Институт возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования и гарантии прав участников уголовного процесса (Г. Сулейменова, профессор КазГЮА; Б. Жаманбаев, помощник прокурора Кустанайской области по надзору за законностью исполнительного производства)

Институт возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования и гарантии прав участников уголовного процесса  

Г. Сулейменова,

профессор КазГЮА

Б. Жаманбаев,

помощник прокурора Кустанайской области

по надзору за законностью исполнительного производства

// Обеспечение конституционных прав граждан в досудебных стадиях уголовного процесса: матер. межд. научно-практич. конф., г. Астана, 26-27 авг. 2005 г. Алматы: ДП «Эдельвейс», 2006. С. 114-123.

Один из актуальных и наиболее спорных на сегодняшний день проблем в сфере уголовного судопроизводства является вопрос о целесообразности сохранения или упразднения института возвращения судом уголовного дела для производства дополнительного расследования. Данный институт является традиционным для уголовного судопроизводства бывших советских республик^[1]. Если ранее действовавший УПК Казахской ССР допускал широкие возможности направления судом дела для производства дополнительного расследования: со стадии распорядительного заседания суда, со стадии судебного разбирательства из кассационной и надзорной инстанций, а также при возобновлении дел по вновь открывшимся обстоятельстве, то УПК РК 1997 г. существенно ограничил возможности возвращения судом уголовного дела прокурору только в случаях, оговоренных в ст. 303 УПК РК^[2]. Тем не менее даже в таком «усеченном» виде этот институт подвергается критике, основные доводы которой выражены в следующем:

1) суд обязан вынести оправдательный приговор при недоказанности вины подсудимого либо прекратить уголовное дело, а не возвращать дело на доследование, т.к. органы предварительного расследования в последующем могут прекратить производство по делу по нереабилитирующим основаниям;

2) институт направления уголовного дела на доследование негативно влияет на сроки производства по уголовным делам, затягивает процесс осуществления правосудия, ведет к волоките;

3) существование института направления уголовного дела на доследование противоречит принципу состязательности и равноправия сторон в уголовном судопроизводстве;

4) институт направления уголовного дела на доследование несовместим с назначением судебной власти;

5) существование института дополнительного расследования ведет к тому, что судьи подвержены вертикальному и горизонтальному давлению, поскольку не могут вынести оправдательный приговор и т.д.^[3]

Упразднение института направления судом уголовного дела на доследование в последние годы рассматривается многими учеными как прогрессивное достижение уголовного судопроизводства^[4]. Вместе с тем, по мнению других ученых упразднение института дополнительного расследования лишает потерпевших от преступления эффективной судебной защиты их прав^[5], негативно влияет на законность и обоснованность судебного решения^[6].

Не вдаваясь в полемику относительно целесообразности сохранения или упразднения этого института отметим, что любое изменение или дополнение закона, в данном случае уголовно-процессуального, должно быть системным. Как справедливо отмечает А.Д. Бойков «любая кодифицированная отрасль права в основе своего построения имеет принцип системности институтов и норм, находящихся в тесной связи, взаимной зависимости и обусловленности. Исключение из кодекса любой нормы, имеющей принципиальное значение, влечет цепную реакцию, накладывая отпечаток на другие нормы и институты. Именно по этой причине наукой отвергаются случайные заимствования отечественным уголовным судопроизводством норм и институтов зарубежного права: ломается система отрасли, институты и нормы теряют органические связи, резко снижается эффективность правового регулирования, а значит эффективность борьбы с преступностью. Что означает для процессуальной формы отказ от доследования? Прежде всего, это означает ограничение публично-правовой функции суда требует коренных изменений целого комплекса процессуальных институтов и норм»^[7].

Поэтому представляется, что упразднение этого института должно влечь изменение и других институтов уголовно-процессуального права. В первую очередь, такое изменение должно коснуться гарантий прав и законных интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства с тем, чтобы минимизировать издержки, связанные с недопустимостью возвращения судом дел для производства дополнительного расследования.

В этой связи следует указать, что в УПК РК 1997 г. была предпринята попытка привести республиканское процессуальное законодательство в соответствие с современной иерархией социальных ценностей, принятых в цивилизованных демократических обществах. Главным образом, речь идет о ценностно-нормативных приоритетах в этой сфере, исходя из того, что человек в цивилизованном мире является высшей социальной ценностью, а потому его права и свободы должны обеспечиваться и, в первую очередь, государством. По этому поводу в юридической литературе справедливо отмечается, что задача государства по формированию современного уголовно-процессуального законодательства состоит не только в том, чтобы гармонизировать в нем общественные и личные интересы, но и в том, чтобы добиться в этом процессе его реализации, в надлежащем осуществлении прав и обязанностей участников правоотношений, для чего необходимо создать стабильное легитимное законодательство, не только модернизированное с точки зрения принципов демократического правового государства, но и морально приемлемое обществом и гражданами^[8]. В этом аспекте особую значимость приобретает определение процессуальных гарантий прав и законных интересов личности и, прежде всего, потерпевшего. Отправной точкой для этого должны служить нормы международных документов и, в частности, Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью^[9], в которой установлены общепринятые основы для своевременного оказания внимания, предоставлении помощи и правовой защиты потерпевшим от преступления, указаны направления, на которых следует развивать систему уголовного и социального правопорядка. Поэтому предоставленная законом потерпевшему возможность защищать права и отстаивать законные интересы зависит от наличия в действующем законодательстве необходимых гарантий. Следует указать, что многие из таких гарантий нашли свое закрепление как в Конституции РК, так и в уголовно-процессуальном законодательстве. Вместе с тем, если нормы УПК РК, устанавливающие права подозреваемого, обвиняемого и их гарантии, находятся в соответствии с конституционными нормами, а также в основном соответствуют международным стандартам в области обеспечения прав человека, то в отношении гарантий прав жертвы преступления этого сказать нельзя - они обеспечены недостаточно - современное состояние уголовно-процессуального законодательства в этой области свидетельствует об ограниченности необходимых правовых средств, гарантирующих права и законные интересы потерпевших.

Между тем, деятельность органов, осуществляющих производство по уголовным делам, должна иметь своей приоритетной задачей обеспечение защиты личности, ее прав и свобод, интересов общества и государства от преступных посягательств. При этом реализация указанной задачи должна распространяться не только на подозреваемых и обвиняемых лиц (например, недопустимость необоснованного подозрения и обвинения в совершении преступления, неправомерного применения к ним мер процессуального принуждения и т.п.), но и на других участников уголовного процесса и, прежде всего, на потерпевшего в вопросе обеспечения его прав и законных интересов. Необходимость усиления гарантий прав и законных интересов жертв преступления обуславливается и тем, что помимо морального, физического или имущественного вреда, причиненного преступлением, потерпевший в процессе производства по уголовному делу может быть также в предусмотренных законом подвергнут многочисленным правоограничениям и лишениям, которые он вынуждены претерпевать в связи с участием в производстве по уголовному делу. Так, например, исходя из принципа состязательности и равноправия сторон в уголовном судопроизводстве, как обвиняемый, так и потерпевший должны обладать равными процессуальными возможностями. Однако анализ гарантий прав обвиняемого и потерпевшего, предусмотренные нормами уголовно-процессуального законодательства, позволяют сделать вывод о том, что их гораздо больше у обвиняемого, нежели у потерпевшего. Ввиду регламента выступления, проиллюстрируем это на примере права потерпевшего иметь представителя.

Положение ч. 6 ст. 75 УПК РК о праве потерпевшего иметь представителя является конкретизацией и развитием ч. 2 ст. 13 Конституции РК, устанавливающей право каждого на получение квалифицированной юридической помощи. Важно указать, что уголовно-процессуальное законодательство, регламентируя момент вступления защитника в уголовный процесс (ч. 3 ст. 70 УПК РК), порядок его приглашения, назначения, замены и оплату его труда (ст. 72 УПК РК), не предусматривает такой тщательной регламентации в отношении представителя потерпевшего. В этой связи логично возникает вопрос, с какого момента может быть осуществлен допуск представителя потерпевшего в уголовное судопроизводство? Вправе ли орган, осуществляющий производство по делу не допустить к участию в следственных действиях, а также ограничить другие права представителя? Исходя из смысла п. 2 ст. 13 УПК РК о праве каждого на квалифицированную юридическую помощь, можно заключить, что лицо, пострадавшее от преступления, независимо от того, признан ли он потерпевшим по уголовному делу, вправе обратиться за юридической помощью к представителю. Что касается допуска представителя в производство по уголовному делу, то орган, осуществляющий уголовное преследование, обязан допустить представителя для осуществления им представительства при условии предоставления им соответствующего ордера и удостоверения. Эта обязанность четко установлена ч. 4 ст. 14 Закона РК «Об адвокатской деятельности»: «Государственный орган или должностное лицо не могут отказать в признании права адвоката представлять интересы лица, обратившегося за юридической помощью».

Далее. В силу принципа состязательности уголовного судопроизводства потерпевший, как сторона обвинения, должен иметь равные права, что и сторона защиты. Данное положение однозначно установлено ч. 7 ст. 23 УПК РК: «Стороны, участвующие в уголовном судопроизводстве, равноправны, то есть, наделены Конституцией и настоящим Кодексом равными возможностями отстаивать свою позицию». Однако в нарушение этого положения законодатель предусматривает только право потерпевшего иметь представителя, тогда как в отношении обвиняемого законодатель устанавливает случаи обязательного участия защитника (ч. 1 ст. 71 УПК РК). Вместе с тем, некоторые из указанных в ч. 1 ст. 71 УПК РК случаи встречаются при производстве по уголовным делам и в отношении потерпевшего, которые не дают возможности этому участнику судопроизводства надлежащим образом самостоятельно отстаивать в уголовном процессе свои права. Имеются ввиду такие обстоятельства, когда потерпевший не достиг совершеннолетия; в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно защищать свои права и законные интересы; не владеет языком, на котором ведется судопроизводство и др.

Кроме того, исследование проблем, связанных с участием представителя в уголовном деле, показывает, что нарушение принципа равноправия сторон в уголовном судопроизводстве имеет место и при регламентации вопроса об оплате труда адвоката-представителя, осуществляющего юридическую помощь по уголовным делам. Речь идет о ч. 4 ст. 72 УПК РК, предусматривающей, что орган, ведущий уголовный процесс, при наличии к тому оснований вправе освободить подозреваемого, обвиняемого полностью или частично от оплаты юридической помощи. В этом случае оплата труда производится за счет средств государственного бюджета. В отношении же полного или частичного освобождения потерпевшего от оплаты юридической помощи представителя закон умалчивает, хотя ч. 3 ст. 6 Закона РК «Об адвокатской деятельности» устанавливает, что граждане с учетом их материального положения могут быть освобождены от оплаты юридической помощи президиумом коллегии адвокатов, заведующим юридической консультацией, владельцем (владельцами) адвокатской конторы и адвокатом, осуществляющим свою деятельность индивидуально без регистрации юридического лица. При этом оплата юридической помощи, оказываемой адвокатами в таких случаях, производится за счет средств, соответственно, коллегии адвокатов, адвокатской конторы^[10]. Следовательно, и потерпевший с учетом его материального положения может быть освобожден от оплаты юридической помощи приглашенного им представителя. Вместе с тем, по нашему мнению, оплата юридической помощи, оказываемой представителем в таком случае, должна производиться не за счет средств коллегии адвокатов, адвокатской конторы, а за счет средств государства. Такой вывод логически вытекает из смысла ч. 1 ст. 12 Конституции РК, устанавливающей, что в «Республике Казахстан признаются и гарантируются права и свободы человека в соответствии с Конституцией», т.е. основной закон возложил на само государство роль основного гаранта этих ценностей личности. Вследствие этого граждане несут не только обязанности, но и права и, в частности, право требовать от государства надлежащего обеспечения реализации ими прав. В тех же случаях, когда государство не смогло обеспечить права гражданина, в данном случае право потерпевшего на его неприкосновенность (имущественную, физическую, моральную), то, следовательно, государство и должно нести все те обременения, которые связаны с компенсацией вреда, причиненного преступлением, восстановлением нарушенных прав потерпевшего и всех тех затрат, которые связаны с этим. Поэтому права потерпевшего, как и права обвиняемого, должны быть основными объектами заботы государства в сфере уголовного судопроизводства, что обусловлено основным вопросом уголовного дела − вопросом об уголовной ответственности в связи с совершенным преступлением^[11].

На основании изложенного представляется, что ст. 80 УПК РК должна быть дополнена следующими положениями:

а) частью шесть следующего содержания: «Участие представителя потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя в производстве по уголовному делу обязательно в случаях, если:

1) потерпевший, гражданский истец и частный обвинитель не достиг совершеннолетия;

2) потерпевший, гражданский истец и частный обвинитель в силу физических или психических недостатков не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту;

3) потерпевший, гражданский истец и частный обвинитель не владеет языком, на котором ведется судопроизводство;

4) между интересами потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя, один из которых имеет представителя, имеются противоречия;

5) в производстве по уголовному делу участвует защитник обвиняемого, подозреваемого, а также представитель гражданского ответчика;

6) потерпевший, гражданский истец или частный обвинитель находится вне пределов Республики Казахстан и по уважительным причинам не может явиться в органы предварительного расследования и суда».

б) частью семь следующего содержания: «Оплата труда представителя производится в соответствии с действующим законодательством. Орган, ведущий уголовный процесс, при наличии к тому оснований вправе освободить потерпевшего полностью или частично от оплаты юридической помощи. В этом случае оплата труда производится за счет средств государственного бюджета».

Указывая на недостатки правового регулирования процессуального статуса представителя потерпевшего, следует обратить внимание также и на то, что ч. 2 ст. 80 УПК РК, регламентируя правомочия представителя, устанавливает, что он имеет «те же процессуальные права, что и представляемые ими физические и юридические лица». По нашему мнению, представитель не во всех случаях может иметь те же процессуальные права, что и представляемые им лица. Вполне очевидно, что представитель не может иметь ряд прав, установленных ч. 6 ст. 75 УПК РК только для потерпевшего, а именно о: право давать показания (в данном случае представитель не вправе давать показания вместо потерпевшего); право иметь представителя (представитель не может иметь своего представителя); право на получение денежной компенсации за счет средств государственного бюджета в случае приведения в исполнение приговора в отношении осужденного за совершение особо тяжкого преступления к смертной казни и при отсутствии у казненного имущества, достаточного для возмещения причиненного этим преступлением ущерба (ч.2 ст. 76 УПК РК).

Кроме того, следует указать, что объем прав представителя, установленный УПК РК, меньше, чем объем прав, предоставленных ч. 2 ст. 74 УПК РК защитнику. Так, представитель не наделен законом аналогичным кругом прав, который имеет защитник, а именно:

− право использовать любые средства и способы защиты, не противоречащие закону;

− право возражать против незаконных действий стороны и лица, ведущего уголовный процесс и требовать внесения этих возражений в процессуальные документы;

− право присутствовать при признании лица потерпевшим;

− право участвовать в судебном разбирательстве в суде любой инстанции и др.

В этой связи мы полагаем, что в силу ч. 2 ст. 23 УПК РК, устанавливающей равные возможности сторонам для реализации предоставленных им прав, круг прав представителя потерпевшего должен быть законом расширен, т.е. аналогичным правам защитника.

___________________________________________

[1] Гальперин И.М. Направление судом уголовного дела на доследование. М.: Госюриздат, 1960; Уголовный процесс / Под ред. М.А. Чельцова. М.: Юридическая литература, 1969. С. 274 - 276, 330 - 332, 366 - 367; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. II. С. 190, 208-215, 403-404; Каретников А.С. Процессуальные основания возвращения уголовного дела к доследованию. Саратов, 1978; Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под ред. В.П. Божьева. 2-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2000. С. 348-350, 362-364, 420-421 и др.

[2] См.: УПК РК: Закон РК от 13 декабря 1997 г. (с изм. и доп.) // Ведомости Парламента Республики Казахстан. 1997. № 23. Ст. 335; 1998. № 23. Ст. 416; 2000. № 3-4. Ст. 66; № 6. Ст. 141; 2001. № 8. Ст. 53; № 16. Ст. 239; № 17-18. Ст. 245; № 21-22. Ст. 281; 2002. № 4. Ст. 32-33; № 17. Ст. 155; № 23-24; Ст.192; 2003. № 18. Ст. 142; 2004. № 5. Ст. 22; № 23. Ст. 139; № 24. Ст. 153, 154, 156; Официальная газета. 2005. 23 июля (№30).

[3] См., например: Замятин В. Институт дополнительного расследования унизителен для судебной власти // Российская юстиция. 2001. № 7. С. 3; Комментарий к УПК РФ / Под ред. Д. Козака и Е. Мизулиной. М., 2002. С. 464 и др.

[4] Михайловская И.Б. Трансформация нормативной модели уголовного судопроизводства в новом УПК РФ // Материалы международной научно-практической конференции, посвященной принятию нового Уголовно-процессуального кодекса РФ. М., 2002. С. 11; Гаврилов Б.Я. Актуальные вопросы предварительного следствия по УПК РФ // Там же. С. 135; Мизулина Е.Б. Новый УПК - гарантия процессуальной независимости судьи // Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России. Материалы научной конференции 22-23 января 2002 г. М.: Проспект, 2002. С. 26; Москалькова Т.Н. Проблемы реформирования досудебного производства по уголовным делам // Там же. С. 11О и др.

[5] Бойков А.Д. Третья власть в России. Книга вторая - продолжение реформ. М.: «Юрлитинформ», 2002. С. 119; Письмо Института проблем укрепления законности и правопорядка Прокуратуры РФ в Верховный Совет от 03.11.1992 г. № 23/13/322. (Цит. по: Зайцев О.А. Государственная защита участников уголовного процесса. М.: Экзамен, 2001. С. 45.).

[6] См.: Бойков А.Д. Указ. раб. 119; Гинзбург С.. Процессуальные игры на свежем кодексе. На конвейере правосудия - человеческие судьбы // Юридическая газета. 2001. 20 июня.

[7] Бойков А.Д. Указ. Раб. Там же. 119.

[8] См.: Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. М., 1986. С.192.

[9] Принята резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 г. (См.: Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М.: Норма-Инфра-М., 1998. С. 165-170.

[10]См.: Закон РК от 5 декабря 1997 г. № 195-1 «Об адвокатской деятельности» // Ведомости Парламента РК. − 1997. − № 22. Ст. 328; 2001. − № 15−16. − Ст. 236; 2003. − № 11. Ст. 65; 2004. № 23. Ст. 142.

[11] См.: Мотовиловкер Я.О. Основной вопрос уголовного дела и его компоненты. Воронеж, 1984. С. 4.