|
|
|
Доказательства: бить или не бить?
Геннадий Нам, адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов
В статье «Исключение недопустимых доказательств в ходе предварительного слушания» по делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей (ЮГ, 05.06.2008 г.), судья Верховного суда РК А. Курыкбаев с позиции теории процессуального права раскрывает сущность института недопустимых доказательств в уголовном процессе, дает рекомендации, как поступить судьям в случае, когда одна из сторон процесса заявит ходатайство об исключении таких доказательств из дела на стадии предварительного слушания уголовного дела. Статья интересна не только с точки зрения научности подхода, но и полезна для практического руководства по делам, рассматриваемым судами без участия присяжных заседателей. Мое внимание давно привлекает ст. 116 УПК - не только как объект доктринального исследования, но и практики правоприменения.
Недействительные доказательства
По уголовному делу, рассмотренному в конце минувшего года в отношении председателя Бостандыкского райсуда г. Алматы Р. Ибраева, возникала следующая ситуация. Мною как его защитником на имя суда подано ходатайство о признании всех собранных органом уголовного преследования доказательств, в том числе проведенных многочисленных экспертиз по делу, незаконными и недействительными в связи с грубейшими нарушениями норм Конституции РК, Конституционного закона «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан», Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» и УПК, допущенными в ходе предварительного следствия следователями во главе со специальным прокурором из Генпрокуратуры. В чем же конкретно эти нарушения заключались? Согласно п. 4 ст. 12 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» специальные оперативно-розыскные мероприятия (далее - спецОРМ) в отношении тех или иных лиц должны проводиться исключительно с санкции прокурора. Причем санкцию дает только прокурор рангом не ниже областного или городского. Связано это с тем, что при проведении спецОРМ затрагиваются личные права и свободы граждан, происходит вторжение в частную жизнь людей, неприкосновенность которых гарантируется каждому Основным Законом страны. Проведение спецОРМ без санкции прокурора категорически воспрещается. Но, как записано в п. 7 ст. 12 вышеназванного закона, «в случаях, не терпящих отлагательств и могущих привести к совершению террористического акта, диверсии и других тяжких преступлений, на основании мотивированного постановления одного из руководителей соответствующего органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий, перечисленных в пункте 4 настоящей статьи, с уведомлением прокурора и последующим получением санкции в течение 24 часов». В отношении же судьи, на которого распространяется иммунитет неприкосновенности, спецОРМ проводятся исключительно с санкции прокурора, причем Генерального. Об этом в императивной форме записано в п. 2 ст. 27 Конституционного закона «О судебной системе и статусе судей РК». Как же все обстояло в реальности? В отношении моего подзащитного оперативные сотрудники финансовой полиции южной столицы в течение 18 дней вели негласную слежку за его служебной деятельностью и частной жизнью с фиксацией на специальную видеоаппаратуру. При этом они даже и не пытались получить какую-либо санкцию на проведение скрытных действий. Более того, не получена была санкция и после проведенных спецОРМ, хотя закон в категорической форме обязывает это сделать в течение суток. Таким образом, вопреки предписаниям всех действующих законов, оперативники в отношении судьи проводили тайную слежку без получения санкции, а полученные незаконным способом материалы следователь легализовал и ввел в уголовное дело в качестве доказательств, признавая их допустимыми. И что удивительно: начальник отдела ОРД прокуратуры города вместо того, чтобы инициировать возбуждение дисциплинарного производства в отношении сотрудников финансовой полиции и следователей, расследовавших уголовное дело с грубейшими отступлениями от законности, в своем заключении утверждает, что при проведении ОРМ каких-либо нарушений закона им не выявлено... Он не только слукавил, но и вышел за пределы своих полномочий. Дело в том, что подобное заключение вправе давать только руководитель соответствующего департамента Генпрокуратуры РК, и оно должно быть утверждено Генпрокурором. Ведь, согласно УПК и положению о Департаменте спецпрокуроров Генпрокуратуры РК, надзор за следствием по уголовным делам, возбужденным Генпрокурором либо расследующимся в отношении лиц, пользующихся иммунитетом неприкосновенности, возлагается на Генпрокурора или его заместителей. Для придания легитимности незаконным действиям и собранным в ходе сыскной деятельности материалам следователь назначил и провел многочисленные экспертизы, которые и составили остов доказательств вины моего подзащитного. Обнаружив эти и другие нарушения законов, сторона защиты заявила суду ходатайство о признании проведенных спецОРМ в отношении обвиняемого незаконными; об исключении собранных материалов из числа доказательств в соответствии со ст. 116 УПК. Удовлетворение одного только этого ходатайства достаточно для вынесения постановления о прекращении уголовного дела либо вынесения оправдательного приговора.
Постороннее следствие
Для расследования уголовного дела постановлением Генпрокурора была образована следственная группа. Руководителем группы был назначен спецпрокурор из Департамента специальных прокуроров Генпрокуратуры РК, а расследование поручено двум следователям из других правоохранительных ведомств. Все самые важные и значимые процессуальные действия, согласно УПК, правомочен совершать только руководитель следственной группы. Иные же следственные действия проводят другие следователи, по указанию руководителя группы, т.к. процессуально находятся в его подчинении. К слову, поскольку руководитель следственной группы по своей основной должности продолжает оставаться прокурором, специально откомандированным для возглавления следственной группы, то на него возлагается обязанность осуществлять непосредственный надзор за законностью проводимых следователями следственных действий: следить за тем, насколько обоснованны и законны вынесенные ими процессуальные акты, не нарушают ли они права и свободы обвиняемого и других участников процесса. Финальную точку в деле ставит надзирающий прокурор, который своей резолюцией на обвинительном заключении, подготовленном руководителем следственной группы, подтверждает законность следственных и оперативных мероприятий и юридически безупречное их оформление. При ознакомлении с материалами уголовного дела защитой было обнаружено, что ряд ключевых процессуальных действий и актов провел и составил следователь, который даже не был включен в состав следственной группы. О том, что подобное недопустимо, знает любой только начинающий свою карьеру специалист. Как гласит п. 3 ч. 1 ст. 116 УПК, фактические данные признаются недопустимыми в качестве доказательств, если они собраны «лицом, не имеющим права осуществлять производство по данному уголовному делу». Так вот по уголовному делу в отношении моего подзащитного этим следователем были проведены такие следственные действия - они практически свели на нет все уголовное дело.
Незаконная борьба с преступностью
Утверждать, что Генпрокурор не знает или не видит допущенных нарушений законности должностными лицами органа, расследующего дело, было бы неверным. Но он ничего не может поделать, т.к. спецОРМ без его санкции уже проведены, а общество же через СМИ оповещено о возбуждении очередного уголовного дела в отношении судьи. Более того, информация усиленно муссируется и тендециозно излагается, с тем, чтобы убедить общественность в том, что правоохранительные органы борются с коррупцией в судейской среде, а суды оправдывают коррупционеров, тем самым покрывают их. К слову, в нашем случае орган уголовного преследования, видя, что дело в суде буквально разваливается и от него, как говорится, «остаются рожки да ножки», накануне судебных прений заказал статью в одной популярной газете с тем, чтобы вынудить суд вынести «нужный» приговор. Поскольку Генпрокурор поставлен перед фактом, то ему ничего не остается, как повиноваться обстоятельствам, идти на поводу у представителей этих органов и оправдывать их незаконные действия. Передав же дело в суд, прокурор занимает выжидательную позицию. Если будет оправдательный приговор, то все можно будет свалить на суд, поскольку он оправдал лицо, которого с превеликим трудом привлекли к уголовной ответственности. При противоположном исходе все огрехи следствия и ненадлежащего надзора будут списаны, а победа в борьбе с преступностью в судейской среде присвоена. Не спорю, что бороться с преступностью необходимо и нужно, но законными средствами и методами.
Обреченные на оправдание
Мною, как и другими авторами, неравнодушными к сложившейся в стране законности, ранее неоднократно писалось о том, что уровень предварительного следствия в стране крайне низок. Суды буквально завалены делами, в которых масса сомнительных доказательств, а порой, и явно сфальсифицированных либо расследованных с грубейшими отступлениями от норм уголовного процесса. Участвуя же в делах, которые расследовали спецпрокуроры из высшего надзорного ведомства страны, был буквально шокирован уровнем их правовой и методической подготовки, т.к. по многим своим параметрам они даже не дотягивают до уровня следователей из других правоохранительных органов. Закономерным итогом такого спецрасследования является то, что подавляющее количество уголовных дел «ломаются» в судах и обвиняемые оправдываются. И что парадоксально, похвалу за такой исход дела надлежит адресовать лицам, призванным по долгу службы осуществлять надзор за законностью предварительного следствия, поскольку они пропускают в суд дела, явно обреченные на оправдание. Стороне же защиты необходимо только воспользоваться предоставляемыми возможностями и обратить внимание судов, рассматривающих дела, на допущенные органом уголовного преследования вопиющие нарушения законности, в том числе и конституционной, и ходатайствовать об оправдании подзащитного - за недоказанностью. По данному уголовному делу защита так и поступила. Итогом годовой совместной деятельности органа уголовного преследования и стороны защиты, с молчаливого согласия надзирающего органа, и стал оправдательный приговор, вынесенный в канун нового года Р. Ибраеву. Оговорюсь сразу, что заслуг защиты в достижении такого исхода дела крайне мало. Всякое положение теории права должно подтверждаться практикой. Признавая доказательства недопустимыми на основе права, суды тем самым будут способствовать уважительному отношению к нормам процесса со стороны должностных лиц органов уголовного преследования, поднятию уровня предварительного следствия в стране. Всякое же попустительство деятельности предварительного следствия, чем бы оно ни мотивировалось, будет толкать общество в бездну беззакония. А подобный исход не нужен ни государству, ни обществу.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |