Наш бренд - инкогнито. Неясные культурные очертания затрудняют выработку имиджа страны и представление ее на мировой сцене

29.04.2008

Наш бренд - инкогнито

Современные тенденции казахстанской культуры - этничность, эклектичность, ориентация на прошлое. Неясные культурные очертания затрудняют выработку имиджа страны и представление ее на мировой сцене

Примерно год назад по каналу «Евроньюс» крутился рекламный ролик Казахстана. Его авторы подошли к проблеме презентации страны более чем креативно. Зритель и потенциальный турист не увидел ни красот природы, ни архитектурных достопримечательностей, ни обычаев и кухни, ни культурных достижений. Вместо всего этого во весь экран красовалась надпись - terra incognita. Земля неизведанная продолжает жить как метафора в нашем языке, всплывая периодически как тщетная попытка осмысления глобального жизненного контекста. Но место, в котором мы живем, сегодня понятие не столько топографическое, сколько временное. Терра инкогнита - это современность, а искусство - возможность выражения неуловимого настоящего, способ его осмысления. Однако современное актуальное искусство неразвито и плохо представлено на отечественной сцене. Это приводит к архаизации и этнографизации современного казахстанского искусства. Оно становится неинтересным своим соотечественникам: их не удивишь ни элементами традиционного быта, ни ретроэстетикой советского прошлого. Зато оно оказывается прибыльным зрелищем для жаждущей экзотики иностранной публики.

Этнография против искусства

«В современном искусстве существует сильная экспертиза, - говорит искусствовед, директор Центра современного искусства Валерия Ибраева. - Любой куратор международной биеннале сразу отличит голую этнографию от современного искусства. Не только мы, казахи, подозреваем себя в этнографизме. Существует такой регион, как Африка, чья культура востребована на мировом рынке и является главным поставщиком этнографических артефактов».

В то же время, по мнению г-жи Ибраевой, «художник не может не мыслить глобально. Если он мыслит локально, то это ремесленник, удовлетворяющий потребности своего локального рынка. История развития мирового искусства - тому подтверждение. Но везде существуют эпигоны, в любой стране имеет место рисование “открыток” на заказ. Это коммерческое искусство, мертвое воспроизведение формы с целью прибыли - обычное явление. Но проблема нашей страны в том, что у нас такое искусство составляет 70% объема арт-рынка. Это вызвано духовной нищетой нашего художественного сообщества».

Преобладание этнографизма в казахстанском искусстве объясняется еще и тем, что это центральная составляющая культурной политики государства. А национальные культурные сообщества являются средством централизации управления и строгой иерархизации. На толковании культуры с позиции этничности основана и идеология возрождения и консервирования народных корней. Историческое прошлое стало главной темой самых разных видов казахстанского искусства. Воздвижение памятников как старым, хорошо знакомым, так и неизвестным, новым героям прошлого приобрело нешуточный размах. В аулах, городах, на станционных разъездах устанавливаются десятки Абаев, Валихановых, местных биев и батыров. Выполненные в камне и бронзе, данные произведения вызывают большие сомнения относительно их художественного уровня и ценности. Историческая тематика является главной в репертуаре театров, литературной и кинематографической деятельности.

Эклектизм как тренд

Умами деятелей культуры владеет мифологема о создании самобытного современного искусства, которое трактуется как соединение западных техник и приемов с этническими элементами местной традиционной культуры (см. статью «Разрушение мифа», «ЭК» №14, 2008). Монумент Независимости на площади Республики в Алматы сочетает в себе коновязь, барочные мотивы, суровый стиль советской монументальной пластики и пр. Подобная эклектичность во многом объясняется отсутствием развитого института критики в обществе и невысоким уровнем образования.

Не сформировались критерии, требующие качества от производимых в местной художественной среде артефактов. Это приводит к тому, что представления о современном искусстве основываются на смешении любых, нередко не органичных между собой форм и стилей. Эклектизм становится главным методом творчества и истолковывается как новый ход или новое видение. Немало примеров этому можно встретить в архитектуре, на театральной сцене, в кинематографе, литературе и т.д. Например, монументальные постройки новой Астаны: центральная мечеть «Нур-Астана» похожа на Успенский собор, «Триумф Астаны» - на сталинские высотки, а «Ак орда» отдаленно напоминает Белый дом. Бросается в глаза четко выраженное в архитектуре пристрастие к фаллосоподобным и яйцеобразным формам. Навевают эротические фантазии (а кого-то, возможно, и заставят залиться стыдливым румянцем) фонтаны на площади перед резиденцией «Ак орда», украшенные фигурками амуров в фривольных позах с распустившимися бутонами между ног. Видимо, задумка призвана передать дух и забавы версальского двора… Все это свидетельствует о кризисе академического искусства в Казахстане, которое больше не справляется с поставленными временем задачами, и влиянии дешевых образцов массовой культуры.

В стране ощущается нехватка институтов образования в сфере искусства и культуры. Назвать можно только Академию искусств со специализациями: изобразительное искусство, театр, кино и тележурналистика, хореографическое училище и три художественных колледжа - два в Алматы и один в Шымкенте. К этому скромному списку можно добавить факультет дизайна в Казахской государственной академии строительства и архитектуры. Кроме этого, существует несколько музыкальных школ, музыкальное училище и Государственная консерватория. Совсем нет учебных заведений, работающих с поэтами, писателями, драматургами, сценаристами. Все программы обучения основаны на академическом классическом методе, но в образовательных программах отсутствует ориентация на современные тенденции и новые технологии.

Где наши Маринины и Акунины?

Что касается казахстанской литературы, то издания местных авторов по-прежнему выпускаются малыми тиражами и продолжают распространяться среди узкого круга читателей. В своей стране наша литература мало кому интересна и не подвергается экспертному анализу, поскольку литературная критика Казахстана - в зачаточном состоянии. В республике всего лишь одно издание - журнал «Книголюб» - обозревает новинки местной литературы. По мнению его редактора Лилии Калаус, литературных издательств, которые издают произведения местных литераторов, в стране не больше 10. Писатели публикуются в основном в литературных журналах, перечислить которые можно по пальцам: «Простор», «Нива», «Аполлинарий», «Литературная Алма-Ата» и «Литературная газета». В сложившейся конъюнктуре рынка наша литература оказывается неконкурентоспособной. «В отношении бизнеса у наших авторов существует два минуса. Во-первых, их никто не знает. Во-вторых, играет роль то, что это гуманитарная литература: критика, поэзия, проза. А тиражи у таких книг всегда маленькие и распространяются они очень медленно. По этой причине их не берут книжные магазины», - рассказывает г-жа Калаус.

Несмотря на это, как считает писательница, президент благотворительного фонда развития культуры «Мусагет» Ольга Маркова, за последнее десятилетие в Казахстане появилась плеяда молодых интересных авторов: Ербол Жумагулов, Тигран Туниянц, Михаил Земсков, Елена Терских. Но они становятся известными прежде всего за пределами своей страны. Как, например, пианист Амир Тебенихин или сестры Бековы.

Однако оценить их общество неспособно - показателен сам факт отсутствия в Казахстане престижных литературных премий. Есть только госпремия и литературная номинация в учрежденной казахстанскими меценатами общенациональной независимой премии «Тарлан». «В других странах премия - это длительный процесс, привлекающий внимание общественности. Разрабатываются положения о премии. Она превращается в действо нескольких месяцев, когда рассматриваются рукописи, публикуется лонг-лист, появляются десятки рецензий. Затем - шорт-лист. Это интрига и обсуждение и т.д. И только потом - победитель. Процедура при всех недостатках понятна и логична. В Казахстане же лишь сообщается о том, что премию получил тот-то. Премия должна быть одним из важных инструментов развития литературы, а у нас это данность. У нас отсутствует такое явление, как премиальный год. Издательства, литературные журналы хотят, чтобы их авторы получили премии, и готовятся к его началу. Это событие и информационный повод, результатом которого становится воспитание читателя. Люди читают произведения, опубликованные в лонг— и шорт-листах», - считает г-жа Маркова. Премия (поскольку их буквально раз-два и обчелся), конечно, нужна. Но есть опасность, что если она будет учреждена, то ее не минуют болезни, свойственные казахстанскому обществу и сказывающиеся на любых мероприятиях, результатом которых становится денежный приз. Это все варианты давления и договоренностей.

За последние 20 лет в литературе не появилось ни одной яркой фамилии вроде Акунина и Пелевина или хотя бы Марининой и Перумова. По мнению Ольги Марковой, это у нас и невозможно. «Частные издательства не будут рисковать потому, что на казахстанском рынке не развита дистрибьюторская сеть. У нас очень дорогая полиграфия, нет льготного налогообложения на издание и продажу книг. Наши издательства мечтают не об издании книги наших Марининой с Акуниным, а о получении госзаказа, который оплатит тираж и снимет все заботы о его распространении. Пиар требует вложений, а вкладывать деньги в систему, не имеющую развитой дистрибуции, никто не будет», - говорит она.

Подающие надежды писатели (как, впрочем, художники и режиссеры) эмигрируют в другие страны, где живут и работают, внося вклад в чужую культуру, либо меняют род деятельности, изыскивая более благодарные и прибыльные занятия. Например, бывший казахстанец Сергей Лукьяненко приобрел популярность и большие тиражи, переехав жить в Россию. То же самое можно сказать про экранизировавшего его фэнтези режиссера Тимура Бекмамбетова. Приходится признать, что мы неконкурентоспособны и можем экспортировать лишь природные ресурсы, а не культурные достижения.

На грани выживания сложно говорить о развитии

В Казахстане функционируют преимущественно национальные академические театры, созданные еще в советское время. Немногие экспериментальные труппы, появившиеся в 90−х годах, как и художественные галереи, закрылись. Положение академических национальных театров тоже остается незавидным. Сейчас два театра Алматы - академический национальный театр драмы им. Лермонтова и национальный немецкий театр - не играют на своих площадках. Что значительно понизило тонус театральной жизни. Зрителю сложно воспринимать театры вне зависимости от их местоположения. Затянувшиеся ремонты помещений этих театров могут привести к потере их зрительских аудиторий. Общественная позиция театров слаба, и они не у руля общественного мнения. Финансирование сократилось, госчиновники делают ставку на само-окупаемость театров. Появилось мнение, что театры должны выживать сами. Если театр окупается и публике нравится, то он имеет право на существование, а если нет - то такой театр не нужен. «Ни в одной стране мира театр не является самоокупаемым бизнесом. Возможно, есть компании, которые живут по рыночным условиям и не имеют государственного финансирования. Но эти компании всегда являются партнерами крупных культурных организаций и фондов. Наш театр не получает государственной поддержки. Мы вынуждены работать не с Министерством культуры, куда мы могли бы, как наши коллеги из других стран, подавать проекты на гранты и выигрывать их на общих условиях, а с международными организациями. Нам приятно, что люди узнают о культурном Казахстане, когда мы становимся культурными послами. И являясь такими послами, мы получаем поддержку только со стороны наших зрителей и международных фондов. Очень большое количество серьезных культурных проектов не может быть сегодня осуществлено, так как отсутствует контакт между государственными структурами и независимыми культурными инициативами», - считает директор единственного в Алматы экспериментального театра «АРТиШОК» Вероника Насальская.

Спонсоры требуются не только частным, но и государственным театрам, которые неполностью финансируются государством. Льготное налогообложение мотивировало бы очень многих предпринимателей и компании давать деньги на искусство. Такая практика существует в очень многих странах, и это правильно. Сегодня театры больше закрываются, чем открываются. В провинции дела обстоят хуже, чем в столицах. Провинциальные театры вынуждены сокращать свой штат и зарплаты. Отсутствие государственного и спонсорского финансирования очень сильно влияет на состояние культуры.

По мнению г-жи Насальской, сейчас наши актеры и режиссеры учатся тому, что было 100 лет назад, не имея доступа к современной информации, к происходящему на мировой театральной сцене. Новейшая и новая история современного театра не изучается, образование однобокое, нет доступа к современным театральным методикам, выпускаемые кадры не мультикультурны. В такой ситуации сложно говорить о развитии культурных традиций. Сейчас, когда актеры получают минимальный оклад (например, в немецком драмтеатре - не более 30 тыс. тенге), желающих получить высшее актерское образование практически нет.

Приходится констатировать - у нас до сих пор не разработана эффективная модель культурной политики. А принятый накануне прошлого года закон о культуре не выдерживает критики (см. «Управлять или развивать?», «ЭК» № 1-3, 2007). Действует президентская программа «Сохранение культурного наследия». Сохранять культуру, конечно, необходимо, но этого недостаточно. Полноценная культурная политика должна быть направлена на развитие культуры, поддержание современного культурного процесса.

Ольга Власенко, корреспондент «Эксперт Казахстан»