| ||||||||||||||||||||
|
|
|
Проблемы практики признания сделок недействительными
Важнейшей задачей создания прочных основ рыночной экономики является формирование такой практики правоприменения, при которой гражданско-правовые споры рассматривались бы судами, с одной стороны, в строгом соответствии с содержанием закона, без искажения и игнорирования содержания правовых норм, а с другой - с учетом общего содержания и направленности гражданского законодательства Личный практический опыт авторов к.ю.н., управляющего директора АО «Народный банк Казахстана» Ф. КАРАГУСОВА, и к.ю.н., адвоката А. РОЗЕНЦВАЙГА свидетельствует, что необходим комплексный подход, при котором, кроме решения других задач, обеспечивались бы правильное толкование норм закона, отражение в позиции суда подлинной идеи законодателя, положенной в основу примененного нормативного правового акта, учитывались добросовестность сторон и фактор наличия ущерба.
На примере разбирательства конкретного гражданского дела мы хотели бы продемонстрировать, как серьезно могут быть затронуты интересы участников оборота в результате вынесения судебных решений без учета вышеперечисленных факторов. Мы не называем непосредственных участников спора ситуации, но точно воспроизводим саму ситуацию и даем свой комментарий.
Фабула дела
Один из казахстанских банков («Банк) предоставил банковский заем в пользу казахстанской компании («Заемщик»), возврат которого был обеспечен Заемщиком залогом принадлежащего ему имущества (имущественного комплекса). В дальнейшем Заемщик допустил неисполнение своих обязательств по соответствующему договору банковского займа, не выплачивая предусмотренного вознаграждения за пользование займом. Эти обстоятельства дали Банку основания объявить дефолт, потребовать досрочного погашения всех обязательств Заемщика по договору банковского займа и, поскольку это требование не было исполнено Заемщиком, обратить взыскание на вышеупомянутый предмет залога в предусмотренном законом и договором внесудебном порядке. В результате организованных и проведенных торгов по продаже заложенного имущества предмет залога был приобретен Первоначальным приобретателем («Первоначальный приобретатель»), на имя которого и был выдан документ о приобретении имущества с торгов. Позже Первоначальный приобретатель произвел отчуждение приобретенного имущества по договору купли-продажи в пользу Правопреемника («Правопреемник»). Все участники описанных правоотношений являются негосударственными организациями, не имеют какой-либо государственной доли участия в их капитале и управлении. Вместе с тем между учредителями (участниками) Заемщика, Первоначального приобретателя и Правопреемника существовали определенные родственные связи, а сами эти субъекты были (и остаются) связанными друг с другом деловыми контактами. По не вполне понятным причинам прокурор «в интересах государства» обратился в суд с иском ко всем участникам данных правоотношений, в результате чего, на наш взгляд, были ущемлены правомерные интересы казахстанских предпринимателей, проигнорированы закрепленные в ГК РК основные начала гражданского законодательства, допущены искаженное понимание нормативно-правовых положений и их прямое нарушение. Этот вывод основывается на том, что решением суда первой инстанции частично удовлетворен упомянутый иск прокурора к Банку, Заемщику, Первоначальному приобретателю и Правопреемнику о признании недействительными договора банковского займа и договора залога, заключенных между Банком и Заемщиком; о возвращении сторон в первоначальное положение; о признании незаконными результатов аукциона по продаже ранее заложенного Банку имущества Заемщика в рамках внесудебной процедуры обращения взыскания на это имущество; о признании недействительным документа о приобретении заложенного имущества на этих торгах; о признании недействительным договора, по которому Первоначальный приобретатель впоследствии продал имущество Правопреемнику. В частности, судом признан недействительным договор залога, заключенный между Банком и Заемщиком. Стороны этого договора приведены в первоначальное положение, существовавшее до заключения сделок. Признаны незаконными результаты аукциона по продаже в качестве внесудебного обращения взыскания, заложенного Банку имущества Заемщика. Признан недействительным документ о приобретении на торгах заложенного имущества Заемщика. Также признан недействительным договор купли-продажи имущественного комплекса между Первоначальным приобретателем и Правопреемником. В остальной части иск оставлен без удовлетворения. С ответчиков в долевом порядке взыскана государственная пошлина. Заемщик не согласился с этим решением, посчитав его незаконным, необоснованным, вынесенным в нарушение требований ст. 218 ГПК РК и подлежащим отмене по основаниям, которые излагаются и комментируются нами ниже. Таким образом, содержание исковых требований и доводов прокурора сводилось к тому, чтобы: - признать недействительным договор банковского займа между Банком и Заемщиком; - признать недействительным договор залога между Банком и Заемщиком; - вернуть стороны в первоначальное положение, имевшее место до заключения этих сделок; - признать незаконными результаты торгов по реализации залогового имущества во внесудебном порядке, победителем в котором признан Первоначальный приобретатель; - признать недействительным документ о приобретении заложенного имущества на торгах, организованных и проведенных Банком в рамках процедуры внесудебной реализации предмета залога; - признать недействительным договор купли-продажи имущественного комплекса между Первоначальным приобретателем и Правопреемником. Доводы прокурора, приведенные им в обоснование вышеизложенных требований, сводились к следующему: - руководство Заемщика предприняло действия, направленные на увод имущества предприятия; - соглашением сторон установлена стоимость предмета залога, но оценка соответствующим органом, имеющим лицензию, не проводилась; - результаты аукциона по продаже залогового имущества незаконны, поскольку: (1) заемщик все время имел реальную возможность погасить задолженность перед банком; (2) заемщик, не погашая задолженности, преследовал цель выставить имущество на торги и приобрести его через аффилиированные компании, что и было сделано; (3) оценка не может проводиться оценщиком, если он является кредитором заемщика; (4) были нарушены требования Закона «Об акционерных обществах» («Закон об АО»),[1] который предусматривает необходимость утверждения крупных сделок общим собранием акционеров.
Позиция суда по данному делу
Изложенная в решении позиция суда сводилась к следующему. 1. Договор банковского займа по своей форме и содержанию полностью соответствует требованиям законодательства Республики Казахстан и подписан уполномоченными представителями сторон. 2. Форма и содержание договора залога соответствуют требованиям законодательства, однако судом было установлено, что Банком нарушен порядок заключения договора, поскольку: - в кредитном досье отсутствует документ, подтверждающий и доказывающий рыночную стоимость заложенного имущества; - по Закону «Об оценочной деятельности в Республике Казахстан» от 30 ноября 2000 г. («Закон об оценочной деятельности») требуется обязательная оценка для ипотечного кредитования. Банк же не затребовал согласия залогодателя на внесудебную реализацию предмета залога, хотя Указ Президента Республики Казахстан, имеющий силу закона, «Об ипотеке недвижимого имущества» («Указ об ипотеке») запрещает внесудебную реализацию предмета залога, если «он находится в общей собственности, а кто-то из собственников не дает письменного согласия на удовлетворение требований во внесудебном порядке»; - сторонами не соблюдены требования Закона об АО относительно порядка заключения крупной сделки; нет оснований говорить о добросовестности Банка при заключении договора залога, что влечет за собой недействительность договора залога. 3. Согласно Указу об ипотеке при объявлении торгов несостоявшимися залогодержатель вправе обратить заложенное имущество в свою собственность по его текущей стоимости, установленной доверенным лицом на основании заключения лицензированного оценщика. В рассматриваемом же случае такой оценки имущества не проводилось. 4. Банк объявил дефолт по договору банковского займа и назначил торги по внесудебной реализации имущества, не дожидаясь наступления срока прекращения договора, что является нарушением договора и говорит о преждевременном проведении торгов. 5. Недействительность договора залога влечет за собой недействительность результатов аукциона. Поскольку не действительна сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, проведенные торги подлежат отмене. Так как документ о приобретении залогового имущества является результатом незаконных торгов, он также признается недействительным, и каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке (по результатам торгов). 6. Из материалов уголовного дела следует аффилиированность ряда юридических лиц и граждан (посредством родственных связей граждан - учредителей этих организаций или их участия в управлении этими организациями), свидетельствующая о фиктивности договора купли-продажи имущественного комплекса между Первоначальным владельцем (продавец) и Правопреемником. Здесь судом усмотрено отсутствие добросовестности сторон, несоответствие содержания этого договора требованиям законодательства и заведомая противность сделки основам правопорядка и нравственности. Оценка и комментарий изложенной позиции суда Прежде всего, необходимо отметить, что решение вынесено в нарушение основных начал гражданского законодательства, закрепленных в ст. 2 ГК. В частности, нарушены основные принципы, постулирующие неприкосновенность собственности и недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. В анализируемом же случае прокурор по надуманным основаниям и в несуществующих интересах обратился в суд с иском, а суд своим решением, которое представляется нам необоснованным, поддержал позицию прокурора, тем самым обусловив по сути незаконное лишение собственности целой группы юридических лиц, занимавшихся предпринимательской деятельностью с использованием упомянутого выше имущественного комплекса и имевших друг с другом хозяйственные связи. Примечательно, что пункт 2 ст. 157 ГК устанавливает, что лица, имеющие право требовать признания сделки недействительной, должны быть прямо предусмотрены законом. В Законе об АО (как в прежнем, так и в действующем), предполагающем возможность признания крупной сделки недействительной, прокурор в качестве инициатора судебного процесса прямо не указан. Он был бы вправе предпринять такие шаги только в интересах государства, если оно являлось на момент заключения сделки кредитором общества и в результате этой сделки претерпело имущественный вред, причем при условии соблюдения инструкции «Об организации прокурорского надзора за применением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина в социально-экономической сфере», утвержденной приказом Генерального прокурора Республики Казахстан от 21 ноября 2002 г., согласно которой прокурор вправе предъявлять иски в интересах юридических лиц только на основании прямого поручения Генерального прокурора РК либо его заместителей. Таким образом, прокурор не имел законных оснований для обращения в суд с иском, поскольку подлежащий охране имущественный интерес государства в рассматриваемых правоотношениях отсутствует, а заинтересованные лица (кредиторы и акционеры заемщика) с просьбой о защите их имущественных интересов к прокурору или в суд не обращались. Представляется, что в соответствии с подпунктом 3 ст. 249 ГПК заявленный прокурором иск изначально подлежал оставлению без рассмотрения. К сожалению, указанное обстоятельство не было принято судом во внимание. Более того, приняв иск и рассмотрев его в судебном заседании, суд вынес незаконное и необоснованное решение. Анализируя обоснованность решения, укажем, что признание судом договоров банковского займа и залога соответствующими закону по форме и содержанию и надлежащим образом подписанными уполномоченными на то лицами не вызвало каких-либо возражений со стороны ответчиков, поскольку последние всю свою деятельность основывали именно на этом бесспорном для них факте. Однако все остальные изложенные в решении выводы действительно не были основаны на законе. Наше мнение по основным позициям решения излагаем ниже. 1. Признав вышеупомянутый договор залога недействительным по тому основанию, что был нарушен порядок заключения договора, суд неправильно применил нормы ГК, определяющие и регулирующие этот порядок; обосновывая вышеизложенными аргументами якобы имевший место факт нарушения порядка заключения договора залога, суд основывался на некорректных предпосылках. Все эти аргументы суда не имеют отношения к порядку заключения договора залога, а сам этот порядок полностью соблюден сторонами. В частности, требования к порядку заключения гражданско-правовых договоров закреплены в нормах главы 23 ГК, полностью соблюденных сторонами. Так, в соответствии со ст. ст. 393 и 394 ГК стороны в требуемой в данном случае форме (письменной с последующей регистрацией) достигли соглашения по всем существенным условиям договора, в том числе по поводу стоимости заложенного имущества. Само заключение договора залога осуществлено сторонами с соблюдением порядка заключения договора, предусмотренного ст. ст. 395-397 ГК, предполагающего оферту одной стороны и акцепт - другой. Именно эти последовательные стадии предложения заключить договор, согласование условий договора, принятие этого предложения и заключение договора в требуемой форме на согласованных условиях и представляют собой установленный законом порядок заключения договора, который в данном случае был соблюден сторонами и, по сути, никем не подвергался сомнению. Что касается приведенных судом обоснований этого своего вывода, то они не относятся к порядку заключения договора, а некоторые вообще не имеют отношения к спору. Так, например, высказавшись по поводу нарушения Банком порядка заключения договора, выразившегося в отсутствии в кредитном досье документа об оценке заложенного имущества, суд не принял во внимание, что в структуре Банка имеются специалисты, в должностные обязанности которых входит определение рыночной стоимости принимаемого в залог имущества. Поскольку эти работники осуществляют свои функции не как субъекты предпринимательской деятельности, а в силу должностных обязанностей, их деятельность не требует лицензирования: они оценивают имущество от имени Банка и в его интересах с целью согласования с заемщиком стоимости предмета залога. Свое мнение относительно оцениваемого предмета залога эти работники выражают в форме заключения об оценке, которое в обязательном порядке находится в каждом кредитном досье (включая досье Заемщика) в силу требований банковского законодательства и внутренних правил любого банка. С учетом мнения своих специалистов о стоимости предмета залога банки согласовывают ее со своими заемщиками и в соответствии с допущениями ГК указывают в договорах залога оценку заложенного имущества, определенную соглашением сторон. И соответствующее заключение указанных специалистов находилось в кредитном досье. Следует отметить длящиеся уже на протяжении нескольких лет дискуссии относительно обязательного наличия заключения независимой оценки при принятии банками решений о кредитовании своих клиентов. Эти дискуссии приводят к существенным правовым последствиям на практике, к примеру, в случае отказа в необходимой регистрации договоров залога в связи с отсутствием заключений независимой оценки соответствующего предмета залога. Как и в нашем случае, при возникновении судебного спора всегда существует риск признания договора недействительным в силу несоблюдения при его заключении требования ст. 307 ГК об указании в самом договоре оценки предмета залога (если принять позицию, что оценка может быть произведена только лицензированным специалистом). Данный спор вылился в обширную переписку банков с уполномоченными государственными органами (Министерством юстиции, Национальным банком и Агентством по надзору на финансовых рынках). Позиции сторон этого спора понятны: лицензированные оценщики заинтересованы в расширении своей клиентуры и увеличении доходов от своей деятельности; государство, лицензируя оценочную деятельность в качестве предпринимательской, полагается на профессионализм независимых оценщиков, чье заключение может (и, наверное, должно быть) существенным фактором при принятии решений о предоставлении банковского финансирования. В свою очередь, банкам и их клиентам хочется минимизировать расходы (порой - немалые) при проведении преддоговорной проверки и сократить сроки такой проверки. Немаловажным представляется и тот факт, что банки не всегда могут полагаться на результаты независимой оценки, поскольку сама деятельность оценщика, хотя и основанная на принятых стандартах и осуществляемая с применением достаточно объективных подходов, предполагает довольно высокую степень субъективности. Экономическая же действительность отечественного рынка не всегда дает основания для уверенности в адекватности оценки и учете всех подлежащих в данном случае рассмотрению факторов. Суд в своем решении указал не на те нормы законодательства, которые могут быть признаны как основание для обязательной независимой оценки имущества, а, наоборот, применил положения закона, не относящиеся к делу. В частности, в обоснование необходимости независимой оценки стоимости предмета залога суд произвольно применил не относящуюся к рассматриваемому спору норму Указа об ипотеке имущества, согласно которой при объявлении торгов несостоявшимися залогодержатель вправе обратить заложенное имущество в свою собственность по его текущей стоимости, установленной доверенным лицом на основании заключения лицензированного оценщика. В рассматриваемом случае такая оценка имущества не проводилась, поскольку независимая оценка предмета залога, как уже отмечалось, не требовалась, ибо Банк как залогодержатель не обращал предмет залога в свою собственность, а продал его с торгов, которые не признавались несостоявшимися. Более того, сам рынок показал рыночную стоимость предмета залога, поскольку это имущество было реализовано с публичных торгов, и ущерба в результате такого отчуждения никому причинено не было. В качестве другого аргумента в подтверждение вывода о нарушении порядка заключения договора залога суд также, по нашему мнению, необоснованно указал, что Банк не затребовал согласия залогодателя на внесудебную реализацию предмета залога, хотя Указ об ипотеке запрещает внесудебную реализацию предмета залога, если он находится в общей собственности, а кто-то из собственников не дает письменного согласия на удовлетворение требований во внесудебном порядке. Судом неправильно применено законодательство и проигнорированы фактические обстоятельства дела, поскольку указанная им норма применима лишь в случае, когда заложенное имущество является объектом общей собственности и принадлежит нескольким сособственникам. В этом же споре Заемщик являлся единственным собственником заложенного имущества и подписанием договора залога в качестве залогодателя выразил согласие на внесудебную реализацию предмета залога в случае дефолта Заемщика, что отражено в тексте договора. 2. Ввиду отсутствия претензий со стороны Заемщика относительно обоснованности объявления дефолта и обращения взыскания на предмет залога, прокурор не имел оснований для обращения в суд, основываясь на том, что Заемщик намеренно уклонялся от исполнения договора займа, а суд необоснованно признал преждевременность объявления Банком дефолта. Как правило, кредитора не интересуют причины неисполнения обязательств перед ним (за исключением специально урегулированных положений о форс-мажоре), и в случае такого неисполнения, независимо от мотивации должника, кредитор вправе защищать свои интересы всеми допустимыми средствами. А банки даже обязаны это делать, поскольку несут имущественную ответственность перед своими депозиторами и другими кредиторами. И это особенно необходимо делать, когда у должника имеется намерение уклониться от исполнения соответствующих обязательств. Другими словами, если бы такая мотивация Заемщика была доказана, то суд должен был бы тем более признать правомерность действий Банка. Однако суд, видимо, понимая противоречивость доказательственной базы прокурора, решил переложить ответственность за объявление дефолта на Банк, создав тем самым еще больше противоречий. Как уже указывалось, объявление дефолта было обусловлено тем, что Заемщик не платил предусмотренное договором банковского займа вознаграждение. Каких-либо нарушений со стороны сторон договора займа при этом не усматривается, так как в казахстанской и международной практике любое нарушение обязательств по возврату основной суммы займа или очередной уплаты вознаграждения является несомненным свидетельством неисполнения обязательств и служит полноценным основанием для принятия кредитором всех мер по возврату причитающегося ему имущества. Так и в данной ситуации необходимо отметить, что договор залога четко предусматривает обеспечение залогом, помимо прочего, уплату вознаграждения согласно установленному графику. Этот же договор залога наделял Банк правом обратить взыскание на предмет залога в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения Заемщиком обязательств по договору займа по обстоятельствам, за которые Заемщик отвечает. Следует также принять во внимание то, что согласно и мировой, и казахстанской практике исполнения договоров кредитор вправе (при условии, что это надлежащим образом закреплено в договоре) объявить дефолт даже при полном соблюдении должником договорной дисциплины в отношениях с данным кредитором, но допустившим нарушение своих имущественных обязательств перед его другими кредиторами. Эта правомерная практика основана на концепции так называемого кросс-дефолта, которая дает право обеспечить свои имущественные интересы на уровне превентивных мероприятий, не допуская возникновения реального ущерба. Право на объявление кросс-дефолта обусловлено тем предположением, что если «мой должник не исполнил обязательств перед другим кредитором, то он может и не исполнить обязательства передо мной, либо в ходе защиты тем кредитором своих ущемленных имущественных интересов материальная база должника будет уменьшена так, что это также приведет к неисполнению моих требований. Во избежание таких вероятных обстоятельств действующий договор позволяет мне потребовать досрочного исполнения по моему договору с этим должником». Конечно же, при оценке каждой конкретной ситуации решение об объявлении дефолта должно быть обосновано подтверждаемым предположением о реальности серьезного ущерба в случае промедления с таким объявлением. Размер неисполнения должен быть соразмерным размеру потерь должника при обращении взыскания на его имущество: едва ли можно объявлять дефолт (особенно когда он относится к категории технических) по многомиллионному контракту при неисполнении на сотни или тысячу долларов. Разумность и добросовестность кредитора в такой ситуации имеют принципиальное значение. Вместе с тем применительно к нашей ситуации необходимо отметить, что размер неисполнения по уплате вознаграждения был достаточно заметным. Кроме того, процедура обращения взыскания на предмет залога, даже во внесудебном порядке, когда таким предметом залога является недвижимость, занимает период времени не менее полутора месяцев. Этого срока, как правило, достаточно для должника, чтобы оспорить объявление дефолта либо обеспечить надлежащее исполнение хотя бы текущих обязательств и «снять» претензии кредитора. Ничего подобного сделано не было, что можно рассматривать как согласие должника с тем, что он действительно допустил дефолт и не имеет возможности надлежащего исполнения обязательств по договору банковского займа, а действия кредитора по объявлению дефолта и обращению взыскания на предмет залога правомерны. Таким образом, и в данном случае действия Банка по объявлению случая неисполнения являются правомерными, а позиция суда в этом вопросе также необоснованна. Она тем более необоснованна, поскольку своевременность объявления дефолта относится к категории вопросов, подлежащих оценке самими сторонами соответствующего договора. Объявление дефолта по договору займа затрагивает интересы только кредитора и должника. Безусловно, реализация предмета залога может коснуться и интересов других участников оборота, однако их интерес в этой ситуации не может быть приоритетным по отношению к интересам кредитора в силу природы залога, когда изначально стороны определяют, что для обеспечения интересов кредитора должник специально выделяет конкретное имущество по согласованной сторонами стоимости для обеспечения требований кредитора, который при любом случае неисполнения должником вправе удовлетворить свои требования из стоимости этого имущества, или обратив его в свою собственность, без учета интересов других кредиторов должника. 3. В судебном заседании были исследованы материалы уголовного дела, возбужденного в отношении ряда руководителей юридических лиц - участников сделки, расследование по которому не было завершено. При этом судом усмотрено отсутствие добросовестности сторон, несоответствие содержания договора требованиям законодательства и заведомо противная основам правопорядка и нравственности цель сделки. Основываясь на этих «допущениях», суд признал эту сделку «фиктивной». Однако, помимо того, что данные обвинения голословны, судом проигнорировано то, что ГК содержит только такую классификацию, как мнимые и притворные сделки. Фиктивные сделки Кодексом не предусмотрены. В этой ситуации, поскольку судом не дана должная квалификация сделок, отсутствует возможность оценить их соответствующие правовые последствия. То есть решение в этой части в принципе неосуществимо. Кроме того, сам вывод о «фиктивности» сделок не обоснован. Несмотря на аффилиированность участников событий, каждый из них обладает самостоятельностью и надлежащей правосубъектностью, позволяющей им выступать в гражданском обороте от своего имени и в своих интересах. Добросовестность сторон так и не получила должной оценки и обоснования в суде. Более того, игнорируя норму ст. 8 ГК РК, согласно которой «добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагается», суд в своем решении необоснованно указал, что «нет оснований полагать добросовестность Банка при заключении договора залога, что влечет за собой недействительность договора залога». Но такая недобросовестность должна быть доказана в суде, чего не было сделано. Причем Банк не должен был оправдываться при таком обвинении, это следовало делать оппонентам. Сам суд был не вправе выдвигать такие серьезные обвинения, а тем более, класть в основу признания недействительным договора залога предположение в недобросовестности Банка. Это представляется прямым нарушением законодательных требований к содержанию и условиям гражданского судопроизводства. Более того, нами усматривается и нарушение конституционных норм: в основу вышеизложенного вывода суд положил материалы уголовного дела, а не вступивший в силу приговор суда. В отсутствие установленного в соответствии с законом факта виновности граждан, суд неправомерно констатировал недобросовестность сторон в правоотношениях по договорам банковского займа и залога. Помимо этого, суду не были представлены и, соответственно, не исследовались факты, свидетельствующие о заведомой противности сделки основам правопорядка и нравственности, но это основание суд указал, признавая недействительным договор залога. При этом суд допустил явное противоречие своей же позиции, поскольку в решении соответствие содержания и формы договора залога требованиям законодательства было прямо подтверждено самим судом. 4. Согласно ст. 157 ГК сделка может быть признана недействительной по иску заинтересованных лиц или прокурора при нарушении требований, предъявляемых к (1) форме сделки; (2) ее содержанию; (3) ее участникам или (4) свободе их волеизъявления. Очевидно, что нарушения требований, предъявляемых законом к форме сделок, признанных судом незаконными, допущены не были: поскольку предметом всех оспариваемых сделок является недвижимость и передача или обременение прав на нее, они были надлежащим образом заключены в письменной форме и последовательно зарегистрированы в соответствующем центре по недвижимости, и ни одна из совершенных регистраций не была признана судом недействительной. Что касается объема понятия «требования к содержанию сделки», то он определяется содержанием ст. 158 ГК, которая применительно к рассматриваемой ситуации предполагает: (1) несоответствие содержания сделки требованиям законодательства либо (2) совершение сделки с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Наличие какого-либо умысла в совершении сделки против основ правопорядка или нравственности со стороны ответчиков судом установлено не было: Заемщик правомерно получил кредит от Банка для достижения правомерных целей собственной предпринимательской деятельности и на основании необходимого решения своего органа управления (даже не исполнительного органа, а наблюдательного совета, представляющего непосредственные интересы акционеров заемщика). В свою очередь, Банк правомерно получил права залога в обеспечение своего имущественного интереса, как того требует банковское законодательство. Столь же правомерно Банк реализовал свое право на возврат выданного кредита, публично оповестив всех участников оборота о предстоящих торгах. Все последующие действия участников рассматриваемой ситуации не менее обоснованы правомерным предпринимательским интересом. Само содержание сделки как обеспечение залогом законных интересов Банка-кредитора является не просто законным - таковой предусмотрен банковским законодательством. Как уже отмечалось, договор залога по своему содержанию не противоречит закону, что и было признано судом. Другими словами, установление несоответствия содержания сделки требованиям законодательства предполагает необходимость оценки цели и направленности определенного правоотношения по сделке: поскольку залог является одним из способов обеспечения исполнения обязательств, договор залога не может быть признан не соответствующим по своему содержанию требованиям законодательства, если только им не предусмотрены нормы поведения, запрещенные законом. В данном случае таковых не установлено, а значит, содержание договора правомерно. Заемщиком действительно было нарушено предписание Закона об АО о необходимости утвердить сделку на общем собрании своих акционеров и опубликовать сообщение о предстоящей крупной сделке. Идея этого требования состояла в том, чтобы соблюсти интересы кредиторов и акционеров заемщика. Вместе с тем такая публикация предполагала лишь уведомление кредиторов и акционеров заемщика. Получение же от них каких-то разрешительной или запрещающей реакций законом не предусматривалось, а до сведения кредиторов заемщика информация о залоге была доведена публикацией о торгах по внесудебной реализации предмета залога, осуществленной Банком, открыто и в соответствии с требованиями законодательства. Последнее также характеризует Банк как добросовестного участника правоотношений. В результате никаких требований кредиторов к заемщику предъявлено не было. Ущерб имущественным (подлежащим в данном случае защите) интересам кредиторов и акционеров заемщика не нанесен. В этой ситуации только кредиторы и акционеры могут быть признаны лицами, заинтересованными требовать признания соответствующей сделки недействительной. Между тем, ни кредиторы, ни акционеры с иском в суд по указанному вопросу не обращались. Таким образом, в отсутствие посягательства на основы правопорядка или нравственности, равно как и намерения Заемщика уклониться от исполнения обязательств или от ответственности перед государством (см.: ст. 158 ГК),[2] прокурор не имел права требовать признания сделок недействительными. Следует обратить внимание и на достаточную прозрачность мероприятий по регистрации прав и сделок в центре по недвижимости, которые на основании ст. 118 ГК являются публичными (т.е. гласными, открытыми и позволяющими ознакомиться с содержанием регистрационных записей любому третьему лицу). Что касается требований к участникам признанных недействительными сделок и свободе их волеизъявления, то эти требования также не были нарушены. Все участники сделок являются самостоятельными правоспособными и дееспособными (когда речь идет о гражданах) субъектами гражданских правоотношений. Сделки заключены ими добровольно, а не вследствие обмана, заблуждения, насилия, аффекта или угрозы. Судом не была установлена и направленность кого-либо из участников сделок на достижение преступной цели или злонамеренное соглашение сторон. 5. Несоблюдение норм Закона об АО относительно режима заключения крупных сделок в части опубликования объявления о получении Заемщиком банковского займа и передаче в залог Банку имущественного комплекса не привело к негативным последствиям для заинтересованных третьих лиц, что свидетельствует об отсутствии оснований для применения предусмотренных ГК средств защиты. Важным является вопрос о том, чем должен руководствоваться суд при признании сделки недействительной в условиях, когда ГК предполагает осуществление, охрану и защиту гражданских прав и правомерных имущественных интересов субъектов гражданских правоотношений. Действительно, ст. 8 ГК предполагает, что осуществление гражданских прав не должно нарушать прав и охраняемых законодательством интересов других субъектов права. Необоснованное признание всех совершенных за рассматриваемый период сделок недействительными может привести к существенному нарушению прав таких добросовестных приобретателей заложенного имущества, как победитель торгов и последующий приобретатель имущественного комплекса.[3] Аргумент о том, что все участники сделок являются аффилиированными лицами, отнюдь не может служить основанием для признания сделок недействительными. Напротив, имеются все основания утверждать, что в результате стечения обстоятельств акционеры и деловые партнеры Заемщика не желали утратить данное имущество и возможность заниматься предпринимательским делом. Поэтому они предпринимали предусмотренные законом шаги для сохранения имущества, по крайней мере, в рамках группы подконтрольных им компаний. Каких-либо негативных последствий этих мероприятий не усматривается. Между тем, ст. 9 ГК, регулирующая вопрос о защите гражданских прав, предполагает в качестве оснований для такой защиты не столько нарушение этих прав, сколько наступление правовых последствий таких нарушений. В рассматриваемом же случае правовые последствия, которые бы привели к ущербу или иному ущемлению правомерных интересов третьих лиц, не наступили. С учетом вышесказанного представляется, что суд должен был учесть эти обстоятельства и не допустить, чтобы его решением был причинен значительный ущерб целой группе субъектов гражданских прав, включая как самого Заемщика, так и добросовестных приобретателей его имущества, Банк и др. Буквальное толкование норм закона позволяет утверждать, что суд не должен, а может признать сделку недействительной. Такое решение должно базироваться на оценке социальной значимости правонарушения, степени его тяжести с позиций причинения существенного вреда участникам оборота, выявленных нарушениях нравственности и основ правопорядка (а это нечто более значимое, чем несоблюдение какой-то отдельной нормы законодательства, не повлекшее притом серьезных правовых последствий для установленного правопорядка). Сама эта норма, как уже отмечалось, не имела отношения к порядку заключения договора, а предполагала условие соблюдения законных интересов кредиторов залогодателя под страхом ее оспоримости в случае причинения оцениваемого ущерба этим интересам. [4]
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |