Государство и религиозные организации в Центральной Азии: конституционный и административно-правовой анализ (Подопригора Р.А.)

ГОСУДАРСТВО И РЕЛИГИОЗНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ:
КОНСТИТУЦИОННЫЙ И АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ

Подопригора Р.А.

ИСТОЧНИК: КОНСТИТУЦИОННОЕ И МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО (РОССИЯ). 2005. № 9. С. 38-41.

Правовым вопросам деятельности религиозных организаций^[1] в странах центрально-азиатского региона никогда не уделялось серьезного внимания как со стороны юристов внутри этих стран, так и за их пределами. Такое невнимание объясняется разными причинами: традиционным отсутствием интереса к религиозным образованиям еще с советских времен, когда все связанное с религией было под многочисленными административными запретами или ограничениями и изучать, по сути, было нечего; идеологизацией, а с некоторых времен, политизацией и радикализацией религиозной сферы, когда вопросы права являются вопросами вторичного порядка; боязнью выхода на оценку состояния религиозных свобод в частности, и прав человека в общем, которая будет далека от позитивной и т.д. Справедливости ради следует отметить, что современные угрозы, связанные с терроризмом и экстремизмом подталкивают к разговору о религиозных организациях и юристов, но эти разговоры страдают односторонностью, поскольку в них религиозная активность рассматривается преимущественно через призму террористических или экстремистских угроз, Таким образом изначально презюмируется социальная неблагонадежность религиозных структур, что конечно не отвечает действительному положению вещей.

Религиозные организации сегодня занимают свою нишу в социальной структуре всех центрально-азиатских стран и характер их отношений с государством позволяет судить о многом: действительной реализации прав и свобод человека, связанных с религией, степени уважения убеждений граждан, отношении государства к негосударственным структурам с сильной идеологией, которой вряд ли обладают другие социальные образования,

Привычным в разговоре о религиозной сфере стало утверждение, что после распада Советского Союза ситуация с религиозными свободами и религиозными организациями принципиально изменилась. В отношении стран Центральной Азии это утверждение верно отчасти. В первые годы государственной независимости в этих странах действительно наблюдалась определенная либерализация в сфере религии и государственно-конфессиональных отношений. Но сегодня в отдельных странах региона ситуация мало чем отличается от той, которая существовала в советское время, а в некоторых вопросах ситуация отличается в худшую сторону.

Говоря о государственно-конфессиональных отношениях в Центральной Азии следует иметь ввиду, что несмотря на то, что регион часто рассматривается как единое целое, в странах его образующих, очевидны серьезные отличия по самым разным характеристикам: и по политическому режиму, и по уровню религиозности населения, и по позициям той или иной религиозной организации. Нельзя ставить на одну ступень Туркменистан и Казахстан, если брать во внимание существующие политико-правовые режимы, равно как нельзя одинаково оценивать уровень религиозности и религиозные традиции в Узбекистане и Кыргызстане. Несмотря на то, что эти моменты не отражены в законодательстве, они очень важны при анализе статуса религиозных организаций и отношения к ним государства.

Формально все пять центрально-азиатских государств (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан) в своих Конституциях закрепили положения, так или иначе относящиеся к вопросам религии^[2].

Начнем с того, что все страны, за исключением Узбекистана объявляют себя светскими государствами. Действительно во всех государствах религия и религиозные организации легально не оказывают серьезного влияния на политико-правовые процессы, что характерно для религиозных/теократических государств. Более того, религиозные организации практически вытеснены из публичной сферы. В этом отличие этих стран, к примеру, от России, где религиозные организации все больше проникают в публичную сферу: образование и армию, здравоохранение и пенитициарные учреждения.

Указание на светскость государства определяет лишь самые общие параметры отношения государства к религии и к религиозным организациям Большинство современных государств являются светскими. К ним, на наш взгляд, относятся и те, в которых имеется государственная церковь и те, в которых ведется нескончаемая борьба с религиозными структурами и верующими.

Одним из типов светских государств является государство, закрепляющее принцип отделения религиозных организаций от государства. С этой точки зрения все рассматриваемые нами страны попадают в список стран, где провозглашается этот принцип. Причем во всех государствах, за исключением Казахстана, он закреплен в Конституциях (в Казахстане в специальном законе).

Несмотря на популярность указанного принципа в современном мире, в разных странах он понимается по-разному. К примеру, классическими образцами стран, где действует принцип отделения, являются США и Франция. Но первая страна в соответствии с первой поправкой к Конституции исключает возможность вмешательства государства в дела религиозных организаций, а вторая в большой степени допускает это регулирование. Если в США в основе такого отделения лежит принцип свободы каждого человека в вопросах вероисповедания от государства, значительной автономии религиозных организаций, что объясняется и историей: церковь здесь существовала до государства, то во Франции этот принцип исторически сформирован для ограничения влияния католической церкви на общественную жизнь, и впоследствии он распространился на все церкви. Более того, если сравнить роль религиозных институтов в жизни США и Франции, то можно увидеть большую разницу. Отдельные проявления государственно-церковных отношений в США: религиозные присяги в государственных органах, упоминание Бога или обращение к нему в законодательстве, прямое или косвенное финансирование церквей, появление религиозных символов в публичных учреждениях, поддержка религиозных школ - часто вызывают дискуссии и судебные споры о действительном отделении церкви от государства.

Примеры с США и Францией показывают, что в каждой стране принцип отделения может проявляться по-своему. Заметим, что интерпретация и практика отделения зависят от многих факторов: роли религии в обществе, политического режима, идеологии.

В государствах центрально-азиатского региона, принцип отделения религиозных организаций (церкви) имеет как схожие, так и отличительные черты. Схожим является не столько независимость двух социальных образований, сколько исключение религиозных организаций из политической и, во-многом, из социальной активности, объявление религии частным делом, запрет на выполнение религиозными организациями государственных функций. Во многих других вопросах религиозные организации находятся в таком же правовом режиме, как и другие организации, и, соответственно, подлежат государственному регулированию. В Казахстане и Кыргызстане, государство может даже поддерживать религиозные организации, а религиозные организации, со своей стороны, могут содействовать государству в решении различных проблем: образовательных, медицинских, социального обеспечения и др. - и таким образом «вмешиваться» в его деятельность. В Туркменистане или в Узбекистане действует жесткий вариант отделения, выражающийся в максимально возможном исключении религиозных организаций не только из политической, но и общественной активности, тотальном контроле за религиозными лидерами и верующими, что на самом деле заставляет сомневаться в реальном осуществлении принципа отделения. В Таджикистане, единственной стране региона, разрешены партии на религиозной или атеистической основе, а религиозные организации в Кыргызстане вправе участвовать в политической жизни, что также говорит о своеобразном понимании этими странами принципа отделения.

Конституции центрально-азиатских государств не ограничиваются только указаниями о светском характере государства или отделении религиозных организаций от государства.

Соответствующие статьи конституций закрепляют право на свободу совести (ст. 22 Конституции Казахстана) или гарантированность свободы совести (ст. 31 Конституции Узбекистана); гарантированность свободы религий и вероисповеданий (ст. 11 Конституции Туркменистана); гарантированность свободы совести, вероисповедания, религиозной или атеистической деятельности (ст. 11 Конституции Кыргызстана); право самостоятельно определять свое отношение к религии (ст. 26 Конституции Таджикистана). Терминологические различия не должны вводить в заблуждение. Подобным образом каждая из конституций закрепляет содержащееся в международно-правовых документах право на свободу мысли, совести и религии.

Кроме того, в конституциях содержатся и другие положения, касающиеся религиозных организаций. Конституция Казахстана устанавливает, что деятельность иностранных религиозных объединений на территории Республики, а также назначение иностранными религиозными центрами руководителей религиозных объединений в Республике осуществляются по согласованию с соответствующими государственными органами (ст. 5). Конституция Кыргызстана закрепляет полномочие Конституционного Суда решать вопрос о конституционности деятельности религиозных объединений (ст. 82). В Конституции Таджикистана, специально оговаривается, что религиозная идеология не может устанавливаться в качестве государственной (ст.8). Конституция Туркменистана содержит положение о том, что государственная система образования отделена от религиозных организаций и носит светский характер (ст.11).

Все конституции, за исключением таджикской, содержат положения о недопустимости создания партий на религиозной основе.

В целом, если делать выводы, основываясь на конституционных положениях, то можно отметить, что основные законы рассматриваемых нами стран гарантируют гражданам их права, связанные со свободой вероисповедания, и в достаточной степени соответствуют международным стандартам.

Однако, опускаясь на другой, подконституционный уровень, обнаруживается не такая радужная картина. Это положение легко доказывается уже специальными законами посвященным вопросам религии. У отмеченных законов разные названия, но регулируют они схожие отношения^[3]. Все специальные законы были приняты в начале 90-х годов прошлого века на основе Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» 1990 г.^[4] Впоследствии в них были внесены принципиальные изменения. Только в Туркменистане в 2003 году был принят новый закон, сочетающий советские подходы с некоторыми оригинальными положениями собственно туркменского нормотворчества.

Вопрос о том, нужен ли специальный закон, регулирующий религиозные и процессы в рассматриваемых странах решается однозначно в пользу существования закона. Хотя если обратиться к иностранному опыту, то существует и другая точка зрения, что особой необходимости в подобном законе нет. Право на свободу совести (вероисповедания, религии) закрепляется в Конституции и международно-правовых актах, имущественные аспекты правового статуса религиозных организаций могут регулироваться гражданским законодательством, налогообложение - налоговым законодательством, трудовые отношения - трудовым законодательством. Противоправная деятельность религиозных организаций должна быть в сфере внимания правоохранительных органов и соответствующих отраслей права. Но в Центральной Азии традиционно преобладает точка зрения, что лишняя регламентация не помешает. В этом как раз заключается одна из проблем: законы нацелены не столько на развитие конституционных прав и свобод, сколько на регламентацию деятельности религиозных организаций.

Одним из ключевых вопросов в регламентации является вопрос от государственной регистрации. Де-факто обязательная регистрация присутствует во всех странах, де-юре в Казахстане, Туркменистане и Узбекистане. Если положение об обязательной регистрации отсутствует в самом законе, то она либо вытекает из подзаконных актов^[5], либо акты об ответственности (например, Кодексы об административных правонарушениях) наказывают за уклонение от нее. Обязательная регистрация существует, несмотря на конституционные положения о свободе совести (вероисповедания, религии) и международные обязательства в соответствии с которыми, религиозные потребности могут удовлетворяться как индивидуально, так и коллективно, совместно с другими, а главной формой такого коллективного удовлетворения и является религиозная организация.

Государственная регистрация по-прежнему рассматривается как административный акт, позволяющий религиозной организации существовать. Незарегистрированные религиозные организации рассматриваются как незаконные со всеми вытекающими отсюда последствиями. При этом если обратиться к гражданскому законодательству рассматриваемых стран, то государственная регистрация скорее означает признание определенного имущественного статуса религиозных организаций, их юридической личности. То есть вопрос лежит в гражданско-правовой плоскости. Но поскольку религиозные организации это необычные юридические лица, то признание их правоспособности переносится в административно-правовую плоскость. Тех, кто принимал решения об обязательной регистрации, не убедил опыт Советского Союза, где, несмотря, на мощный полицейский аппарат, тотальный контроль в религиозной сфере, незарегистрированные организации существовали в большом количестве.

Государственной регистрацией во всех странах занимаются органы юстиции, за исключением Таджикистана, где регистрация в ведении местных исполнительных органов и Правительства. Для образования большинства религиозных организаций необходимо не менее 100 человек в Узбекистане, от 5 до 50 − в Туркменистане^[6], 10 − в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане.

Заметим, что прекращать деятельность религиозной организации в принудительном порядке могут суды в Казахстане, Кыргызстане, Туркменистане и зарегистрировавшее их органы в Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане.

Будучи зарегистрированными, религиозные организации не освобождаются от опеки государства в вопросах внутреннего управления. Так, по законам Туркменистана и Узбекистана руководителями религиозных организаций могут быть только граждане страны, имеющие религиозное образование. В Туркменистане и Таджикистане выбор, назначение и замена религиозными организациями своего персонала допускается с согласия соответствующего государственного органа. Такое же согласие требуется в Казахстане, когда речь идет о назначении иностранными религиозными центрами руководителей религиозных организаций в Казахстане. В этой связи уместно вспомнить положение одного из международно-правовых актов предоставляющего право религиозным организациям выбирать, назначать и заменять свой персонал согласно своим соответствующим требованиям и стандартам, а также любым свободно достигнутым договоренностям между ними и их государством^[7].

Надзором за религиозным персоналом, а также за другими вопросами деятельности религиозных организаций занимаются специально созданные государственные органы: Государственная комиссия при Правительстве Кыргызской Республики, Комитет по делам религий при Правительстве Республики Таджикистан, Генгеш (совет − РП) по делам религий при Президенте Туркменистана, Комитет по делам религий при Кабинете Министров Республики Узбекистан. Три из названных органов (в Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане) по закону обладают контрольными функциями за соблюдением законодательства в религиозной сфере (некоторые из этих функций приведены в настоящей статье). Государственная комиссия в Кыргызстане, несмотря на отсутствие указания о контрольных полномочиях в законе, имеет таковые в соответствии с другими актами, в частности, комиссия проводит регистрацию религиозных организаций перед государственной регистрацией в органах юстиции, зарубежных миссий и миссионеров. И только в Казахстане подобный орган (Совет по связям с религиозными объединениями при Правительстве Республики Казахстан) пока действует в статусе консультативно-совещательного органа, не обладая административными функциями^[8]. Во всех странах мнение этого органа является решающим в процессе государственной регистрации религиозных организаций.

После приобретения статуса юридического лица, религиозные организации получают различные права, из которых главными являются права, связанные с проведением религиозных собраний, богослужений, обрядов. Все центрально-азиатские законы предоставляют право проводить такие мероприятия в культовых, молитвенных зданиях, на отведенной им территории, в местах паломничества, учреждениях религиозных организаций, на кладбищах, и в домах (квартирах) граждан. Это, кстати является еще одним подтверждением факта, что за основу законов, по сути, был взят упомянутый закон СССР.

Несколько отличаются от других соответствующие статьи туркменского и узбекского законов, которые определяют, что богослужения и религиозные обряды могут проводиться по месту нахождения религиозных организаций.

Комментируя подобные положения, следует отметить, что в современных условиях определить, что считать культовым или молитвенным зданием не так просто. Ситуация ясна с некоторыми традиционными религиозными организациями: христианскими церквями, мусульманскими мечетями, протестантскими молитвенными домами. Но даже у мусульман обряды могут проводиться в любом доме (или вне дома), даже не приспособленном под религиозные цели, не говоря уже о многих других организациях, в культе которых здание не играет никакого значения. Многие религиозные организации, не обладая соответствующей материальной базой, вынуждены проводить религиозные мероприятия в арендованных «некультовых» помещениях или далеко от своего местонахождения и таким образом формально нарушать закон.

Одним из основных направлений деятельности религиозных организаций является миссионерская деятельность. Государственные органы многих постсоветских, не только центрально-азиатских, стран эту деятельность рассматривают исключительно в негативном смысле и связывают ее с иностранными миссионерами. Факт массового нашествия миссионеров на территорию бывших среднеазиатских республик СССР неоспорим. Для одних регион представлялся невспаханным полем, местом для привития религиозных ценностей населению незнакомому с Благой вестью, другие преследовали политические или коммерческие цели. Но не следует забывать, что миссионерская деятельность присуща подавляющему большинству религиозных структур, в том числе, традиционным. Современная религиозная ситуация во всех странах региона сложилась в свое время благодаря именно миссионерской деятельности. Конечно, существовали и существуют местные национальные верования, но не они играют сегодня определяющую роль в религиозной жизни.

На уровне закона только две страны определяют свое отношение к миссионерской деятельности. Узбекский закон прямо запрещает действия, направленные на обращение верующих одних конфессий в другие (прозелитизм), а также любую другую миссионерскую деятельность. Казахстанский закон рассматривает в качестве миссионеров тех, кто проповедует и распространяет вероучение, не содержащееся в уставных положениях религиозного объединения, зарегистрированного в Казахстане и, соответственно, вводит для них учетную регистрацию в местных исполнительных органах. Другие страны решают вопросы миссионерской деятельности на уровне подзаконных актов, в том числе относящихся к миграции^[9].

Следующим принципиальным моментом и для современных государств и для религиозных организаций является религиозное образование. Но прежде чем анализировать этот вопрос, следует сделать два замечания. Первое связано с тем, что религиозное образование по своей природе может быть двухуровневым: подготовка религиозных служителей или предоставление религиозных знаний гражданам в общеобразовательных целях. Второе замечание касается преподавания религии как общеобразовательной дисциплины. Если обратиться к зарубежному опыту, то можно увидеть, что во втором случае существуют три основные модели религиозного образования: а) преподавание в публичных (государственных) и негосударственных школах, б) преподавание только в негосударственных школах; в) запрет на преподавание и в государственных, и в негосударственных школах.

В Центральной Азии, когда речь идет о религиозном образовании в основном подразумевается деятельность религиозных организаций по подготовке служителей культа. Для этого религиозные организации имеют право учреждать религиозные (духовные) учебные заведения, но с соблюдением ряда требований:

- духовные учебные заведения могут образовываться не всякой религиозной организацией, а только религиозными центрами или центральными органами управления (все страны за исключением Туркменистана), а в Туркменистане − государственным органом по делам религий при Президенте с разрешения Кабинета Министров;

- преподавать вероучение могут лица, окончившие специальные учебные заведения (Кыргызстан, Туркменистан, Узбекистан) и/или имеющие разрешения руководящих органов религиозных центров (Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан) или государственного органа (Туркменистан);

- на обучение в высшие и средние духовные учебные заведения могут приниматься только лица, имеющие общее среднее образование (Узбекистан, Туркменистан).

Преподавание религии как общеобразовательной дисциплины, не для профессиональной деятельности, в государственной системе образования невозможно в большинстве стран. Исключение составляет Кыргызстан, закон которого содержит положение о возможности проведения в школах уроков духовности, нравственности, преподавателей для этого отбирают местные органы образования. Все страны, кроме Узбекистана и Туркменистана допускают возможность создания религиозными организациями негосударственных учебных заведений. Обучение детей религии в Таджикистане допускается с 7-летнего возраста при письменном согласии родителей.

Туркменский и узбекский законы содержат положение о том, что преподавание религии в частном порядке запрещается^[10]. Поэтому, к примеру, обучение религии в семье в этих странах будет признано незаконным.

Деятельность многих религиозных организаций непосредственно связана с религиозной литературой и предметами религиозного назначения. Законы всех центрально-азиатских стран предоставляют право религиозным организациям приобретать и использовать такую литературу и предметы. Религиозные организации наделяются исключительным правом учреждения организаций по выпуску богослужебной литературы и производству предметов религиозного назначения. В Таджикистане религиозная литература издается в государственных издательствах и распространяется в специальных местах, причем эти издательства и места определяются государственным органом. В Туркменистане доставка и реализация изданной за рубежом религиозной литературы осуществляются после проведения экспертизы ее содержания государственным органом по делам религий.

Наконец еще один вопрос, который вызывает много эмоций. Это вопрос о деятельности т.н. нетрадиционных религиозных организаций, сект, культов. Из рассматриваемых нами стран, только в законах Туркменистана и Узбекистана встречаются термины «секты», «течения»^[11]. Но во всех странах присутствуют проблемы, связанные с нетрадиционными, нетитульными организациями. Когда религиоведческие или социологические термины переносятся в правовую плоскость без серьезного анализа возможности их использования в нормотворческой деятельности или в правоприменительной практике возникают ситуации, при которых вполне безобидные организации, являющиеся в других странах государственными или официальными (например, протестантские), объявляются сектантскими с соответствующими негативными для них последствиями. Деятельность таких организаций в большей степени подвергается государственному контролю или ограничениям, несмотря на провозглашаемое равенство всех религий и религиозных организаций^[12]. Справедливости ради следует отметить, что иногда и титульные религии испытывают не меньший пресс со стороны государства, как это, к примеру, происходит в Узбекистане, где власти жестко контролируют мусульманскую активность из-за боязни радикализации ислама и превращения его в политическую силу.

Хотя это уже вопросы не законодательства, а в большей степени, практики применения законодательства, которая является больным местом в сфере государственно-конфессиональных отношений. Именно практика, а не законодательство показывает насколько в той или иной стране действительно уважаются религиозные убеждения или насколько свободно чувствуют себя религиозные организации. К сожалению, указанная практика в центрально-азиатских странах серьезно отличается от законодательства, и не в лучшую сторону. Все разговоры о религиозных свободах и о принципе отделения теряют смысл, когда от религиозных организаций требуют иметь наряду с религиозными текстами труды лидера страны, как это происходит в Туркменистане или когда государственные органы участвуют в аттестации имамов или в проверке содержания проповедей как это происходит в Таджикистане и Узбекистане. Но это тема для отдельной статьи на правозащитную тематику.

Подводя итоги сказанному в настоящей статье можно утверждать, что несмотря на серьезные изменения в законодательстве центрально-азиатских стран в сфере религии и религиозных организаций со времени приобретения государственной независимости, во взаимоотношениях двух крупных социальных образований существует множество проблем. Реальная, а не нормативная, ситуация в ряде из них и, прежде всего, в Туркменистане и Узбекистане, напоминает советский период в регулировании тонкой и деликатной сферы. Речь идет о чрезмерном администрировании и контроле, вмешательстве в деятельность религиозных структур. Другие страны региона уже долгое время находятся в ситуации выбора: развивать либеральные подходы, сложившиеся в первые постсоветские годы, или вернуться к советским принципам отношений в рассматриваемой сфере. Причем предпочтение скорее отдается последнему выбору.

Спустя 15 лет после распада Советского Союза жизнь верующих и деятельность религиозных организаций далека от тех стандартов, которые эти же государства закрепили и в Конституциях, и в международных обязательствах. Основные законы поправляются и исправляются другими внутренними актами, которые далеки от признания одного из важнейших прав человека. Конечно, можно объяснить жесткое законодательство и репрессивную практику угрозами терроризма и экстремизма, которые объективно присутствуют в регионе. Но вряд ли это верно. В некоторых странах и в отдельные периоды времени не было никаких серьезных причин для ужесточения и законодательства и практики. Более того, неудачным законодательством и неадекватной практикой можно только способствовать появлению экстремистов и террористов с религиозными лозунгами, что уже, к сожалению, наблюдалось и наблюдается. Основной и трудной задачей стоящей сегодня перед государственными органами научиться различать действительно социально опасные организации и правонарушителей от организаций и верующих, чья деятельность направлена на удовлетворение религиозных потребностей и не представляет никакой угрозы для общества, политико-правового порядка.

Пока страны региона так и остались на том уровне отношений, когда религиозные организации рассматриваются как потенциально опасные структуры, которые необходимо контролировать и ограничивать их активность.

Другой уровень отношений, когда государство и религиозные организации взаимно уважая друг друга, занимаются каждый своим делом и совместно решают общественно значимые проблемы − в далекой перспективе.

________________________________________________

^[1] В законодательстве 4-х стран региона религиозные структуры обозначены как религиозные организации и только в Казахстане они называются религиозными объединениями.

^[2] Тексты Конституций взяты из следующих источников:

Конституция Республики Казахстан 30 августа 1995 г. (с изм.от 7 октября 1998 г.) // Ведомости Парламента Республики Казахстан. 1996. № 4. Ст. 217; 1998. № 20. Ст. 245;

Конституция Кыргызской Республики 5 мая 1993 г. (в новой редакции от 18 февраля 2003 г.) // Конституция Кыргызской Республики (на десяти языках). Бишкек: Общественный фонд содействия образованию, 2003. С. 53-111;

Конституция Республики Таджикистан от 6 ноября 1994 г. (с изм. и доп. от 26 сентября 1999 и от 2 июня 2003 г.) // http://www.tajikistan.ru/tajikistan.php?link=2 (посещен 13.09.2005);

Конституция Туркменистана 18 мая 1992 г. (в новой редакции от 15 августа 2003 г.) // http://niyazov.sitecity.ru/ltext _1310122033.phtml?p_ident=ltext_1310122033.p_1011085316 (посещен 13.09.05);

Конституция Республики Узбекистан от 8 декабря 1992 г. (с изм. и доп. от 28 декабря 1993 г. и от 24 апреля 2003 г.) // http://www.gov.uz/ru/ctx.scm?sectionId=2780 (посещен 13.09.2005)

^[3] См.: Закон Республики Казахстан «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» от 15 января 1992. г., (с изм. и доп. от 5 октября 1995 г., 11 июля 1997 г., 20 декабря 2004, 23 февраля и 8 июля 2005 г.) // Ведомости Верховного Совета Республики Казахстан, 1992 г., № 4, ст. 84; 1995 г., № 20, ст. 120, 121; Ведомости Парламента Республики Казахстан, 1997 г., № 13-14, ст. 205; 2004 г., № 23, ст. 142; 2005 г., № 5, ст. 5; Казахстанская правда. 2005. 14 июля.

Закон Кыргызской Республики «О свободе вероисповедания и религиозных организациях» от 16 декабря 1991 г. (в редакции закона от 19 ноября 1997 г.) // Вопросы (проблемы) религии на переходном этапе. - Бишкек: Государственная комиссия при Правительстве Кыргызской Республики по делам религий, 2003. С. 309-317.

Закон Республики Таджикистан «О религии и религиозных организациях» от 1 декабря 1994 г., (с изм. и доп. от 15 мая 1997 г и 12 декабря 1997 г.) // Протопопов А.О. Религия и закон. Правовые основы свободы совести и деятельности религиозных объединений в странах СНГ и Балтии. Сборник нормативных актов. - М., Юриспруденция, 2002. С. 144-154. В указанном сборнике не указаны изменения внесенные в таджикский закон в 1999 г. См.: http://www.religlaw.org/template.php?id=848 (посещен 19 сентября 2005 г.)

Закон Туркменистана «О свободе вероисповедания и религиозных организациях» от 21 октября 2003 г. // http://niyazov.sitecity.ru/ltext_1310122033.phtml?p_ident=ltext_1310122033.p_1011085316 (посещен 13.09.2005).

Закон Республики Узбекистан «О свободе совести и религиозных организациях» от 14 июня 1991 г. (в редакции закона от 1 мая 1998 г.) // Протопопов А.О. Религия и закон. Правовые основы свободы совести и деятельности религиозных объединений в странах СНГ и Балтии. С. 168-176.

^[4] Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. № 41. Ст. 813.  

^[6] В туркменском законе 2003 г. изначально для регистрации требовалось не менее 500 граждан. В 2004 году были приняты изменения, снижающие количество учредителей. См.: http://www.forum18.org/ Archive.php?article_id=296 (посещен 10 апреля 2004 г.)

^[7] Итоговый документ Венской встречи представителей государств - участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1989) - М.: Политиздат, 1989.

^[8] Создание комитета как одного из административных агентств по примеру других центрально-азиатских стран планируется и в Казахстане.

^[9] См., например: Временное положение об учетной регистрации миссий зарубежных религиозных организаций и иностранных граждан, прибывающих в Кыргызскую Республику с целью религиозной деятельности утв. Указом Президента Кыргызской Республики от 14 ноября 1996 г. // Вопросы (проблемы) религии на переходном этапе. С. 321-323.

^[10] В соответствии с законодательством Узбекистана, вся система образования, а не только государственная, отделена от религии. В Туркменистане соответствующее обучение допускается в мечетях с согласия государственного органа в свободное от общеобразовательных школьных занятий время в объеме не более 4-х часов в неделю и также с согласия родителей и самих детей.

^[11] Попытки ввести термин «секты» в законодательство предпринимались в разные годы в Казахстане и Кыргызстане, но они не увенчались успехом.

^[12] Из всех законов центрально-азиатских стран посвященных религии, только Закон Туркменистана выделяет одну из религий, говоря о признании особой роли мусульманства в многовековой истории Туркменистана.