Проблемы совершенствования процессуальных и организационных основ судебного санкционирования ареста и содержания под стражей (Г.Ж. Сулейменова, к.ю.н., профессор)

Поставить закладку
Посмотреть закладки
Добавить комментарий

Проблемы совершенствования процессуальных и организационных основ судебного санкционирования ареста и содержания под стражей

Г.Ж. Сулейменова,

к.ю.н., профессор

//Сборник выступлений на международной конференции на тему: «Санкционирование ареста судом: совершенствование законодательства и правоприменительной практики». Астана: Комитет по законодательству и правовым вопросам Сената Парламента РК и филиал Международного бюро по правам человека и соблюдению законности в г. Астана, 2010. С. 102-108

Эффективность судебного санкционирования, как и любого другого процессуального института, в первую очередь, зависит от его правовой регламентации. Между тем, нормы УПК, регламентирующие его, страдают существенными недостатками, о некоторых из которых следует обратить особое внимание.

1) Пункт 2 ст. 16 Конституции РК устанавливает, что не только арест, но и содержание под стражей допускаются только в предусмотренных законом случаях и лишь с санкции суда с предоставлением арестованному права обжалования. Однако в УПК имеется ряд норм, которые позволяют содержать под стражей лицо без санкции суда. Так, ч. 15 ст. 153 УПК РК устанавливает: «Время ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемым, его защитником, а также прокурором в порядке ст. 282 настоящего Кодекса при исчислении срока ареста не учитывается». Такая формулировка приводит к тому, что при производстве по уголовным делам органы уголовного преследования в тех случаях, когда срок окончания следствия совпадает со сроком истечения содержания под стражей, не возбуждают ходатайства о продлении срока содержания под стражей и обвиняемый продолжает содержаться в СИЗо. Но закон не предусматривает, что не включение в срок ареста, времени, указанного в ч. 15 ст. 153 УПК РК, означает, что на этот период времени лицо может находиться под стражей без санкции суда. Пункт 2 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее — МПГПП)[1] устанавливает: «Никто не может быть подвергнут произвольному аресту или содержанию под стражей». Поэтому содержание под стражей свыше срока, который согласно ч. 2 ст. 153 УПК РК, должен быть санкционирован только судом, придает аресту произвольный характер, а также нарушает право обвиняемого на защиту. В этой связи представляется, что из ч. 15 ст. 153 УПК РК должна быть исключена указанная формулировка.

2) Ст. 490 УПК РК предусматривает, что в случаях, когда несовершеннолетний обвиняемый по условиям жизни и воспитания не может быть оставлен в прежнем месте жительства, он по постановлению следователя, санкционированному прокурором, или по постановлению суда может быть помещен в специальное детское учреждение. Таким учреждением является Центр временной изоляции, адаптации и реабилитации несовершеннолетних (ЦВИАРН), в которых несовершеннолетние обвиняемые фактически содержатся под стражей: в специальных комнатах, с решетками на окнах и дверях, охраной и т.д. В 2008 г. экспертами ЮНИСЕФ, проводившими оценку состояния ювенальной юстиции в Казахстане, было особо отмечено «о неправильности положений Закона «О профилактике правонарушений среди несовершеннолетних и предупреждении детской безнадзорности и беспризорности» и Положения о центрах временной изоляции, адаптации и реабилитации несовершеннолетних, разрешающих удерживать подозреваемых в данных центрах до 30 дней по решению прокурора»[2].

В этой связи представляется, что помещение несовершеннолетнего в ЦВИАРН должно осуществляться только с санкции суда.

Кроме того, УПК не регламентирует особенности санкционирования ареста в отношении несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), тогда как необходимость в этом очевидна.

3. Вправе ли суд по своей инициативе избирать меру пресечения на стадии назначения главного судебного разбирательства? Анализ норм, регламентирующих порядок избрания мер пресечения, в том числе и ареста, позволяют сделать вывод о том, что таким правом суд на указанной стадии уголовного процесса не наделен. Так, ч. 2 ст. 150 УПК предоставляет такое право только органам уголовного преследования, устанавливая: «При необходимости избрания в качестве меры пресечения ареста прокурор, следователь, орган дознания выносят постановление о возбуждении перед судом ходатайства о санкционировании ареста».

Из содержания ч. 5 ст. 299 и п. 6 ст. 300 УПК РК следует, что на этой стадии суд вправе только лишь изменить либо отменить меру пресечения.

Так, ч. 5 ст. 299 УПК РК устанавливает: «Одновременно с вынесением постановления судья обязан рассмотреть вопрос об обоснованности применения или неприменении к обвиняемому меры пресечения и об обоснованности или необоснованности ее вида, если мера пресечения избрана». Тем самым, законодатель устанавливает требование рассмотрения вопроса только о правомерности избранной меры пресечения, но не предоставляет право судье избирать ту или иную меру пресечения. Поэтому при решении вопроса о возможности назначения судебного заседания судья должен выяснить: «подлежит ли изменению или отмене избранная обвиняемому мера пресечения» (п. 6 ст. 300 УПК РК). Тем самым, законом однозначно определено, что в компетенцию судьи не входят полномочия по избранию меры пресечения по собственной инициативе, что в равной степени распространяется и на арест. Часть 2 ст. 299 УПК РК устанавливает: «Судья по поступившему делу принимает одно из следующих решений о: 1) назначении главного судебного разбирательства; 2) проведении предварительного слушания дела». Тем самым, по поступившему уголовному делу в суд закон не предоставляет судье права принимать какие-либо иные решения, в том, числе и о применении ареста. На этой стадии суд вправе избрать меру пресечения только в случае заявления сторонами соответствующего ходатайства и только по результатам предварительного слушания (ч. 1 и 4 ст. 301 УПК РК).

Лишь на стадии главного судебного разбирательства суда наделен правом по собственной инициативе избрать меру пресечения (ст. 322 УПК РК).

4. УПК не предусматривает права стороны защиты представлять суду, который решает вопрос о санкционировании ареста, доказательства, а также ходатайствовать о вызове свидетелей. Согласно ч. 9 ст. 150 УПК РК, лица, явившиеся в судебное заседание, лишь заслушиваются.

5. Закон не предусматривает положения об обязательном участии в судебном заседании обвиняемого, его защитника, а в соответствующих случаях и его законного представителя (ч.10 ст. 153 УПК РК), тогда как участие прокурора является обязательным. В этом случае нарушаются два принципа уголовного процесса: состязательность и равноправие сторон (ч. 7 ст. 23 УПК РК), право обвиняемого на защиту (ст.26 УПК РК).

6. Из смысла п. 2 ч. 1 ст. 150 УПК РК следует, арест может быть применен в отношении обвиняемого, если не установлена его личность. Однако, нельзя привлечь лицо в качестве обвиняемого, если его личность не известна, поскольку в соответствии с п. 2 и 5 ч.1 ст. 117 УПК РК должны быть установлены данные о личности обвиняемого. А поэтому не может быть заключен под стражу обвиняемый (подозреваемый), данные о личности которого отсутствуют.

7. «Ахиллесовой пятой» института судебного санкционирования является отнесение рассмотрения ходатайства об аресте и продлении срока содержания под стражей к компетенции районного и приравненного к нему суда. Такая регламентация, разгрузив органы прокуратуры от санкционирования (к слову сказать - имеющие многолетний опыт в его применении) еще больше увеличила нагрузку районных судов и судей. При этом очевидна вероятность связанности судей районного суда при рассмотрении дела с решением своего коллеги, давшего санкцию на арест. Аргументы некоторых авторов о том, что в перспективе в районном суде одни судьи будут осуществлять контроль за законностью следствия, а другие - проводить судебное разбирательство, проблему не снимает: зависимость последних от первых не устранится, поскольку общие корпоративные связи, как горизонтальные, так и вертикальные, возьмут верх: судьи одного и того же суда, как правило, представляют собой малую группу, члены которой включены помимо официальных в систему межличностных отношений. А в конечном итоге решение судьи на предварительном расследовании предопределяет приговор суда. Как справедливо замечает российский ученый А.В. Смирнов: «Одной лишь замены «арестного» судьи при дальнейшем рассмотрении дела его коллегой из соседнего кабинета, одноименного или даже вышестоящего суда, недостаточно, ибо в момент смены судей за … креслом встает тень ведомственного и корпоративного интереса»[3].

В этой связи представляется, что для санкционирования необходимо создание специализированного суда, который должен быть автономным, т.е. дистанцирован от районных и приравненных к ним судов. К компетенции такого можно было бы отнести помимо санкционирования, все разновидности судебного контроля, а именно:

1) рассмотрение жалоб граждан и организаций на действия и решения органов уголовного преследования, затрагивающих их права и свободы;

2) признание доказательств по уголовному делу недопустимыми;

4) признание собранных защитником или представителем фактических данных доказательствами по конкретному делу в случае подачи об этом ходатайства защитником или представителем. Такое признание должно будет являться обязательным для органа, ведущего расследование по уголовному делу.

5) проведение предварительного слушания по уголовному делу;

6) осуществление контроля за исполнением судебных решений по уголовному делу.

Последнее полномочие в последующем можно было бы выделить в самостоятельную форму судебного контроля посредством создания аналогичной специализированной структуры - пенитенциарного судьи [4].

Помимо создания такого суда необходимо создание в вышестоящем суде специализированного по судебному контролю, к компетенции которого относилось бы рассмотрение жалоб и протестов на постановления следственного судьи. Тем самым, была бы выстроена логическая вертикаль судебного контроля за досудебным производством по уголовному делу.

Учреждение такого суда позволит:

во-первых, исключить возможность предвзятого отношения судьи к подсудимому подсудимого, если он (судья) участвовал в решении вопроса о применении ареста в ходе предварительного расследования;

во-вторых, обеспечить специализацию судей в вопросе не только санкционирования ареста и продления его срока, но и осуществление контроля за законностью досудебного производства;

в-третьих, избавить судей, рассматривающих уголовные дела по существу, от дополнительных функций.

Безусловно, и институт следственного судьи не безупречен, и ему присущи определенные недостатки, на что указывается в некоторых исследованиях [5]. Так, по мнению некоторых западноевропейских юристов, институт следственного судьи является пережитком тех времен, когда суд выполнял одновременно функции расследования уголовных дел, их разбирательство по существу и даже уголовное преследование обвиняемых. Эти соображения в определенной степени послужили основанием, того, что в Германии, Португалии, Турции и Италии этот институт был упразднен, а во Франции были внесены также существенные изменения в процессуальное положение следственных судей [6]. Так, по Закону от 15 июня 2000 г. следственный судья утратил право принимать решения о заключении под стражу, а решение этого вопроса было передано в исключительную прерогативу судьи по свободам и заключению. Важным является и то, что по своей инициативе этот судья действовать не вправе: он осуществляет судебный контроль только по требованию органов, ведущих производство по делу или сторон.

Помимо правовой регламентации на эффективность института судебного санкционирования существенное влияние оказывает факторы, связанные с его организационным, ресурсным, кадровым обеспечением. Прежде всего, следует указать, что чрезмерная загруженность судей, прокуроров, адвокатов, что обусловлено недостаточностью их штатной численности, что оказывает негативное влияние на качество судебного рассмотрения ходатайств о санкционировании. А предусмотренное Указом Президента РК от 27 сентября 2010 г. «О мерах по оптимизации штатной численности органов, содержащихся за счет государственного бюджета и сметы (бюджета) Национального Банка Республики Казахстан» сокращение лимитов штатной численности в судах и органах прокуратуры, на мой взгляд, еще более усугубит данную проблему.

Указанные и другие недостатки УПК РК в сочетании с недостаточным профессиональным уровнем и правовой культурой отдельных следователей, дознавателей, прокуроров и судей приводят к грубым нарушениям прав обвиняемых и подозреваемых при решении вопроса о применении к ним меры пресечения в виде ареста и продления срока содержания их под стражей. Ярким примером, иллюстрирующим указанные нарушения как органами уголовного преследования, таки и судом, является уголовное дело №№ 08751703110980 по обвинению К., расследование по которому производилось ОРППОБиОП СУ ДВД г. Алматы в 2009 г. По данному делу апелляционной инстанцией Алматинского городского суда было оставлено в силе постановление Медеуского районного суда г. Алматы об отмене меры пресечения в виде ареста в отношении обвиняемого К., начиная с 8 июля 2009 г. 7 июля начальнику СИ-1 г. Алматы судом была направлена копия постановления от 2 июля 2009 г. об отказе в продлении срока ареста в отношении обвиняемого К. для исполнения. Однако судебное постановление не было исполнено - обвиняемый не был освобожден. Для начальника СИ-1 выше судебного решения оказалось … сообщение следователя от 4 июля 2009 г., в котором указывалось, что «срок содержания под стражей К.. с 03.07.09 г. считать приостановленным в связи с тем, что К. и его защитником с 3 июля 2009 г. начато ознакомление с материалами дела». Хотя указанные лица с материалами дела в двух томах объемом 419 страниц были ознакомлены только 7 июля 2009 г. и всего в течение 2-х часов 40 мин. Однако указанное сообщение, не может являться основанием для продления срока содержания под стражей сверх санкционированного судом срока, т.е. после 8 июля 2009 г, поскольку УПК РК не предусматривает возможность приостановления срока содержания под стражей. Как указано в ч. 13 ст. 153 УПК до истечения срока содержания под стражей должно поступить соответствующее решение, т.е. в данном случае постановление (п. 32 ст. 7 УПК РК), санкционированное судом. Однако нарушения по этому делу не закончились. В постановлении о предании обвиняемого суду от 14 июля 2009 г. (т.е. спустя 7 дней незаконного содержания под стражей) прокурором указывается, что «мера пресечения в отношении обвиняемого избрана правильно, оснований для ее изменения не имеется», хотя, в уголовном деле имелось постановление суда об отмене мере пресечения.

Однако в последующем при назначении главного судебного разбирательства указанные нарушения не были учтены судом. Более того, судья Б. не только проигнорировал тот факт, что с 8 по 14 июля 2009 г. К. содержался под стражей в процессе досудебного производства при отсутствии соответствующего процессуального решения о продлении срока содержания под стражей, но и вышел за пределы предоставленных ему законом полномочий. Судья допустил грубейшие нарушения требований п. 2 ст. 16 Конституции РК, п.п. 3 и 4 ст. 9 МПГПП и ст. 112, ст. 153, ч. 1 ст. 403 УПК РК закона, которые выразились в том, что он:

- 15 июля 2009 г. избрал по собственной инициативе (при отсутствии соответствующего ходатайства органов уголовного преследования) в отношении К. меру пресечения в виде ареста заочно - в отсутствии обвиняемого и его защитника (которые не были уведомлены) и вне судебного заседания;

- не уведомил К. и его защитника о принятом решения об аресте К., не вручил им копии постановления о его аресте;

- указал в постановлении, что постановление обжалованию и опротестованию не подлежит.

Между тем, ст. 9 МПГПП устанавливает: «Каждое арестованное или задержанное по уголовному обвинению лицо в срочном порядке доставляется к судье…» (п. 3), а также: «Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно» (п. 4.).

Нередки и другие случаи формального подхода как органов уголовного преследования, так и судей к рассмотрению в судебном заседании вопроса о санкционировании. Так, рассмотрение судом ходатайства о санкционировании меры пресечения в виде ареста в отсутствие обвиняемого допускается только в случаях объявления его в розыск или нахождения вне пределов Республики Казахстан и уклонения от явки в органы предварительного следствия при надлежащем уведомлении о времени и месте судебного заседания (ч. 8 ст. 150 УПК РК). Однако нередко факт якобы уклонения лица от явки органы уголовного преследования «доказывают» представлением рапортов, тогда как ст. 208 УПК РК обязывает направить обвиняемому письменное уведомление-повестку.

Судьи, как правило, удовлетворяют ходатайства прокурора об аресте подозреваемых (обвиняемых). Довольно распространены случаи, когда судьи санкционируют арест при отсутствии законных к тому оснований и с нарушением процессуальных гарантий, предусмотренных УПК РК. Так, как органы уголовного преследования, так и суды не проводят разграничений между основаниями для избрания меры пресечения, предусмотренными ст. 139 УПК РК, и обстоятельствами, которые должны учитываться при ее избрании (ст. 141 УПК): основания и обстоятельства приводятся как основания для избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу. Однако, ст. 139 УПК РК предусматривает исчерпывающий перечень оснований для избрания меры пресечения, что исключает его расширительное толкование. Между тем, нередко в качестве основания для избрания как органами уголовного преследования, так и затем судом указывается тяжесть совершенного преступления, тогда как это обстоятельство не является основанием для избрания меры пресечения: согласно ст. 141 УПК это обстоятельство должно только учитываться при избрании меры пресечения, а потому не может быть самостоятельным и единственным обоснованием ходатайства об избрании меры пресечения. «Тяжесть совершенного деяния, - указывается в п. 6 Нормативного постановления Верховного Суда РК от 25 июня 2010 г. № 4 «О судебной защите прав, свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве», - не может служить единственным и безусловным основанием для избрания данной меры пресечения»[7].

Поэтому во всех случаях, необходимо, чтобы суду были представлены доказательства по тому обстоятельству, которое указано в качестве основания (например, какие именно действия подозреваемого (обвиняемого) могли быть оценены как препятствующие производству по делу, свидетельствовали о его намерении скрыться от органов следствия т.д.). Без такой конкретизации решение суда будет незаконным.

Таким образом, нормы УПК РК, регламентирующие судебное санкционирование ареста и содержания под стражей и практика их применения нуждаются в совершенствовании.

[1] Указ Президента РК от 15 ноября 2003 г. № 1227 «О подписании Республикой Казахстан Международного пакта о гражданских и политических правах и Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах» // САПП РК. 2003. № 44. Ст. 470.

[2] Оценка достижений реформы системы ювенальной юстиции в Республике Казахстан. ЮНИСЕФ, 2009. С. 19.

[3] Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб.: «Альфа», 2001. С. 273.

[4] Подобный аналог имеется во Франции, где в 2000 г. такая функция была изъята из компетенции следственного судьи и включена в компетенцию судьи по свободам и тюрьмам.

[5] См:, например: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. - М.: ИКД «Зерцало-М, 2001. - С. 24; Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб.: «Альфа», 2001. С. 271, 275.

[6] См.: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. М.: ИКД «Зерцало-М., 2001. С. 24.

[7] Казахстанская правда. 2010. 14 августа (№ 215-216 (26276-26277).