Особое совещание и «тройки» ОГПУ-НКВД в системе советской законности: правовой аспект (А.Я. Гинзбург, профессор кафедры уголовного права, криминалистики и правоохранительной деятельности университета им. Д.А. Кунаева, Заслуженный работник МВД СССР и МВД РК)

Особое совещание и «тройки» ОГПУ-НКВД в системе советской законности: правовой аспект

 А.Я. Гинзбург, профессор кафедры уголовного права, криминалистики и правоохранительной деятельности университета им. Д.А. Кунаева,

Заслуженный работник МВД СССР и МВД Республики Казахстан

 Право никогда не может быть выше,

 чем экономический строй и обусловленное

 им культурное наследие

 (К. Маркс Т.19.с.19)

В настоящей статье с помощью архивных документов и других официальных источников рассматриваются некоторые аспекты механизма массовых политических репрессий в бывшем Советском Союзе. Углубленное понимание прошлых трагических событий, пережитых в эпоху необоснованных политических репрессий при советской власти должно способствовать более эффективному укреплению законности суверенного Казахстана, твердо вставшего на путь построения правового демократического государства. На тему политических репрессий имеется множество публикаций. Однако от взгляда юриста не ускользает то, что некоторые авторы умышленно или по неведению искажают факты, смещают акценты об ответственности организаций и конкретных лиц за допущенные злодеяния, поддерживают или рождают мифы на эту тему.

Интерес юристов к документам прошлой эпохи не должен угасать, тем более, что архивы постепенно открывают свои секреты, образуя огромные поля для юриста-исследователя. Одним из глубоких источников служит сборник документов, подготовленный Архивом Президента Республики Казахстан, включающий материалы о трагических событиях разгула тоталитарного режима против собственного народа.

Очень многое для объективной юридической оценки «революционной законности», «красного террора» и более позднего «Большого террора» в Советском Союзе против своего народа содержится в произведениях Ленина Сталина, в решениях органов ВКП(б), приказах ВЧК-НКВД, а также в документах ЦК КПСС о реабилитации жертв политических репрессий и в других источниках.

Как справедливо сказано Президентом нашей страны Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым, «знать и помнить о трагических событиях прошлого следует не для того, чтобы мстить нашей истории, а для того, чтобы стать добрее, чтобы никогда не повторилась с нашим народом подобная беда» [1].

70 лет тому назад, 17 ноября 1938 г. принято Постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Органам НКВД и Прокуратуры было запрещено дальнейшее производство каких-либо массовых операций по арестам и выселениям. Нарком внутренних дел СССР Ежов был снят с должности. На его место 25 ноября 1938 г. Сталин назначил Берия. 26 ноября 1938 г. последним издан приказ НКВД СССР о порядке осуществления указанного постановления. Для карательных органов в разгар массовых политических репрессий это стало полной неожиданностью и вызвало смятение в их рядах, прежде всего, за собственную судьбу. Ведь столько лет успешно велась борьба с «врагами народа», с «антисоветскими элементами». Совсем недавно по решению ЦК ВКП (б), согласно приказу НКВД СССР от 30 июля 1937 г., подписанному Ежовым - наркомом, генеральным комиссаром государственной безопасности (что равно маршалу Советского Союза) началась масштабная операция против «враждебных элементов». На этом поприще, как отмечал ЦК ВКП (б), достигнуты впечатляющие, с точки зрения Сталина и карателей, успехи. И вдруг, - на полном ходу - остановка. Это был лишь тактический маневр власти.

Приближался очередной съезд партии, и требовалось подвести итоги строительства социализма. XVIII съезд партии состоялся в Москве 10-21 марта 1939 года. Это был невиданный доселе на партийных форумах апофеоз Сталина. Бесконечные овации и здравицы в его честь он часами слушал спокойно, давно идентифицируя себя с партией и государством. Выступавшие делегаты особо подчеркивали роль вождя в организации уничтожения внутренних «врагов народа», всяких «троцкиско-бухаринско зиновьевских, национал-фашистских противников партии и социализма» [2].

За этими словами скрывались жестокие репрессии против всех слоев общества: от крестьян, рабочих до партийной элиты. Только в период 1937 и 1938 гг. было арестовано 1575259 человек, из них за контрреволюционную деятельность 1372382 (87%). Всего осуждено 1344923, в том числе к расстрелу 681692 (50,7%). Особую роль в этом сыграли «Тройки» НКВД, по приговорам которых осуждено 1101433 человек, т.е. 82%. Особым совещанием НКВД было осуждено 63679 человек, Военной коллегией Верховного Суда СССР и трибуналами осуждено 134751 человек и специальными коллегиями судов 45060 человек. Подавляющее большинство незаконно осужденных были реабилитированы впоследствии только после смерти Сталина [3].

Советские карательные органы были наделены правом вынесения во внесудебном порядке приговоров вплоть до расстрела по расследуемым ими же делам. В репрессивном аппарате для выполнения этих функций важную роль играли Коллегия и Президиум ВЧК и ГПУ при НКВД; Особая комиссия НКВД по высылкам и заключению в концлагеря деятелей антисоветских политических партий и рецидивистов; Особое совещание ОГПУ-НКВД; Особые «Тройки» и «Двойки» НКВД; а также «Высшая двойка» (Нарком внутренних дел и Прокурор СССР).

Как и в ВЧК, в ГПУ продолжали действовать Коллегия (за которой сохранялось право вынесения внесудебных решений вплоть до смертной казни) и постоянный Президиум ГПУ, имевший те же функции. При создании ОГПУ (1923г.) при председателе ОГПУ была образована Коллегия, члены которой утверждались СНК СССР и пользовались правами членов коллегий народных комиссариатов СССР. Коллегия имела право вынесения решения во внесудебном порядке о репрессиях по делам расследуемых ОГПУ, вплоть до применения расстрела. 28 марта 1924 года ЦИК утвердил «Положение о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь», по которому в ОГПУ создано Особое совещание (ОСО), получившее право принимать решение о высылке, ссылке и заключении в концентрационный лагерь сроком до трех лет. ОСО ГПУ союзных республик получили право применения аналогичных наказаний в пределах своих республик. ОСО состояло из трех членов Коллегии ОГПУ с обязательным участием прокурора. На местах ОСО формировалось соответственно этому положению. Заседания Коллегии по рассматриваемым делам проходили без участия репрессируемого и без права на защиту. С 1924 года в ОГПУ стали функционировать «Тройки» при полномочных представителях ОГПУ на местах (в том числе и в Казахстане). «Тройкам» были делегированы права для рассмотрения дел о «контрреволюционных преступлениях», подсудных коллегии ОГПУ и его Особому совещанию. В период карательных операций «по ликвидации кулачества как класса» для скорой внесудебной расправы с этими «врагами социализма» созданы чрезвычайные «Тройки» по рассмотрению дел и вынесению приговоров по ним в зависимости от категории репрессируемых: по первой категории - к расстрелу, по второй - к лишению свободы, ссылке, высылке, переселению вместе с семьями. В состав «Троек» входили сотрудники ОГПУ, представители комитетов ВКП(б), прокуроры. Состав «Троек» утверждался Коллегией ОГПУ. Защитник не допускался. Приговоры «Троек» были окончательными и обжалованию не подлежали.

В период массовых репрессий в соответствии с постановлением ЦИК КА ССР от 19 февраля 1930 года «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством и байством» творился неистовый разгул насилия. Согласно указанного документа окружным исполнительным комитетам предоставлено право в районах сплошной коллективизации, на основе решений собраний колхозников и батрацко-бедняцких собраний, выселять и расселять кулаков, баев, полупомещиков и полуфеодалов в отдельные местности Казахстана с конфискацией имущества. Для этого создавались специальные комиссии с участием членов сельских советов, формировались так называемые «Тройки», наделившие себя правом применения самых жестоких методов по отношению к выселяемым. Такие «Тройки» ни в коем случае нельзя смешивать с «Тройками» ОГПУ.

О бесчинствах таких «Троек» свидетельствует докладная от 11 сентября 1931 года полномочного представителя (ПП) ОГПУ в Казахстане Данилевского на имя Секретаря Казкрайкома Голощекина. «В связи с последовавшим распоряжением Правительства о передаче ряда аулов Четского района в административное подчинение Чуйского района, в Четском районе была создана Особая тройка по сдаче указанных аулов, под председательством Бектасова. Этой «Тройкой» производилась инквизиция: расстрелы, пытки, избиения граждан. В подтверждение изложенного приведем следующие факты:

1. Работниками «Тройки» расстреляны гр-не С. Айдасов, С. Тайжиков, Д. Айтымбаев и еще 4 человека, коих фамилии не установлены. Расстрелы производились днем, лично «Тройками».

2. Арестованный Берянкулов был избит, спущен в колодец, где по колено в воде находился 3-е суток.

3. Арестованный Дженалиев был положен на костер для сожжения, вследствие такой пытки сошел с ума.

4. По приказанию членов «Тройки» аулсоветами доставлялись в их распоряжение женщины, последние ими изнасилованы.

5. Члены Комиссии систематически брали взятки.

6. Сознательно искривлялась линия в проведении текущих хозполиткомпаний, бедняки и середняки механически зачислялись баями и зажиточными, затем раскулачивались и их же выселяли.

Указанное выше преступное деяние членов Комиссии, а равно и лиц причастных к ее деятельности произведенным местным ОГПУ следствием подтвердилось.

Полпредством ОГПУ предложено местным органам ОГПУ произвести арест установленных пока что 19 человек.

Сообщая об изложенном просим принять соответствующие меры по партлинии» (АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5053-1931. Л. 259).

Только спустя три года после начала разгула репрессий в стране ЦК ВКП(б) и СНК СССР разослали инструкцию от 8 мая 1933 года «О прекращении массовых репрессий и применения острых методов».

В связи с созданием Народного Комиссариата внутренних дел (10 июля 1934г.) ему представлено право применять репрессии во внесудебном порядке к лицам, признанными общественно опасными: ссылку, высылку, заключение в исправительно-трудовой лагерь сроком до пяти лет, высылку за пределы Союза ССР иностранных подданных, являющихся социально опасными. Для применения этих мер при Народном Комиссаре внутренних дел Союза ССР под его председательством учреждено Особое Совещание (Постановление Президиума ЦИК СССР от 10 июля 1934г.). В состав Особого Совещания вошли: Нарком внутренних дел - председатель, заместители Наркома, уполномоченный НКВД по РСФСР, Начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции, Народный Комиссар союзной республики, на территории которой возникло дело. Участие прокурора СССР (или его заместителя) в заседании ОСО было обязательно. Прокурор имел право внесения протеста в ЦИК СССР на решение ОСО. Рассмотрение дел проходило без участия лица, подлежащего репрессии. С началом Великой отечественной войны ОСО дано право принимать решения (приговоры) о наказании за контрреволюционные и особо опасные преступления против порядка управления вплоть до расстрела (См.: Постановление ГКО № 903 СС от 17 ноября 1941г.). по официальным данным за годы ВОВ Особым совещанием осуждено более 160 тысяч человек и не менее 10 тысяч - к расстрелу. Особое совещание было упразднено только 1 сентября 1953 года.[1] Стиль его работы характеризует один любопытный документ от 31 мая 1939 года - Письмо заместителя председателя СНК СССР А.Я. Вышинского наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии об установлении нового порядка созыва Особого совещания. «За последнее время в каждом заседании особого совещания рассматривается от 200 до 300 дел. Таким образом, на рассмотрение каждого дела в среднем затрачивается до 1 минуты. Это, несомненно, не гарантирует нас от ошибок при разрешении дел, даже при условии, что предварительно эти дела подвергаются просмотру в секретариате Особого совещания и прокурором. Считаю необходимым просить Вас установить более частый созыв особого совещания с рассмотрением в каждом заседании меньшего количества дел и увеличить количество часов каждого заседания А. Вышинский» [4].

С 1934 года в системе НКВД функционируют «Тройки». 27 мая 1935 года приказом НКВД была объявлена подписанная Наркомом Ягодой и прокурором Вышинским инструкция по рассмотрению дел об уголовных и деклассированных элементах и злостных нарушителях положениях о паспортах. Состав «Троек» следующий: Председатель - Начальник УНКВД или его заместитель, члены - Начальник Управления милиции и начальник соответствующего отдела, представляющий материал на рассмотрение. Предусматривалось обязательное участие прокурора и лица, привлекаемого к ответственности. Решение «Тройки» приводилось в исполнение немедленно, а протокол направлялся на утверждение Особого Совещания НКВД. По карательной направленности «Тройки» получили название «милицейские». Операции против деклассированных элементов носили массовый характер, в ходе которого было репрессировано несколько сотен тысяч «социально вредных элементов». Об особых «Тройках» и «Двойках» НКВД будет сказано далее. В едином потоке «беспощадной борьбы» с «врагами народа» были также суды и прокуратура.

Почему же для власти были необходимы именно эти аппараты? Ответ хранится уже в архивных материалах. «Борьбу с контрреволюцией надо было вести самую решительную, энергичную и беспощадную. Судебные учреждения Советской Республики решить эту задачу не могли. Необходимость особого органа беспощадной расправы признавалась всей нашей партией сверху донизу. Наша партия возложила эту задачу на ВЧК, снабдив ее чрезвычайными полномочиями и поставив ее в непосредственную связь с партийным центром» [5].

Юридическим обеспечением политических репрессий служила «революционная законность», именуемая со временем - социалистической, либо советской законностью. Ее характерной чертой являлось сочетание гласных и секретных законодательных актов, регламентирующих процедуры карательных акций в отношении контрреволюционных и других социально опасных элементов. Так, в резолюции принятой ВЦИК по поводу покушения на Ленина подчеркнуто: «на белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов» [6]. В тот же день 2 сентября 1918 года издан особо секретный приказ ВЧК. Документ настолько характерен, что его стоит привести полностью.

Приказ ВЧК «О красном терроре»

2 сентября 1918 г.

На совместном совещании ВЧК, районных ЧК Москвы, в присутствии Наркома юстиции и представителя Президиума ВЦИК постановлено:

1.       Арестовать всех видных меньшевиков и правых эсеров и заключить в тюрьму.

2.       Арестовать, как заложников, крупных представителей буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти офицеров и заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя этих господ под конвоем работать.

При попытке сорганизоваться, поднять восстание, напасть на караул - немедленно расстреливать.

3.       Всех лиц, содержащихся за губернским ЧК, уездными ЧК до сего времени и у которых было найдено огнестрельное оружие, взрывчатые вещества - расстрелять немедленно по постановлению ЧК на местах, а также расстрелять всех лиц, явно уличенных в контрреволюционных заговорах, восстании против советской власти.

4.       Впредь у кого будет найдено огнестрельное оружие, взрывчатые вещества, кто будет явно уличен в контрреволюции, заговорах, восстании против советской власти - без проволочек по постановлению губернских и уездных ЧК - расстрелять.

5.       Бывших жандармских офицеров, исправников - расстрелять немедленно.

6.       Будьте сугубо аккуратны при приговорах с рабочими, крестьянами, солдатами, когда они являются хранителями оружия, с контрреволюционерами их не расстреливать, держа в тюрьме.

7.       Данный приказ выполнить неуклонно, о каждом расстреле донести ВЧК.

8.       За разглашение приказа привлекать к революционной ответственности.

 ВЧК [7]

И только 5 сентября, когда полным ходом органы ВЧК расстреливали «врагов народа» состоялось Постановление СНК «О Красном терроре»:

Совет народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью, что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обезопасить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.

Народный комиссар юстиции

Д. Курский

Народный комиссар по внутренним делам

Г. Петровский

 Управляющий делами СНК Вл. Бонч-Бруевич [8]

Сравнивая эти документы, отметим их единение по цели, но некоторые различия по содержанию. В постановлении СНК отсутствует прямое указание для ВЧК об исполнении карательных акций, видимо, как само собой разумеющееся. Приказ ВЧК отличается конкретностью проводимых репрессий, вплоть до немедленных расстрелов. В целом же, повторюсь, гласный и особо секретный нормативные документы представляют собой единое целое для карательной деятельности.

Для власти требовалось еще и единение спецслужб и суда.

В период ликвидации ВЧК и передачи судебной функции трибуналам, Ленин 25 ноября 1921 г. дал следующие установки ВЧК: «Гласность ревтрибуналов - не всегда; состав их усилить «верными» людьми, усилить их связь (всяческую) с ВЧК, усилить быстроту и силу их репрессий…» [9]. В постановлении политбюро ВКП(б) от 23 января 1922 г. в особой (секретной) части сказано то же самое: «Ввиду перехода карательных функций, бывших в распоряжении ВЧК в суды, усилить всемерно судебный аппарат. Между прочим, введением в состав судей особо выдвигаемых ВЧК лиц». В открытой печати эта позиция не публиковалась. Так происходило сращивание спецслужб с судом.

И «Тройки» и лимиты на репрессии также имеют свои истоки. Так, в телеграмме Нижегородскому губернскому исполкому 9 августа 1918 г. Ленин требовал: напрячь все силы, составить тройку диктаторов, «навести тот час массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Надо действовать во всю: массовые обыски, расстрелы за хранения оружия, массовый вывоз меньшевиков и ненадежных» [10]. Это была реакция Ленина на сообщение о готовящемся белогвардейском восстании. По этому указанию были расстреляны сотни людей.

Ленин высоко оценивал деятельность ВЧК: «Нет, ЧК - вещь абсолютно необходимая… Нет, ЧК у нас организованы великолепно…». «...и террор и ЧК - вещь абсолютно необходимая» [11].

Еще при жизни Ленина Сталин как секретарь ЦК и член Совета обороны принимал активное участие в организации работы ВЧК и контролировал ее деятельность. На заседаниях организационного бюро ЦК партии по предложению Дзержинского представитель особого отдела ВЧК был обязан делать доклады члену ЦК Сталину о работе особого отдела (См.: Из истории ВЧК 1917-1921 гг. Сб. док. Москва, 1958г., докум. № 223. С. 280-281). Сталин как член комиссии участвовал в принятии ряда важных решений по работе ВЧК.

В последующем Сталин давал высокую оценку органам ГПУ: «ГПУ нужен революции, и ГПУ будет жить у нас на страх врагам революции» [12].

В те годы зародилась традиция тайных решений власти о карательных операциях и указаний судебным органам по этому поводу о жестокости вынесения приговора. Так, 23 февраля 1922 г. ВЦИК принял Декрет «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих». Насильственная реквизиция встретила сопротивление верующих, в том числе в г. Шуе. Ленин гневно реагировал по случаю непокорности людей. В связи с этим 19 марта 1922 г. написал Молотову: «Строго секретно. Просьба ни в коем случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) дать свои заметки на самом документе». Письмо это объемное и очень жестокое по содержанию.[2]

Ленин обосновал необходимость и организацию изъятия церковных ценностей в пользу государства «самым решительным и самым быстрым образом», чтобы «обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей».

Выбор момента реквизиции Ленин объяснил так: «именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной беспощадно энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления». Именно теперь, считал Ленин «мы получим поддержку громадного большинства крестьянской массы».

Таким образом, фактор голода обеспечивал жестокую карательную операцию против верующих - церковников. Ленин потребовал обеспечить строгую секретность всех организационных мероприятий по этому делу. «Чем больше число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели думать», указывал Ленин. Он также потребовал дать устную секретную инструкцию Трибуналу о проведении судебного процесса с обвинениями «в сопротивлении помощи голодающим» и приговорами к расстрелу.

Советская законность сформировалась и функционировала по принципу конгломерации, то есть соединения гласных и негласных (секретных) нормативных актов в одно целое, при котором они сохраняли основные черты и свойства, варьируясь и применяясь соответственно политической конъюнктуре. Главенствующая роль в этой системе принадлежала «вождю народов», его устным и письменным указаниям, оформляемым, в случае надобностями, решениями высших партийных инстанций. Главенствующие принципы законов и законности, такие как соблюдение прав человека и гражданина, справедливости, презумпции невиновности, игнорировались полностью. К моему тезису позволю привести, для размышления, две крылатые цитаты, но без комментария. - «Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть не связанная никакими законами…» [13]. «Плох тот революционер, который в момент классовой борьбы останавливается перед незыблемостью закона…» [14].

Античеловеческое, а потому преступное по своей сущности законодательство в области «беспощадной борьбы с врагами народа» превращало сотрудников карательных органов в беспрекословных исполнителей и тем самым в преступников. Тем более, что их усердие «превозмогало разум» (Из афоризма Козьмы Пруткова). Система создала из них палачей, сделав затем жертвами, уничтожая, как виновников злодеяний.

Акцент в отношении постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1938 г. сделан неслучайно. Вопреки истине в Постановлении содержатся легенды, сохраняющиеся до сих пор и введенные в многочисленные источники. Выделим лишь несколько из них: о мнимых и подлинных целях политических репрессий; о «нарушениях революционной законности»; о пробравшихся в НКВД «врагах народа», виновных в проведении карательных акций и нарушениях законности. Наиболее распространен постулат «о допущенных нарушениях революционной законности в период массовых политических репрессий». Системный анализ архивных документов позволяет высказать объективные оценки о «советской законности», существовавшей в определенный период времени.

По поводу этой «законности» имеются различные точки зрения. Преобладает утверждение, что в период массовых политических репрессий «имели место грубые нарушения законности». На мой взгляд - это миф, созданный в свое время для упрочения диктатуры. Миф этот укрепился и повторяется до сего времени в различных источниках.

«Революционная социалистическая законность», была органическим элементом диктатуры, возглавляемой «вождем народов». Надеюсь, что приведенные далее аргументы позволят читателю определить свою позицию по данной проблеме.

Репрессии по политическим мотивам за годы советской власти унесли миллионы жизней, разорили миллионы семей, подорвали государственность, что привело, в конечном итоге к логическому результату - распаду такой, казалось бы, могучей державы, как СССР. Репрессии имели перманентный характер. В их потоке 1937 и 1938 годы стали символом беспредельной и бессмысленной жестокости власти по отношению к населению Советского Союза в угоду прихоти «вождя народов». Советская «юстиция» сыграла в этом свою губительную роль.

Подготовка к «большому террору» началась задолго до 1937 г. Сталин очень обдуманно, тщательно, скрывая свои подлинные замыслы, готовился к нанесению удара по цели. Некоторые свои идеи, планы он излагал публично. Так, на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) 7 января 1933 г. Сталин, подводя итоги первой пятилетки, уделил особое внимание борьбе с остатками враждебных классов, которые по его словам «…разбросались по лицу всего СССР, эти бывшие люди расползлись по нашим заводам и фабрикам, по нашим учреждениям и торговым организациям, по предприятиям железнодорожного и водного транспорта и главным образом - по колхозам и совхозам. Расползлись и укрылись они там, накинув маску «рабочих» и «крестьян», причем кое-кто пролез даже в партию» они повсюду вредят, и поэтому он призвал покончить с такими элементами … «быстро и без особых жертв» [15]. В данном случае он не был оригинален, лишь повторяя слова Дзержинского - председателя ВЧК, сказанные им на 8-м заседании ВЦИК в 1919 г.: «Теперь система борьбы и у наших врагов изменилась, теперь они стараются пролезть в наши советские учреждения, чтобы, находясь в наших рядах саботировать работу … Мы знаем, что почти во всех наших учреждениях имеются наши враги, но мы не можем разбить наши учреждения, мы должны найти их и поймать» [16]. Такая идея давно приобрела маниакальный характер и конкретизировала направление карательных ударов.

Сталин форсировал проведение в жизнь организационные мероприятия. 10 июля 1934 г. создан общесоюзный наркомат внутренних дел. В составе НКВД СССР образовано Главное управление государственной безопасности (вместо ОГПУ). ГУЛАГ тоже вошел в состав нового наркомата. В тот же день ЦИК СССР принял постановление «О рассмотрении дел о преступлениях, расследуемых НКВД Союза СССР и его органах на местах». Была определена подследственность и подсудность по данной категории дел. Признано необходимым усилить штаты судов. К компетенции НКВД, его Главного управления государственной безопасности отнесено расследование по делам о преступлениях государственных (контрреволюционных и против порядка управления). 5 ноября 1934 г. ЦИК СССР и СНК СССР приняли совместное постановление «Об Особом совещании НКВД СССР», наделив его правом вынесения приговоров (решений) о наказании, вплоть до лишения свободы лиц, признанных общественно опасными [17]. Особое совещание (ОСО) рассматривало материалы без участия обвиненного. В уголовно-процессуальный кодекс, естественно, такое дополнение не вносилось.

Поводом к очередному витку политических репрессий послужило убийство Кирова 1 декабря 1934 г. Действительно событие чрезвычайное. Киров - видный политический деятель, секретарь Ленинградского обкома ВКП (б), пользовавшийся большой популярностью в стране. Вместо объективного и тщательного расследования, по указанию Сталина немедленно начались репрессии по политическим мотивам. Первыми под удар попали партийные, советские, хозяйственные руководители. Начались аресты. Следствие пошло по пути раскручивания крупного контрреволюционного, антисоветского заговора. К вечеру 1 декабря по указанию Сталина было принято Постановление ЦИК СССР об особом порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов. Предусматривалась ускоренная и упрощенная (без участия сторон) процедура расправы над обвиняемыми. Кассационное обжалование приговоров и ходатайства о помиловании исключались. Приговор к расстрелу подлежал немедленному исполнению [18]. Указанное Постановление ЦИК СССР принято в экстренном порядке и проведено опросом членов Президиума ЦИК от 1 декабря 1934 г. Не исключено, что идея такого закона созрела ранее. Нужен был только повод. Это один из документов, ярко характеризующих сущность «революционной социалистической законности», попирающей права человека, не сохранял даже видимости нормальной судебной процедуры и действовал многие годы.

Закон от 1 декабря 1934 г. обеспечивал судебную расправу на скорую и беспощадную руку над теми, кто будет зачислен «Инстанцией» [19] во «враги народа». Но, это еще не был предел скоропалительного советского «правосудия».

Сталин использовал убийство Кирова для политической расправы и физического уничтожения бывших оппозиционеров, среди которых были коммунисты с большим опытом, с дореволюционным партийным стажем (ленинская гвардия). Они, конечно, знали подлинную оценку Сталину и, казалось, могли бы еще противостоять развитию его самовластия. Но им пришел конец.

По замыслу «вождя» и его прямым указаниям органы госбезопасности НКВД создавали искусственно крупные дела о контрреволюционных, антисоветских заговорах, в которые якобы входили видные партийные, советские, хозяйственные руководители, бывшие оппозиционеры, открыто говорившие о своих партийных позициях. При этом в их обвинениях всегда присутствовала попытка покушения на Сталина.

Сталин испытывал на преданность и прочность руководство НКВД, его силы и возможности.

Приведем только несколько примеров. Так были сфальсифицированы дела по так называемым «Ленинградскому центру» (декабрь 1934 г.) и «Московскому центру» (январь 1935 г.). В марте-апреле 1935 г. осуждены обвиняемые по сфальсифицированному делу - «Московской контрреволюционной организации - группы рабочей оппозиции». Эти дела рассмотрены во внесудебном порядке, Особым совещанием при НКВД СССР и большинство обвиняемых отправлены в концентрационный лагерь. 19-24 августа 1936 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР (ВК ВС) рассмотрела дело о т. н. «Антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре», по которому привлечены в качестве организаторов Зиновьев и Каменев. 23-30 января 1937 г. ВК ВС СССР рассмотрела очередное сфальсифицированное дело, получившее название «Параллельный антисоветский троцкистский центр». 13 обвиняемых по этому делу, в т. ч. Пятаков, Серебряков, расстреляны. 8 человек приговорены к различным срокам заключения, но 4 из них впоследствии убиты. Очевидно, что следственные, прокурорские и судебные органы в целом с поставленными задачами справлялись. Тем более, что с 26 сентября 1936 г. наркомом внутренних дел СССР был назначен Ежов, вместо Ягоды, работой которого Сталин не был удовлетворен. Ежов приступил к «чистке» НКВД, изгоняя и репрессируя кадры близкие Ягоде, расставляя своих приспешников.

Эти и другие карательные акции тех лет были четко направленными, целевыми, масштабными по числу арестованных, осужденных и расстрелянных, но пока еще локальными, проводившимися в определенных пределах.

23 февраля - 5 марта 1937 г. в г. Москве состоялся пленум ЦК ВКП (б), на котором приняты резолюции по докладам «Уроки вредительства и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов» (докладчик Ежов) и «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» (докладчик Сталин). Доклады и решения по ним высшего партийного органа стали, в условиях «революционной социалистической законности», основанием для развертывания особой карательной операции. Однако потребовался еще ряд политических решений организационного характера.

Во всех парторганизациях развернулось горячее обсуждение итогов февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) и VIII пленума Казкрайкома. Коммунисты требовали беспощадного уничтожения «врагов народа», зачастую им неведомых. Еще более поспешно. 7 февраля 1937 года, состоялось закрытое собрание Управления НКВД по Казахской ССР (Алма-Ата).

Характерны стиль и содержание приветственного письма закрытого собрания парторганизации НКВД Казахстана в адрес Мирзояну от 7 февраля 1937 года. За высокопарным и верноподданническими словами видна четкая линия строжайшего подчинения органов НКВД, «чекистов» воле Сталина, линии партии, им руководимой. «Мы, коммунисты, чекисты столицы союзного Казахстана, как часть великого вооруженного отряда партии, верные традициям своего первого руководителя пролетарского якобинца Ф.Э. Дзержинского, руководимые лучшим сталинцем - секретарем ЦК ВКП(б) т. Ежовым, обязуемся еще зорче и бдительнее охранять жизнь руководителей Партии и Правительства и пресекать вражеские замыслы в тот момент, как только начнут они зарождаться».

Кто же носители этих замыслов? По утверждению сталинских «чекистов» - это «гнусные и презренные убийцы из контрреволюционной троцкисто-зиновьевской банды и их союзники из лагеря правых отщепенцев и казахских контрреволюционных националистов». Они «при помощи германского фашизма и японского империализма пытались восстановить капиталистические порядки и нанести предательские удары против великой партии Ленина-Сталина и поднять свои окровавленные лапы против нашего вождя и друга тов. Сталина». Весь этот бред характеризовал образ мыслей и действий «чекистов» тех прошлых лет. «Внутренние враги народа» обязательно увязывались с внешними врагами и они, якобы, готовились к покушению на «великого вождя».

«Чекисты» Казахстана клялись беспощадно смести с земли всех и всяких врагов». Эти клятвенные заверения они выполнили и перевыполнили, уничтожив огромное количество ни в чем не повинных советских людей, о чем свидетельствуют материалы последующей реабилитации и публикуемые «расстрельные списки». 9 июня 1937 года на I съезде КП(б) К по отчету Казкрайкома ВКП(б) выступил нарком внутренних дел Залин. Он обстоятельно доложило разгроме в Казахстане «японо-германской агентруры», «всякого рода фашистских, троцкистских, правых, контрреволюционных, националистических организаций и т.д.». Нарком заверил съезд в том, что в ближайшее время чекисты сделают все, чтобы слово Ежова Сталину о выкорчевывании «врагов народа» было «выполнено на нашем участке в Казахстане» (См.: АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 12835. Л. 55, 56). Сами же «чекисты» позже поплатились по воле «любимого вождя».

21 марта 1937 года в Алма-Ате собрание актива прокурорско-следственных работников констатировало: «органы прокуратуры, как органы диктатуры рабочего класса, призваны к беспощадной борьбе с врагами народа» (См.: АП РК Ф. 141. Оп. 1. Д. 13414. Л. 125). Аналогичные решения и резолюции принимали все партийные организации Казахстана.

Очевидно, осознавая тяжкие последствия размаха репрессий, бюро Казкрайкома ВКП(б) под грифом особой секретности 26 апреля 1937 года приняло решение «О порядке рассмотрения кассаций осужденных судом к высшей мере наказания». При Казкрайкоме ВКП(б) была образована постоянная комиссия по рассмотрению кассации лиц, осужденных судом к высшей мере наказания. В состав комиссии вошли Мирзоян, Нурпеисов, Кулумбетов, Исаев, Залин. (В последующем все они будут репрессированы, расстреляны как «враги народа». Реабилитированы посмертно, кроме Залина).