Об имущественной ответственности
Фархад Карагусов, доктор юридических наук, профессор, заместитель председателя правления ТОО «SB Capital»
В рамках данного доклада обращается внимание на два важных правила, связанных с регулированием имущественной ответственности юридических лиц. Первое из этих правил относится к регулированию вопросов ответственности учредителей и участников юридического лица по его обязательствам перед третьими лицами, а второе касается ответственности самого юридического лица по обязательствам, принятым его органами или возникшим вследствие действий его работников.
Материальное условие самостоятельной правосубъектности юридического лица
Принципиальным качеством любого юридического лица как самостоятельного субъекта регулируемого гражданским законодательством имущественного оборота (п.1 ст.1 ГК) является отделение его юридической личности от личности его учредителей. Такая самостоятельная правосубъектность обусловливает не только возможность приобретать и осуществлять гражданские права своей волей и в своем интересе, свободу в установлении своих прав и обязанностей (п.2 ст.2 ГК), но и бремя содержания самим юридическим лицом принадлежащего ему имущества (ст.189 ГК), а также необходимость надлежащим образом исполнять свои обязательства в соответствии с их условиями и требованиями законодательства (ст.ст.272-191 ГК). Надлежащее исполнение обязательств, в свою очередь, обеспечивается возможностью принуждения к исполнению, для чего за каждым юридическим лицом признается статус ответчика в суде, а также регламентируются основания и порядок его принудительной ликвидации при несостоятельности. В то же время для любого юридического лица материальной предпосылкой эффективной реализации им своей правоспособности, в т.ч. и для надлежащего исполнения им его обязательств, является возможность для юридического лица иметь имущество, которое может свободно использоваться в процессе его хозяйственной деятельности и служить источником исполнения его обязательств. В этих целях, в соответствии со ст.33 ГК, существенным признаком юридического лица является наличие у него обособленного имущества, которым оно отвечает по своим обязательствам. Принадлежность имущества соответствующему субъекту основывается на соответствующем имущественном праве. В казахстанском праве юридическому лицу, в зависимости от организационно-правовой формы, имущество может принадлежать на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления. В условиях рыночной экономики наиболее распространены такие организационные формы, которые предполагают осуществление соответствующими юридическими лицами права собственности в отношении принадлежащего им имущества. Таковыми являются все формы коммерческих юридических лиц (хозяйственные товарищества и хозяйственные общества, производственные кооперативы), кроме государственных предприятий, и все формы некоммерческих организаций, кроме учреждений, финансируемых за счет собственника. В связи с этим в рамках данного доклада не рассматриваются особенности имущественной ответственности государственного предприятия на праве хозяйственного ведения, а также обладающих имуществом на праве оперативного управления учреждения, финансируемого за счет средств собственника, и казенного предприятия.
Пределы имущественной ответственности юридического лица
В качестве общего правила относительно ответственности юридического лица ст.44 ГК устанавливает норму о том, что юридическое лицо отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом. Отсутствие у юридического лица собственного имущества, за счет которого оно могло бы вернуть свои долги или исполнить иные свои обязательства перед третьими лицами, означает несостоятельность юридического лица и создает основания для признания его банкротом и его ликвидации, в т.ч. в принудительном порядке (ст.ст.52, 53 ГК). Как указывает Е.А.Суханов такое «последовательное отделение юридической личности (самостоятельной правосубъектности) и имущества корпорации от личности и имущества ее участников» составляет «фундамент корпоративного права (а по сути - и всего учения о юридических лицах)».[1] Этот подход является общим для подавляющего большинства юрисдикций, относящихся к различным правовым системам. Например, в дополнение к мнению Е.А.Суханова, и в контексте затрагиваемого ниже вопроса о группах компаний, можно сослаться на британского юриста Paul Davies’a, утверждающего «не вызывающим сомнений» фундаментальный принцип о том, что каждая компания в группе является отдельным юридическим лицом, обладающим самостоятельными правами и обязанностями.[2]
Общее правило: участник не отвечает по обязательствам юридического лица
В данном контексте самостоятельность правосубъектности юридического лица и его независимый имущественный статус в качестве участника гражданского оборота отражены в формулировке п.2 ст.44 ГК, согласно которой «учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по его обязательствам, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) юридического лица или собственника его имущества». Это важнейшее правило действует в отношении частноправовых корпораций различных форм: хозяйственных обществ (АО, ТОО, ТДО, ООО) и хозяйственных товариществ (полные, коммандитные), производственных и потребительских кооперативов, основанных на членстве некоммерческих организаций, а также государственных предприятий на праве хозяйственного ведения. Оно также применимо в отношении и учредителей частноправовой корпорации, и его участников/акционеров, не являющихся его учредителями. Исключения из этого правила применительно ко всем юридическим лицам определенных видов, или действующим в определенных организационно-правовых формах, могут устанавливаться только законодательными актами, включая и сам ГК. В отношении же отдельного юридического лица такие исключения могут быть установлены в его учредительных документах.
Субсидиарная ответственность участника корпорации перед ее кредиторами
Принципиальным исключением, предусмотренным в самом ГК, является положение п.3 ст.44 ГК, в соответствии с которым участник юридического лица несет перед его кредиторами субсидиарную ответственность в случае, если (i) банкротство этого юридического лица вызвано действиями участника, и при этом (ii) имеет место недостаточность средств у самого этого юридического лица для самостоятельного погашения своих долгов в пользу его кредиторов. Это правило распространяется в отношении юридических лиц всех видов и организационных форм. С 1998 года такая ответственность, ранее предусмотренная только применительно к учредителю, распространена также в отношении участника частноправовой корпорации и собственника имущества государственного предприятия, которые могут и не быть учредителями соответствующего юридического лица. Тогда же было специально уточнено, что ответственность участника юридического лица в данном случае является именно субсидиарной, возникающей только в том случае, когда выявится недостаток собственного имущества юридического лица для удовлетворения требований его кредиторов.[3] Из смысла этой же нормы ст.44 ГК следует, что такая ответственность участника корпорации возникает не в любой момент в ходе осуществления юридическим лицом его деятельности, а только когда его несостоятельность признана судом. Это значит, что ни один кредитор не может предъявить имущественных требований по долгам юридического лица к его учредителю, пока оно не признано банкротом. Следует отметить, что в доктрине и законодательстве иностранных государств регулируются отдельные случаи, когда допускается ответственность участников корпорации по ее долгам (прямая и дополнительная; в случае банкротства корпорации и в процессе ее деятельности, а также и по другим основаниям). В уже упомянутой ранее статье Е.А. Суханов освещает специфику иностранного законодательства различных государств в этом вопросе (с.102-114). В рамках же настоящего доклада отмечаются лишь основные особенности казахстанского законодательства.
Корпоративная форма для действий участника корпорации
Основанием для применения положений п.3 ст.44 ГК о субсидиарной ответственности участника юридического лица являются действия участника, вызвавшие банкротство этого юридического лица. В данном случае таковыми являются не просто фактические действия участника, а только те действия, которые участник может предпринимать в отношении корпорации в силу закона или договора. В частности, этими действиями являются решения участника корпорации в качестве его высшего органа, наделенного законом и уставом корпорации соответствующей компетенцией.[4] Только такие решения участника корпорации, принятые правомерно, являются обязательными для исполнения органами юридического лица, ответственными за управление юридическим лицом и принятие обязательств от имени юридического лица. Другой формой действий участника, которые можно рассматривать как основание для его привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица в случае банкротства последнего, могут быть обязательные для этого юридического лица указания участника, которые последний вправе давать органам юридического лица в силу договора. Например, таким договором может быть договор об управлении, договор о совместной деятельности, соглашение акционеров, договор о назначении представителей в органы управления корпорации и иные договоры, в соответствии с которыми участник приобретает юридическое право управлять деятельностью юридического лица посредством обязательных к исполнению указаний. Очевидно, что форма таких указаний может быть только письменная. При этом должна исключаться возможность наступления имущественной ответственности участника юридического лица в соответствии с п.3 ст.44 ГК в случае, если участник юридического лица не имел права или не мог принимать самостоятельное решение, исполнение которого органами юридического лица могло бы привести к несостоятельности этого юридического лица. Полагаю, что это правило ст.44 ГК применимо только в случае, когда статус лица в качестве единственного или контролирующего участника/акционера корпорации либо в силу упомянутого договора позволяет ему принимать корпоративные решения относительно имущества и деятельности корпорации, влияющие на ее имущественное и финансовое состояние и обязательное для исполнения его органами. «Генетически» это правило присуще имеющему место в германском законодательстве т.н. праву концернов («Konzernrecht»), которым регулируется статус групп компаний, и которое получило свое ограниченное отражение в некоторых положениях казахстанского ГК, о чем говорится ниже. Возможность же возложения в этом случае субсидиарной ответственности по долгам корпорации на нескольких субъектов, не связанных друг с другом и не обладающих каждый в отдельности контрольным или блокирующим пакетом акций/количеством голосов, (когда они приняли решение в рамках компетенции общего собрания участников корпорации) представляется дискуссионным. Теоретически в этом случае можно допустить их ответственность на солидарной основе, но это, все-таки, будет противоречить как назначению правовых норм о группах компаний, так и общему принципу о разграничении ответственности юридического лица и его участника. Следует отметить, что общий принцип, заложенный в п.2 ст.44 ГК, однозначно повторен в п.2 ст.94 ГК, в т.ч. предусматривается субсидиарная ответственность основной организации по долгам дочерней организации. Однако основания и условия реализации такой ответственности регламентируются с некоторыми особенностями, обусловленными спецификой регулирования ответственности в рамках группы компаний.
Группа компаний (понятие)
В казахстанском праве имеются отдельные положения, регулирующие вопросы ответственности юридических лиц по долгам друг друга при наличии между ними юридической связи, позволяющей им влиять на деятельность друг друга посредством корпоративных решений или иных обязательных для исполнения указаний. В данном случае речь идет о так называемых группах компаний (корпоративных группах). Существование корпоративных групп и предпринимательских объединений само по себе не является неправомерными и, чаще всего, приносит пользу для развития экономики и сферы социальных отношений. Но важно знать, что, как правило, корпоративные группы (группы компаний, предпринимательские союзы) формируются для расширения влияния крупных корпораций и ограничения конкуренции в различных сферах рыночных отношений. Например, А.В.Венедиктов указывал на то, что, независимо от формы соединения, все они преследуют монополистические цели.[5] С учетом этого, казахстанским законодательством введено понятие «группы лиц» (ст.7 Закона от 25 декабря 2008г. «О конкуренции»). Правовое значение существования этого юридического термина заключается в том, что для целей недопущения злоупотребления своим положением на рынке группа лиц рассматривается как единый субъект рынка, а положения указанного Закона «О конкуренции», относящиеся к отдельным субъектам рынка, в полной мере распространяются и на такие группы лиц. Вместе с тем, в контексте регулирования имущественной ответственности юридических лиц существенной является цель защиты кредиторов и миноритарных акционеров в потенциальном конфликте их интересов с интересами контролирующих акционеров. В специальных источниках говорится, что так называемая «система участий» в капитале хозяйствующих субъектов позволяет переложить ответственность на других субъектов.[6] Поэтому правомерные интересы упомянутых участников делового оборота требуют правовой охраны и защиты. Так, с позиций гражданского права эффективным средством в борьбе со злоупотреблениями корпоративных групп является применение мер имущественной ответственности участников корпоративной группы для возмещения ущерба, причиненного третьим лицам, в т.ч. специальные требования устанавливаются в отношении взаимного участия хозяйственных товариществ/обществ в капитале. Например, Германский закон об акционерных обществах («ГЗАО») предусматривает обязанность компенсации потерь (недополученных доходов других участников, расходы зависимого предприятия и др.), возникших в результате использования господствующим предприятием его влияния на зависимое общество как в силу договора между предприятиями (параграфы 291, 292, 300-303 ГЗАО), так и при отсутствии такого договора в силу владения акциями зависимого общества (параграфы 317 и 318 ГЗАО).[7] При этом обеспечиваются имущественные интересы и зависимого общества, и его кредиторов, и его миноритарных акционеров. В свою очередь, соответствующая обязанность по возмещению таких потерь возлагается в качестве солидарных должников на господствующее общество, его законных представителей, а также членов органов управления зависимого общества, если они побудили зависимое общество заключить сделку или предпринять какие-то меры, повлекшие соответствующие потери. В западной юриспруденции по-разному определяют группы компаний в зависимости от средств, с использованием которых формируется корпоративная группа. Так, согласно одной из известных точек зрения, корпоративные группы представляют собой системы взаимосвязей между несколькими компаниями посредством владения контрольными пакетами голосующих акций и (или) назначения одних и тех же лиц в органы нескольких компаний с существенным объемом управленческих полномочий, позволяющих в заметной степени влиять на деятельность управляемых ими компаний.[8] В соответствии с другой позицией группы компаний рассматриваются как сформированные либо на основе формальных соглашений (договорные группы компаний), либо в качестве фактически сложившихся взаимоотношений между корпорациями по контролю их деятельности со стороны одной из них или по взаимному контролю друг друга (фактические группы компаний).[9] В частности, в германском праве группа компаний, объединенных единым руководством, называется концерном: «Концерн может состоять из руководящего (материнского) предприятия и подчиненных (дочерних) предприятий. Такой концерн может быть создан путем заключения соответствующего договора или путем приобретения преобладающего участия».[10] В свою очередь, в российской цивилистике исследованию юридической природы различных типов предпринимательских соединений и поиску их места в общей системе гражданского права посвящены исследования А.В.Венедиктова, разделявшего (i) договорные соединения; (ii) противопоставляемые им «соединения юридически самостоятельных предприятий на основе так называемого контролирования, когда одно предприятие обладает всеми или значительной частью акций другого» с сохранением контролируемыми предприятиями лишь юридической (формальной), но не хозяйственной самостоятельности, а также (iii) отдельную разновидность контроля над предприятием, возникающую в связи с избранием в члены правлений и наблюдательных советов нескольких компаний одних и тех же лиц, что также приводит к фактическому объединению их хозяйственной политики. Он также отмечал возможность объединения предприятий одновременно на договорной основе и за счет приобретения контрольного пакета акций.[11] Предлагаемая А.В.Венедиктовым классификация отражена в понятии группы лиц, регулируемом законодательством о конкуренции, а также в концепции дочерней организации, принятой казахстанским законодательством. Эта концепция была воспринята с началом экономических и правовой реформ после провозглашения независимости республики.
Распределение ответственности по обязательствам основной и дочерней организаций по казахстанскому праву
Согласно ст.94 ГК статус основной организации по отношению к дочерней определяется следующими критериями: (i) преобладающим участием основной организации в уставном капитале дочерней организации или, наряду с таким участием, (ii) наличием договора между ними, на основании чего у основной организации имеется возможность определять решения, принимаемые дочерней организацией. При этом положения ст.94 ГК применяются не только, когда основная организация является участником дочерней организации, но также и когда статус основной и дочерней организаций определяется не столько участием в капитале, сколько договором между этими субъектами или иным образом, не противоречащим закону. Ст.94 ГК регулирует условия имущественной ответственности основной организации по долгам дочерней организации, устанавливая, как и пп.2 и 3 ст.44 ГК, что (i) дочерняя организация не отвечает по долгам своей основной организации, и (ii) в случае банкротства дочерней организации по вине основной организации последняя несет ответственность по ее долгам. В то же время особенным регулированием являются два других правила, которые применимы только в рамках взаимосвязи дочерней и основной организации. В частности, субсидиарная ответственность основной организации применяется не только при банкротстве дочерней организации, но и в процессе ее нормальной хозяйственной деятельности, поскольку устанавливается такая ответственность и по каждой отдельной сделке дочерней организации, если такая сделка заключена дочерней организацией во исполнение обязательных для нее указаний основной организации. Обязательность для исполнения указаний основной организации в этом случае должна следовать из договора между основной и дочерней организацией (п.2 ст.94 ГК). Несмотря на то, что в этом случае ГК допускает обязательность исполнения указаний основной организации в силу и других оснований (кроме упомянутого договора), не всегда таким основанием может быть преобладающее участие основной организации в капитале дочерней, ибо такое указание может иметь форму решения общего собрания акционеров/участников, принятого основной организацией совместно с другими акционерами/участниками дочерней организации. В таком случае возложение субсидиарной ответственности по сделкам дочерней организации только на основную организацию представляется необоснованным. В то же время, п.3 ст.94 ГК защищает интересы и других участников дочерней организации, предоставляя им право требовать возмещения основной организацией убытков, причиненных по ее вине дочерней организации. Это положение также позволяет применять его в процессе хозяйственной деятельности дочерней организации безотносительно того, является ли она состоятельной или объявлена банкротом. Нужно иметь в виду, что эти правила применяются в отношении соответствующим образом связанных между собой юридических лиц, осуществляющих хозяйственную деятельность в любых организационно-правовых формах, поскольку допускает их объединение в одну группу компаний не только по признаку преобладающего участия в уставном капитале, но и по другим основаниям (в первую очередь, на основе договора). От дочерней организации необходимо отличать зависимое акционерное общество, понятие которого предусмотрено в ст.95 ГК. В контексте темы настоящего доклада одним из отличий в соответствии с казахстанским законодательством является то, что концепция зависимого общества не предполагает взаимной или дополнительной ответственности по долгам соответствующих связанных обществ. Однако, если в какой-то момент зависимое общество приобретет статус дочерней организации, то возникнут основания для применения положений ст.94 ГК.
Ответственность юридического лица и ответственность его должностных лиц
Следует разделять не только ответственность юридического лица и ответственность его участника, но и ответственность руководителей юридического лица (его должностных лиц). Согласно казахстанскому закону, должностными лицами частноправовой корпорации являются граждане, самостоятельно осуществляющие функции единоличного исполнительного органа юридического лица либо входящие в состав коллегиальных органов корпорации (как органа управления, так и исполнительного органа). В отношении деятельности таких должностных лиц ГК устанавливает два принципиальных положения, основанных на самостоятельной правосубъектности юридического лица (ст.33 ГК) и требовании о том, что любое «юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя обязанности только через свои органы, действующие в соответствии с законодательными и учредительными документами» (ст.37). Общий смысл этих положений заключается в том, что каждое юридическое лицо отвечает за действия своих органов и работников. Еще Законом от 2 марта 1998 г.[12] из ст.37 ГК совершенно обоснованно была исключена возможность для юридического лица приобретать гражданские права и принимать на себя гражданские обязанности через своих участников. Тем самым еще более последовательным стал отражаться в действующем законе принцип разделения правосубъектности, в т.ч. ответственности, юридических лиц и их участников. Кредиторы юридического лица могут предъявить иск только к самому юридическому лицу. Не допускается непосредственное предъявление иска к должностному лицу или иному работнику юридического лица по долгам самого юридического лица. Такой же подход, например, закреплен в параграфе 93(2) ГЗАО, в соответствии с которым «члены правления, нарушающие свои обязанности, должны возместить обществу причиненный ущерб как солидарные должники». Только в очень ограниченных случаях, когда кредиторы общества не могут добиться удовлетворения от него, требование о возмещении убытков членами правления может быть предъявлено кредиторами общества. Но и в этом случае иск предъявляется кредиторами о возмещении убытков самому обществу, а не этим кредиторам (параграф 93(5) ГЗАО). Применительно к договорным обязательствам юридического лица применяется правило п.4 ст.44 ГК, в соответствии с которым «юридическое лицо несет ответственность перед третьими лицами по обязательствам, принятым органом юридического лица с превышением его полномочий, установленных учредительными документами». Исключением является предусмотренная п.11 ст.159 ГК возможность для участника юридического лица или собственника его имущества оспорить сделку, совершенную юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными ГК, иными законодательными актами или учредительными документами, либо с нарушением уставной компетенции его органа, если сможет быть доказано, что другая сторона в сделке знала или должна была знать о таких нарушениях. Применительно же к внедоговорным обязательствам, в частности, возникающим из причинения вреда, действует норма п.1 ст.921 ГК, относительно того, что «юридическое лицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей». Это положение полностью применимо в отношении действий должностных лиц корпораций, в результате которых вред причинен третьим лицам. Такой законодательный подход имеет место не только в казахстанском праве, но также в той или иной степени и в праве развитых государств. Например, в соответствии со ст.722 Швейцарского Обязательственного закона («Ответственность за действия органов») «общество отвечает за незаконные действия, совершенные при управлении его делами лицом, уполномоченным им управлять или его представлять».[13] В свою очередь, юридическое лицо, выплатившее по своим обязательствам своему кредитору, вправе предъявить иск о возмещении ущерба к своим должностным лицам, если действия последних были осуществлены с превышением их полномочий или с нарушениями закона. Такой подход отражен, например, в ст.5 Закона «О банкротстве», согласно которой «должностное лицо юридического лица-банкрота возмещает убытки собственнику его имущества [т.е. в случае корпорации - самой корпорации (Ф.К.)] за преднамеренное приведение должника к неплатежеспособности».
Условия наступления имущественной ответственности должностных лиц корпорации и освобождения от нее
Принципиальным является то, что юридическое лицо, отвечающее за действия своих органов и работников, вправе предъявить к своим должностным лицам требование о возмещении ему убытков, которые оно понесло в результате определенных действий своих органов и должностных лиц. Такие действия должностных лиц частноправовой корпорации, дающие ей или ее участникам право требовать от них возмещения убытков, причиненных корпорации, обязательно должны квалифицироваться как «ненадлежащее управление» юридическим лицом (п.3 ст.52 Закона о ТОО) или как недобросовестное поведение, либо они должны быть прямо указанными в законе действиями (см., например, ст.63 Закона об АО). Например, п.2 ст.51 Закона о ТОО требует, чтобы при выполнении своих обязанностей член исполнительного органа действовал в интересах товарищества добросовестно и разумно. Аналогичные принципы деятельности должностных лиц АО установлены в ст.ст.62 и 63 Закона об АО, а необходимость предоставления всей информации (с прилождением документов) для принятия обоснованного решения о сделке отражена в ст.73 этого же Закона. В частности, согласно п.3 ст.63 Закона об АО основанием для освобождения должностного лица АО от возмещения убытков общества, возникших в результате коммерческого (предпринимательского) решения, если это лицо «действовало надлежащим образом с соблюдением установленных настоящим Законом [об АО] принципов деятельности должностных лиц общества, на основе актуальной (надлежащей) информации на момент принятия решения и обоснованно полагало, что такое решение служит интересам общества». В законодательстве иностранных государств англо-саксонской правовой семьи этот принцип называется «business judgement rule».[14] Это правило применяется как тест для выявления оснований привлечения должностных лиц компании к имущественной ответственности: при доказанности добросовестного и полного рассмотрения имеющих отношение обстоятельств и оценки риска с применением альтернативных методов оценки привлечение должностных лиц к имущественной ответственности исключается. Также и в соответствии с требованиями германского права, например, правление «должно принимать меры, направленные на своевременное выявление процессов, угрожающих дальнейшему существованию общества, в частности организовать соответствующую систему контроля» (параграф 91(2) ГЗАО), а члены правления при принятии предпринимательского решения должны иметь возможность «разумно предполагать, что они действуют на благо общества, основываясь на надлежащей информации» (параграф 93(1) ГЗАО). В этом случае члены правления не несут ответственности по возмещению причиненного обществу ущерба (параграф 93(2) ГЗАО).[15]
В нормах ГК сохраняется непоследовательность в разделении статуса юридического лица и его участников
В данном докладе рассматривается вопрос о допустимости и условиях реализации ответственности участника по обязательствам юридического лица перед его кредиторами. Возможность возложения на юридическое лицо ответственности по долгам его участников является предметом отдельного рассмотрения. При этом действует правило о том, что «общий юридический статус юридического лица не допускает его ответственности по личным долгам его учредителей, участников, работников».[16] В западных юрисдикциях этот принцип имущественной обособленности действует точно так же.[17] Вместе с тем, обращает на себя внимание сохраняющееся в некоторых других положениях ГК противоречие самой концепции юридического лица. В частности, часть вторая п.2 ст.921 ГК до сих пор содержит положение о том, что «хозяйственные товарищества, акционерные общества и производственные кооперативы возмещают вред, причиненный их участниками (членами) при осуществлении последними предпринимательской, производственной или иной деятельности товарищества, акционерного общества или кооператива». Это положение может быть в какой-то мере применимым к полным и коммандитным товариществам, а также к производственным кооперативам, в которых членство обусловлено личным участием. Однако и это небесспорно ввиду того, что казахстанским законом за такими товариществами и кооперативами признается юридическая личность. Но без сомнения неверным является применение этого правила в отношении других форм коммерческих организаций, поскольку любое юридическое лицо самостоятельно осуществляют свою деятельность, и никто не может осуществлять его деятельность, не являясь частью этого лица в качестве его органа или его работника. Участники/члены юридического лица могут осуществлять его предпринимательскую, производственную или иную деятельность, только состоя в трудовых отношениях с этим юридическим лицом, являясь его работниками. В этом случае применяется правило п.1 ст.921 ГК, а сохранение рассматриваемой нормы части второй п.2 этой же статьи представляется излишним и вводящим в заблуждение относительно природы юридического лица. В данном случае, может быть сделана оговорка о том, что в хозяйственных обществах некоторые должностные лица АО или ТОО (ООО), в числе которых могут быть их акционеры/участники, могут быть избранными в состав ее органов управления корпорации без оформления трудовых отношений. Однако, в такой ситуации применяются специальные правила акционерного законодательства об ответственности должностных лиц, которые, в свою очередь, также исходят из того, что корпорация отвечает за действия своих должностных лиц, но имеет право на иск к таким лицам, если их действиями нанесен вред самой корпорации (например, ст.ст.63 и 74 Закона об АО, ст.52 Закона о ТОО).
Правила об ограничении ответственности участников полных товариществ
В регулировании ответственности по долгам полного и коммандитного товариществ ГК содержит правила, также представляющие собой существенное отклонение от общего правила об ограничении ответственности участников юридического лица по долгам юридического лица, а также искажение концепции юридического лица в целом. В частности, в соответствии с законодательством Казахстана полное и коммандитное товарищество может преобразоваться в акционерное общество либо в товарищество с ограниченной или дополнительной ответственностью. Общеизвестно, что в соответствии с п.5 ст.46 ГК при преобразовании возникает новое юридическое лицо, к которому переходят права и обязанности реорганизованного юридического лица (прекращающего свое существование). При реорганизации применяются положения ст.ст.46-48 ГК, направленные на защиту кредиторов, которые должны понимать, что на основании ст.ст.33 и 44 ГК такое новое юридическое лицо становится самостоятельным субъектом оборота со всеми вытекающими последствиями. Если же кредиторы не согласны с ограничением имущественной ответственности полных товарищей в реорганизуемом товариществе, они вправе потребовать от этого товарищества (и в субсидиарном порядке - от его полных товариществ) досрочного погашения обязательств в связи с предстоящим преобразованием. Этот режим должен применяться для того, чтобы после преобразования вновь возникшее юридическое лицо обладало полной правосубъектностью и не оспаривало перешедшие к нему обязательства. Это также важно и для добросовестных полных товарищей реорганизуемых товариществ, поскольку высвобождает для них возможность активно участвовать в иных формах предпринимательской деятельности. Все это необходимо для обеспечения стабильности гражданского оборота. Однако вопреки этим аргументам ст.62 ГК предусматривает, при преобразовании полного или коммандитного товарищества в АО, ТОО или ТДО каждый полный товарищ, ставший участником такого АО, ТОО или ТДО, в течение двух лет несет субсидиарную ответственность всем своим имуществом по обязательствам, перешедшим к возникшему в результате преобразования юридическому лицу. Причем отчуждение бывшим полным товарищем принадлежащих ему акций (долей) не освобождает его от такой ответственности. Нелепость такой регламентации очевидна, особенно, когда понимаешь, что субсидиарная ответственность вводится по долгам юридических лиц, чья организационная форма предусматривает ограничения размера потерь участника юридического лица, связанного с инвестициями в его капитал, а также с учетом того, что даже общее для всех юридических лиц исключение (п.3 ст.44 ГК) допускает субсидиарную ответственность участника по долгам юридического лица только при его банкротстве. Еще более необоснованным является положение п.5 ст.70 ГК в соответствии с которым «после прекращения полного товарищества участники несут ответственность по обязательствам товарищества, возникшим до момента его прекращения, в течение двух лет с даты прекращения товарищества». Весьма трудно объяснить, как могут существовать и принудительно исполняться обязательства, если не существует субъекта соответствующего обязательства. С учетом того, что казахстанское законодательство предусматривает достаточно эффективные меры по защите прав кредиторов реорганизуемых и ликвидируемых юридических лиц, а также допускает субсидиарную ответственность участников при банкротстве корпораций, представляется целесообразным гармонизировать эти положения ст.ст.62 и 70 ГК с общими положениями о юридических лицах, не допуская (пусть даже в этом случае весьма теоретически) сохранение обязательств без их субъектов. 15 апреля 2013 г. ________________________________
Подготовлено в качестве доклада на международной научно-практической конференции в рамках ежегодных цивилистических чтений «Гражданское право и корпоративные отношения», посвященной 90-летию со дня рождения видного казахстанского ученого-цивилиста Юрия Григорьевича Басина (г. Алматы, 13-14 мая 2013 г.)
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |