обслуживающего банка перед владельцем текущего счета, что уже само по себе влечет за собой совсем другие правовые последствия, чем для объектов вещных прав, и порождает споры в нестандартных ситуациях (банкротство, ошибочное зачисление, неосновательное пользование)! А уж с долями участия и того больше проблем возникает. По поводу притворности дарения… Есть масса примеров, когда посторонние люди, не родственники и даже не близкие люди, занимаются благотворительностью, оказывают спонсорскую помощь. Миллионами и миллиардами завещают свое имущество, вкладывают в какие-то фонды, или просто передают симпатичным людям, обществам животных, даже собачкам, если закон допускают собачку в качестве субъекта права, как, например, на Кипре. Почему нет? Почему мы не должны уважать волю распорядителя активов? Ради Бога! Другое дело, если имеются какие-то прямые или косвенные признаки, указывающие на фиктивность сделки, ее притворный характер, стремление дарителя избежать ответственности, уйти от исполнения обязательства. Тогда конечно. Тогда надо смотреть, какая сделка прикрывается дарением и учитывать действительные намерения сторон, устанавливая их из самой ситуации совершения сделки. Одно дело - бабушка, умирая, завещала свое состояние любимой собачке, и все знают, что она за этой собачкой десять лет ухаживала. Другое дело, два незнакомых, совершенно посторонних человека встретились, договорились, и один ускользнул из-под ответственности государства или от исполнения обязательств. Это разные вещи. Здесь надо учитывать все обстоятельства сделки, статус участников и т.д. Карагусов Ф.С.: - Позвольте реплику. Евгений Викторич, когда я говорил о товарищах, я не имел в виду корпорации акионерного типа. Акции обращаются свободно, хотя это те же самые доли в капитале. Товарищество же, особенно полное или коммандитное, предполагает предельную определенность субъектовного состава и какие-то гарантии того, что товарищи смогут контролировать свою совместную деятельность и/или субъектный состав товарищества. Чем шире такие гарантии, тем надежнее правовой и финансовый статус товарищества, тем стабильнее его хозяйственные связи. Подопригора Р.А.: - Я по-дилетантски добавлю. Дмитрий Александрович, мне кажется, в Ваших суждениях прослеживается «презумпция виновности» одного из участников - того, который дарит свою долю. По описанию ситуации проблема понятна. С этим сложно спорить. Фархад Сергеевич предлагает интересное решение на перспективу. Есть о чем задуматься законодателю. Но, как говорили древние юристы, должна быть выслушана и вторая сторона! О чем, видимо, и говорил Евгений Викторович. Ставить под сомнение судебное решение, признающее доминирование принципа свободы договора или иные принципы может быть не совсем и не всегда правильно. Такое недоверие, без реальных доказательств, может иметь опасные последствия. В частности,, признанные права и обязанности граждан и ассоциаций начинают подвергаться сомнению со стороны представителей государства, которые имеют какие-то собственные соображения. Сошлюсь на такой пример: налоговый орган указывает юридическому лицу: у Вас нет работников. Юридическое лицо отвечает: ну и что? Налоговый орган возражает: так не может быть, должен хоть один человек проходить по штату и получать заработную плату. Организация стоит на своем: мы - некоммерческая организация, у нас все на благотворительных началах выполняют свою работу: бухгалтер, юрист, директор и т.д. Нет, - говорит налоговый орган, - хоть кого-нибудь проведите по штату и представьте соответствующую отчетность. Или другой пример - пару лет назад была ситуация когда налоговые органы предъявляли претензии из за несоразмерности доходов и определенного количества работников. Если соотношение не соответствует представлениям налогового органа о приблизительном уровне доходов, значит, компания якобы «уходит от налогов». Это же нонсенс, игнорирование всех законов бизнеса! Таким образом, нам говорят, что, благотворительность - это из области фантастики. При этом не учитываются обычные юридические конструкции - дарение, безвозмездное (по общему правилу) поручение, безвозмездное (по общему правилу) доверительное управление или пользованием имуществом, ссуда и т.д. Попробуйте доказать налоговым органам, что Вы действовали безвозмездно. Не верят! Начинают подозревать, искать скрытый умысел. Братусь Д.А.: - Только чтобы дистанцироваться от фискалов, к которым Вы меня аккуратно приравняли, и отклонить упреки в «обвинительном уклоне в пользу одной стороны», позволю себе одну реплику. Во-первых, обратите внимание! Цивилисты, я имею в виду нас с Фархадом Сергеевичем, не сговариваясь, придерживаются одного мнения, финансисты - другого. Во-вторых, прекрасно понимаю отмеченные Вами тенденции, сам с ними сталкиваюсь постоянно на практике. Интереснейшую этимологию предлагает Фархад Сергеевич. Она мне представляется очень перспективной с точки зрения перспектив развития законодательства. Карагусов Ф.С.: - Эта терминология - историческая, из дореволюционного российского гражданского права... Братусь Д.А.: - Согласен с Вами. Исторический термин. Тем больше к нему уважения. Коммерческое товарищество, товарищ прокурора, казачье товарищество. Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек (Гоголь Н.В. Тарас Бульба). Чувствую, должен чуть больше сказать о той ситуации, которую вынес на всеобщее обсуждение. Полномочия имеются, адвокатом не являюсь. Когда «даритель», соблюдая преимущественное право покупки, предложил «товарищу» выкупить долю за энное количество миллионов, и покупатель к удивлению «дарителя» согласился, последний вдруг неожиданно решил «подарить» долю третьему лицу. Видимо, чтобы не усложнять себе и «одаряемому» жизнь. Переписка каждой стороной осуществлялась через нотариусов. В этот период и возник тот факт, который Евгений Викторович причисляет к «первичным доказательствам». Подобное поведение «дарителя» заставляет меня сильно сомневаться в действительности дарения. Братусь Д.А.: - Уважаемые коллеги, спасибо за Ваше мнение. Теперь предлагаю «избитый» вопрос. Его обсуждают уже более десятка лет. Множество работ на этот счет имеется у Сергея Ивановича Климкина (к сожалению, он сегодня не смог присутствовать) и у Вас, Фархад Сергеевич. Казалось бы, есть однозначное законодательное решение. Но правоприменительная практика это решение игнорирует. Если совершается сделка с долей, по Вашему мнению, она считается совершенной и права по ней возникают с момента оформления или после того как будет произведена государственная перерегистрация товарищества в связи с изменением состава участников? Карагусов Ф.С.: - Да, это такой вопрос очень животрепещущий. Ему много лет и каждый раз он обсуждается вновь и вновь. Конечно, в Казахстане очень большой приоритет отдан публичному порядку, публичной регистрации. С ней связывается возникновение прав и обязанностей. Исторически в большинстве юрисдикций любое юридическое лицо создавалось с момента формирования капитала, принятия решения о создании и формировании капитала, пока повсеместно не ввели требование о публичной регистрации. Евгений Викторович подметил некоторые сложности с определением правового режима доли. Не хочу сейчас дискутировать по этому поводу. Просто скажу: доля - это имущество, причем оборотоспособное, свободно отчуждаемое. На момент отчуждения доли в ТОО это имущество существовало. Будучи участником ТОО, можно продать долю после соблюдения всех процедур преимущественной покупки, если речь идет о продаже третьему лицу. Как только подписан договор о передаче доли, сделка считается совершенной. Другой аспект заключается в том, что право на долю можно связать с государственной перерегистрацией ТОО, когда приобретатель будет публично объявлен участником этого ТОО. Публичная достоверность этой регистрации имеет огромное значение для третьих лиц: другие люди должны видеть меня участником и понимать, что с определенного момента решения общего собрания должны приниматься с моим участием. Приобретатель становится участником с момента государственной перерегистрации, но сама сделка по отчуждению доли, на мой взгляд, совершенной является с момента подписания договора. С этого момента у приобретателя есть право требовать от товарищества и (или) регистрирующего органа осуществления действий по перерегистрации. На основании чего, кроме как на основании совершенного договора, требовать проведения перерегистрации? Такое мое мнение. Порохов Е.В.: - Животрепещущий вопрос. В нашей практике он возникает постоянно. Норма давно существует, сделки подлежащие государственной регистрации, считаются совершенными после такой регистрации. Мы долго по этому вопросу разбирались, но в гражданском законодательстве, на мой взгляд, нет ясности по поводу «совершенной сделки». Имеются разные понятия, отражающие развитие социальных контактов - «заключение», «изменение», «исполнение», «расторжение». Но что понимать под «совершением», не ясно. Я полностью согласен с Фархадом Сергеевичем: если стороны подписали какой-либо договор и еще не зарегистрировали возникшие по нему права, взаимное обязательство, тем не менее, возникает. На его регистрации можно настаивать в судебном порядке, иск о понуждении подается до регистрации. Правда, в судебной практике имеет место абсурд: приходишь с незарегистрированным договором в качестве выгодоприобретателя, обязанность зарегистрировать возложена договором на оппонента, суд однако отказывает в удовлетворении иска, поскольку сделка не зарегистрирована, значит, по мнению суда, не совершена, никакие права по ней не возникли и судебной защите не подлежат. Вот такая порочная логика, идущая вразрез с предписаниями Гражданского кодекса о возможности понуждения к регистрации по иску. Другой проблемный аспект - это объект регистрации. Наше гражданское законодательство предусматривает регистрацию (1) объектов движимого и недвижимого имущества, (2) регистрацию сделок и (3) возникающих по ним прав. Карагусов Ф.С.: - Если принять во внимание регистрацию самих субъектов, получается, возникает четвертый «объект» регистрации. Порохов Е.В.: - Тем более. Развивая эту тему в одних случаях законодатель создает коллизии. Появляется, например, техническая регистрация. Разные понятия и процедуры между собой конфликтуют. Подопригора Р.А.: - Мне как административисту, конечно, хочется сказать: «сделка с долей считается совершенной и права по ней возникают после перерегистрации товарищества». Но я понимаю глубину вопроса и, несмотря на свою принадлежность к публично-правовой науке, считаю, что многие регистрационные процедуры, сам смысл регистрации, разрешительной деятельности государства в Казахстане следует пересмотреть в сторону либерализации, упрощения. Очень часто регистрация является вспомогательным институтом. Она и должна такой быть по существу. Та же самая регистрация юридических лиц - что это такое? С точки зрения гражданского права - это признание статуса нового имущественного статуса коллектива граждан. Однако очено часто регистрация рассматривается как некое дозволение государства действовать или не действовать коллективу граждан. Это неправильное понимание. Подобная ситуация складывается и во многих других вопросах. Надо проверить достаточность и необходимость всех регистрационных и разрешительных процедур, о чем сейчас много говорят, но ситуация не меняется. Не следует ставить регистрацию во главу угла, особенно, когда она не помогает, а мешает реализации прав и свобод граждан или организаций. Братусь Д.А.: - О том и вопрос. Наша правоприменительная практика во многом закостенелая, о чем говорил Евгений Викторович. Но даже она в данном случае опережает развитие закона. Скажем, выкупается стопроцентная доля в ТОО. Новый единоличный участник - приобретатель доли - в том же пакете документов меняет название ТОО. По логике, если мы безоговорочно признаем все формальности, сначала должна пройти первая перерегистрация по факту изменения состава участников, а затем вторая - в связи с изменением фирменного наименования. На практике допускается решение двух вопросов, так сказать, «одним пакетом». И нотариусами такие документы заверяются, и департаментами юстиции принимаются без проблем (по крайней мере, в Алматы). Значит, нет универсальных норм, а они необходимы. Гос. аппарат сопротивляется нормативным послаблениям. Все еще доминирует социалистический стереотип примата государства. «…» букет» наследственных болезней социалистической идеологии и практики» (Шайкенов Н.А. Вначале было слово! // Он же. Подвижник права: Памяти Нагашбая Шайкенова (1947 - 2000). В 2-х т. Т. 1. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Авт.-сост. Л.А. Шайкенова. - Астана: Фолиант, 2002. - С. 20). Уважаемые коллеги, предлагаю перейти к следующему вопросу. Вопросов много, но обсудить все, к сожалению, не успеем. Актуальна ли, по Вашему мнению, норма, согласно которой, хозяйственное товарищество, созданное единственным участником, не может быть единственным участником другого хозяйственного товарищества? Ее предназначение в теории объясняется необходимостью защиты интересов кредиторов. Но оправдывает ли она свое предназначение? Карагусов Ф.С.: - Во-первых, хочу сказать, что наша сегодняшняя практика говорит о том, что никто соблюдение этой нормы не контролирует. Имеется множество казахстанских ТОО, созданных другими ТОО единолично, в последних - бывает, тоже один участник. Изначально обоснованность нормы вызывала серьезные сомнения, поскольку все время с ее введения в казахстанское законодательство от ее соблюдения легко уклонялись: ноль одна десятая процента для физ. лица и формальное участие в товариществе двух лиц обеспечено. Цель этого ограничения мне до конца не понятна, но ясен исторический аспект. Любое хозяйственное общество, хозяйственное товарищество, оно так и называется - товарищество, партнерство (в англосаксонской системе права товарищей называют партнерами). То есть, по определению, корпорация создается совместными усилиями, по крайней мере, двух человек, двух лиц. Очень длительное время в различных юрисдикциях, в теории и в законодательном процессе обсуждался вопрос, имеет ли право на существование «общество одного лица». Логика в таком вопросе есть: раз мы партнеры, мы должны создать партнерство вдвоем, втроем и т.д. Но уже признано, что могут быть общества и товарищества «одного лица». В Коммерческом кодексе Франции, швейцарском законе, законе об акционерных обществах Германии требуется минимальное количество участников, например, акционерного общества, акционерного товарищества. Во Франция - 7 участников, в Швейцарии - 5 участников и т.д. Причем многосубъектный состав участников должен сохраняться в течение всего срока деятельности хозяйственного (коммерческого) товарищества, общества под угрозой его прекращения. Одновременно с этим, однако, допускается создание общества одним акционером, участником с учетом специальной регламентации данного вопроса. Этот вопрос уже решен в теории и правоприменительной практике, в директивах Евросоюза. В корпорациях, где требуется личное участие учредителя, в полных и в коммандитных товариществах - особая ситуация. Зачем мне создавать полное товарищество и нести полную ответственность, если я спокойно могу со статусом коммерсанта или, как это у нас принято, индивидуального предпринимателя осуществлять ту же предпринимательскую деятельность самостоятельно без использования конструкции юридического лица. А в корпорациях, где предполагается более четкое разделение статуса учредителя и менеджера, «общество одного лица» уже признано во всем мире. Порохов Е.В.: - Мы согласны с Фархадом Сергеевичем. Здесь, как таковой, проблемы нет. Полностью поддерживаю право на существование «общества одного участника». Никаких видимых угроз подобные компании для третьих лиц не представляют. Более того, усложненная формула - один участник не может быть единственным учредителем другого участника, учрежденного единственным участником, - это явно чье-то «ноу-хау». Кто-то очень умный свою версию, свою логику привел, а мы теперь голову ломаем (все смеются). Надо смотреть первоисточник, которым руководствовались законодатель и рабочая группа, когда формулировали норму. Либо это элементарное заимствование, например, в России написали - мы скопировали, либо вызвано историческими особенностями момента. Полагаю, проект того закона, пояснительную записку к нему, сравнительную таблицу, мы уже не найдем. Подопригора Р.А.: - Я тоже не вижу каких-то серьезных проблем, кроме терминологических. Хотя, если говорить о языке, о логике, о здравом смысле, то в юриспруденции, с этим большие проблемы во всех отраслях права. К примеру, то, что кажется нормальным с точки зрения языка, в юриспруденции может восприниматься неадекватно. В математике считают по одним правилам, а в юриспруденции, будете смеяться, нередко, по другим. Братусь Д.А.: - Последний вопрос сегодняшней встречи - персональный. Вам, Фархад Сергеевич. Он касается недавней, пока еще актуальной дискуссии между Вами и Сергеем Ивановичем Климкиным относительно понятия «корпорации», корпоративного законодательства. Ваша полемика широко обсуждалась, по крайней мере, в цивилистических кругах. Если честно, Фархад Сергеевич, перед встречей я еще раз внимательно просмотрел Ваши работы. Ни у Вас, ни у С.И. Климкина не нахожу концептуальных противоречий. О чем спор? Обозначьте, пожалуйста, Вашу научную позицию еще раз. Спасибо. Карагусов Ф.С. Основы корпоративного права и корпоративное законодательство Республики Казахстан. Изд. 2-ое, доп. - Алматы: Бастау, 2011; Климкин С.И. Корпорации и корпоративное право в Казахстане: что включают в себя эти понятия // Юрист. 2011. № 7. С. 53 - 55; Карагусов Ф.С. Правовое положение коммерческих организаций по законодательству Республики Казахстан. - Алматы, 2012. - С. 30 - 32. Карагусов Ф.С.: У нас с Сергеем Ивановичем Климкиным не может быть принципиально разных позиций, точек зрения по этому вопросу. У нас одна школа, он мой старший коллега, он занимается этими вопросами корпораций уже почти 20 лет, и его библиотека, лично им написанная, несравненно шире, чем моя. Мы стоим с ним в принципе на одной и той же позиции. По понятию корпорации есть авторские позиции. Работая над Основами гражданского законодательства ЕврАзЭС, мы увидели, что и в российском цивилистическом сообществе множество мнений. Например, одни авторы просто говорят о том, что любая организация, основанная на членстве, есть корпорация. И относят к корпорациям многие формы некоммерческих юридических лиц. Но там, где есть некоммерческие юридические лица, в которых права членства не возникают (внес деньги в создание общественного фонда и никакими правами не обладает) не приходится говорить о корпорации. Наш учитель - Майдан Кунтуарович Сулейменов - склоняется к унифицированному подходу. При обсуждении Основ гражданского законодательства пытаемся убдить наших российских коллег в обоснованности казахстанской концепции. Корпорации - это организации, созданные на основе членства. Членские права - это какие? Прежде всего, имущественные права, связанные с получением определенной выгоды от вложенного в корпорацию актива. Я считаю, что к корпорациям относятся коммерческие юридические лица, акционерные общества и хозяйственные товарищества, производственные кооперативы. Режим всех форм хозяйственных товариществ Сергей Иванович подробно расписал. Дискуссии у нас, в общем-то, нет. Я был затронут тем, что Сергей Иванович ошибочно посчитал, что я корпорацию рассматриваю только в значении акционерного общества. Я же поясняю, что акционерное общество я рассматривал, в первую очередь, как наиболее интересную разновидность корпорации. Эта корпорация - по определению крупный сегмент, флагман национальной экономики - заслуживает особого внимания законодателя. Управление ею невозможно с элементарной отсылкой к принципу общей дозволительности: «дозволено все, кроме прямо запрещенного». Важен обязательный контроль государства. Я участвовал в работе над модельным законом об акционерных обществах. Он принят 28 ноября 2010 года Межпарламентской Ассамблеей. Мы в составе рабочей группы написали по главам комментарий к нему. В моей новой книге я разместил с разрешения своих коллег комментарий к тому фрагменту, который лично прорабатывал - комментарий к статье о государственном регулировании акционерных обществ. Я просто говорю Сергею Ивановичу: либо Вы не дочитали меня, либо я не столь обоснованно высказал точку зрения, которая, в общем-то, является нашей общей позицией. Поэтому никакого антагонизма нет. Мы в единой школе, мы на общих позициях. Порохов Е.В.: - Я дополню, буквально несколько слов. Налоговое право еще в далеком двухтысячном году высказало свое отношение к вопросу о корпоративности. Вы, наверное, помните, когда в 2001 году З. Какимжанов - тогдашний министр государственных доходов - инициировал принятие нового Налогового кодекса. В нем появилось новое явление в налоговом праве - корпоративный подоходный налог. И объяснение ему трудно было найти, чем он отличается, чему противопоставляется, потом появилось еще одно новое понятие - индивидуальный подоходный налог, который относился чисто к физическим лицам. Вслед за этим начали конкретизировать перечень плательщиков КПН. В него вошли те коммерческие организации, о которых сейчас говорил Фархад Сергеевич. В отношении некоммерческих организаций или организаций, осуществляющих социальные виды деятельности, было сделано льготное послабление - они не являлись плательщиками КПН. Получается некое движение к единому межотраслевому пониманию корпорации. А что касается появления и существования в налоговом праве и в налоговом законодательстве понятия «налоговое обязательство», то в заключение нашей беседы я все-таки не могу промолчать и не сказать по этому поводу присутствующим здесь коллегам несколько замечаний. Высказанные оппонентами против понятия «налоговое обязательство» суждения об исключительно договорном и двустороннем характере возникновения и существования обязательства и самостоятельном добровольном принятии его на себя должником (чего нет в случае с налоговым обязательством) не находят своего подтверждения даже в цивилистике. В гражданском праве тоже есть понятие внедоговорных обязательств (обязательства из неосновательного обогащения), есть обязательства, возникающие помимо воли должника на их возникновение (обязательства из причинения вреда), есть обязательства, носящие односторонний характер (обязательство из договора дарения). Если угодно, по всем характеристикам налоговое обязательство можно назвать «обязательством из основательного обогащения», когда своими сделками в имущественном обороте (объекты налогообложения) налогоплательщик вольно или невольно (как с деликтами), но правомерно порождает для себя по налоговому закону одновременно налоговые обязательства. Так что в налоговом праве воля налогоплательщика на возникновение налогового обязательства тоже проявляется (прямо или косвенно) в его частно-правовых сделках. В этой связи в отсутствие понятия налогового обязательства, возникающего в связи с появлением в действиях налогоплательщика объекта налогообложения, существует реальная опасность подмены категории объекта налогообложения свободой усмотрения налоговых органов и появлением новой категории «вмененного дохода», когда налоги будут вменяться налогоплательщикам по усмотрению налоговых органов в тех случаях, когда они будут считаться, по их мнению, обоснованными и оправданными. Например, получившая одно время достаточно широкое распространение практика с ежегодным налогообложением налоговыми органами не полученных участниками товарищества дивидендов по не распределенному еще товариществом чистому доходу. Здесь налицо налог на вмененный доход по усмотрению налогового органа без зависящего от воли налогоплательщика объекта налогообложения (сделка по распределению чистого дохода и начислению дивидендов к выплате) и вне налогового обязательства. Одна только обязанность уплатить налог по требованию налогового органа на основании налогового закона. Вот и Фархад Сергеевич подтверждает эти замечания. И сразу замечу, что еще в начале 20 века в русском праве по указанным выше признакам налогового имущественного отношения существовало даже предложение о причислении налоговых отношений к гражданским отношениям.
Братусь Д.А.: Дорогие друзья! Сегодняшняя встреча, к моему великому сожалению, подходит к концу. Спасибо Вам огромное за Ваше участие, за Вашу активную гражданскую позицию, интересные версии по, казалось бы, поднадоевшим вопросам. Мне, кажется, встреча удалась, несмотря на то, что подобный формат в этих стенах организуется впервые. Все-таки, думаю, надо чаще встречаться - традиционный вывод любого успешного мероприятия. Поэтому с большим удовольствием говорю: спасибо Вам огромное и до новых встреч! Надеюсь, сегодняшняя дискуссия окажется полезной не только ее непосредственным участникам, но и нашим уважаемым пользователям. Комментарии на форуме - это отдельная и не всегда благодатная тема (все смеются).
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |