Новая Концепция внешней политики РК: Без аналитики

31.01.2014

ПАНОРАМНЫЙ МИД
Новая Концепция внешней политики РК: без аналитики

Буквально за день до сдачи этого номера газеты в печать, 29 января, президент Казахстана подписал Концепцию внешней политики РК на 2014-2020 годы. Надо заметить, что этот очень важный документ не имеет прецедентов - все годы независимости республика жила без базового понимания того, что же такое внешняя политика страны. Обозреватели Central Asia Monitor изучили концепцию и пришли к выводу, что ясности относительно внешнеполитических приоритетов Астаны с ее появлением добавилось, но не слишком много.

Подоплека

Вообще, внешнюю политику Казахстана трудно назвать очень уж конкретным набором принципов, которых республика неуклонно придерживается. Особенно это стало заметно в ходе подготовки к саммиту ОБСЕ, прошедшему в 2010 году. Дипломатический корпус, возглавляемый тогда Канатом Саудабаевым, не имея на то ни теоретических обоснований, ни хотя бы минимума практики, ринулся осваивать замороженные конфликты на просторах бывшего СССР - в диапазоне от Приднестровья до Карабаха. При этом совершенно непонятно, кто, зачем и почему предложил такую пафосную и невыполнимую инициативу - достаточно было почитать протоколы заседаний групп, работавших по этим направлениям, чтобы окончательно и бесповоротно понять, что не в силах Казахстана, да и вообще кого бы то ни было, решать головоломки такого уровня сложности. Однако отечественным дипломатам не хватило ни политического такта, ни дипломатической практики, чтобы удержать эту ситуацию хотя бы в стенах МИД: засветившись в протокольных скандалах, республика в буквальном смысле завязла и в казуистике формулировок самого саммита.

Еще интереснее то, что, решая конфликты за пределами зоны своего влияния, Астана, будучи в статусе председателя ОБСЕ, попросту не заметила межэтнического противостояния в Киргизии, в ходе которого погибли от 400 (по официальным данным) до более чем 2000 (согласно неофициальным подсчетам) человек. И это, между прочим, тоже является отражением внешнеполитического курса нашей страны.

Все эти годы только один человек мог точно сформулировать, в какую сторону будет двигаться Казахстан. И этот человек - президент Нурсултан Назарбаев, придерживавшийся, по всей видимости, убеждения, что только ручное управление может дать казахстанской дипломатии поле для маневра.

К слову, до определенного момента эта стратегия работала без сбоев, тем более что, по слухам, глава государства держал все внешнеполитические движения республики под серьезным контролем, если не сказать больше - опекой. Именно на ручном управлении страна прошла серьезные политические кризисы начала двухтысячных, когда подходил к концу раздел Восточной Европы; в ручном управлении работала казахстанская дипломатия и в ходе военного столкновения между Грузией и Россией - просто потому, что все лидеры стран постсоветского пространства тогда заняли выжидающую позицию.

Однако существует известная максима, согласно которой внешняя политика есть отражение внутренней, и если следовать этому высказыванию, то становится понятно, что чем дальше, тем сложнее будет осуществлять управление в ручном режиме. А, возможно, инициатива создания концепции объясняется еще проще: по документальной базе Казахстан следует в фарватере геополитического лидера региона - России, которая приняла обновленный проект концепции внешней политики буквально в прошлом году (предыдущий документ был датирован аж 2000-м и уже не отражал вызовов, стоящих перед Кремлем).

О том, что необходимость в таком документе назрела, говорят все специалисты, которые так или иначе привязаны к внешнеполитическим решениям Астаны. В первую очередь, по той причине, что этого требует элементарная дипломатическая этика - без такого документа даже сформулированная в нескольких посланиях президента внешнеполитическая траектория Казахстана становится непредсказуемой в глазах многих и многих наших партнеров. И это вполне логично - вкладывая деньги в экономику Казахстана, инвесторы, как минимум, имеют право знать, куда намерена двигаться республика в ближайшие годы. Кроме того, необходимость в документе такого рода назрела, видимо, и в связи с образованием Евразийского экономического союза и его развитием до политического альянса: для партнеров по евразийской интеграции концепция является своего рода гарантией того, что республика намерена продолжать работу в этом направлении хотя бы в среднесрочной перспективе. А еще концепция так или иначе понадобится нашим ближайшим соседям по региону - государствам Средней Азии, которые тоже должны знать, в какую сторону будет смотреть Астана. Отвечает ли документ всему перечисленному набору? Наверное, да. Но тем не менее детализировать некоторые его тезисы стоило бы.

Структура

Утвержденная концепция состоит из трех основных разделов, в которые уместилась вся полнота внешнеполитических приоритетов республики. Критики наверняка будут пенять на не очень большой объем документа, однако тут хотелось бы сразу возразить: дело в том, что в нем необходимо было прописать в основном векторы и направления нашей политики, но никак не детали каждого межгосударственного соглашения. Кроме того, Казахстан не является такой державой, как, например, Россия, чья внешнеполитическая концепция, конечно же, не в пример объемистее и на порядок фундаментальнее. Но тут ничего не попишешь: Россия действительно вынуждена прописывать каждый вектор своего влияния, а в ее орбиту входят и Ближний Восток, и ситуация в Антарктике, и политическая ситуация в Японии. Казахстан попросту не обладает интересами глобального масштаба, поэтому большинство подпунктов нашей концепции посвящены либо приграничным отношениям, либо участию страны в различных организациях.

С целями и приоритетами республики, на первый взгляд, все обстоит вроде бы нормально и даже, скажем так, скучновато - все тезисы этой части документа Нурсултан Назарбаев проговаривал десятки раз, и любой интересующийся может найти их в важных президентских выступлениях. В этой череде, пожалуй, только одна мысль документа вызвала вопросы: а какое касательство внешняя политика страны имеет к «сохранению национально-культурной самобытности и следованию собственному пути дальнейшего развития государства» (девятая цель внешней политики РК)? Мысль явно взята из какого-то внутреннего документа, и просто чисто технически не очень понятно, как она «пролезла» в окончательный текст. Либо у человека, который предложил включить это в концепцию внешней политики, очень развит комплекс «младшего брата»: в противном случае совсем непонятно, ради чего ставить внешнеполитической целью сохранение национально-культурной самобытности, кто ее собирается у нас отнять? Также не очень понятно, зачем авторы документа в какой-то момент начали мельчить: в частности, вынесение в качестве одного из приоритетов внешней политики республики продвижение Астанинского экономического форума нам показалось чрезмерным. Понятно, что его надо двигать, но крупных инициатив у республики, как минимум, три - помимо АЭФ, это еще Съезд мировых религий и медиафорум. Почему в этих условиях надо продвигать именно АЭФ, совершенно непонятно.

Приоритеты

Отдельно стоило бы остановиться на страновых и региональных приоритетах. Именно в этом подразделе в соответствующих документах других государств обычно описаны стратегически и критически важные для них отношения. Так происходит и в нашем документе.

На первом месте здесь традиционно Россия, с которой Казахстан будет осуществлять укрепление отношений в трех сферах: политической, торгово-экономической и культурно-гуманитарной. Основой здесь является договор о добрососедстве и союзничестве в XXI веке. При этом нельзя сказать, что направление описано полностью, но, видимо, именно здесь разработчики решили ограничиться одними только крупными мазками.

На втором месте опять же вполне ожидаемо находится Китай. Почему это ожидаемо и логично? Потому что Астана является одним из самых крупных потребителей китайских кредитов в регионе. И развивать вместе с КНР мы будем не только идентичные с Россией отрасли, но и «энергетическое, инвестиционно-технологическое, торгово-экономическое и культурно-гуманитарное сотрудничество, взаимодействие в транзитно-транспортной сфере, аграрном секторе, в области совместного использования водных ресурсов трансграничных рек и экологии». Этот момент очень важен, поскольку Пекин фактически поставлен на один уровень с Россией, и его второе место, учитывая роль Китая в нашем регионе, по всей видимости, представляется авторам сугубо номинальным. Астана, если следовать логике документа, собирается всерьез и надолго развивать отношения с Поднебесной.

Не менее интересен третий подпункт подраздела. Здесь расположились государства Средней Азии - то есть региональная интеграция при всех ее недостатках и вызовах ставится Ак Ордой на весьма почетное место, что может говорить и о наличии серьезных скрытых амбиций, поскольку на данном этапе ни одно государство региона не готово к заключению союзов. Но вместе с тем инициатива вполне здравая - если не иметь в виду сроки (документ, напомним, рассчитан на период до 2020 года). Попросту, до 2020-го наши соседи вряд ли созреют до полноценной региональной интеграции, особенно если учитывать имеющийся опыт попыток объединения Центральной Азии.

Далее расположились США, затем - европейские государства и отдельно - Европейский союз как организация, что само по себе довольно интересно: Астана, получается, разделяет двусторонние отношения и «пакетные». Как этот тезис «бьется» в реальном политическом поле, еще только предстоит выяснить, поскольку непонятно, как может осуществляться разделение.

Погружаться в остальную часть списка мы не станем, поскольку разбор может очень сильно затянуться - лучше мы посвятим этому вопросу отдельный материал. Отметим лишь, что, в основном, список партнеров можно выверять по объемам товарооборота, и единственное государство, чей потенциал еще только предстоит оценить, - это Иран, самая недооцененная у нас формально приграничная (по морской границе) страна.

Чего же недостает документу? Пожалуй, при хорошей описательной части в нем не хватает аналитической: видимо, по старинке все потенциальные риски обозначены максимально крупными мазками, а иных и вовсе не видно за изящными формулировками вроде «обеспечение региональной безопасности». А ведь именно из этого описания рисков и позиции Казахстана по ним и должен состоять документ. Без него логика концепции теряется за дипломатической мишурой, тогда как в любой критической ситуации страна должна внятно и четко проговаривать свои интересы. В документе по большей части этого сделано не было, как не было обозначено четкого алгоритма поведенческой линии страны. Это, в свою очередь, означает, что внешнеполитические приоритеты у РК остались прежними: то есть с пониманием ситуации у нас все неплохо (это продемонстрировали авторы документа), а вот с решением проблемных вопросов - с точностью до наоборот.

Роберт Берновский