|
|
|
16.09.2009 Банковская деятельность
Казахстанскую банковскую систему постоянно ставили в пример российской. Первая считалась более «продвинутой» и жизнеспособной; вторая - слишком «расплывчатой» и более рискованной. Удалось ли кризису уравнять их в глазах инвесторов; насколько схожи проблемы, с которыми сталкиваются сейчас казахстанские и российские банки; что будет с «БТА Банком»; как долго экономика наших стран и мировая экономика в целом будут выходить из нынешнего кризиса? На эти и другие вопросы отвечает председатель Национального Банка Республики Казахстан Григорий Марченко.
Кризис один, «триггеры» разные
- Казахстан вступил в кризис примерно на год раньше, чем Россия. Расскажите, пожалуйста, о том, какая ситуация сложилась сейчас в национальной банковской системе, насколько она схожа с той, которую переживаем мы в России? Григорий Марченко: Она, конечно, сильно отличается от российской ситуации. Но дело тут, на мой взгляд, не в том, что до нас кризис дошел раньше. Куда важнее то, что в России на сегодняшний день более тысячи банков, а в Казахстане их всего 36. Мы консолидацию банковского сектора провели еще в 1995-1996-ом годах, а в России она до сих пор не проведена. Плюс к этому у нас была создана отличная от России система гарантирования вкладов и работоспособная пенсионная система, обеспечивающая приток «длинных денег» в банки. Но все же первая фаза кризиса у вас нача лась летом 2007 года, когда российские банки переживали период расцвета...- Григорий Марченко: Да. Эта фаза была связана с почти полным прекращением фондирования наших банков на внешних рынках капитала. В результате проблемы возникли у нескольких банков, у строительных компаний, которые кредитовались в этих банках, и у производителей строительных материалов, поскольку они были связаны со строительными компаниями. При этом в целом реальный сектор чувствовал себя неплохо: цены на экспортируемые из Казахстана товары - нефть, медь, зерно и т.д. - держались на высоких уровнях, что обеспечивало приток валюты в страну. Но мы уже видели, что нас ожидают серьезные проблемы, и говорили российским коллегам о возможности развития у них ситуации по такому же сценарию. Нам отвечали, что в России принципиально иная ситуация, что «здесь такого не может быть, потому что не может быть никогда...».
Глас вопиющего в пустыне?
Григорий Марченко: Справедливости ради, должен сказать, что не совсем в пустыне. Михаил Задорнов (президент ВТБ24) выстраивал политику своего банка, исходя из того, что в России аналогичные процессы тоже начнутся, только на год позже по сравнению с Казахстаном. - Однако в России был другой «триггер» для начала кризиса. Григорий Марченко: Да. В Казахстане, как я уже говорил, первая фаза началась из-за закрытия рынков капитала, в России, частично, - из-за процессов вывода зарубежного капитала после начала войны с Грузией, частично, -из-за резкого падения цен на сырьевые товары. Но «триггеры» не принципиальны: если в экономике есть дисбалансы, они должны корректироваться. А в рыночной экономике дисбалансы корректируются через кризисы. - Об этом, похоже, часто забывают - иначе сейчас не было бы столько споров о том, кто раньше всех предсказал наступление этого кризиса. Григорий Марченко: Когда я слышу такие споры, то всегда вспоминаю 1970-ые годы: любой студент института знал работы классиков политэкономии, предсказывавших различные кризисы в капиталистической экономике. И Маркс, и Ленин писали об этом очень много. Поэтому сейчас, на мой взгляд, бессмысленно спорить о том, кто раньше и точнее всех предсказал кризис, и кто лучше всех раскритиковал существующую модель капитализма. Куда важнее четко сформулировать, что будет дальше, и какие меры надо принимать для выхода из нынешнего кризиса.
Слухи о девальвации будут всегда
- Задача, по определению, нелегкая, и каждая страна, по-видимому, будет решать ее по-своему. На каком этапе кризиса все-таки находится сейчас Казахстан, и что он намерен предпринимать для преодоления кризисных явлений в экономике? Григорий Марченко: По макроэкономическим параметрам картина вырисовывается совсем неплохая. Снизилась инфляция: если год назад она достигала 20%, то сейчас составляет 7,6% (за 12 месяцев). Курс национальной валюты после проведенной нами в начале года 25% девальвации стабилен, и он будет выдерживаться в рамках установленного коридора (плюс-минус 5 тенге). Хотя слухи о «второй волне девальвации», конечно, продолжают появляться. - И у вас тоже такие слухи есть? Григорий Марченко: Конечно. За пять месяцев, прошедших после девальвации, они появлялись, по крайней мере, четыре раза. Последняя дата, которая называлась в прессе, - 15 июля. Почему 15 июля, Бог знает, такие слухи совершенно иррациональны, поэтому рассматривать их с логической точки зрения, занятие совершенно бесполезное. - Иррациональны - это одно, хотелось бы еще и в вашем, и в нашем случае услышать, что такие слухи безосновательны. Григорий Марченко: Не знаю, как в случае с Россией, а в нашем случае они точно безосновательны. У нас агрегат М2 - сумма всех наличных и безналичных тенге, выпущенных в обращение - составляет $25 млрд. А совокупные золотовалютные активы страны превышают $42 млрд Это означает, что мы можем выкупить все находящиеся в обращении тенге, и у нас еще останется $17 млрд золотовалютных резервов (ЗВР). Ну, и зачем при таком раскладе нужна «вторая волна девальвации»? - Надо полагать, вы доносите эту информации до людей, но они, по-видимому, не верят? Григорий Марченко: Конечно, доносим. Но вы же сами знаете: когда речь заходит о девальвации, у людей отключается голова, зато включаются стадные инстинкты. Мы с предельной ясностью дали понять, что не планируем нового ослабления курса национальной валюты. - В России, глядя на казахстанскую девальвацию, говорят, что она была абсолютно правильным решением, а вот наша плавная девальвация свою роль не выполнила. Григорий Марченко: Это обычное явление: в Казахстане говорят: «Лучше бы Национальный банк сделал все, как Банк России». А у вас - наоборот. Дело не столько в конкретных результатах девальвации, сколько в отношении к ним. - А как обстоят дела с ликвидностью казахстанской банковской системы? Год назад она страдала как раз из-за отсутствия таковой? Григорий Марченко: Здесь тоже больше нет проблем. Совокупная ликвидность банковского сектора, измеряемая у нас, как сумма средств на корсчетах в долларах, в тенге и сумма средств на депозитах в банках, превышает $6 млрд. Чтобы по достоинству оценить этот показатель, скажу, что в конце прошлого года Центральный банк был вынужден оказать частным финансово-кредитным структурам поддержку в плане увеличения ликвидности, а в феврале совокупный объем ликвидности составлял не более $2 млрд. Более того, если этот показатель будет и дальше расти такими же темпами как сейчас, нам придется рассматривать вопрос о повышении минимальных резервных требований. Ранее - в течение прошлого года и в начале этого года - мы 4 раза снижали их. Но тогда была совсем другая ситуация с ликвидностью.
Консолидация против кризиса
- Говоря о сходстве и различии кризисных явлений в Казахстане и в России, вы отметили, что банковская система Казахстана, в отличие от российской, консолидированна - в ней всего 36 банков. Сколько участников рынка ушло со сцены в результате консолидации? Григорий Марченко: Изначально их было 234. 110 организаций были ликвидированы, остальные пошли по пути слияний и поглощений. В результате сформировалось 36 банков, причем на долю шести крупнейших из них приходится сейчас порядка 86% совокупных активов всей национальной банковской системы. И если с этими шестью банками ничего не происходит, то вся система чувствует себя в безопасности. Да и с точки зрения регулирования дело обстоит куда проще, чем в России, где до сих пор больше тысячи банков. - И поддержка в самый острый период кризиса оказывалась как раз этим шести банкам? Григорий Марченко: Не совсем так. Поддержка оказывалась четырем банкам путем вхождения государства в их капитал. Еще два банка из «большой шестерки» принадлежат иностранным инвесторам. Этим инвесторам, кстати, также были сделаны предложения о предоставлении господдержки, но они предпочли докапитализировать банки собственными силами. - А на каких условиях в Казахстане оказывалась госпомощь? Григорий Марченко: На различных. Наиболее распространенная, впрочем, форма - участие в капитале банков, причем у владельцев есть опцион на выкуп впоследствии акций у государства. Во-вторых, есть программа рефинансирования ипотечных кредитов, кредитов малому и среднему бизнесу и кредитов, предоставленных сельскохозяйственным предприятиям. Ну и, как я уже оговорил, государство предоставляло банкам помощь в рамках поддержки ликвидности -прежде всего, через операции РЕПО.
Туманность БТА
- Но, несмотря на все меры поддержки, один из казахстанских банков - «БТА Банк» - оказался в очень сложной ситуации. Почему же ему никакие, из названных вами мер, не помогли? Григорий Марченко: «БТА Банк» и «Банк Альянс» оказались в особенно тяжелой ситуации из-за неправильной политики прежнего руководства и прежних акционеров. Теперь эти люди в банках уже не работают и не управляют ими.... - А находятся под следствием? Григорий Марченко: Нет, они «сидят» в Лондоне и оттуда пишут сказки о том, как при них все было хорошо, и как все плохо стало после их ухода. На самом деле, все обстояло с точностью до наоборот. Факты, подтверждающие это, были выявлены надзором и подтверждены независимыми аудиторами. Сейчас ведется работа по реструктуризации внешнего долга обоих банков. По «Альянсу» она в основном закончена: 14 июля был подписан меморандум с кредиторами банка об условиях реструктуризации. В соответствии с этими условиями, по одному из опционов инвесторы за один вложенный доллар получат 22,5 цента. Это, я думаю, лучшее свидетельство того, насколько «хорошим» было положение банка при прежних акционерах и топ-менеджерах. - А какой дисконт будет по обязательствам БТА? Григорий Марченко: Пока неизвестно, здесь меморандум еще не подписан, работа над условиями реструктуризации продолжается. Надеемся, что в начале августа взаимоотношения с кредиторами и по этому банку будут урегулированы. - «БТА Банк» сейчас, наверное, самый известный казахстанский банк в России, поскольку возможность его покупки рассматривает российский Сбербанк. Григорий Марченко: Сбербанк, или любой другой стратегический инвестор, не будет принимать никаких решений по БТА до тех пор, пока не будет завершена реструктуризация долгов этого банка. И это вполне логично, потому что на сегодняшний день нет гарантий, что реструктуризация будет эффективной, и даже нет гарантий, что она в принципе будет проведена...
Если будет достигнуто соответствующее соглашение с кредиторами, и если Сбербанк сочтет, что по итогам реструктуризации БТА станет рентабельным, тогда, очевидно, он примет решение о вхождении в капитал нашего банка. Но не ранее. - Вы сказали «Сбербанк или любой другой стратегический инвестор»... У нас, в российской прессе, в качестве потенциального покупателя «БТА Банка» обычно называется только Сбербанк. На этот актив есть и другие претенденты? Григорий Марченко: Знаете, я в переговорах о продаже БТА не участвую. Но теоретически могу предположить, что в случае проведения реструктуризации на выгодных для БТА условиях, инвесторов может быть несколько. А если на плохих, то стратегических инвесторов может не быть вообще. Однако тогда неизбежно возникнет вопрос: стоит ли вообще подписывать меморандум с кредиторами? - «БТА Банк» был фактически санирован государством, хотя, насколько я понимаю, механизм санации в Казахстане широко не задействован. Зато в России к нему прибегали уже неоднократно. Как вы, в качестве стороннего наблюдателя, оцениваете санацион-ные процессы, происходившие у нас, насколько они были эффективными? Григорий Марченко: Чтобы оценить эффективность санации в России, нужно достаточно хорошо знать ситуацию в банковском секторе страны. Я в этой области специалистом не являюсь. Да и озвучивать какие-либо личные выводы не стремлюсь - это было бы некорректно по отношению к моим коллегам из Банка России. Единственное, что могу сказать - в Казахстане механизм санации не был широко задействован, потому что у нас гораздо меньше крупных банков, а системообразующими из «большой шестерки» являются всего три финансово-кредитные организации. В случае с «БТА Банком» можно говорить о частичной санации, которая была необходима в силу того, что речь шла о крупнейшем частном банке страны, о лидере на рынке депозитов частных лиц Положение банка после проведения проверки оказалось гораздо более тяжелым, чем это представлялось на первый взгляд - не только из-за рискованной кредитной политики, но и из-за того, что прежнее руководство банка совершало мошеннические действия. - Выводили активы? Григорий Марченко: Да, и активы выводились, в частности, предоставлялись гарантии, под которые западные финансовые институты выдавали деньги на какие-то оффшорные компании. Куда ушли эти деньги? - Не знает никто.- А как же надзор это просмотрел? Григорий Марченко: А как он мог этого не просмотреть, если эти гарантии не были нигде зарегистрированы, если их не было на балансе банка? Люди подписывали эти бумаги в своих кабинетах, потом прятали их в сейф и не показывали ни аудиторам, ни представителям Национального Банка. Их действия -предмет работы не надзора, а правоохранительных органов. Так что говорить в данном случае надо не о том, что надзор «проморгал», а о том, что имели место целенаправленные злоупотребления бывших менеджеров и владельцев БТА.
Контрцикличный надзор необходим
- Будут ли внесены изменения в систему банковского надзора после прецедента БТА? Григорий Марченко: Да, мы подготовили целый ряд предложений, которые собираемся в ближайшее время внести на рассмотрение правительства. Подробно рассказывать о них сейчас я не буду, скажу только, что мы к пришли к выводу о необходимости введения контрцикличного надзора. - Что это означает? Григорий Марченко: Традиционно считается, что надзор за финансовым сектором должен быть проци-кличным. Цикл, как известно, состоит из подъема и спада. На подъеме банки радостно кредитуют, надзорный орган видит, что все быстро растет, и не предпринимает никаких мер. Потом в экономике начинается кризис, банки ужесточают свои требования к заемщикам, не выдают новых кредитов и т.д. Надзор, в свою очередь, начинает применять более жесткие требования к капиталу финансово-кредитных структур, к их ликвидности, к формированию провизии. И в итоге получается, что действия банков углубляют кризис, потому что происходит кредитное сжатие, и действия надзора ведут к тому же. Контрцикличный же надзор должен работать по-другому. В периоды подъема требования к быстро растущим банкам должны ужесточаться, банки должны подталкиваться к созданию провизий, к формированию «подушки безопасности». Эта «подушка» очень им пригодится в периоды спадов и кризисов. - Но банкам тогда придется снижать кредитную активность в периоды роста. Страшно даже представить себе, как к вашей идее отнесутся банковские лоббисты и в Казахстане, и в России. Григорий Марченко: Так поэтому и надо делать это сейчас, когда, извините за откровенность, к банковским лоббистам особо не прислушиваются. К тому же, против их контраргументов можно выдвинуть один, но очень весомый: если банки нельзя ограничивать в периоды роста, то не надо их и поддерживать в периоды спада и кризиса - пусть сами решают свои проблемы. А с таким предложением лоббисты соглашаться не спешат. При этом общество сегодня готово к установлению более жесткого контроля над банками. Через два-три года, когда кризис закончится, «протащить» подобную инициативу через парламент, российский или казахстанский, будет крайне сложно. Сейчас же люди понимают и даже требуют ужесточения надзора над банками. Потому что даже тем, кто далек от экономической теории, ясно - до кризиса у нас был нездоровый рост, он на 70% обеспечивался ростом финансового сектора и ростом строительных компаний. И, как только фондирование банков прекратилось, началась первая фаза кризиса. Если бы уже тогда был введен контрцикличный надзор, многие дисбалансы можно было бы скорректировать. - Например, дисбаланс, от которого наиболее тяжело пострадали казахстанские банки - их зависимость от внешнего фондирования? Григорий Марченко: Конечно. Понятно, что при контрцикличном надзоре под контроль должны быть поставлены и действия банков по привлечению внешних заимствований, и их кредитная активность. Это как раз должно позволить избежать повторения прецедента БТА, у которого фондирование на 65% формировалось за счет внешних займов, и более половины кредитного портфеля составляли кредиты, выданные компаниям за пределами Казахстана. Что делать теперь с этими долгами, очень сложно сказать, залоги по ним зачастую неясны, шансы на их изъятия туманны, потому что судиться придется по законодательству других стран. В общем, риски по таким кредитам явно намного выше, чем по кредитам, выданным национальным компаниям. - Но если Казахстан введет у себя контрцикличный надзор, а Россия - нет, не произойдет ли оттока банковского капитала из вашей страны? Григорий Марченко: Думаю, нет. Мы раньше России приняли Базель I, раньше перешли на международные стандарты финансовой отчетности. Ничего трагичного не произошло: банки не сложили чемоданы и не ринулись в Россию, где требования надзора были более либеральными. Да и к тому же, я полагаю, что сейчас весь мир будет двигаться в сторону контрцикличного надзора. Вряд ли Россия в этой ситуации останется в стороне. Тем более что такое движение является разумным. Более того, уже налицо и примеры эффективности такого надзора. Банк Испании, например, требовал от национальных финансово-кредитных структур создания дополнительных провизий в период роста. И теперь мы видим, что банковская система в Испании - несмотря на то, что у них был большой «пузырь» на рынке недвижимости - чувствует себя совсем неплохо. Ни одного прецедента крупного банкротства или хотя бы слухов о том, что какой-то крупный испанский банк находится в предбанкротном состоянии, до сих пор нет. Для сравнения посмотрите на другие страны. - Но обычные люди вряд ли смотрят на испанский пример. Тем не менее, вы говорите, что идея контрцикличного банковского надзора живет и побеждает. Григорий Марченко: Люди смотрят на поведение банков в докризисный период, когда менеджеры и владельцы проводят агрессивную кредитную политику, зарабатывают огромную прибыль и начисляют себе неприличные по размерам бонусы. А потом в периоды кризиса они бросаются к государству и начинают требовать помощь за счет средств налогоплательщиков. Вызывает такое поведение возмущение общества? - Безусловно. И банки должны понимать, что, если они и дальше хотят существовать, то должны принимать новые условия, предусматривающие жесткий контроль и за их кредитной деятельностью, и за уровнем выплат бонусов и премиальных. - А тот, кто не захочет принять эти новые условия, будет вынужден уйти с рынка? Григорий Марченко: Есть старый тезис: банковская деятельность является необходимой для общества, а банки - нет. И в современном мире вполне можно привлекать деньги на финансирование компаний без участия банков. - Тогда странно, что все государства так рьяно защищают банки. Григорий Марченко: Государства защищают их, потому что банки сейчас выполняют функции платежных систем. Если один из крупных участников рынка банкротится, то происходит «закупорка» платежного процесса на неделю, на месяц. Ну, и, конечно, вторая важная функция - привлечение вкладов. Для того чтобы банки могли осуществлять ее, и существуют фонды гарантирования депозитов.
Страхование вкладов и «плохой банк»
- Когда мы говорили о различиях между банковскими системами России и Казахстана, вы Григорий Марченко: Тем, что у нас сначала была проведена консолидация банковского рынка, и только потом был создан фонд гарантирования депозитов. В России же сначала был создан фонд гарантирования, и планировалось, что в него банки будут отбираться по жестким критериям. Таким образом, надеялись отсечь большую часть сомнительных финансово-кредитных структур. Но, как вы сами можете убедиться, эта модель не слишком эффективно сработала, а для Андрея Козлова дело вообще закончилось очень печально... - А какова у вас минимальная планка 100%-го гарантирования депозитов? Григорий Марченко: До 5 млн тенге. В пересчете на доллары это около 35 тыс. Раньше было 700 тыс. тенге, потом подняли до 1 млн, а в конце 2007 года, когда кризис уже начался, снова подняли до 5 млн. Это позволило избежать паники вкладчиков даже в период когда «зашатались» банки БТА и «Альянс». - То есть оттока средств из этих двух банков удалось избежать? Григорий Марченко: Нет, почему же - отток был. Но ситуацию довольно быстро удалось взять под контроль, и к настоящему моменту на рынке появилась тенденция к увеличению объемов вкладов физлиц на счетах в банках. - А каким объемом средств располагает фонд гарантирования депозитов? Григорий Марченко: Сейчас порядка 75 млрд тенге. Поскольку фонд является «дочкой» Национального банка Казахстана, мы каждый год увеличиваем его капитал на 10 млрд тенге. - И еще у вас есть структура, аналогичная «плохому банку» - фонд стрессовых активов? Григорий Марченко: Формально такая структура существует, но пока она рассматривается, скорее, как резерв на случай новых «волн» кризиса. Конкретных действий по расчистке балансов банков она не ведет, потому что большинство участников рынка, представители властей и экспертов согласились с тем, что произвести справедливую оценку неработающих активов будет очень сложно. Проблема в следующем: можно нанять очень грамотных оценщиков и провести выкуп по предложенной ими стоимости. Но через полтора-два года может выясниться, что в силу каких-то причин в момент проведения оценки цена была сильно завышена. И у нас, и в России такие факты часто ведут к подключению товарищей из Прокуратуры и Счетной палаты с вопросом: «Почему вы бюджетные деньги направили на выкуп активов по цене на 20-30% выше рыночной?»... И что им отвечать на таких допросах? - Непонятно. - Но сама-то проблема плохих долгов от этих справедливых опасений никуда не уходит. Какова их доля сейчас в совокупных активах казахстанских банков? Григорий Марченко: Сложно сказать. Цифры, конечно, есть, но они искажены ситуацией с «БТА Банком» и «Банком Альянс». Когда половина активов банков находится за границей, когда они непонятно куда «растащены», непонятно, кому принадлежат залоги, очень сложно сказать, сколько провизий нужно формировать - 30%, 50% или все 100%. Сейчас, на всякий случай, формируется 100%. А сколько из таких долгов удастся вернуть? - Точно никому неизвестно. Думаю, к концу года ситуация станет более ясной. И с этими двумя банками, и с цифрами плохих долгов в казахстанской банковской системе.
«Залипание» ставок - общая проблема
- У нас в России сейчас существуют две очень болезненные темы, не считая девальвации, - это плохие долги и ставка рефинансирования. В самый разгар осеннего кризиса Банк России поднял её до 13%, чем вызвал негодование банкиров. А в Казахстане ставка рефинансирования сейчас... Григорий Марченко: 8% годовых. Мы придерживаемся классической экономической модели, по которой ставка рефинансирования должна быть слабо позитивной - то есть, она должна быть чуть выше уровня инфляции, который у нас составляет сейчас 7,6%. - У нас наоборот: ставка рефинансирования сейчас 11%, а уровень инфляции - 12%. Григорий Марченко: По-видимому, Банк России играет на опережение: он уверен, что в ближайшее время инфляция снизится, и поэтому держит ставку рефинансирования на чуть более низком уровне. Таким образом, он подает рынку соответствующий сигнал. Только очень важно, чтобы регулятор при этом оказался прав в своих расчетах. Но так, к сожалению, бывает не всегда. Поживем - увидим, насколько оправданы действия Банка России по снижению ставки. - В России ставка рефинансирования снижается, а снижения ставок по банковским кредитам не происходит. В Казахстане такое явление тоже есть? Григорий Марченко: Это - везде проблема. Когда учетная ставка повышается, банки почти тут же вслед за ней повышают стоимость своих кредитов. А когда снижается, происходит то, что называют «залипанием ставок». Это как раз не российская специфика, а общий процесс. Банки не снижают ставки по новым кредитам, да и вообще не хотят их выдавать, накапливая ликвидность: как я уже сказал, совокупный размер ликвидных активов казахстанских банков сейчас составляет $6 млрд, а нового кредитования очень мало. - Объяснение, наверное, то же, что и у нас - кредитные риски высокие? Григорий Марченко: Конечно. Обжегшись на молоке, банки дуют на воду, это нормально в условиях, когда нет контрцикличного надзора. - А какой в Казахстане «разрыв» между ставкой рефинансирования и средними ставками по банковским корпоративным кредитам? У нас он составляет сейчас порядка 6-8%, что вызывает нарекания властей в адрес банков. Григорий Марченко: У нас ставки ниже, но это не очень показательно. Ниже они потому, что у нас государство осуществляло процесс рефинансирования ипотечных кредитов, кредитов малому и среднему бизнесу и т.д. В результате ипотеку рефинансировали под 9-11%, при том, что раньше ставки были на уровне 12-14%. То же самое было с рефинансированием малого и среднего бизнеса - под 12% вместо прежних 15%. Но ведь это снижение произошло не потому, что рынок продиктовал такие условия, а потому, что такие условия рефинансирования продиктовало государство. Оно дало банкам деньги и указало допустимую маржу для банков. - То есть, главной причиной снижения стоимости кредитов стало участие в государственной программе, а не снижение ставки рефинансирования? Григорий Марченко: Совершенно верно. Отличие между Казахстаном и Россией в данном случае только в том, что нам легче диктовать правила игры. Банков у нас меньше, и четырем крупнейшим из них государство оказало помощь в самые сложные моменты кризиса. Поэтому они вынуждены выполнять те условия, которые им диктуют.
«Никто не знает, сколько продлится кризис»
- Видимо, казахстанским банкам придется существовать в таком режиме до конца кризиса. А кстати, по вашему мнению, как долго может еще продлиться кризис, и по какой парадигме будет дальше развиваться ситуация в мировой экономике? Григорий Марченко: Этого никто не знает. Если на Западе вновь не возникнет какой-нибудь проблемы вроде банкротства Lehman Brothers, то, возможно, мы уже в следующем году увидим улучшение ситуации. Но кто может гарантировать, что повторения не будет? После краха Lehman Brothers мы уже постояли на краю пропасти, когда «зашаталась» AIG, мы пережили очень напряженный момент, когда под вопросом оказалась покупка Merrill Lynch. И хотя сейчас ситуация кажется более стабильной, фактом остается одно: мы играли и продолжаем играть по их правилам. Если они у себя что-то упустят, и начнется третья фаза кризиса, то какими бы умными мы ни были в России и в Казахстане, мы снова пострадаем. А сколько продлится эта третья фаза, и чем она закончится, - это уж точно никому сейчас неизвестно. Нам остается только надеяться, что развития ситуации по худшему сценарию удастся избежать, и что в дальнейшем мы будем играть по правилам, более справедливым и менее зависимым от Нью-Йорка и Лондона. - Но не можем же мы совсем отказаться от их правил? Григорий Марченко: Нет, конечно. И не надо уходить - надо просто создавать мультиполярный финансовый мир. - В котором будет несколько резервных валют? Реально ли рублю стать одной из них? Григорий Марченко: Рубль, конечно, в регионе содружества государств мог бы играть большую роль. Но при этом все «аккуратно» забывают тот факт, что даже в докризисное время российские государственные компании предпочитали получать оплату за свою продукцию, поставляемую в страны СНГ, в долларах, а не в рублях. Если уж они не брали свою национальную валюту - причем даже в перио ды, когда она укрепляется к доллару - чего же тре бовать от остальных? Можно ли требовать, чтобы ею пользовались в расчетах компании других стран? Пусть Россия сначала воспитает уважение к рублю у собственных граждан, а потом уже настаи вает на придании ему статуса мировой резервной валюты.
Анастасия Скогорева Аналитический банковский журнал 7(170) июль 2009
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |