Валерий Котович: «В поисках золотой середины»

26.02.2008

Валерий Котович: «В поисках золотой середины»

Собеседником Бигельды Габдуллина в его авторской программе «Серьезный разговор» на телеканале «Астана» стал депутат мажилиса парламента РК Валерий Котович.

Другой мажилис

- Валерий Николаевич, вам не скучно в однопартийном парламенте?

- То, что у нас мажилис однопартийный, - это воля народа Казахстана. Работать в таких условиях не совсем привычно. С одной стороны, довлеет партийная дисциплина, потому что мы были избраны по партийным спискам, а с другой - есть вопросы, по которым мнения депутатов расходятся. Поэтому приходится в ходе дискуссий находить золотую середину.

- Вы были депутатом второго и третьего созывов. Скажите, чем отличается нынешний парламент от предыдущего? Как вы относитесь к разговорам о его подконтрольности?

- Я считаю, что, с точки зрения профессионализма депутатов, нынешний созыв превосходит прошлый. Например, раньше в мажилисе существовала проблема, связанная с комплектованием Комитета по законодательству судебно-правовой реформы, - не хватало юристов-профессионалов. Сейчас же такой проблемы уже нет. Что же касается эффективности работы, то об этом пока сложно судить, поскольку прошло всего пять месяцев. Тем более что большинство депутатов мажилиса - это новые люди, которые только входят в курс дела. Что касается подконтрольности, то здесь я бы хотел задать вам встречный вопрос: подконтрольность кому? Обществу? Да, он подконтролен обществу, как и предыдущий созыв. Подконтрольность правительству? С принятием поправок в Конституцию, наоборот, правительство стало более подконтрольным мажилису.

- Недавно при мажилисе была сформирована общественная палата, тогда как предыдущий созыв был против создания подобного «парламента при парламенте». Отличаются ли функции и возможности нынешней общественной палаты при мажилисе от тех, что должна была выполнять несостоявшаяся палата экспертов?

- Прежде всего хочу сказать, что общественную палату мы создали по предложению главы нашего государства. Если говорить о палате экспертов, то там была немного другая ситуация. Дело в том, что решение о ее создании приняло бюро мажилиса, не имея на то соответствующих полномочий. Поэтому мы, депутаты, возмутились. А сама идея была воспринята положительно.

Что касается общественной палаты, то она образована с учетом тех изменений и дополнений, которые мы внесли в нормативные документы. Ее возглавляет Сергей Дьяченко, заместитель председателя мажилиса. В состав палаты входят представители НПО, политических партий, не прошедших в парламент. Это диалоговая площадка для выражения самых разных точек зрения. А главная задача общественной палаты - это работа над законопроектами.

Вот только один пример. Сегодня на рассмотрении мажилиса находится законопроект о внесении изменений и дополнений в Закон «О жилищных отношениях». Закон очень важный, его ждут, потому что сегодня государство, к сожалению, не участвует в содержании, ремонте жилищного фонда. Так вот, общественная палата провела выездное заседание в Кокшетау с привлечением представителей неправительственных организаций, партий и внесла немало очень серьезных, интересных предложений в рабочую группу по подготовке данного законопроекта.

Национальный интерес

- Вы являетесь секретарем комитета по вопросам экологии и природопользования. Полностью ли вы поддерживаете проводимую сегодня правительством политику в сфере недропользования (имеются в виду последние законодательные инициативы, штрафные санкции нефтедобывающим компаниям)? На ваш взгляд, какие еще аспекты в этой сфере остались вне поля зрения казахстанских властей?

- Если имеются в виду те изменения и дополнения, которые были внесены в сентябре-октябре прошлого года, то эти предложения исходили от депутатов мажилиса. Я был одним из инициаторов данного законопроекта, основным докладчиком по нему в мажилисе и в сенате, поэтому могу дать подробную информацию. В 1990-е, тяжелейшие для нашей республики годы, наше руководство было вынуждено приглашать инвесторов, соглашаться на любые условия, только чтобы они пришли.

Сегодня ситуация изменилась, и теперь, поверьте мне, на получение право недропользования стоит большая очередь. Поэтому мы, депутаты парламента, пришли к выводу, что в этой сфере надо наводить порядок. Нужно посмотреть контракты на недропользование: если какие-то условия не выполняются, то государство должно принимать определенные меры. И сегодня благодаря изменениям, внесенным в законодательство, государство может более активно отстаивать свои интересы. Это проявилось, в частности, в ситуации с Кашаганом.

- В конце января правительство обещает представить в парламент законопроект по новым налоговым поправкам, в котором предусмотрен налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ). НДПИ коснется всех добывающих компаний по всем проектам, включая СРП (соглашения о разделе продукции). Не приведет ли принятие закона к фактическому пересмотру ранее заключенных договоренностей? Является ли введение НДПИ своевременным и необходимым?

- Рассуждать об этом, наверное, еще рано. Сейчас в мажилисе находится проект закона о внесении изменений и дополнений в Налоговый кодекс, другие законодательные акты, но в нем нет той нормы, о которой вы говорите. Вопрос о введении налога на добычу полезных ископаемых только прорабатывается в правительстве, министерстве финансов, налоговом комитете.

Какие налоги сейчас платят недропользователи в Казахстане? Роялти и рентную плату. Это, скажем так, «скользкие» налоги: недропользователь может проводить определенные манипуляции, которые позволяют платить по минимуму. А налог на добычу полезных ископаемых будет взиматься прямо на выходе продукта с месторождения, и у недропользователя не будет возможности для таких манипуляций. Это действительно прогрессивный вид налога, и многие государства применяют его в сфере недропользования. Если мы его введем, то роялти и рентная плата будут отменены.

- Можете ли вы привести в пример хотя бы одного инвестора, разрабатывающего казахстанские недра, который соблюдает все нормы и требования нашего законодательства?

- Убежден, что у всех недропользователей есть те или иные недостатки. К тому же я не хотел бы делать рекламу отдельным компаниям.

- Как-то вы с парламентской трибуны заявили, что «агрессивная политика Китая по скупке активов представляет опасность для независимости республики». Вы располагаете конкретными данными или рассуждаете гипотетически? Каким образом китайские активы в Казахстане сегодня влияют на развитие экономики республики, и соизмеримы ли ваши опасения с получаемым экономическим эффектом?

- Действительно, года два назад я обращался с таким депутатским запросом к премьер-министру. Что послужило поводом? Я прочел в Интернете, что осуществляется экспансия китайского капитала в нашу республику, что на китайские компании приходится 40 процентов нефти, добываемой в Казахстане, и это меня, конечно, несколько насторожило. Я обратился с депутатским запросом к премьер-министру, получил достаточно подробный ответ. Думаю, что это был некий посыл нашему правительству с тем, чтобы оно задумалось, выработало какой-то подход, чтобы минимизировать угрозы с точки зрения национальной безопасности.

Трудные законы

- С 1 января этого года вступил в силу Трудовой кодекс, обсуждение которого в парламенте проходило долго и очень непросто. Именно вы поставили точку в противостоянии мажилиса и сената по этому вопросу, заявив, что «комитет считает возможным согласиться с решением сената с тем, чтобы в конце концов проект Трудового кодекса пошел на подпись главе государства». Вы удовлетворены своей работой? Насколько новые нормы трудового законодательства способны повлиять на взаимоотношения работника и работодателя?

- Вы знаете, в советское время мы жили и работали по Кодексу законов о труде СССР и Казахской ССР - так называемому КЗоТу. Тогда все предприятия были государственными, и их работники имели различные гарантии защиты. С обретением суверенитета, с развитием рыночной экономики ситуация, конечно, изменилась. Сегодня государство присутствует менее чем в 20 процентах нашей экономики. В 1999 году был принят Закон «О труде», который изменил баланс в пользу работодателей, а работники оказались абсолютно бесправными и незащищенными. Поэтому лично я считал, что необходимо как можно быстрее восстановить этот нарушенный баланс интересов.

Над проектом Трудового кодекса мы работали почти два с половиной года, провели более ста заседаний рабочих групп - это был своего рода рекорд в истории нашего парламентаризма. Что-то нам удалось сделать, что-то не удалось, но прежде всего мы постарались взять лучшее, что есть в мировой практике, разумеется, с учетом нашего менталитета и тех трудовых отношений, которые сложились у нас за последнее время. Наверное, чем-то остались недовольны работодатели, поскольку мы забрали у них часть прав и отдали работникам, чем-то - профсоюзы, чем-то - правительство, потому что многие нормы того первоначального законопроекта, который поступил в мажилис, мы не приняли. Да, и сегодня есть вопросы по отдельным статьям Трудового кодекса, но в целом, на мой взгляд, в трудовых отношениях мы навели должный порядок.

- Едва ли не самым многострадальным является Закон «О ветеранах»  - парламент не может прийти к единому знаменателю в этом вопросе уже добрый десяток лет. Еще в прошлом созыве вы возглавляли рабочую группу по очередному законопроекту «О ветеранах». Что, на ваш взгляд, тормозит принятие данного закона в Казахстане - только ли огромные финансовые затраты, которые потребуются в случае его принятия?

- К сожалению, действительно сложилась такая ситуация, что во всех бывших союзных республиках после распада СССР появились законы о ветеранах, и только в Казахстане такого закона нет. Поэтому, начиная с 1999-го группа депутатов (и я в том числе) неоднократно инициировала принятие такого законодательного акта. Поскольку правительство свой вариант не предлагало, мы сами подготовили четыре проекта закона о ветеранах, внесли их мажилис, направили в правительство и каждый раз получали отрицательное заключение. В чем причина? В том, что мы предусматривали дополнительные финансовые затраты, которые должны быть направлены на поддержку наших ветеранов. А раз правительство не соглашается, мы, согласно Конституции, не имеем права продолжать работу над законопроектом.

Но чуть больше года назад мы, группа депутатов, инициировали новый проект Закона «О ветеранах», который наконец-то был поддержан правительством, и мне доверили возглавить рабочую группу. Потом были досрочные выборы, я перешел в другой комитет, но как один из инициаторов этого законопроекта остался в составе рабочей группы. Работа над ним сегодня продолжается, но скажу откровенно: в последние два-три месяца она проходит очень тяжело - пришли новые депутаты, у которых свое видение, свое мнение, кое-кто вообще предлагает изменить концепцию данного законопроекта. И у нас, его инициаторов, даже было намерение попросту отозвать законопроект и на этом поставить крест. Но все-таки мы пришли к разумному компромиссу и договорились, что работу над ним нужно продолжить, тем более что есть поддержка со стороны правительства, министерства труда и соцзащиты. А главное - этот закон ждут ветераны. Думаю, было бы очень хорошо, если бы до конца года законопроект вышел из стен мажилиса.

- Хочу спросить вас как секретаря комитета мажилиса по экологии и недропользованию: как вы оцениваете ущерб от последнего падения ракеты носителя «Протон»? Каким образом, на ваш взгляд, можно усовершенствовать отношения с российскими партнерами в вопросах непредвиденных ЧП, и насколько адекватными вам показались меры, предпринятые казахстанскими властями, решившими, что «маршруты ракеты и президента» не должны совпадать?

- Этот инцидент стал предметом обсуждения на заседании нашего комитета. И, безусловно, он нас очень насторожил, тем более что в тот самый момент в этом районе находился президент страны с рабочим визитом. И когда недавно вице-министр господин Петров докладывал о результатах рассмотрения этого инцидента, я задал ему вопрос: «Как же так? Выходит, что наш президент должен свою работу подстраивать под запуск ракет?»

Второй вопрос, насколько обеспечивается экологическая безопасность нашего государства. Ведь гептил - высокотоксичное вещество, поэтому последствия таких аварий могут быть самыми серьезными.

И, наконец, третий вопрос: какие компенсации мы получаем от России. Применяемая сегодня методика их подсчета не может нас удовлетворить. Например, в случае с последней аварией, по нашим выкладкам, российская сторона должна была выплатить нам более 7,5 миллиарда тенге, фактически же мы получили 291 миллион. Понятно, что ситуацию надо в корне менять, и об этом мы прямо заявили представителям органов исполнительной власти, когда мы рассматривали этот вопрос на расширенном заседании комитета, когда заслушивали на заседании мажилиса господина Петрова.

В защиту урановой отрасли

- Премьер-министр настаивает на введении в Казахстане экологических налогов. Рассмотреть такую возможность для республики предложено самим инвесторам и экспертам. Насколько, на ваш взгляд, актуальна для Казахстана такая норма, ведь известно, что экологические отчисления промышленных предприятий и без того составляют весомую сумму?

- Что касается экологического налога, то это идея нашего президента, который впервые озвучил ее на заседании Совета иностранных инвесторов в декабре прошлого года. Премьер-министр уже дал соответствующее поручение министру охраны окружающей среды. То есть работа уже начинается. Уже в марте наш комитет планирует провести заседание «круглого стола» с приглашением инвесторов.

Конечно, введение экологического налога необходимо. Ведь как получается сегодня? Да, предприятия платят всевозможные экологические платежи - за загрязнение воздуха, воды, земли и так далее. Но можно делать это до бесконечности: платить и дальше нарушать природоохранные нормы. А вот экологический налог предусматривает стимулирование предприятий к выпуску экологически чистой продукции, и с его введением, я думаю, ситуация изменится. То есть не должно быть такого: предприятие заплатило в виде штрафа, скажем, 100 тысяч тенге, чтобы затем продолжать наносить экологии ущерб на десятки и сотни миллионов тенге.

- В прошлом году, когда вокруг компании «Казатомпром» разразился скандал, и некоторые депутаты стали озвучивать запросы, в которых говорилось о финансовых нарушениях в этой компании и даже о передаче урановых месторождений в управление иностранцам, вы заступились за «Казатомпром», сказав, что такие заявления могут делать люди, не разбирающиеся в урановой промышленности. Вы располагали какими-то иными фактами, нежели ваши коллеги по мажилису?

- В урановой отрасли я работал с 1969-го года, и ее развитие как в бывшем СССР, так и независимом Казахстане проходило на моих глазах. До прихода в парламент в 1999-ом я возглавлял профсоюз Степногорского горно-химического комбината и являлся заместителем председателя ЦК профсоюза работников атомной энергетики и промышленности Республики Казахстан. Поэтому ситуацию и в «Казатомпроме», и в бывшем КАТЭП, и на Степногорском горно-химическом комбинате я, конечно, знаю не понаслышке. И когда прозвучали эти запросы со стороны моих коллег-депутатов, которые, скажем так, ни разу не бывали в том же Степногорске, это, конечно, меня возмутило. Тем более что данные, которые они приводили, были далеки от истины. Кстати, в мажилисе есть письмо за подписью премьер-министра, и в нем сообщается, что факты, изложенные в этих депутатских запросах, не нашли своего подтверждения.

- На севере нашей страны есть заброшенные урановые руды. Что будет с ними?

- До 2000 года в Казахстане этой проблемой не занимались. После того как меня избрали депутатом, я стал постоянно озвучивать этот вопрос в мажилисе. Несколько раз был на приеме у господина Токаева, который тогда был премьер-министром. В конце концов удалось добиться того, что было создано государственное предприятие «Уран-ликвид», и ежегодно в бюджете выделяются 500-700 миллионов тенге на захоронение этих радиоактивных отходов, рекультивацию земель и так далее. Такая работа уже проведена в Северо-Казахстанской области, в районе поселка Заозерный Акмолинской области. Сегодня работаю над тем, чтобы в бюджете следующего года были выделены средства на захоронение таких отходов, на закрытие шахты в поселке Красногорский Акмолинской области. Иногда приходится слышать: есть же «Казатомпром», пусть он и осуществляет захоронения. Но «Казатомпром» не ответствен за эти рудники, созданные еще в союзные времена министерством среднего машиностроения, и те деньги, которые отчислялись на будущие захоронения этих рудников, этих радиоактивных отходов, остались в том бывшем Советском Союзе, то есть пропали. И сегодня «Казатомпром» ни в коем случае не несет ответственность за эти так называемые исторические отходы. Поэтому решение проблемы должно взять на себя государство.

- Спасибо за содержательные ответы.

Источник: CAMonitor