|
|
|
19.06.2009
Аналитическая записка Об уголовной ответственности юридических лиц[1]
Проблему уголовной ответственности юридических лиц нельзя правильно решить, не преодолев на концептуальном уровне фундаментальное заблуждение постсоветской правовой доктрины, унаследованное от доктрины советской, - слишком узкое и формальное понимание уголовного права в целом и уголовной ответственности в частности. Западное правоведение уже несколько десятилетий исходит (во многом под влиянием наднациональных правоприменительных органов, в частности Европейского суда по правам человека) из того, что любая форма государственной репрессии независимо от своего наименования и правовой институционализации подпадает под понятие уголовно-правовой сферы (англ. penal matter, фр. matière pénale) или, что одно и то же, уголовного права в широком смысле. Любое государство может по-разному технически систематизировать репрессивные нормы с учетом собственных правовых традицией, вводя помимо уголовной ответственности также категории административно-деликтной ответственности, налоговой ответственности, финансовой ответственности, экологической ответственности и т. д., и т. п., создавая наряду с уголовным законодательством также специальное репрессивное законодательство (о т. н. административных правонарушениях, налоговых правонарушениях, финансовых правонарушениях, экологических правонарушениях) и т. д. Более того, государство на вполне рациональных основаниях вправе также дифференцировать[2] свои репрессивные нормы как с материально-правовой, так и с процессуальной точек зрения, предусматривая в случае совершения уголовных преступлений, административных правонарушений, финансовых правонарушений, экологических правонарушений и т. п. разные санкции, разные правовые последствия (например, наличие или отсутствие судимости), разные процессуальные механизмы возложения ответственности и др. Однако все это разнообразие видов правонарушений и видов ответственности не меняет их общую правовую природу, которая является репрессивной, то есть уголовно-правовой. Иными словами, уголовное право давно уже понимается в развитых правопорядках не на формальном (в зависимости от того, как называется закон, предусматривающий соответствующую ответственность - УК или как-то иначе), а на сущностном уровне, имея в виду внутреннюю природу самой ответственности. Ответственность, как известно, может быть по своему типу либо реститутивной (возместить причиненный иному лицу вред), либо репрессивной (понести возложенное публичной властью за неправомерное поведение наказание-санкцию). Второй тип ответственности нередко, как мы уже отмечали, по-разному именуется, бывает закреплен в разных законах, но при этом генетически остается уголовно-правовым и формирует уголовное право в широком смысле. Пока власти постсоветских государств, в том числе Казахстана, не осознают данное обстоятельство, им сложно будет претендовать на правовое и экономическое сближение с западными странами и вхождение в семью развитых правопорядков. По крайней мере, им трудно будет понять, почему, скажем, казахстанская компания, вышедшая на рынок Евросоюза рискует быть привлеченной за нарушение, например, антимонопольного или экологического законодательства Евросоюза к ответственности и такая ответственность считается там уголовно-правовой, хотя в Евросоюзе нет никакого УК, а есть лишь многочисленные директивы, предусматривающие в случае их неисполнения штрафные санкции и тому подобные меры. В такой ситуации становится ясно, что сама постановка вопроса о возможном введении в Казахстане уголовной ответственности юридических лиц является принципиально неверной, поскольку уголовная ответственность юридических лиц в Казахстане давно уже существует. Постановка вопроса о введении уголовной ответственности юридических лиц имела смысл и вызывала жаркие дискуссии на Западе тогда, когда юридическое лицо, будучи порождением гражданского права, подпадало под действие исключительно норм о гражданско-правовой ответственности. Речь идет, прежде всего, о XIX столетии с его бурным ростом экономики, возникновением разнообразных экономических конструкций типа акционерного общества, цивилистической юридизацией данных конструкций, закреплением их в гражданских и торговых кодексах и т. д. Здесь-то и возникла дилемма: если юридическое лицо нарушает не гражданско-правовое обязательство, а установленные под страхом государственной репрессии (например, в виде штрафа) публично-правовые правила поведения, допустим, в сфере регулирования финансового рынка, то может ли быть подвергнуто государственной репрессии (тому же штрафу) само юридическое лицо или ей могут быть подвергнуты только стоящие за юридическим лицом физические лица (руководитель и т. д.)? Технологизация экономической жизни привела уже в первой половине ХХ столетия к бурному росту публично-правовых запретов в сфере экономики, к необходимости введения разнообразных санкций за нарушение, например, правил технологической безопасности при возведении многоэтажных зданий, строительстве мостов или организации воздушных перевозок. В такой ситуации ответ на будораживший в XIX веке умы юристов вопрос стал очевидным: государственная репрессия может касаться не только физических, но и юридических лиц. Иначе говоря, юридическое лицо может нести не только гражданско-правовую ответственность, но и ответственность уголовную в виде, например, штрафа, принудительной ликвидации, отзыва лицензии и т. д. Другое дело, что возможность привлечения юридических лиц к уголовной ответственности в широком смысле вовсе не обязательно означает возможность их привлечения к уголовной ответственности в узком смысле, то есть ответственности, предусмотренной УК. Более того, создание специального репрессивного законодательства и разветвленная терминологическая дифференциация уголовной ответственности в широком смысле, часто ныне скрывающейся за понятиями налоговой ответственности, экологической ответственности, административно-деликтной ответственности, позволили многим правопорядкам (главным образом, континентальной правовой семьи) решить иную важную проблему - избежать действия в отношении уголовной ответственности юридических лиц норм общей части классического уголовного права, построенных вокруг теорий субъективного вменения и личной вины. Но здесь возникла очередная опасность, которая проявилась на Западе несколько десятилетий назад, а сейчас в полной мере проявляется на постсоветском пространстве - забвение уголовно-правовой природы возлагаемых на юридические лица санкций и возникновение иллюзии неуголовного характера разнообразных налоговых, антимонопольных, экологических и др. штрафов и иных мер. В результате, если считать такого рода санкции неуголовными, то нет тогда надобности опираться при их применении на фундаментальные принципы уголовного права и процесса, такие как non bis in idem, право на доступ к судье, право на защиту, гарантии состязательности процесса, презумпция невиновности и др. Понимая концептуальную ущербность и связанные с ней риски «расползания» репрессивного (уголовного) права, становящегося безразмерным и бесконтрольным, западное правоведение в целом и Европейский суд по правам человека в частности отреагировали упоминавшейся нами теорией уголовно-правовой сферы (англ. penal matter, фр. matière pénale), смысл которой сводится к тому, что как бы государство терминологически не обозначало соответствующий вид государственной репрессии (административно-деликтная ответственность, налоговая ответственность, экологическая ответственность и т. д.) и каким бы законодательством его не предусматривало (уголовным или неуголовным), оно должно отдавать себе отчет, что речь идет об уголовно-правовой сфере, и что к этой сфере должны быть приложимы все фундаментальные международно-правовые и конституционно-правовые принципы уголовного права и процесса. Распространяясь, разумеется, и на физических лиц, концепция уголовно-правовой сферы неизбежно охватила юридические лица с точки зрения регулирования их ответственности. Таким образом, современный западный подход выглядит следующим образом: наличие специального законодательства и специальной терминологии в отношении применяемых к юридическим лицам уголовно-правовых санкций может исключать полностью или частично действие в их отношении норм общей части уголовного права, но не может исключать действие в их отношении фундаментальных уголовно-правовых и уголовно-процессуальных принципов. Постсоветские государства, в том числе Казахстан, в этом отношении проделали лишь первую часть пути - они замаскировали уголовную ответственность юридических лиц иными видами их ответственности (административно-деликтной, налоговой, экологической, антимонопольной и т. д.), в результате чего volens nolens исключили саму возможность применения к юридическим лицам многочисленных норм общей части УК. Но при этом они концептуально не унифицировали все применяемые в отношении юридических лиц репрессивные нормы, в силу чего возложение на юридических лиц мер государственной репрессии[3], например, в виде штрафа, ликвидации или отзыва лицензии оказалось не всегда подкреплено фундаментальными уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными гарантиями, такими как уже упоминавшиеся презумпция невиновности, non bis in idem, право на защиту и т. д. Помимо указанной концептуальной проблемы на сугубо техническом уровне может также обсуждаться вопрос о целесообразности включения норм об уголовной ответственности юридических лиц непосредственно в текст Уголовного кодекса РК. Подчеркнем еще раз, речь не идет о введении уголовной ответственности юридических лиц (такая ответственность уже существует), а о решении проблемы, должна ли уголовная ответственность (в широком смысле) юридических лиц регулироваться исключительно специальным законодательством[4] или быть сопряжена также с уголовной ответственностью юридических лиц в узком смысле, вытекающей из уголовно-правовых запретов, содержащихся в УК. Как мы уже отметили, данная проблема является не концептуальной, а технической, поскольку связана не с самой концепцией уголовной ответственности юридических лиц, а с вопросом о кодификации норм об этой ответственности. В такой ситуации первоочередной задачей видится не бесплодная дискуссия о введении института уголовной ответственности юридических лиц и его совместимости с классическим уголовно-правовым учением о вине, а полная доктринальная систематизация всех действующих в Республике Казахстан норм, позволяющих применять в отношении юридических лиц меры государственной репрессии (штраф, ликвидация, отзыв лицензии и т. п.), то есть фактически привлекать юридические лица к уголовной (в широком смысле) ответственности[5]. Параллельно необходимо составить полный перечень фундаментальных международно-правовых и конституционно-правовых принципов уголовного права и процесса, которыми должны охватываться любые формы государственной репрессии (как в отношении физических лиц, так и в отношении лиц юридических). Подобная систематизация с концептуальной точки зрения позволит выявить случаи недостаточного обеспечения действующих в Казахстане юридических лиц надлежащими уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными гарантиями против неправомерной государственной репрессии - гарантиями, абсолютно необходимыми для приведения правовой системы Казахстана в соответствие с международно-правовыми и международно-экономическими стандартами. С технической точки зрения она позволит ответить на вопрос, в какой мере специальное законодательство достаточно для пресечения цивилизованными средствами любых форм опасных для публичного правопорядка действий в экономической и внеэкономической сфере самих юридических лиц. Если в соответствующих запретах и санкциях обнаружатся неохватываемые специальным законодательством пробелы, создающие угрозы в сфере защиты прав потребителей, экономики, экологии и др., то имеет смысл задуматься о генерализации таких запретов и санкций непосредственно в тексте УК РК[6]. Если же подобные пробелы не обнаружатся, то введение в УК РК положений об уголовной ответственности юридических лиц будет просто-напросто бессмысленно и нерационально.
Центр исследования правовой политики июнь 2009
[2] Подобная дифференциация не только правомерна, но и в некоторых случаях желательна. [3] Такого рода меры могут быть сегодня возложены не только на коммерческие, но и на некоммерческие организации, к которым могут быть применены разнообразные санкции от принудительной ликвидации и до штрафа за нарушение правил противопожарной безопасности. [4] Мы даже не видим смысла обсуждать здесь закрепленный в Уголовных кодексах постсоветских государств миф о том, что УК является единственным источником уголовного права. Подобное положение абсолютно несостоятельно ни теоретически, ни практически. [5] Такая систематизация необходима еще и для совершенствования самого законодательства о юридических лицах, которое должно быть максимально прозрачно как для юридических лиц-участников коммерческого оборота, так и для некоммерческих организаций. Принцип правовой определенности, признаваемый ныне всеми развитыми правопорядками, требует абсолютно точного, понятного, доступного и исчерпывающего перечня правовых запретов, действующих в отношении юридических лиц, и возможных санкций за их несоблюдение. С точки зрения принципа правовой определенности, не имеет ни малейшего значения, за какими национальными юридическими терминами (финансовое правонарушение, административное правонарушение и т. д.) скрываются те или иные запреты. В то же время государство, не обеспечивающее принцип правовой определенности, не может сегодня считаться инвестиционно привлекательным. [6] Попутно заметим, что в случае признания необходимости закрепления уголовной ответственности юридических лиц непосредственно в тексте УК РК потребуется специальное и очень непростое обсуждение другой проблемы, связанной с тем, что к уголовной ответственности (в узком смысле) за одни и те же деяния смогут тогда привлекаться как юридические, так и стоящие за ними физические лица (руководители). Речь идет о проблеме преюдициальной силы приговоров, вынесенных в отношении юридических лиц, для дел по обвинению физических лиц (и наоборот). Если не решить данную проблему, то правосудие по экономическим, налоговым и др. преступлениям рискует превратиться в конвейер. Впрочем, это далеко не единственная юридико-техническая проблема, которая потребует в таком случае детального обсуждения.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |