Об отраслевой классификации гражданского права и комплексных отраслях права (Карагусов Ф.С., д.ю.н., профессор ТОО «SB Capital», управляющий директор по правовым вопросам)

Об отраслевой классификации
гражданского права и
комплексных отраслях права

Карагусов

Фархад Сергеевич,

д.ю.н., профессор

ТОО «SB Capital»,

управляющий директор по правовым вопросам

В своей недавней публикации относительно предлагаемой им концепции «целевой ветви права» А. Г. Диденко критикует идею комплексных отраслей, отказывает в праве на существование комплексным правовым институтам и предлагает свое видение структуры права, выделяя в ней «целевые ветви права» и отрасли права.[1] В частности, он предлагает рассматривать «целевую ветвь права» в качестве «объединения одинаковых по целевому предназначению и направленности норм и институтов различных отраслей права», объективность которой «предопределяется объективной потребностью решения возникших общественных потребностей, задач». Традиционно для теории права он указывает на то, что правовые институты объединяются с другими институтами в более высокую категорию отрасли права. Вместе с тем, он же допускает объединение правовых институтов в подотрасли права, а также «сужение правовых институтов до группы правовых норм, не достигающих уровня института». Помимо этого он еще и выделяет некие «суботрасли права».

Вот здесь уже вновь возникают трудности, с которыми я столкнулся в период учебы на юридическом факультете, поскольку так и не смог понять, на каком этапе объединения правовых институтов они формируют подотрасль права. Действительно, наши преподаватели и использовавшиеся нами источники сформировали у нас достаточно четкое понимание термина отрасли права, системы гражданского права и критериев разграничения отдельных правовых институтов. Однако, встречаясь в юридической литературе с понятием подотрасли права, я не нашел хоть сколько-нибудь значимого идентификационного критерия для того, чтобы достоверно определять, в каких случаях и по чьему велению объединение правовых институтов следует считать подотраслью гражданского права.

В связи с этим представляется наиболее целесообразным оставаться на апробированной позиции о том, что «подразделение на отдельные отрасли и институты представляет собой специфическую закономерность права: … вся совокупность правовых норм, составляющих право, делится на отдельные отрасли, которые регулируют различные виды общественных отношений. А отрасли права, в свою очередь, включают правовые институты - такие группы норм, которые регулируют лишь однородные и взаимосвязанные общественные отношения».[2] Этот подход верен и применительно к системе гражданского права как самостоятельной отрасли права: «система институтов составляет содержание отрасли гражданского права».[3] Совершенно определенно наши учителя указывали на то, что «гражданское право состоит из институтов как совокупности норм, регулирующих однородные общественные отношения».[4]

При этом четко показывалось, каким образом формируются правовые институты, и каким образом они объединяются в отдельные отрасли права. В частности, указывалось, что «правовым институтом охватывается определенный вид общественных отношений, и в его состав включается совокупность правовых норм, предметом которых является соответствующий вид общественных отношений. В свою очередь, правовые институты объединяются в отрасль права, объединяющую группу общественных отношений». Причем такое выделение отдельных правовых институтов и их объединение в самостоятельную отрасль права является объективным. Оно не подвластно субъективной корректировке, модификации или изобретению по воле отдельных субъектов, поскольку институты формируют отрасль в результате того, что «родственные по общим свойствам группы общественных отношений объективно объединяются в одну большую группу общественных отношений».[5]

Как мы видим, существование самостоятельных правовых норм вне рамок какого-то отдельного правового института даже не предполагается. При этом, формирование отдельного правового института обусловлено тем, что объединяемые в его состав правовые нормы регулируют «однородные» общественные отношения. Традиционно в нашей системе права такая однородность общественных отношений определялась совокупностью и соотношением таких признаков, как:

(а) те обстоятельства, по поводу которых складываются соответствующие правоотношения: т.е. определенные правоотношения как предмет регулирования (например, по поводу равноправного обмена материальными и нематериальными благами, по поводу соблюдения правопорядка, по поводу исполнения трудовой функции с подчинением установленным работодателем правилам такого исполнения и др.);

(б) правовое положение субъектов правоотношения по отношению друг к другу и условия их взаимодействия (например, равноправный статус субъектов и отсутствие подчиненности одного из них другому в рамках соответствующего правоотношения);

(в) применяемые методы регулирования поведения этих субъектов в рамках соответствующих правоотношений (например, императивные предписания или предоставление свободы определения условий взаимоотношений между субъектами).

На основе этих критериев сформировались основные отрасли права и известные правовые институты.

Вместе с тем, усложнение системы социально-экономических связей, методов и форм воздействия на них свидетельствует о потребности в дополнительной или иной институциализации права. В данном случае под институциализацией понимается объединение правовых концепций и основанных на них юридических норм для регулирования общественных отношений, складывающихся в определенной сфере общественной деятельности, требующей специального правового регулирования. Причем не всегда такое объединение может обеспечивать вышеупомянутую однородность общественных отношений, основанную на статусе участников правоотношения и методах регулирования, но обязательно предполагает взаимосвязанность указанных концепций и норм каким-то четким критерием или одной целью.

Например, в гражданском обороте разделяются особенности ведения домашнего хозяйства, потребления имущественных благ и специфика товарного производства. Это обстоятельство обусловило, например, в германском и французском праве выделение из гражданских кодексов совокупности норм, регулирующих поведение коммерсантов (торговцев, предпринимателей). При этом гражданское право сохранило за собой статус идеологической и методологической основы предпринимательской деятельности, а соответствующие торговые (коммерческие) кодексы (уложения) действуют в этих странах как специальная часть гражданского законодательства на основе фундаментальных правовых принципов, регламентирующих основы социальной жизни, закрепленные в Гражданском кодексе.[6]

В таких случаях институциализация на основе традиционной для нашей правовой системы так называемой предметно-системной взаимосвязи,[7]нередко заменяется формированием относительно самостоятельных образований в праве, которые представляют собой правовые нормы, составляющие содержание различных правовых институтов, но в таких случаях объединенные на основе иных признаков. Так, например, во французском праве правовой институт формируется единством цели регулирования, предполагающей устранение правовой неопределенности, порожденной раздробленностью источников права. Здесь проявляется исключительно функциональный критерий законотворчества, безразличный к научным амбициям разработчика, но направленный на обеспечение «возможности без особого труда и неимоверных затрат находить все подлежащие применению в данном случае правовые нормы».[8]Объединяя какую-либо совокупность правовых норм, например, в состав кодекса или иного законодательного акта, французский законодатель, руководствуется не однородностью по свойствам регулируемых правоотношений, а их взаимосвязанностью, с тем, чтобы объединить разрозненные правовые нормы в определенной сфере социальных отношений в форму единого целого.[9] Такая позиция не всегда обусловливает институциализацию на законодательном уровне необходимостью регулирования однородных отношений одними и теми же методами.

В нашей правовой системе в качестве формы институциализации развивающихся общественно-экономических отношений представляются комплексные отрасли права или комплексные правовые институты. Профессор М.К.Сулейменов уже на протяжении нескольких лет разрабатывает теорию комплексных отраслей права, относя к ним предпринимательское право, социально-политическое право, экологическое право (все с выделяемыми им подотраслями) и, возможно, информационное право (вопрос о котором требует, по его мнению, дополнительного исследования).[10] Полное логическое оформление теории комплексных отраслей права еще далеко от должного завершения. В ряде аспектов можно согласиться с А. Г. Диденков в том, что не выработано методологической основы для идентификации и разграничения комплексных отраслей права.[11]

Достаточно иллюстративным является пример выделения инвестиционного права в качестве комплексной отрасли права.[12] Сторонники самостоятельности инвестиционного права сами еще не достигли общего понимания относительно содержания и структуры инвестиционного права, его места в системе права или системе законодательства. Например, вызывает скепсис рассмотрение законодательства об инвестиционных ценных бумагах в качестве составляющей инвестиционного права, как это, к примеру, предлагается в работах С. П. Мороз и допускается М. К. Сулейменовым. Законодательство о рынке ценных бумаг представляет собой относительно самостоятельную отрасль законодательства, направленную на регулирование инфраструктуры фондового рынка и доступа к торговле ценными бумагами посредством этой инфраструктуры. Едва ли обоснованным является выделение каких-либо специальных инвестиционных отношений в сфере осуществления сделок на рынке ценных бумаг в том контексте, как понимается инвестиционное право (даже с учетом разнообразия точек зрения относительно правовой природы и собственно предмета регулирования и структуры инвестиционного права, на которое обращает внимание М.К. Сулейменов).

Однако основная опасность непродуманного объявления определенной совокупности правовых норм и правовых институтов комплексной отраслью права заключается в том, что эта концепция может лечь в основу бесперспективных идей о создании каких-то отдельных кодексов, которые бы регулировали отношения в сфере хозяйствования и управления экономическими процессами параллельно и наравне с Гражданским кодексом. Действительно, настороженность вызывают, например, такие утверждения, как признание «сосуществования инвестиционного права наряду с основными отраслями права», занимающего особое место в системе права.[13] Такая позиция, в какой-то степени умаляющая объективный характер системы права, чревата субъективным формированием системы национального законодательства в ущерб целостности и единства системы права, а также определенности и однозначности правового регулирования социально-экономических отношений и процессов. Не случайно у большинства цивилистов Казахстана резкое неприятие вызвала публикация концепции хозяйственного кодекса в Казахстане,[14] а М. К. Сулейменов выступил с развернутым объяснением этой позиции его самого и его учеников.[15]

Предупреждая эту опасность, М. К. Сулейменов предлагает деление отраслей права на первичные и вторичные, относя к последним именно комплексные отрасли права и подчеркивая, тем самым, некий производный, обусловленный или зависимый характер комплексных отраслей от основных отраслей права. Выделение же комплексных отраслей он объясняет тем, что их нормами регулируются и публичные, и частные отношения, причем и методами равенства, и методами власти подчинения в различных сочетаниях.[16]

При этом более важным шагом в развитии теории комплексной отрасли права является, возможно, еще недостаточно четко сформулированная мысль Сулейменова М.К. о том, что комплексные отрасли (как и комплексные правовые институты) формируются не за счет объединения нескольких институтов других отраслей права, а за счет комбинации правовых норм, входящих в состав различных правовых институтов.[17] Эта идея представляется весьма важной, поскольку один и тот же правовой институт не может во всей своей полноте входить в состав нескольких отраслей. В то же время, например, С. П. Мороз считает, что в комплексные отрасли права соединяются «разнородные и разнообразные институты профилирующих и специальных отраслей права».[18] Однако, думается, что допущение такой позиции может привести к развалу основообразующих отраслей права (как гражданское, административное) и всей правовой системы. Вместе с тем, если теория комплексных отраслей окажется успешной, следующей задачей станет выделение самостоятельных правовых институтов, формирующих каждую отдельную комплексную отрасль, либо обоснование особых требований к структуре комплексных отраслей в развитие идеи об их вторичности.

В любом случае, в данное время не вызывает сомнений то, что любая комплексная отрасль права должна в своей основе иметь одну из упомянутых основополагающих отраслей. Например, в иностранной литературе отмечается, что во многих страна мира «идет интенсивный процесс формирования хозяйственно-административного права в самостоятельную отрасль», представляющую собой комплексное образование, развивающееся с использование возможностей и базовых принципов иных отраслей права. При этом, честно признается, что решающим фактором успеха и, одновременно, ключевой задачей, на этом пути является теоретическая и практическая потребность в систематизации и разработке структуры и особенностей этой сферы права.[19]

С учетом этого, представляется, что создание теории комплексных отраслей права, поиска их места в системе права, выявления совокупности правовых норм, которые можно квалифицировать как комплексное образование, происходящие в правовой науке Казахстана, соответствуют мировым тенденциям развития юридической мысли.

Вместе с тем, на данный момент представляется более обоснованным проводить однозначное разделение отраслей права и отраслей законодательства. Касаясь этого аспекта, совершенно прав М. К. Сулейменов, указывающий на то, право и законодательство неразрывно связываются и соотносятся как содержание и форма: «иначе как через гражданское законодательство гражданское право выражено быть не может».[20] Однако, при этом он ставит знак равенства между понятиями «право» и «законодательство», утверждая, что «право - это система правовых норм (общеобязательных правил), установленных или санкционированных государством, обеспеченных возможностью государственного принуждения, регулирующих общественные отношения».

Представляется, однако, что понятие «право» и «законодательство» имеют разное содержание и соотносятся между собой иначе, чем полностью совпадая друг с другом. В частности, думается, что любая отрасль законодательства основывается на содержании правовых институтов, формирующих отрасль права, и действительно, представляет собой совокупность правовых норм. Причем правовые концепции и юридические конструкции, относимые к какой-то отдельной отрасли законодательства, могут относиться к содержанию различных отраслей права или правовых институтов. Другим словами, отрасль законодательства формируется за счет объединения правовых норм различных правовых институтов или отраслей права (и не всегда регулирующих однородные отношения), взаимосвязь которых обусловлена решением единой социально-экономической задачи.

В свою очередь, представляется, что понятие отрасли права представляет методологически и идеологически единую систему научных взглядов о регулировании определенного вида общественных отношений с использованием специальных методов регулирования, отраженную в нормах законодательства, кодифицированных или иным образом систематизированных на основе единых принципов и общей цели регулирования. То есть отрасль права является сочетанием теории и основанного на ней законодательства. Она составляется из трех взаимосвязанных элементов: отрасль науки, правовая культура и совокупность правовых норм, основанная на соответствующих научных концепциях и в своей динамике взаимообусловленная глубиной и содержанием правовой культуры.

Такая позиция отличается от господствующего сегодня в нашей доктрине подхода к рассмотрению гражданского права в двух разных «ипостасях» - как науки и как права (законодательства). Например, в своем докладе на данной конференции профессор М. К. Сулейменов акцентирует внимание именно на таком подходе. Подобное различение гражданского права предлагалось нам и нашими учителями, указывавшими, в частности, на то, что «термин гражданского права применяется не только в смысле отрасли права, но и для обозначения отрасли юридической науки. Наука гражданского права, как всякая наука - есть система знаний о закономерностях становления и развития гражданско-правовых норм, совокупность правовых идей и теоретических положений. Наука гражданского права имеет свою систему, которая соответствует в общем системе изучаемой ею отрасли, но не тождественна ей. Система науки включает также разделы, которых, естественно, нет в системе гражданского законодательства (Основах и ГК)».[21]

Такое понимание науки гражданского права также следует принимать как аксиому. За все эти годы не возникло обстоятельств, в результате которых можно было бы усомниться в его обоснованности. И хотя вышеизложенная цитата относится к науке «советского гражданского права», ее содержание может быть полностью применимо и в отношении цивилистической науки в целом. Справедливо отмечает Р. Давид, что при формировании права существенное значение имеют не только взаимосвязанные между собой правовые нормы: «не менее важны те элементы, которые придают праву наиболее типические и постоянные черты, несмотря на все вносимые в него изменения».[22]

Уверен, что формирование и развитие права как системы юридических норм невозможно без комплекса концепций, лежащих в основе отдельных правовых отраслей и институтов. В связи с этим полагаю, что если мы обоснованно считаем гражданское право самостоятельной и основополагающей отраслью права, то более целесообразным является не рассмотрение гражданского права отдельно как науки и как законодательства, а разделение и более целесообразное соотнесение собственно понятий «гражданское право» как отрасли права и «гражданское законодательство» как отрасли законодательства. В частности, эти понятия соотносятся между собой таким образом, что гражданское законодательство является составной частью гражданского права как отрасли. Содержание и вектор развития любой отрасли законодательства задаются методологической и концептуальной составляющей соответствующей отрасли права.

При этом, поскольку эта составляющая имеет объективный характер, обусловленный фундаментальностью соответствующей области социально-экономических отношений, то содержание законодательства является весьма подверженным фактическим обстоятельствам отдельного этапа развития общества и государства. В данном случае вполне определенно высказался С. Н. Братусь, который разделяя систему права (как систему его основных отраслей) и систему законодательства, отметил, что в отличие от системы права, складывающейся на основе строго определенных классификационных признаков, обусловленных характером подлежащих регулированию общественных отношений, система законодательства может иметь в значительной мере субъективный характер.[23] На мой взгляд, он довольно четко показал разницу между отраслью права законодательством: признавая внутренне присущие объективность, методологическое единство и дифференциацию системы права, он не исключает чрезвычайно разнообразных, неоднородных и даже недостаточно согласованных между собой форм выражения права (правовых норм), признавая, что в одном и том же законодательном акте часто содержатся нормы различных отраслей права.

При таком понимании, цивилистическая доктрина, признаваемая составным элементом гражданского права как самостоятельной отрасли, может служить отправной точкой для развития теории, которая позволяет создавать комплексные отрасли законодательства. Являясь объективной по своей природе, теория права позволяет сопоставлять ее концепции с концепциями других отраслей права с тем, чтобы на основе этого могла быть сформирована и выделена самостоятельная комплексная отрасль законодательства, формирование которой требуется текущим этапом политического и социально-экономического развития данного общества и государства.

При таком подходе мы можем сохранить традиционное понимание о структуре права и содержании термина «отрасль права», но при этом также ничто не препятствует формированию комплексных отраслей законодательства (но пока не комплексных отраслей права!), регулирующих определенные правовые отношения методами и на основе принципов, присущих одновременно различным отраслям права. При этом, естественно, в основе формирования и развития какой бы то ни было комплексной отрасли законодательства должны находиться соответствующие научные разработки, которые, в таком случае, также носят комплексный характер.

Для большинства современных комплексных образований в системе права, которые идентифицируются в качестве комплексных отраслей права, а мной предлагаются именоваться комплексными отраслями законодательства, отправной методологической и концептуальной основой является теория гражданского права. В условиях усложнения и расширяющегося разнообразия социально-экономических связей развитие любой отраслевой теории права сугубо в рамках одной отрасли права становится редким явлением. Ученым приходится выходить за рамки одной отрасли права, чтобы создать теоретическую основу для комплексных образований в системе национального законодательства, обусловленных единством цели правового регулирования, но характеризующихся регулированием, как правило, неоднородных, но взаимосвязанных правоотношений.

Обоснованность и объективность комплексных правовых исследований аргументировал О. С. Иоффе, который подчеркивал, что «научное творчество цивилистов лишь в сравнительно небольшом числе случаев остается собственно цивилистическим по своему непосредственному содержанию». Совершенно определенно он указывал на то, что «независимо от масштабов исследования, оно становится комплексным, если оно ведется с позиций не какой-либо одной отрасли права, а межотраслевого регулирования взятых в качестве научного анализа взаимосвязанных общественных отношений». При этом важнейшим фактором успеха комплексных разработок он указал правильное сочетание цивилистических и межотраслевых исследований, основанное на то, что «правовые отрасли, с одной стороны, самостоятельны, а с другой стороны, входят в единую систему права, точно так же, как регулируемые ими общественные отношения не только отдифференцированы, но и объединены с ними».[24]

Такие комплексные научные, доктринальные разработки представляют собой теоретическую основу комплексных отраслей законодательства. Если теория комплексной отрасли права в качестве вторичной отрасли права получит свое логичное и целесообразное завершение, принятое большинством научного мира, то комплексные теоретические разработки вместе с основанными на них соответствующими комплексными отраслями законодательства можно будет обоснованно именовать отраслями права, входящими на полноправной основе в систему права.

На текущий же момент отрицать существование и развитие комплексных отраслей законодательства едва ли уместно. Другой вопрос заключается, как уже говорилось, в том, чтобы обоснованно определить структуру каждой отдельной комплексной правовой отрасли. В частности, выше уже выражена позиция о том, что едва ли обоснованно и целесообразно рассматривать правовой институт, сформированный в рамках одной отрасли права, одновременно в качестве правового института комплексной отрасли права.

В то же время, если допускаются (а, в сущности, являются широко распространенными) комплексные правовые исследования и существуют комплексные отрасли законодательства, почему мы не можем говорить о существовании комплексных правовых институтов? Убежден, что развитие комплексной отрасли законодательства без опоры на соответствующую теоретическую базу, является вредоносным для целостности, единства и эффективности системы права. Если же есть комплексная отрасль законодательства, то должны существовать и формирующие ее комплексные правовые институты.

Так, например, уже указывалось, что М. К. Сулейменов называет предпринимательское право в качестве одной из комплексных отраслей права. Естественно, регулирование статуса и деятельности различных видов коммерческих корпораций в качестве форм предпринимательской деятельности является одним из важнейших аспектов предпринимательского права. При этом между различными видами этих корпораций имеются существенные различия, обусловившие заметную специфику в законодательном регулировании статуса одних видов корпораций по сравнению с другими.

В связи с этим мной изучался такой правовой феномен как корпоративное право, а также статус акционерных обществ и содержание акционерного законодательства. С учетом вышеизложенной позиции о методологическом и концептуальном значении гражданского права как одной из системообразующих отраслей права и существовании определенных комплексных отраслей законодательства я пришел к выводу о целесообразности отождествления в настоящее время понятий «корпоративное право» и «корпоративное законодательство». Действительно, на текущий момент в казахстанской системе права корпоративное право складывается именно как совокупность правовых норм, направленных на регулирование выделяемой совокупности общественных отношений в рамках достижений одной цели - содействовать крупному предпринимательству при обеспечении безопасности инвестиций в соответствующую хозяйственную деятельность.

Вместе с тем, учитывая, что корпоративное право уже сегодня выделяется как самостоятельный правовой феномен, представляется обоснованным идентифицировать не только систему норм, но и совокупность идей и понятий, служащих теоретической и методологической основой институциализации и развития корпоративного права, создания стабильной и последовательной практики цивилизованных и безопасных корпоративных отношений. Поэтому я предложил рассматривать корпоративное право как комплексный правовой институт, регулирующий общественные отношения, складывающиеся по поводу организации и осуществления деятельности акционерных обществ между самими обществами как юридическими лицами (их органами), акционерами и третьими лицами (кредиторами, инвесторами, профессиональными участниками рынка ценных бумаг и фондовой биржей), а также уполномоченными государственными органами, в рамках которого хозяйственная деятельность акционерных обществ и управление ими регулируется нормами гражданского законодательства, а обеспечение охраны прав акционеров и безопасность инвестиций в капитал акционерных обществ обеспечивается также и мерами государственного принуждения в форме не только имущественной ответственности, но также административными санкциями. Та часть корпоративного права, которая представляет собой концепции и нормы частноправового характера, является частью более широкого гражданско-правового института юридических лиц. Остальные нормы корпоративного права по своей природе являются публичными, преимущественно - административно-правовыми нормами, но допускают включение в состав корпоративного права и уголовно-правовых норм.[25]

Следует признать, что ведущие цивилисты в СНГ преимущественно занимают позицию о том, что корпоративное право является составной частью гражданского права. Так, например, Г. Е. Авилов и Е .А. Суханов допускают признание корпоративного права в качестве «правового института, а точнее - подотрасли гражданского права, хотя и считают, что сам термин «корпоративное право» является в достаточной мере условным, отражая лишь тот факт, что подавляющее большинство юридических лиц относится к числу корпораций».[26]

Профессор М. К. Сулейменов рассматривает законодательство об акционерных обществах в рамках гражданско-правового института юридического лица, а сами акционерные общества как организационно-правовую форму коммерческих организаций.[27]

Как органическую часть гражданского права рассматривает корпоративное право В. А. Белов, при этом предлагая более широкий взгляд на него как право не только хозяйственных обществ.[28] Д. В. Ломакин рассматривает корпоративное право как новую составляющую системы гражданского права.[29]

В понимании европейских юристов корпоративное право также рассматривается как право частное.[30]

На мой взгляд, такая категоричность в позиции как-раз-таки обусловлена тем, что в странах СНГ еще не сформировалась общепризнанная теория корпоративного права (как и ранее упоминавшегося инвестиционного права). Безусловно, понятие корпорации является концепцией гражданско-правового института юридического лица и более объемного института (учения) о лицах, являющегося одним из центральных институтов гражданского права.[31] И в контексте рассмотрения путей дальнейшей гармонизации европейского именно корпоративное право в каком-то периоде расценивалось как двигатель европейского частного права.[32]

Однако именно в правовом регулировании статуса и функционирования отдельного вида корпораций (а именно - акционерных обществ) существенное применение стали иметь правовые конструкции, не свойственные гражданскому законодательству и присущим ему методам регулирования. Слишком распространенными стали случаи, когда отдельные аспекты корпоративного управления акционерными обществами регулируются административными методами с использованием мер государственного принуждения, а свобода в поведении участников корпоративных отношений заметно ограничилась.

Изучение обоснованности такой правовой регламентации обусловило появление исследований комплексного характера. Причем проведенное мной исследование по вопросам акционерного законодательства дает основания для вывода о том, что доля административно-правовых механизмов в регулировании корпоративных отношений при использовании формы акционерного общества является довольно существенной, и говорить о том, что теория акционерного права сегодня есть преимущественно цивилистическое исследование, следует с большей осторожностью.

Однако и о существовании самостоятельного корпоративного права как структурной составляющей системы права заявлять пока рано. В то же время обоснованным является рассмотрение корпоративного права как отрасли законодательства. В частности, именно как отрасль законодательства корпоративное право упоминается в работах профессора А. Л. Маковского,[33] Н. С. Кузнецовой,[34] Ю. Г. Семенюка.[35] Правда в большинстве случаев корпоративное законодательство рассматривается как составной элемент гражданского законодательства (например, А. Л. Маковский в цитируемых выше сочинениях называет его полноценной отраслью гражданского законодательства). Какого-либо комплексного характера корпоративного права или корпоративного законодательства ими не допускается.

Однако еще Н. С. Суворов указывал на бесспорность того, «что наука гражданского права имеет в виду только частноправовую сторону жизни корпораций … и делает неизбежную абстракцию, обособляет в мышлении эту сторону жизни от других сторон». Вместе с тем, по его утверждению, «понятие юридического субъекта не может быть ограничиваемо областью имущественных отношений гражданского права, и всякая цивилистическая теория юридической личности должна быть проверяема ее пригодностью для области публичного права».[36] Я также полагаю, что текущее состояние акционерного законодательства Казахстана и многих зарубежных стран, а также тенденции развития этого законодательства и правовой науки свидетельствуют о том, что публично-правовые элементы и механизмы регулирования, действительно, должны учитываться и всесторонне рассматриваться при выяснении правовой природы корпоративного права как структурного элемента системы законодательства, а перспективе - возможно, также и системы права.

В завершении отмечу еще один элемент, который, как думается, участвует в формировании самостоятельных отраслей права - культурную составляющую. Представляется, что в отсутствие соответствующей правовой культуры, не стоит говорить о существовании какой бы то ни было отрасли права. В настоящее время мы можем отмечать многочисленные примеры наличия неплохого законодательства, основанного на добротной теоретической базе, но не применяемого в соответствии с целями его принятия в практической плоскости. Причиной тому является ненадлежащий уровень правовой культуры у граждан, государственных чиновников или судей. Такие ситуации достаточно известны, как и известно взаимовлияние правовой науки, законодательства и проявлений правовой культуры на развитие каждой из этих составляющих самостоятельных отраслей права. Кроме того, здесь же хотелось обратить внимание на то, что сами служители правовой науки должны быть примером и источником правовой культуры. Это должно рассматриваться как обязанность любого субъекта, занимающегося правовыми исследованиями. В том числе, это касается такого аспекта, как критика теоретических воззрений своих коллег.

_____________

28 сентября 2011г.

Опубликовано в изд. Гражданское право как наука: Материалы междунар. научн.-практ. конф. в рамках ежегодных цивилистических чтений, посвященной 70-летию М. К. Сулейменова. Алматы, 29-30 сентября 2011г. / Отв. ред. М. К. Сулейменов. - Алматы, 2012. С. 183-196; а также в журнале «Российское право: образование, практика, наука». - Екатеринбург, 2011, №6(77), С. 75-83.

[1] См. Диденко А.Г. Целевые ветви права. - Алматы: Юрист, 2011, №7 (июль). С.33-35.

[2] См. Общая теория советского права. Под ред. С. Н. и Самощенко И.С. - М: Юридическая литература, 1966. С. 317.

[3] См. Советское гражданское право. Под ред. Д. М. Генкина. - М: ГосЮрИздат, 1950, т.1. С.16.

[4] См. Гражданское право Казахской ССР. Под ред. Ю. Г. Басина. - Алма-Ата: Мектеп, 1978, т.1. С.12-13.

[5] См. Общая теория советского права. Под ред. С. Н. Братуся и И. С. Самощенко. С.179.

[6] См. Коммерческий кодекс Франции. / предисловие, перевод с французского, дополнение, словарь-справочник и комментарии В. Н. Захватаева. - М.: Волтерс Клувер, 2008. С.24-25; Бергман В. Введение к пониманию германского Гражданского уложения. В изд. Гражданское уложение Германии; пер. с нем. [В.Бергманн, введ., сост.]; научн. редакторы - А. Л. Маковский [и др.]. - 2-е изд., доп. - М.: Волтерс Клувер, 2006. С.IX; Основы германского и международного экономического права. Учебное пособие. / Х. Й. Шмидт-Тренц, Ю. Плате, М. Пашке и др. - СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. гос. ун-та, Издательство юридического факультета СПбГУ, 2007. С.60-61.

[7] См. Штобер Р. Хозяйственно-административное право. Основы и проблемы. Мировая экономика и внутренний рынок; пер. с нем. - М.: Волтерс Клувер, 2008. С.13.

[8] См. Головко Л.В. Вступительная статья к изданию: Кабрияк Р. Кодификации. Пер.с фр. Л. В. Головко. - М: Статут, 2007. С.18, 21.

[9] См. Кабрияк Р. Кодификации. Пер.с фр. Л.В.Головко. - М: Статут, 2007. С.108.

[10] См. Сулейменов М.К. Предмет, метод и система гражданского права: проблемы теории и практики. В изд. Предмет, метод и система гражданского права: Материалы междунар. науч.-практ. конф., в рамках ежегод. цивилистических чтений, посвящ. Году «Германия в Казахстане 2010», Алматы, 13-14 мая 2010г. / Отв. ред. М.К. Сулейменов. - Алматы: НИИ частного права КазГЮУ, ГТЦ, 2010. С.29.