Коллективное управление авторскими и смежными правами в Казахстане (Братусь Д.А., к.ю.н., ведущий научный сотрудник Института законодательства МЮ РК)

КОЛЛЕКТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
АВТОРСКИМИ И СМЕЖНЫМИ ПРАВАМИ В КАЗАХСТАНЕ

25 - 26 апреля 2013 года под эгидой Национальной академии правовых наук Украины, Ассоциации цивилистов Украины и кафедры гражданского права Киевского национального университета имени Тараса Григорьевича Шевченко в Киеве состоялся Международный цивилистический форум «Гражданское законодательство: система, межотраслевые связи, пути совершенствования».

Для включения в программу форума был представлен доклад к.ю.н., ведущего научного сотрудника Института законодательства Министерства юстиции Республики Казахстан Братуся Дмитрия Александровича, в котором автор критически оценивает отдельные аспекты функционирующей в Казахстане системы коллективного управления интеллектуальными правами и предлагает способы ее улучшения.

1. Вводные замечания

Наверное, в авторском праве трансформационных государств нет более спорной темы, чем институт коллективного управления имущественными правами. Особую пикантность ситуации придает стремление ведущих стран постсоветского региона к активному сотрудничеству в данной сфере, выстраиванию общих параметров правового регулирования с учетом международных обязательств и планов в рамках Всемирной торговой организации (ВТО).

Возникает ряд принципиальных моментов.

Отношения, складывающиеся в сфере коллективного управления, подчиняются нормам публичного или частного права? На первый взгляд, это схоластический вопрос. Профессор Б.М. Гонгало подметил: «с точки зрения формальной логики нельзя что-либо классифицировать и затем находить одно в другом. Если мы подразделяем право на частное и публичное, то, очевидно, недопустимо выделять в частном публичное и в публичном частное»^[1]. Однако дифференциация является не самоцелью, а ощутимым ориентиром, критерием практической эффективности решений.

В июле 2009 года казахстанский законодатель, учитывая, видимо, и положения части четвертой российского Гражданского кодекса (абзац 1 пункта 3 статьи 1244), закрепил в четвертой главе Закона «Об авторском праве и смежных правах» норму о расширенном представительстве (часть 3 пункта 2 статьи 46-1) в дополнение к действовавшей модели ограниченного представительства (пункт 4 статьи 43 Закона, пункт 1 статьи 984 ГК РК). С тех пор организации, управляющие в республике правами на коллективной основе, получили возможность представлять интересы авторов и обладателей смежных прав без их согласия. Сбор авторского вознаграждения на коллективной основе без санкции правообладателя действителен, как и в России, лишь при условии предварительной аккредитации организации по коллективному управлению (ОКУ) в уполномоченном органе. В Казахстане таковым является Комитет по правам интеллектуальной собственности Министерства юстиции.

Право собирать вознаграждение «без заключения лицензионного договора» признавалось за ОКУ по казахстанскому авторскому законодательству и до июльских изменений 2009 г. (подпункты 3 и 4 статьи 45, пункт 2 статьи 46 Закона «Об авторском праве и смежных правах» в редакции Закона от 27.07.2007 г.). Что изменилось? Обязанность ОКУ заключить с инициативным пользователем договор превратилась в обязанность самогó пользователя подписать предложенную ему типовую форму.

И в России идея расширенного представительства оформлена в значении исключения из общего правила, как «в принципе нежелательная для правообладателей»^[2] конструкция. В правоприменительной практике Казахстана эта идея стала общим правилом, если не сказать «общим местом». Сейчас пользователь даже не станет разговаривать с организацией, не имеющей аккредитации. Хотя расширенное представительство de jure в Казахстане также считается исключением.

Согласно пункту 4 статьи 43 Закона «Об авторском праве и смежных правах» «Полномочия на коллективное управление имущественными правами передаются непосредственно обладателями авторских и смежных прав добровольно на основе письменных договоров, а также по соответствующим договорам с иностранными организациями, управляющими аналогичными правами…». Далее следует оговорка: «…с учетом положений пункта 2 статьи 46-1 настоящего Закона». В пункте, к которому сделана отсылка, закреплено право аккредитованной ОКУ собирать вознаграждение для тех правообладателей, с кем она не заключила договоры об управлении правами.

Хорошо знаком с одним общественным объединением, управляющим преимущественно смежными правами с 2004 года. Был причастен к его созданию. Организация с небольшой, но историей - девять лет на рынке. Наработаны репутация, опыт, солидные контакты с правообладателями и пользователями. Но… пользователи уходят, даже те, с которыми общественное объединение успешно сотрудничает с начала своей деятельности. Уходят в аккредитованные организации. Почему? У последних можно получить лицензии на значительно больший пакет фонограмм и аудиовизуальных произведений за несравнимо меньшую плату. Экономика вопроса проста. Правообладатели лишены возможности осуществлять контроль за деятельностью ОКУ, которая функционирует без их ведома. Наоборот, право начисления и сбора вознаграждений, возникшее по договору (о коллективном управлении, взаимном представительстве), не стимулирует финансовые, юридические, организационные, технические злоупотребления.

Корпорация Google Inc. по извещению (takedown notice) правообладателя из США удалила в одной из своих поисковых систем спорные интернет-материалы, принадлежащие владельцу очень популярного казахстанского сайта. Владелец сайта в соответствии с Законом США об авторском праве (Digital Millennium Copyright Act) направил в Google Inc. возражение, мотивированное наличием договора с аккредитованной в Казахстане ОКУ, переадресовал к ней все претензии. Однако американский правообладатель и его «казахстанский представитель» так и не смогли договориться о сумме, которая должна быть переведена в США. Первый требовал больше, чем второй обычно перечислял, следуя своим регламентам. В итоге «хоть что-то» оказалось лучше, чем ничего. И все законно! (Правда, проблемы с обеспечением широкого доступа к некоторым интернет-материалам через поисковые системы «Google» по-прежнему возникают.) Здесь рассмотрен один из множества типичных эпизодов.

Повторю вопрос: отношения по коллективному управлению интеллектуальными правами регламентируются нормами публичного или частного права? Речь идет о частном или публичном праве?

Аккредитация ОКУ - отдаленное подобие регистрации юридического лица. Но если все, что связано с темой расширенного представительства - и в законодательстве, и в правоприменении - пронизано публично-правовыми императивами, то чужеродность этой материи уже не может (не должна) оправдываться соображениями юридической техники^[3]. Такое оправдание представляется неубедительным, явно недостаточным. С другой стороны, расширенное представительство, если проводить аналогию с представительством без полномочия и действием в чужом интересе без поручения, не такая уж и чужая тема для частного права. Просто необходимы взвешенные новеллы, продуманные с точки зрения стратегической перспективы, а не сиюминутной выгоды (национального бюджета, отдельного экономического сегмента, корпоративных структур и их лоббистов в государственном аппарате).

Квазипубличные проявления в нашем авторском праве и самое яркое из них - нормы о расширенном представительстве в сфере коллективного управления - доброжелатели объясняют стремлением заимствовать передовой опыт России, Финляндии, Чехии, Японии и еще доброго десятка других держав.

Стремление к внедрению передового опыта, заимствованию оригинальных правовых конструкций, уникальных приемов юридической техники можно только приветствовать. Но нельзя забывать о менталитете, особенностях местной психологии мышления, поведении нашего человека и созданных им коллективных образований не просто в свободной экономической среде, а в условиях нескончаемой реформы социальных институтов - наперекор древней китайской мудрости: «Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен».

Поддерживая казахстанские новеллы, нацеленные на укрепление правовой охраны интеллектуальной собственности в масштабе регионального сотрудничества (ЕврАзЭС, ЕЭП, Таможенный союз), категорически не могу согласиться с искаженным восприятием идеи расширенного представительства.

2. Расширенное представительство - фактор нестабильности

Казахстан вот-вот пройдет последние шаги на пути к членству в ВТО. Стандарты этой международной организации по осуществлению интеллектуальных прав, например, на исполнения, фонограммы, телепередачи, компьютерные программы прямо предусматривают возможность коллективного управления с согласия правообладателя (статья 14 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности от 15.04.1994 г.).

Россия сначала воспользовалась пятилетней отсрочкой в исполнении соответствующего международного обязательства, затем заявила об исчислении срока отмены бездоговорного управления правами с даты подписания протокола о присоединении к ВТО (21.07.2012 г.), а не с даты введения в действие части четвертой ГК РФ (01.01.2008 г.). В прессе стали появляться ироничные заметки^[4].

Какие оправдания придумает Казахстан? Пресловутый аргумент - особенности «экономики переходного периода». Минуло двадцать лет с момента обретения суверенитета. До каких пор будем говорить о трансформационных издержках? Видимо, до той поры, когда восторжествуют реальное правовое государство, подлинное гражданское общество и воистину развитой рынок. Задержка в приближении к перечисленным идеалам не связана с качествами публичной власти. Один американский адвокат, оценивая ситуацию в мире, сказал: «Везде Зойкина квартира». У нас не изжиты отрицательные стороны менталитета советского человека (правовой нигилизм, повальное воровство, социальное иждивенчество, наличие у отдельных новых «цеховиков» колоссальных активов при недостатке воспитания), но в основном утрачены (за двадцать-то лет!) положительные стороны советского гражданина.

Помимо коллизии на уровне ВТО, возникают принципиальные нестыковки в рамках национального авторского права.

Бездоговорное управление авторскими правами противоречит Гражданскому кодексу РК: «Правообладатель вправе осуществлять принадлежащие ему права лично, по своему усмотрению. Иные лица могут управлять авторскими правами лишь с согласия правообладателя и в пределах предоставленных им полномочий» (пункт 1 статьи 984). Остается решить вопрос: молчание законодателя (в цитируемой норме Кодекса) по поводу бездоговорного управления смежными правами - изъян[5], открывающий возможность для такой деятельности по принципу «разрешено все, что не запрещено», или законодатель подразумевал производный характер смежных прав, их зависимость от авторских изысканий? В историческом аспекте (пункт 2 статьи 6 ГК РК) вторая позиция представляется более весомой.

Аккредитацией названа «процедура официального признания уполномоченным органом правомочий организаций, управляющих имущественными правами на коллективной основе…» (подпункт 8 статьи 2 Закона «Об авторском праве и смежных правах»). Формулировка неудачная. Бездоговорное управление осуществляется в отсутствие санкции правообладателя, дословно - без договорных правомочий. Нечего признавать, если ничего нет. Незачем признавать то, что возникло в силу договора. Очередное обращение к антитезе «частное - публичное» не создает оснований ни в одной из двух ипостасей права. «Никто не может перенести на другого прав больше, чем имеет сам» (Ульпиан, D. 50. 17. 54[6]). В публичном праве (по крайней мере, в Казахстане) наделение частного лица полномочиями государственного органа считается коррупционным правонарушением.

Неточное словоупотребление и неаккуратная техника трансформируются в нарушение правил формальной логики и фундаментальных начал: равенства участников гражданских правоотношений, недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, обеспечения беспрепятственного осуществления гражданских прав.

Одна ОКУ получает права, например, по договору о взаимном представительстве, другая - в силу аккредитации. Обе претендуют на «заполучение» пользователя по схожему перечню интеллектуальных продуктов. Появляется конфликт там, где он, в принципе, возникать не должен. Искусственно - по процедурным, но не объективным причинам - одна организация, ставится в привилегированное положение в сравнении с другой - при меньших затратах получает те же, если не бóльшие, организационные, финансовые и правовые ресурсы.

Казахстанское законодательство в отличие, например, от российского (пункт 4 статьи 1244 ГК РФ) не предусматривает механизм отказа правообладателя от бездоговорного управления. С прошлого века (1996 г.) действует отвлеченная, аморфная и декларативная норма, позволяющая правообладателю «исключить свои произведения и объекты смежных прав из разрешений», предоставляемых на бездоговорной основе (пункт 2 статьи 46 Закона «Об авторском праве и смежных правах»). Реализация этого положения на практике очень проблематична для правообладателя, если пользователь и аккредитованная ОКУ полностью устраивают друг друга, как в упомянутом выше казусе с участием корпорации Google Inc. Требования правообладателя в этом случае сталкиваются со списком «логичных» доводов в ответ: правомочия признаны по факту аккредитации, решение об аккредитации имеет юридическую силу (никем не оспорено и не отменено), действует принцип свободы договора, договор между ОКУ и пользователем порождает гражданские права и обязанности для заключивших его лиц и т.п. Приблизительно таким является формальное (банальное) прикрытие «прямого юридического мошенничества»[7]. Соотношение абсолютных исключительных прав, возникших, скажем, в силу факта создания произведения, и относительных прав по договору об уплате вознаграждения, заключенного между аккредитованной организацией и пользователем, определение предпочтительного основания из двух конкурирующих остается уделом цивилистической теории. Доходит до анекдотичных ситуаций: между юристами правообладателя и аккредитованной ОКУ, действующей без договора («в силу Закона»), разгорается спор о том, чей статус представителя «сильнее». Казахстанскому законодателю следовало легально сопоставить прямые представительские и внедоговорные правомочия, закрепив приоритет первых над вторыми при возникновении подобных конфликтов.

Казахстанский закон в отличие, опять же, от российского (абзац 1 пункта 2 статьи 1244 ГК РФ) не предусматривает монополии одной (единственной) ОКУ в закрепленной за ней сфере коллективного управления. Отсюда - «коллективный» (игра слов) лоббизм в нормотворчестве и правоприменении, недобросовестная конкуренция (демпинг, ложная реклама, навязывание услуг, неправомерное понуждение к заключению договоров), нивелирование деловой и общечеловеческой этики, искажение общепринятых критериев.

В контексте изложенного абсолютно бесперспективны нормы о соглашениях между организациями, осуществляющими коллективное управление правами на национальном уровне (пункт 3 статьи 26 Закона «Об авторском праве и смежных правах»). Они не договорятся! В их стане царит жажда наживы (по формуле «всё и сразу!») и броуновское движение (ученики наблюдают за «успехами» учителей и открывают свои «конторы», учителя обижаются на «неблагодарных» и стараются создать им помехи). Научились считать чужие деньги, но так и не научились зарабатывать свои.

ОКУ запрещено заниматься коммерческой деятельностью (пункт 2 статьи 43 Закона «Об авторском праве и смежных правах»). Басин Ю.Г. предложил отличать предпринимательство (пункт 1 статьи 10 ГК РК) от коммерции[8]. Выбор понятия проблемы не решает. Организации, управляющие интеллектуальными правами, за плату депонируют произведения и объекты смежных прав, осуществляют на добровольной основе функции регистратора, сообщают информацию о зарегистрированных объектах, не в убыток себе издают специальную литературу, проводят публичные мероприятия. Сложно согласиться с логикой запрета на осуществление подобных действий, поскольку они согласуются с целями «практического осуществления… имущественных прав» (пункт 1 статьи 43 Закона «Об авторском праве и смежных правах»). Здесь прямая связь с нормой пункта 3 статьи 34 ГК РК: «Некоммерческая организация может заниматься предпринимательской деятельностью лишь постольку, поскольку это соответствует ее уставным целям». Публичная власть обязана поддерживать разумные деловые инициативы и динамику гражданского оборота.

Принципиальной является и такая коллизия. Одно установление Закона запрещает организациям, управляющим правами на коллективной основе, использовать вверенные им объекты (пункт 2 статьи 43), в других лицензионный договор назван основой отношений ОКУ и пользователя (пункт 6 статьи 43, пункты 2 и 4 статьи 44, подпункт 1 статьи 45 и т.д.). Однако миссия ОКУ не согласуется с природой лицензионного договора (пункт 1 статьи 966 ГК РК). Если «коллективистам» запрещено использовать произведения и объекты смежных прав, о каком лицензионном договоре может идти речь? Правильнее говорить об авторском договоре особого типа. Его по-разному квалифицируют, но это отдельная объемная тема.

Не выдерживает критики «экономический базис», прописанный в пункте 4 статьи 26 Закона: аккумулируемый казахстанскими ОКУ «сбор за частное копирование» (a private copying levy) по общему правилу «распределяется в следующей пропорции: сорок процентов - авторам, тридцать процентов - исполнителям, тридцать процентов - производителям фонограммы». Общее правило экономически бесперспективно. Если все собранное вознаграждение распределяется между правообладателями, то за счет каких средств функционирует сама организация? Каким образом возмещаются понесенные ею расходы (оплата труда работников, юридических услуг, судебных и административных издержек, банковских комиссий, налогов и других обязательных отчислений)? Работа в убыток? Учитывая новейший международный и национальный опыт, предлагаем, отменить данный сбор.

В Греции он введен только в 1999 г., приостановлен в 2003 г. В Испании полностью отменен с 01.01.2012 г. Вообще не упоминается в законодательстве Великобритании, Ирландии, Люксембурга, Кипра и Мальты. Интересен опыт Норвегии: организации информационно-коммуникационной индустрии освобождены от оплаты, однако обладатели исключительных прав на фонограммы и аудиовизуальные произведения получают компенсации из государственного бюджета (в 2005 г. - около 4 млн. евро и приблизительно 2,7 млн. евро - в фонды аудио- и аудиовизуальных искусств). Только при продаже носителей, но не оборудования, сбор уплачивается в Австрии, Дании, Литве, Нидерландах, Португалии, Франции, Швеции. В Германии взимается за продажу персональных компьютеров и CD-проигрывателей. По законодательству Бельгии компенсация не взимается и при реализации CD-проигрывателей. В докладе Европейской Комиссии[9] приведены шокирующие результаты глобальных социологических исследований: ставки сборов за частное копирование повсеместно и намного превышают стоимость реально изготовленных копий.

Руководствуясь итогами опроса известных в Казахстане ОКУ, констатирую: ни одна из них не занимается сбором вознаграждения в исполнение пунктов 2 - 5 статьи 26 Закона «Об авторском праве и смежных правах». Соглашение между ними о назначении организации для взимания таких платежей не заключалось. Административное решение о назначении тарифа (пункт 5 статьи 26 Закона) Комитет по правам интеллектуальной собственности не принимал. Мы имеем яркий пример неэффективных, «мертвых» правил.

Свободный импорт носителей и оборудования - залог успешного технологического и экономического развития Казахстана[10]. На местном рынке прочно закрепляются иностранные инвесторы. Медленно, но верно внедряются наукоемкие технологии. К сожалению, некоторая их часть распределяется по «остаточному» принципу - система протекционизма «становится временной необходимостью в международной конкурентной борьбе. Но каковы бы ни были её мотивы, последствия её остаются одни и те же»[11]. И все же значительная доля продуктов (программное обеспечение, бытовая и промышленная техника, дизайнерские решения в архитектуре и градостроительстве[12] и т.д.) соответствует высоким мировым стандартам - корпорации заинтересованы в стабильном расширении влияния и соответствующих доходах. Зачем Казахстану выстраивать барьеры на пути своего прогресса?

Каким видится выход из сложившейся ситуации?

Во-первых, упразднение расширенного представительства. Достаточно признать утратившей силу часть 3 пункта 2 статьи 46-1 Закона «Об авторском праве и смежных правах». Необходимо обращение к юридической конструкции коллективного управления, достойно зарекомендовавшей себя в период с 1996 г. по 2009 г. (до появления в Законе критикуемых здесь норм об аккредитации).

Во-вторых, расширение международного сотрудничества в сфере правовой охраны произведений и объектов смежных прав. В пункте 1 статьи 10 трехстороннего (Беларусь, Казахстан, Россия) Соглашения «О единых принципах регулирования в сфере охраны и защиты прав интеллектуальной собственности» от 09.12.2010 г. «организацией по коллективному управлению признается организация, действующая… на основе полномочий, полученных от авторов… и иных обладателей авторских и смежных прав». Общим правилом является коллективное управление строго на основании делегированных прав. Внимательное изучение оговорок не склоняет к мнению о наличии в Соглашении изъятий из этого правила. Отступления от намеченного принципиального подхода прослеживаются в проекте Соглашения «О едином порядке управления авторскими и смежными правами на коллективной основе», подписание которого планируется теми же странами.

3. Выводы

Действующий механизм расширенного представительства, как это ни парадоксально, снижает эффективность охраны (защиты) интеллектуальной собственности в Республике Казахстан. У местных ОКУ исчезают объективные стимулы к профессиональному росту и развитию своей деловой активности, установлению тесных контактов с аналогичными иностранными и международными организациями.

Действие неэффективной аккредитации и сомнительная политика по управлению имущественными правами на коллективной основе, проводимая аккредитованными организациями, не только дискредитируют уполномоченный государственный орган, но и наносят урон международному авторитету страны.

Управление исключительными правами на коллективной основе в условиях свободного рынка - это инициативная, а не иждивенческая деятельность. Официальная поддержка государством паразитирующего существования «коллективистов» противоречит новому политическому и экономическому курсу. Акцент снова должен быть смещен в сторону создания добросовестному пользователю условий (новых возможностей, а не императивов) уплатить авторское вознаграждение за эксплуатацию творческого результата, когда нет реальных шансов заключить лицензионный договор с правообладателем.

Если государство все-таки намерено сохранить практику сбора вознаграждений на бездоговорной основе, необходима модернизация (опять реформа!) системы сбора вознаграждения. Публичная власть может, например, закрепить за собой суверенные полномочия по взиманию платы, но нельзя в условиях Казахстана передавать осуществление этой функции частным лицам.

Наличие в авторском праве публично-правовых элементов является традиционным. Вопрос о частных и публичных элементах в современном авторском праве переплетается с проблемой понятия самого гражданского права в отдельные периоды его развития. В нынешних юридических системах авторское право в составе права интеллектуальной собственности стабильно и обоснованно относится к отрасли гражданского (частного) права.

Что бы ни говорили о публично-правовых элементах в праве интеллектуальной собственности, какие бы сомнительные конструкции ни выстраивали на этой почве, очевидно, что сочетание публичных и частных положений в частном праве - нормальное явление. Как это ни парадоксально звучит, благодаря такому сочетанию обеспечивается «жизнеспособность», целенаправленность прежде всего публично-правовых отраслей. В цивилизованном обществе Уголовный или Административный кодексы не могут быть приняты (введены в действие) до Гражданского свода законов, даже при наличии Конституции, которая в основном - декларативный документ. И наоборот, присутствие публично-правовых элементов в Гражданском, Трудовом, Семейном кодексах и других крупных актах частного права обычно свидетельствует о гармонии (её ищут, о ней спорят, а она просто есть по факту стабильного присутствия публичного в частном и системообразующего влияния частного на публичное). Частноправовая экспансия исторична[13]. Главная формула выражена в ответе на вопрос: ради чего, ради каких фундаментальных целей и ценностей разворачивается правовое регулирование? Внимание законодателя, государства в целом сфокусировано на человеке и гражданине, принадлежащих ему правах, свободах и охраняемых интересах[14].

[1] Гонгало Б.М. Предмет гражданского права // Проблемы теории гражданского права. М.: Статут, 2003. - С. 22 - 23.

[2] Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского; вступ. ст. В.Ф. Яковлева; Иссл. Центр частного права. - М.: Статут, 2008. - С. 347 (автор - П.В. Степанов).

[3] Брагинский М.И. О месте гражданского права в системе «право публичное - право частное» // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. - М.: Городец, 2000. - С. 70.

[4] Лялякина А. Никита Михалков победил ВТО // Известия. 11.04.2013. № 66 (2323). С. 1, 4.

[5] Степанов С.А. О «пробелах» в праве // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. - М.: Статут, 2001. - С. 328 - 330.

[6] Дигесты Юстиниана. В 8-ми т. - 2-ое изд., испр. / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. - М.: Статут, 2005 - 2008.

[7] Антимонов Б.С. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении. - М.: Госюриздат, 1950. - С. 3.

[8] Басин Ю.Г. Правовые проблемы концентрации капитала в условиях свободного рынка и необходимости защиты публичных интересов // Он же. Избранные труды по гражданскому праву. - А.: АЮ - ВШП «Адiлет», НИИ частного права КазГЮУ. - 2003. - С. 171.

[9] Доклад Европейской Комиссии «Справедливая компенсация за действия по частному копированию» («Fair Compensation for Acts of Private Copying»), Брюссель, 14.02.2008 г. // http://ec.europa.eu/internal_market/copyright/docs/levy_reform/background_en.pdf

[10] Фолсом Р.Х., Гордон М.У., Спаногл Дж.А. Международные сделки: Краткий курс / Пер. с англ. В.Ф. Назарова. - М.: Логос, 1996. - С. 202.

[11] Маркс К.Г. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. С. 775.

[12] Николетти М. Гармония формы и содержания // Литер. 07.06.2012. № 103 (2017). С. 10.

[13] Медведев Д.А. Новый Гражданский кодекс Российской Федерации: вопросы кодификации // Кодификация российского частного права / Витрянский В.В., Головина С.Ю., Гонгало Б.М. и др.; под ред. Д.А. Медведева. - М.: Статут, 2008. - С. 6; Иванов А.А. Римское право: Учебное пособие. - М.: Юнити-Дана, 2008. - С. 42.

[14] Покровский И.А. Абстрактный и конкретный человек перед лицом гражданского права // Вестник гражданского права. 1913. № 4; Гонгало Б.М. Есть только одна отрасль права… // Юрист. 2009. № 2.