Некоторые вопросы управления имуществом по законодательству Республики Казахстан (с учетом особенностей денег и ценных бумаг) (Карагусов Ф.С. управляющий директор ТОО «SB Capital» д.ю.н., профессор)

Некоторые вопросы управления имуществом по законодательству Республики Казахстан
(с учетом особенностей денег и ценных бумаг)

Карагусов Ф.С.

управляющий директор ТОО «SB Capital»

д.ю.н., профессор

1. Деловая практика требует совершенствования правового регулирования деятельности по управлению, включая доверительное управление, имуществом

В казахстанской деловой практике все с большей настойчивостью требует надлежащего правового регулирования вопрос об управлении имуществом субъектов хозяйствования. На данный момент термин «управление имуществом» имеет место в категориальном аппарате нормативно-правовой базы, однако содержание этого понятия не определено с необходимой однозначностью.

Как представляется, понятие управления имуществом целесообразно рассматривать с двух позиций: управление собственным имуществом и управление чужим имуществом (в том числе доверительное управление в интересах выгодоприобретателя). В обоих случаях основной целью такого управления, как правило, является сохранение и увеличение рыночной стоимости объекта управления, нередко - получение иных выгод за счет такого управления. Однако в первом случае управление имуществом осуществляет сам его собственник, чьи соответствующие действия обусловлены наличием у него всех его абсолютных правомочий по владению, пользованию и распоряжению собственностью.

В свою очередь, управление чужим имуществом, обусловленное интересом выгодоприобретателя и осуществляемое третьим лицом, требует более четкого понимания природы и содержания такого управления. Этот же феномен обусловливает непосредственное обращение к концепции имущества как объекта гражданских прав, поскольку необходимо более ясное понимание, насколько характеристики того или иного вида имущества позволяют ему быть переданным в управление третьему лицу. Другими словами, представляется целесообразным выяснить, возможно ли управление, к примеру, деньгами или ценными бумагами в интересах третьего лица? Прежде всего, ответ на данный вопрос интересует нас применительно к отношениям по доверительному управлению этими видами имущества, занимающим свою нишу в деловой практике Казахстана.

Как указывается в литературе, институт доверительного управления имуществом регулируется законодательством лишь нескольких стран СНГ, в том числе казахстанским ГК.[1] В частности, введение этого института в систему гражданского законодательства было обусловлено потребностями экономического и политического характера, когда основными задачами развития стали ликвидация кризисных явлений в национальной экономике, привлечение инвестиций, проведение приватизации государственной собственности, интеграция национальной экономики в мировую систему хозяйствования.

Примечательно, однако, то, что признание договора доверительного управления имуществом на уровне ГК в качестве самостоятельной разновидности контрактов в Казахстане произошло лишь в середине 1999 года с введением в действие Особенной части ГК. Вместе с тем, еще за несколько лет до этого события на уровне законодательных актов доверительное управление имуществом нашло свое отражения. В частности, Указом Президента Республики Казахстан, имеющим силу закона, от 23 декабря 1995 года «О приватизации»[2] передача государственного имущества в доверительное управление была признана предварительной стадией приватизации. Как отмечается некоторыми исследователями, выбор такого необычного для казахстанской экономической и правовой действительности механизма был обусловлен необходимостью выполнения инвестиционной программы и обеспечением погашения долгов государственных предприятий, подлежащих приватизации.[3] По утверждению бывшего в 1994-1997 годах Премьер-Министра Казахстана, «передача в управление – это промежуточный вариант, позволяющий правительству присмотреться к инвесторам, а управляющим – к объектам, прежде чем продавать уникальные объекты».[4]

Другим примером может послужить утративший силу с 1 января 2000 года Указ Президента Республики Казахстан, имеющий силу закона, от 26 декабря 1995 года «О государственной службе», требовавший от поступающих на государственную службу (как этого требует и действующее законодательство) передачи в доверительное управление принадлежащих им акций акционерных обществ и долей участия в товариществах с ограниченной ответственностью в доверительное управление на весь срок занятия ими своей должности (статья 13).

В сущности же, мотивация передачи имущества в доверительное управление может быть разной. Это – и решение экономических задач позиционирования объекта управления на рынке, и борьба с коррупцией, и желание получить максимальную выгоду от владения имуществом с использованием опыта и знаний профессионалов, и урегулирование отношений с кредиторами и должниками ликвидируемого предприятия или умершего наследодателя. Задачей же законодателя является надлежащая регламентация условий оформления отношений доверительного управления имуществом, определение статуса их участников и урегулирование динамики этих отношений.

В одном из обобщающих исследований о состоянии и перспективах развития гражданского законодательства стран Западной Европы, имеющего, как и гражданское законодательство Казахстана, своим источником римское право, справедливо указывается, что институт траста (доверительной собственности и доверительного управления) прежде был неизвестен этому законодательству. В связи с этим исследователи и задаются вопросом о том, почему этот институт до сих пор недостаточно развит в праве упомянутых государств, и насколько целесообразно его существование.[5] Анализируя этот вопрос, западноевропейские юристы считают целесообразным введение института доверительного управления имуществом в действующие системы частного права для обслуживания интересов делового оборота, но при условии, что новый институт будет введен в традиционные правовые системы континентальной Европы с учетом их основ и принципов.[6]

Как мы уже отметили, для казахстанского законодательства вопрос о восприятии идеи доверительного управления имуществом уже решен. ГК Республики Казахстан отдельной главой регулирует в качестве самостоятельного вида договор доверительного управления имуществом. Возникает вопрос иного содержания: насколько это регулирование является адекватным экономическим и политическим потребностям участников делового оборота, и насколько широко этот договор применяется в существующих условиях хозяйствования?

Современные западноевропейские исследователи схематично определяют доверительные отношения следующим образом: учредитель траста передает свои активы или их часть доверительному управляющему, который будет осуществлять их владение для определенных целей для выгоды одного или нескольких выгодоприобретателей (бенефициариев). При этом практическое значение такой схемы усматривается в двух аспектах – управление переданными активами и обеспечение интересов сторон.[7] В сущности, доверительное управление может быть обусловлено различными частными экономическими интересами (в т.ч. упрощение структуры бизнеса в условиях частой смены выгодоприобретателей, создание финансовых империй, установление ограничений в распоряжении имуществом и др.), но все эти интересы являются действительными интересами, а средством их реализации является то, что определенное имущество в силу договора передается доверительному управляющему в управление, и такой доверительный управляющий получает определенные правомочия в отношении данного доверенного имущества.

Что касается второго аспекта, то в ряде случаев, несмотря на то, что законодательство предусматривает другие варианты для обеспечения интересов сторон сделки, доверительное управление может быть наиболее привлекательным инструментом для этих целей. Например, передача в доверительное управление при сохранении титула права собственности позволяет учредителю доверительного управления обеспечить свой интерес в получении цены договора до того, как этот титул будет передан новому собственнику. Кроме того, передача имущества проблемного должника в доверительное управление представляет собой эффективную гарантию против окончательной несостоятельности и банкротства такого должника. Именно эта мотивация, как отмечалось выше, была заявлена правительством Казахстана при введении доверительного управления как предварительной стадии приватизации в республике в 1995-1997 годах.

Вместе с тем, недостаточность серьезных отечественных правовых и экономических исследований природы и значения доверительных отношений в экономических процессах, отсутствие правовой основы их возникновения и реализации, наряду с проблемой коррупции обусловили то, что должная деловая практика в Казахстане не сложилась, а разработчики Особенной части ГК РК не смогли ее учесть при завершении проекта кодекса.

2. Практика обусловливает необходимость законодательного установления критериев управления имуществом.

Как известно, согласно статье 883 ГК РК при учреждении доверительного управления имуществом доверительный управляющий обязуется осуществлять от своего имени управление переданным в его владение, пользование и распоряжение имуществом, если иное не предусмотрено договором или законодательными актами, в интересах выгодоприобретателя. Аналогичное определение содержится практически во всех гражданских кодексах бывших советских республик, принятых с учетом рекомендаций Модельного гражданского кодекса для стран СНГ.

Таким образом, по договору доверительного управления имуществом, как уже говорилось, одна сторона (учредитель доверительного управления) передает другой стороне (доверительному управляющему) имущество в доверительное управление, а другая сторона обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах указанного учредителем лица (выгодоприобретателя).

Критерий интереса выгодоприобретателя обусловливает существование одного из самых неоднозначных моментов в определении природы доверительного управления. Этим моментом является то, что направленностью договора доверительного управления имущества является регламентация деятельности доверительного управляющего по управлению доверенным имуществом с использованием правомочий, которые в совокупности определяют статус собственника имущества. Но именно передача полномочия по управлению имуществом в интересах выгодоприобретателя, в первую очередь, является критерием разграничения статуса управляющего от статуса собственника. Если собственник наслаждается использованием своих трех правомочий в своих интересах и по своему усмотрению, то доверительный управляющий осуществляет эти правомочия в рамках деятельности по управлению им в соответствии с содержанием договора и в исключительных интересах выгодоприобретателя. При этом осуществление (отметим – не предоставление, а именно осуществление) этих правомочий управляющего может быть существенно ограничено.

Однако вышесказанное не дает возможности однозначного понимания то, что является содержанием понятия «доверительное управление имуществом». Казахстанское законодательство не содержит даже дефиниции термина «управление имуществом». Его содержание мы могли бы раскрыть через перечисление правомочий доверительного управляющего. Именно по этому пути пошел Конституционный Совет Республики Казахстан, указав в одном из своих постановлений, что «юридическое содержание нормы «организует управление государственной собственностью» означает, наделение Правительства республики полномочиями владеть, пользоваться и распоряжаться государственной собственностью в пределах, установленных законодательными актами».[8]

На наш взгляд, однако, право на управление имуществом (пусть даже собственным) не следует отождествлять с совокупностью правомочий собственника. Как представляется, право управлять имуществом обусловливает реализацию правомочий пользования (в какой-то части) и распоряжения им, но не совпадет с ними по своему содержанию. Содержанием термина управление следует признавать принятие решений, выработка позиции относительно того, как стоит распорядиться своими правомочиями собственника для достижения определенного правового и (или) экономического результата. Принятие такого решения обусловливает последующее осуществление определенного (определенных) правомочия (правомочий) собственника.

Такое понимание управления позволит нам понять и сущность доверительного управления, и более корректно обосновать действующую в Казахстане систему управления пенсионными активами, при которой управляющие компании принимают инвестиционные решения, а банки-кастодианы, которые фактически владеют пенсионными активами, принадлежащими пенсионным фондам, исполняют эти решения на основании уже актов по использованию и (или) распоряжению упомянутыми активами. Эта же позиция обосновывает и распределение ответственности между этими тремя субъектами, полноту которой за принятие решения несут управляющая компания и сам пенсионный фонд, а ответственность за сохранность пенсионных активов и исполнение инструкций, связанных с распоряжением пенсионными активами, несет банк-кастодиан.[9]

Приведенные выводы поспособствуют более глубокому анализу и ряда норм ГК РК, относящихся к статусу доверительного управляющего имуществом. Для примера рассмотрим следующую ситуацию. Как представляется, из содержания статьи 886 ГК РК вытекает, что договор доверительного управления четко оговаривает состав доверенного имущества и то лицо, которому оно должно быть передано после окончания доверительного управления. Уже одно это ограничивает доверительного управляющего в распоряжении доверенным имуществом. Следует, что управляющий должен сохранить это имущество и передать его соответствующему лицу или (например, в рамках законодательства о приватизации) именно это имущество получить в свою собственность по окончании доверительного управления. Более того, в течение всего срока управления доверительный управляющий должен сохранять правовую и фактическую власть над доверенным имуществом, поскольку выбытие этого имущества из-под власти управляющего означает прекращение управления, ибо управлять больше нечем. Но одновременно сохраняется ответственность управляющего вернуть имущество указанному субъекту по окончании управления. В сущности, управляющему предоставляется только право владеть этим имуществом, и возлагается на него обязанность обеспечить его сохранность.

Здесь возможен аргумент, что по ГК РК имущество, приобретенное и (или) полученное доверительным управляющим в процессе осуществления возложенных на него обязанностей, включается в состав доверенного имущества. То есть отчуждение доверенного имущества может принести в доход иное имущество, которое автоматически включается в состав доверенного имущества. Этот аргумент не лишен оснований. Однако в таком случае новое имущество лишь заменяет доверенное имущество, а не сохраняет его, поэтому по окончании договора управляющий не сможет вернуть доверенное имущество, хотя именно это требуется действующими положениями ГК РК. Думается, что указанная норма относится именно к доходам от использования доверенного имущества (плоды, дивиденды, вознаграждение и др.), но не от его отчуждения. Обратное понимание этой нормы ГК РК может привести к спорам между управляющим и выгодоприобретателем относительно того, какое имущество должно быть возвращено по окончании договора и, самое главное, приведет к несоответствию нормам кодекса об обязанности вернуть доверенное имущество, указанное в договоре, по окончанию срока его действия.

Последнее и является тем моментом, по поводу которого в казахстанской и российской научной литературе высказываются сомнения о возможности для ценных бумаг и денег выступать в качестве объектов доверительного управления. В частности, пользование и распоряжение ценными бумагами, переданными в доверительное управление, представляется возможным только, если это не предполагает отчуждение этих ценных бумаг. В противном случае происходит исчезновение объекта доверительного управления, а значит, должно прекращаться само доверительное управление.

Применительно к этому отметим, что статья 886 ГК РК не предусматривает, чтобы обязательным условием договора было указание на объем полномочий управляющего. Несмотря на то, что необходимость или целесообразность такого указания следует из смысла других норм законодательства, представляется обоснованным требовать его наличия в обязательном порядке, поскольку это позволит на практике избежать непреднамеренного превышения управляющим его полномочий, необоснованного вмешательства в его деятельность и споров между сторонами договора.

Итак, если исходить из того, что доверительному управляющему предоставляется именно правомочие по управлению доверенным имуществом в определенных целях как право принятия любых не противоречащих духу и букве закона решений для достижения этих целей, то вполне оправданным может быть установление каких-то ограничений по реализации тех правомочий, которыми обладает собственник этого имущества. Другими словами, доверительному управляющему следует предоставлять, прежде всего, не правомочия собственника имущества, а правомочие вырабатывать решения о том, как эти правомочия могут быть реализованы для решения каких-то задач. Это же не исключает того, чтобы управляющий был наделен какими-то из правомочий собственника, но уже ограничение в осуществлении этих правомочий, вплоть до запрета такого осуществления, исключает сомнения в целесообразности договора доверительного управления, даже если управляющему будет предоставлено лишь правомочие владения доверенным имуществом, а право на распоряжение им собственник оставит за собой.

Таким образом, доверительному управляющему по договору должно быть передано имущество именно в управление с целью принятия решений по эффективному владению, пользованию или распоряжению этим имуществом для выполнения определенных экономических или иных задач. При этом, поскольку мы говорим о передаче имущества доверительному управляющему, без чего доверительное управление существенно теряет свою привлекательность и экономическое значение, то такому управляющему по крайней мере должно быть и предоставлено право владения доверенным имуществом. Такое понимание доверительного управления представляется нам более целесообразным, позволяющим провести более четкую грань различия между собственником имущества и доверительным управляющим, а, следовательно, более корректно регламентировать правовые последствия заключения и осуществления соответствующего договора. В том числе, передача управляющему права владения доверенным имуществом оправдывает предоставление ему предусмотренных ГК РК вещно-правовых способов защиты своих прав по соответствующему договору. В любом случае это представляется более корректным по сравнению с определением, согласно которому доверительное управление предполагает передачу полномочий собственника имущества с целью управления им.

3. Интерес выгодоприобретателя как критерий надлежащего исполнения доверительным управляющим по договору.

Еще одним моментом в регулировании отношений по доверительному управлению имуществом нам видится то, что интерес выгодоприобретателя является основным критерием деятельности доверительного управляющего по договору. Этот же интерес обусловливает особые правила о его ответственности. В частности, устанавливается, что в случае ненадлежащего управления имуществом учредитель или выгодоприобретатель может предъявить в суде требование о прекращении доверительного управления и возмещении убытков. При этом доверительный управляющий предполагается виновным в ненадлежащем исполнении обязанностей, если не докажет, что принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязанностей.

Обращает на себя внимание несовершенство данной нормы статьи 890 ГК РК. Само ее содержание таит в себе опасность, в частности, при доверительном управлении ценными бумагами. Если казахстанская деловая и судебная практика все же признает за доверительным управляющим право отчуждать акции или иные эмиссионные ценные бумаги в качестве доверенного имущества, любые операции доверительного управляющего с такими акциями по их отчуждению могут быть оспорены учредителем или выгодоприобретателем как ненадлежащее управление имуществом с требованием возмещать убытки. Представим ситуацию, что через какой-то период времени с момента отчуждения таких акций управляющим их рыночная стоимость существенно возрастет или понизится. Возмещение убытков управляющим может элементарно разорить его. В связи с этим настойчиво стоит вопрос о возможности отчуждать акции, переданные в доверительное управление, самим управляющим.

Нормы о доверительном управлении имуществом своим содержанием действительно обусловливают вопрос о достаточной четкости в разграничении правомочий учредителя управления и доверительного управляющего. ГК РК содержит определенный набор правил, направленных на разделение статуса собственника и доверительного управляющего имуществом. Такое разделение выражается в ограничении обращения взыскания на доверенное имущество по долгам учредителя управления, требованием к управляющему управлять доверенным имуществом исключительно в интересах выгодоприобретателя, раздельным учетом собственного имущества управляющего и доверенного ему имущества, а также рядом других положений. Последними же изменениями некоторых норм ГК[10] были внесены принципиальные новшества по вопросу более четкого разграничения статуса сторон доверительного управления.

В частности, согласно новой редакции пункта 1 статьи 886 ГК РК в период действия договора доверительного управления имуществом учредитель доверительного управления не вправе осуществлять какие-либо действия в отношении имущества, находящегося в доверительном управлении, если иное не установлено законодательными актами или указанным договором. Этим дополнительно гарантируется правомерный интерес доверительного управляющего надлежащим образом управлять имуществом, и, следовательно, повышается его ответственность, поскольку исключается возможность для него ссылаться на действия учредителя, препятствовавшие его деятельности и повлекшие ущемление интересов выгодоприобретателя.

Этот вопрос имеет прямое отношение к выводу относительно необходимости однозначного и исчерпывающего указания в договоре на содержание и объем полномочий управляющего. Ибо на практике очень сложным является доказывание ненадлежащего исполнения управляющим его обязанностей. Возможна и другая ситуация, когда управляющий не сможет доказать свое надлежащее исполнение по договору. Казахстанская действительность прошлых лет может предоставить ряд доказательств того, что понятие «интерес выгодоприобретателя» и объем полномочий доверительного управляющего должны быть четко отражены в соответствующем договоре доверительного управления имуществом. В апреле 1997 года фирма «Алексей Постовалов и К», ранее получившая в доверительное управление государственный пакет акций Карагайлинского ГОКа, была обвинена в демпинге, преступной безхозяйственности и невыполнении своих обязательств в связи с тем, что задолженность по зарплате работникам предприятия составила 51 млн. тенге, а сам контракт на такое доверительное управление был расторгнут. При этом правительство проигнорировало то, что в соответствии с контрактом упомянутая управляющая фирма была погашена задолженность перед бюджетом, энергетиками, транспортниками, снижены объемы дебиторской и кредиторской задолженностей.[11]

В данном случае применение понятия надлежащего исполнения обязательств доверительным управляющим возможно при условии, когда такие обязательства и объем полномочий, а также задачи деятельности управляющего прямо и однозначно указаны в соответствующем договоре. Во всех остальных случаях трудно применима концепция надлежащего исполнения обязательств, предусмотренная статьями 272-281 и 349 ГК РК. В этом вопросе мы согласны с некоторыми авторами в том, что «необходимо определиться, что предполагается под понятием надлежащего управления имуществом, и в каком случае наступает ответственность доверительного управляющего».[12] Здесь, действительно, представляется более целесообразным прямое указание в соответствующей статье ГК на то, что критерием надлежащего исполнения обязательств доверительным управляющим является именно должная степень заботливости в четко обозначенных в договоре интересах выгодоприобретателя.

Такая степень оценивается участниками оборота и судом, основываясь на анализе конкретной ситуации, когда управляющий должен был поступить с доверенным имуществом так, как он, являясь нормальным участником оборота, обладая обычным опытом, знаниями и информацией обычного участника оборота, поступил бы в отношении этого имущества в своих интересах как его собственник. Именно такой критерий заложен для оценки ответственности доверительного управляющего в статье 964 ГК Республики Армении[13] и статье 1022 ГК Российской Федерации.[14]

И здесь мы снова возвращаемся к категории интереса. Высказывают мнение, что «несоблюдение интересов учредителя или выгодоприобретателя является квалифицирующим признаком ненадлежащего исполнения обязательств» по договору доверительного управления.[15] Это мнение не лишено оснований. Однако отметим два важных момента. Первый из них заключается в том, по ГК РК единственным интересом, которым должен руководствоваться доверительный управляющий, является интерес назначенного учредителем выгодоприобретателя. И, как мы понимаем содержание доверительного управления имуществом, в том числе регулируемое нормами казахстанского ГК, в своей деятельности доверительный управляющий в определенной степени даже освобожден от того, чтобы учитывать интерес учредителя. Это, однако, не освобождает управляющего от ответственности перед учредителем как титулованным собственником доверенного имущества в случаях, когда этот управляющий выходит за рамки предоставленных ему полномочий и нарушает соответствующие права учредителя. При условии же, что управляющий действует в рамках предоставленных ему договором полномочий, он вправе (или должен?) руководствоваться только интересами выгодоприобретателя.

Таким образом, полагаем, что при исполнении договора доверительного управления имуществом доверительный управляющий должен соблюдать только интерес выгодоприобретателя, но не допускать нарушение прав других участников делового оборота, включая учредителя доверительного управления. Такое понимание представляется важным моментом при реализации соответствующих правоотношений, поскольку вносит большую ясность в их содержание, распределение правомочий и обязанностей, обеспечивает гарантию надлежащего исполнения обязанностей по договору и соблюдение правомерных интересов всех сторон договора.

Второй момент относится к тому, что собственно составляет интерес выгодоприобретателя, и каким он должен быть. Парадокс заключается в том, что именно учредитель определяет, что является интересом выгодоприобретателя, а не сам выгодоприобретатель. То есть, здесь возможно даже какое-то «навязывание» воли учредителя в его понимании содержания интересов выгодоприобретателя. Поскольку же содержание интереса обусловливается субъективным отношением конкретного лица к происходящему, следует признать, что учредитель доверительного управления может знать о действительных интересах выгодоприобретателя и вправе отразить их в соответствующем договоре, только если таким выгодоприобретателем является он сам. Выгодоприобретатель же не во всех случаях может быть стороной соответствующего договора, по которому управляющий действует в его интересах: статья 884 ГК РК определяет субъектов доверительного управления, но не сторон соответствующего договора. Следовательно, он не всегда сможет проконтролировать то, как изложен его интерес в этих договорах.

Применительно к этому вопросу большое значение имеет научный анализ вопроса о понятии «интерес» в гражданском праве, поведенный Покровским Б.В.[16] В частности, Покровский Б.В. анализирует различные точки зрения, в том числе понимание интереса как субъективное или объективное явление, либо как единства объективного и субъективного. Не вдаваясь в подробности этого анализа, считаем, что для конкретного субъекта его интерес как «внутренний движущий фактор»[17] его позиционирования и развития в конкретном обществе, обусловливается потребностями этого субъекта, его социальным, правовым и экономическим статусом, целью вступления его в данные правоотношения, а также объективно существующими экономическими отношениями и правовым полем.

То есть, мы склоняемся к пониманию интереса как категории, объективной и субъективной одновременно. В таких условиях интерес индивида может быть обусловлен его субъективными потребностями и целями, которые не всегда можно охарактеризовать как правомерные, поскольку существуют интересы других субъектов и общества в целом. Поэтому при вступлении такого индивида в конкретные волевые договорные правоотношения этот его субъективный интерес корректируется с учетом объективно для него существующих реалий и интересов других участников делового оборота с тем, чтобы такой интерес мог быть правомерным и подлежащим правовой охране.

В связи с этим представляется, что при формировании конкретных волевых правоотношений не может иметь места интереса, находящегося вне сознания участников соответствующего правоотношения. И применительно к данному контексту мы не согласны с Покровским Б.В. в том, что экономический интерес не зависит от воли и сознания субъекта, что он возникает и существует вне сознания.[18] Экономический интерес, лежащий в основе договора доверительного управления имуществом, всегда обусловлен волей и сознанием его участников. Однако этот вывод требует уточнений применительно к конкретному субъекту этого договора.

Как мы уже отмечали, учредитель доверительного управления, назначая выгодоприобретателя, уполномочивает управляющего действовать в интересах этого выгодоприобретателя. Поскольку же ни учредитель, ни управляющий не могут достоверно знать о действительных интересах выгодоприобретателя, ГК уполномочивает управляющего осуществлять в отношении доверенного имущества все те действия, которые бы в нормальный условиях предпринимал бы нормальный собственник в собственных интересах. Но такое уполномочие также представляется нам недостаточно четким: мы не знаем, каковы интересы конкретного собственника. Поэтому было бы наиболее правильным, чтобы в этих условиях и стороны договора, и заинтересованные третьи лица, и суд в равной степени понимали, что обычным правомерным интересом собственника имущества является сбережение этого имущества, сохранение его стоимости, получение дохода или иных выгод от использования доверенного имущества и увеличение его стоимости. Именно такое понимание интереса выгодоприобретателя обусловит стабильность в реализации соответствующих правоотношений, создаст более применимый критерий надлежащего исполнения доверительным управляющим его обязанностей по договору, снизит вероятность беспочвенных споров и разногласий.

Вместе с тем, если выгодоприобретателем по договору доверительного управления имуществом выступит сам учредитель, что допускается ГК, интерес такого выгодоприобретателя может заключаться в ином. И такой интерес может быть очерчен в договоре более предметно и не ограничиваться сохранением и увеличением стоимости доверенного имущества. Безусловно, такой интерес должен быть правомерным, но в контексте, например, всего бизнеса выгодоприобретателя-учредителя последний может быть заинтересован во временном ограничении сделок с доверенным имуществом, какие бы выгоды эти сделки не сулили, в отказе от получения доходов от использования доверенного имущества и др.

Таким образом, должная степень заботливости доверительного управляющего при исполнении им обязанностей по конкретному договору обусловливается не только нормальным ходом развития хозяйственных отношений и степенью заботливости нормального собственника в обычных условиях, но и личностью выгодоприобретателя и содержанием самого договора. С учетом вышесказанного отмечается и такая возможность, когда действительный интерес выгодоприобретателя и такой же интерес учредителя доверительного управления могут не совпадать и даже могут прямо противоречить друг другу. В этих условиях и закон, и практика должны определиться в части того, как обеспечить правовую охрану правомерных интересов сторон договора. Представляется, что приоритет в такой ситуации должен быть отдан интересу выгодоприобритателя, отраженному в договоре. В то же время такое положение не должно означать, что причинение ущерба учредителю управления при превышении управляющим предоставленных договором полномочий или при ненадлежащем исполнении им его обязанностей не может быть основанием для применения предусмотренных законом средств защиты прав упомянутого учредителя.

Кроме того, выгодоприобретатель в принципе не может получить иных выгод, чем обычный собственник аналогичного имущества в нормальных условиях – сохранение и увеличение этого имущества. И в любом случае интерес выгодоприобретателя не должен быть таким, чтобы его реализация привела к нарушению прав собственности учредителя на такое имущество.

4. Могут ли деньги и ценные бумаги быть объектами доверительного управления в рамках казахстанского законодательства?

Одним из самых важных вопросов, связанных с договором доверительного управления имуществом, является то, действительно ли любое имущество по своей природе может быть передано в доверительное управление. В данном случае сразу оговоримся, что любое имущество, принадлежащее его собственнику, автоматически становится и объектом управления самим собственником, поскольку трудно представить, чтобы последний, являясь нормальным участником оборота и заинтересованным в сохранении и улучшении своего материального благополучия, мог реализовывать свои правомочия собственника, предварительно не приняв решений о наиболее эффективных и целесообразных способах такой реализации. Ведь даже передача имущества в доверительное управление также представляет собой акт управления имуществом.

В связи с этим представляется, что объектом управления со стороны собственника может быть действительно любое принадлежащее ему имущество. Однако, в соответствии с тем, как регулируются отношения доверительного управления имуществом в казахстанском ГК, не всякое имущество может быть предметом доверительного управления по договору. В частности, этот вывод можно отнести к деньгам и ценным бумагам.

На примере казахстанских банков второго уровня можно утверждать, что большинство из них, осуществляя, в частности, казначейские операции, управляют принадлежащей им денежной массой. На основании предоставленных банком полномочий и от имени соответствующих банков их казначеи и дилеры ежедневно приобретают и отчуждают драгоценные металлы, иностранную валюту, предоставляют и получают краткосрочные денежные займы, размещают деньги на депозиты и т.п. Единственной целью этих операций является получение банком прибыли в результате их совершения и, в любом случае, сохранение за банком специально выделенных для казначейских операций совокупных объемов денежных средств в разных валютах.

Могут ли эти денежные средства быть переданными в доверительное управление третьим лицам? В соответствии с буквальным пониманием норм статьи 885 ГК РК деньги могут быть объектом доверительного управления. Однако остальные нормы того же кодекса сводят это положение к нулю. Указание в договоре на состав доверенного имущества и субъекта, которому оно должно быть передано по окончании договора, а также запрет на истребование денег от добросовестного приобретателя (статья 262 ГК РК) фактически не позволяют передать третьему лицу деньги в доверительное управление. А в законодательстве ряда стран СНГ вообще устанавливается запрет на доверительное управление деньгами. Так, статья 1013 ГК Российской Федерации[19] и статья 955 ГК Республики Армения[20] прямо запрещают использовать деньги в качестве самостоятельного объекта доверительного управления, если иное не предусмотрено законом. Вероятнее всего в основе данного законодательственного положения лежит понимание того, что использование пользование деньгами (их использование по целевому назначению) совпадает с понятием распоряжаться деньгами и попросту означает тратить деньги.[21] В таком строгом понимании доверительное управление деньгами действительно невозможно, ибо передача их в доверительное управление будет означать либо невозможность предпринимать какие-либо действия с таким доверенным имуществом, либо использование этого имущества так, что учредитель такого доверительного управления лишится своей собственности, а соблюдение интересов выгодоприобретателя будет сомнительным.