|
|
|
О правовой природе приоритетного права государства Скрябин С.В., к.ю.н., доцент, ведущий научный сотрудник Института частного права КОУ (Алматы, Казахстан)
Настоящая статья подготовлена на основе выступления автора на Международной научно-практической конференции в рамках ежегодных цивилистических чтений «Гражданское право и корпоративные отношения», посвященной 90-летию Ю.Г. Басина (13-14 мая 2013 г.).
1. Вводные положения Вопросы корпоративного права достаточно давно привлекают исследователей. В проекте изменений Гражданского кодекса Российской Федерации этим вопросам уделено достаточно много внимания[1]. Данные положения проекта вызвали серьезные дискуссии в России, столкновение различных подходов, школ и направлений. В Казахстане законодательство о юридических лицах также нуждается и в совершенствовании и элементарной систематизации. Тут множество граней и проблем, многие из которых были довольно подробно затронуты в выступлениях участников конференции. В качестве показательного примера можно привести действующий закон о ТОО[2]. В результате многочисленных изменений и дополнений в законе фактически предусмотрены правила о трех разновидностях ТОО: 1) малого бизнеса, 2) ТОО, возникшие в результате реорганизации АО и ЗАО и 3) «обычное» ТОО. В результате размыт и личный элемент в отношениях товарищества, уставной капитал понижен ниже некуда, возникли существенные проблемы с правами на доли участия в компании, их приобретении, осуществлении и прекращении. В современном законодательстве Казахстане есть институт, юридическая природа которого не укладывается в рамки существующих юридических конструкций. Речь в данном случае идет о приоритетном праве государства. Появившись однажды и только как исключение, оно постепенно расширяет свои границы. В современном законодательстве государство имеет приоритетное право в отношениях собственности и недропользовании, имущественных комплексов и долей участия (акций) юридических лиц. Первоначально им обладало только государство, теперь - юридическое лицо с участием государства. Наличие этого права дает возможность государству активно вмешиваться в различные сферы экономики, влиять на обладание определенными объектами, контролировать вопросы слияния и поглощения в корпоративных правоотношениях. Подобная универсальность заставляет исследовать феномен приоритетного права и, прежде всего, выяснить его правовую природу.
2. Генезис норм о приоритетном праве государства в законодательстве Казахстана История появления правил о приоритетном праве государства, условно именуемого нами в качестве первого этапа, началась в 2004 году. Именно тогда статья 71 Закона Республики Казахстан от 27 января 1996 года № 2828 «О недрах и недропользовании»[3] была дополнена частью третьей следующего содержания: «Для сохранения и укрепления ресурсно-энергетической основы экономики страны во вновь заключаемых, а также ранее заключенных контрактах на недропользование государство имеет приоритетное право перед другой стороной контракта или участниками юридического лица, обладающего правом недропользования, и другими лицами на приобретение отчуждаемого права недропользования (его части) и (или) доли участия (пакета акций) в юридическом лице, обладающем правом недропользования, на условиях не хуже, чем предложенные другими покупателями»[4]. В последующем это правило корректировалось еще дважды: в 2005 году была несколько уточнена его редакция, а в 2009 году определены государственный орган и юридическое лицо, которые реализовывали приоритетное право от имени государства[5]. Конструкцию приоритетного права на первом этапе можно описать в нескольких тезисах: 1) значение термина «приоритет» (от лат. prior - первый, старший) само по себе указывает на его содержание. Государство в данном случае наделило себя правом вступать в соответствующие отношения независимо от прав других лиц на определенное имущество; 2) это право распространялось только на отношения, связанные с недропользованием и касалось как самого права, его части, так и долей участия (пакета акций) в юридических лицах им обладающим, а также их участников. В последнем случае оно напрямую взаимосвязано с корпоративным правом. Современные компании, как правило, имеют сложную структуру управления, местонахождение в различных юрисдикциях. Если представить подобный конгломерат, то можно говорить о недостаточно четком легальном определении объекта соответствующих отношений; 3) данное право закреплено в законе и не зависит от контракта (договора) о недропользовании. Важно, что этому правилу была придана «обратная сила», оно распространялось не только на вновь заключаемые контракты на недропользование, т.е. после введения в действие соответствующих изменений, но и заключенные ранее; 4) возмездный характер приобретения прав недропользования или прав участия в указанных выше юридических лицах. Выражение «не хуже, чем предложенные другими покупателями» хоть и недостаточно определено, но однозначно указывает на возмездность отчуждения; 5) наконец, приоритетное право не распространялось на контракты недропользования подземными водами и общераспространенными полезными ископаемыми. Изложенное очевидно указывает на высокую степень правовой неопределенности всей конструкции приоритетного права, что свидетельствует о ее недостаточной теоретической проработанности и состоятельности уже на первом этапе. Планы по разработке соответствующего проекта закона и включение в законодательство Казахстана приоритетного права породили публичную дискуссию. Преимущественно она проходила между профессорами-цивилистами (Ю.Г. Басин[6], М.К. Сулейменов[7] и И.У. Жанайдаров[8]) и представителем публичного права - академиком С.З. Зимановым[9]. Позиция цивилистов была воспринята (полностью или частично) и практикующими юристами[10]. Второй этап включения приоритетного права государства в казахстанское законодательство связан с внесением Гражданский кодекс Республики Казахстан (ГК) правил о стратегических объектах (ст. 193-1 ГК)[11]. Правовой режим стратегических объектов также вызвал массу критических замечаний как на стадии разработки проекта соответствующего закона, так и после его принятия[12]. Проблема стратегических объектов составляет предмет самостоятельного исследования. В настоящей статье мы обратим внимание только на один аспект: составной частью правового режима стратегических объектов стало приоритетное право государства на его приобретение. В первоначальной редакции п. 4 ст. 193-1 ГК выглядел следующим образом: «4. В случае нахождения стратегического объекта в частной собственности и намерения его собственника продать данный объект, Правительство Республики Казахстан обладает приоритетным правом покупки стратегического объекта по рыночной стоимости. Рыночная стоимость стратегического объекта определяется в соответствии с законодательством об оценочной деятельности. Порядок использования приоритетного права покупки стратегического объекта определяется Правительством Республики Казахстан». При нарушении собственником стратегического объекта приоритетного права государства сделка о его продаже признавалась недействительной с момента ее совершения (п. 5 ст. 193-1 ГК). В последующем в п. 4 ст. 193-1 ГК были внесены два дополнения: 1) Законом Республики Казахстан от 13 февраля 2009 года № 135-IV «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам деятельности Фонда национального благосостояния и признании утратившим силу Закона Республики Казахстан «Об Инвестиционном фонде Казахстана» в ч. 1 п. 4 ст. 193-1 слово «обладает» заменено словами «, а также по его решению национальный управляющий холдинг обладают». Таким образом, возможность реализации приоритетного права государства получило юридическое лицо, с участием государства. Иначе говоря, частный субъект стал обладать правом, ранее принадлежавшим исключительно государству; 2) Законом Республики Казахстан от 1 марта 2011 года № 414-IV «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам государственного имущества» п.п. 4 и 5 ст. 193-1 были изложены в новой редакции[13]. На этом этапе конструкция приоритетного права государства претерпела довольно существенное изменение, суть которых можно свести к следующим положениям: 1) правила о приоритетном праве стали частью ГК (как и в целом стратегические объекты), т.е. они получили «прописку» в главном акте частного права; 2) законодателем были сформулированы два условия, при наличии которых реализуется данное право государства: а) стратегический объект должен находиться в частной собственности. В развитие этого условия было принято Постановление Правительства от 30 июня 2008 года № 651, которым были утверждены два перечня: (1) «Перечень стратегических объектов, переданных в уставный капитал и (или) находящихся в собственности национальных холдингов и (или) национальных компаний либо их аффилиированных лиц, а также иных юридических лиц с участием государства»; и (2) «Перечень стратегических объектов, находящихся в собственности юридических лиц, не аффилиированных с государством, а также физических лиц»[14]. Перечень № 1 имеет больше учетный характер, его задача в определении того, что именно принадлежит государству и юридическим лицам с его участием. А вот перечень № 2 прямо определяет объекты, в отношении которых возможно применение приоритетного права[15]; б) наличие намерение собственника его продать. Детализация соответствующих предписаний также осуществлялась на подзаконном уровне. Так, собственник стратегического объекта (в определенных случаях и залогодержатель) может отказаться от отчуждения стратегического объекта, а сроки выкупа стратегических объектов не должны были превышать двух лет с момента принятия Правительством решения о реализации приоритетного права их приобретения[16]. Несмотря на кажущуюся простоту правил п. 4 ст. 193-1 ГК не понятен был механизм реализации приоритетного права покупки. По смыслу закона можно прийти к двум вариантам поведения собственника: а) он обязан предложить стратегический объект в первую очередь государству, а затем, если оно откажется, вправе продать его объект любому другому лицу и б) государство вправе воспользоваться своим приоритетным правом покупки при продаже стратегического объекта третьему лицу. Иначе говоря, государство может вмешаться в сделку на любой стадии до ее заключения. Однако в подзаконных актах данные процедуры, как это часто бывает, были изменены. Осталась только одна: управомоченное лицо должно было обратиться к государственному органу с разрешением на отчуждение объекта, который должен был рассмотреть это обращение и решить, приобретать этот объект либо нет (п.п. 3-9 Правил использования приоритетного права 2008 г.). Оставим в стороне юридико-техническую характеристику соответствующих положений, т.к. появилось новое по содержанию правило о приоритетном праве в Законе Республики Казахстан от 24 июня 2010 года № 291-IV «О недрах и недропользовании»[17]. Здесь оно определяется как «осуществляемое в соответствии с настоящим Законом первоочередное право государства на приобретение отчуждаемого права недропользования (его части) и (или) объектов, связанных с правом недропользования» (подп. 66) ст. 1 Закона о недропользовании 2010 г.). В законе было проведено различие между преимущественным и приоритетным правом. Если первое касается только полезных ископаемых, добытых недропользователем, то второе относится к самому праву недропользования (его части) и (или) объектов, связанных с правом недропользования (ср. п.п. 1 и 2 ст. 12 Закона о недропользовании 2010 г.)[18]. По существу Закон о недропользовании 2010 г. стал формулировать иные правила о приоритетном праве, чем были зафиксированы в ГК. Формально это дает основания для выделения третьего этапа развития законодательства Казахстана о приоритетном праве, на котором начинаются проявляться коллизии между различными нормативными правовыми актами по этому вопросу, а сфера использования приоритетного права значительно расширяется. Приведем примеры. Закон Республики Казахстан от 1 марта 2011 года № 413-IV «О государственном имуществе»[19] содержит как определение приоритетного права (подп. 9) ст. 1 Закона о госимуществе), так и механизм его реализации (гл 14, ст.ст. 191-195). Они увязаны с правилами ст. 193-1 ГК, им не противоречат. Это обусловлено тем, что в связи с принятием Закона о госимуществе произошла корректировка действующего законодательства по аналогичным вопросам[20], чего не было сделано при введении в действие Закона о недропользовании 2010 г. В результате есть разночтения не только в определении приоритетного права по правилам Закона о госимуществе и Закона о недропользовании 2010 г., но и отличия по механизму его реализации[21]. Нет никакой необходимости для целей настоящей статьи подробно анализировать отличия. Обратим внимание только на очевидные. Оба закона исходят из необходимости испрашивания разрешения государственного органа на отчуждение. Эта процедура возникает при наличии воли (по терминологии законов - намерения) управомоченного лица. Однако только Закон о госимуществе содержит совершенно логичное правило о завершении соответствующей процедуры: собственник (правообладатель) стратегического объекта в любое время до заключения договора может отказаться от отчуждения стратегического объекта. При отказе собственника (правообладателя) от отчуждения стратегического объекта реализация приоритетного права государства на его приобретение прекращается (п. 4 ст. 192 Закона о госимуществе). Несмотря на различия в предмете правового регулирования обоих законов, едва ли кто-то будет утверждать, что недра, права на них, являются составной частью имущества, принадлежащего государству. Единственной особенностью, вероятно и вызвавшей необходимость специального регулирования, является невозможность принадлежности права недропользования самому государству, т.к. оно производно от права собственности на недра. Однако это не исключает наличие права недропользования у юридических лиц с участием государства в уставном капитале и, следовательно, т.н. косвенного обладание им. Далее, отношения приоритетного права вышли за рамки стратегических объектов и права недропользования. Уже Национальный банк Казахстана реализует приоритетное право государства на приобретение аффинированного золота для пополнения активов в драгоценных металлах, что происходит на основании им же утвержденных правил[22]. Впоследствии законодательство Казахстана «обогатилось» еще одной ситуацией, в которой возможна реализация приоритетного права. Если во всех перечисленных ранее случаях оно распространялось только на уже существующие объекты и лиц, то с принятием Закона Республики Казахстан от 22 июня 2012 года № 20-V «О магистральном трубопроводе» обстановка изменилась. Согласно п. 1 ст. 16 Закона государство получило приоритетное право на участие в размере не менее пятидесяти одного процента в проекте вновь создаваемого магистрального трубопровода, как имущественного комплекса. Процедура реализации приоритетного права схожа, но является более сокращенной (см. п.п. 2-8 Закона). Изложенное позволяет заключить несколько предварительных выводов. Во-первых, исключение постепенно становится общим правилом. Если ранее приоритетное право государство касалось только отношений недропользования, то потом появились нормы о стратегических объектах ГК, Законов о государственном имуществе, Национальном банке и магистральном трубопроводе. Эта конструкция более или менее устоялась, а цивилисты даже стали к ней привыкать. И это очень опасно, ибо свидетельствует о возрастающем влиянии государства на имущественные отношения. Во-вторых, расширение сфер применения приоритетного права, регулирование соответствующих отношений множеством нормативных правовых актов, различия процедур его реализации, делает актуальным унификацию соответствующих предписаний. Очевидно, что базовыми положения для этого права должны стать нормы Закона о госимуществе. В-третьих, конструкция приоритетного права уже оказала негативное на развитие бизнеса в Казахстане. Подтверждением этого стало инициирование Правительством изменений законодательства по вопросам недропользования. В соответствующем законопроекте предлагается усовершенствовать нормы, по вопросам закрепления приоритетного права государства на участках недр, месторождений, имеющих стратегическое значение. Основным мотивом выступают два фактора: а) интерес государства в крупных месторождениях и б) снятие излишних административных барьеров для бизнеса[23] (выделено мною - С.С.). И, наконец, самое важное: конструкция приоритетного права все также остается малопонятным явлением. Бесспорно только то, что это право предоставляет собой возможность государству вмешаться как в деятельность определенных юридических лиц и приобрести право участия в них, так и просто приобрести в особом порядке права на определенные объекты.
3. О соотношении преимущественного и приоритетного права Первоначально отметим, что в ГК понятие «приоритетное право», кроме как в статье 193-1, не используется. Однако есть термин «приоритет», который употребляется в некоторых статьях раздела ГК об интеллектуальной собственности. Например, п. 3 ст. 999 ГК говорит о приоритете изобретения, полезной модели, промышленного образца. Правила об определении приоритета раскрываются в Законе Республики Казахстан от 16 июля 1999 года № 427-I «Патентный закон Республики Казахстан». Нет нужды их приводить. Укажем на очевидные несовпадения трактовки приоритета по стратегическим объектам и норм Патентного закона. Так, приоритет обладателя исключительных прав объекта промышленной собственности «отступает» перед правом преждепользования (п. 1 ст. 1004 ГК, п. 1 ст. 13 Патентного закона). Подобного исключения приоритетное право государства не знает. Суть приоритета в сфере интеллектуальной собственности заключается в определении первенства среди потенциальных обладателей исключительных прав на результат творческой (интеллектуальной) деятельности. Приоритетное же право государства заключается в желании обладать чем либо (правом и/или имуществом), которое в нормальной ситуации ему не могло принадлежать. Можно назвать отличия по объектам права и многие другие. Однако очевидное несовпадение этих категорий делает бессмысленным их дальнейшее противопоставление. Справедливости ради нужно заметить, что в определенных случаях законодатель определяет приоритеты при защите интересов определенных участников гражданских отношений. Например, в отношениях при банкротстве. Здесь интересы кредиторов, чьи обязательственные права возникли из отношений возмещения вреда, получают первоочередное удовлетворение относительно прав, возникших по иным основаниям (п. 4 ст. 21, ст. 51 ГК). Однако приоритетными, точнее первоочередными, они являются не по названию, а по своей сути. Законодатель ранжирует соответствующие притязания со всей очевидностью полагая, что на всех кредиторов имущества должника просто не хватит. Случаи использования в гражданском законодательстве стран СНГ приоритетного права нам не известны. Но в некоторых источниках имеется интерпретация (отождествление) преимущественного права в качестве приоритетного. Приведем только два примера. Так, Н. Черкасова таковым называет преимущественное право арендатора на приобретение предоставленного ему государственного имущества (ст. 3 Федерального закона от 22 июля 2008 г. № 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной собственности субъектов Российской Федерации или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»)[24]. В.А. Белов приводит перечень преимущественных прав, именуя одно из них как «преимущественное (приоритетное) (выделено мною - С.С.) право на приобретение культурных ценностей (памятников истории и культуры), имущества ликвидируемых организаций культуры (в том числе - библиотек), музейных предметов (коллекций) и архивных документов»[25], принадлежащее государству. Однако проведенный нами анализ законодательства Российской Федерации не дает оснований для утверждения о существовании какого-либо приоритетного права государства. Есть довольно многочисленные нормы о преимущественном праве покупки, принадлежащем все тому же государству, но которые никак не могут быть приоритетными[26]. В Казахстане, с момента введения приоритетного права, проводились попытки определения его юридической природы. При этом, его главный вдохновитель академик С.З. Зиманов этот вопрос не исследовал и никак не обозначил своего мнения по этому поводу. Высказанные в юридической литературе позиции можно структурировать на две группы: 1) часть авторов отождествляют приоритетное право с правом преимущественной покупки (т.е. одной из разновидностей преимущественных прав) и 2) другая полагает публично-правовую природу данного права, которая не позволяет его квалифицировать в качестве одного из известных гражданских прав. Рассмотрим основные доводы каждой из них. А. Бикебаев, вступив в полемику между представителями публичного и частного права, предлагает считать это право аналогичным таким преимущественным правам как покупка долей в ТОО и долевой собственности, праву залогодержателя. Каких либо доводов в обоснование этой позиции не приводится. Аргументы направлены на доказывание тезиса о том, что реализация приоритетного права не относится к случаям принудительного изъятия имущества. Таковых два: (1) имеется воля продавца на отчуждение имущества (причем она первична) и (2) продавец сам вырабатывает условия реализации имущества (цена, способ и сроки оплаты и т.д.). Республика Казахстан может лишь согласиться или не согласиться с предложением продавца. Если же государство не устраивают условия продавца, продавец волен будет продавать имущество любому субъекту по своему выбору[27]. Е.В. Нестерова в статье, посвященной изложению основных новелл тогда еще проекта Закона о недропользовании 2010 г., отмечает, что реализация приоритетного права государства является одним из ограничений перехода права недропользования (долей участия, пакетов акций) в интересах национальной безопасности и его целью является обеспечение защиты права государственной собственности на недра[28]. Автор приводит два аргумента в пользу рассмотрения приоритетного права государства в качестве разновидности преимущественных прав: (1) подобное определение содержится в глоссарии законопроекта и (2) соответствует определению преимущественного права, предложенного в диссертационном исследовании Р.Е. Пивовар[29]. Серьезный анализ первого аргумента о наличии этого права в глоссарии, со ссылкой на проект закона, невозможен. Можно только указать, что действующий Закон о недропользовании 2010 г. определяет преимущественное право иначе (см. подп. 66) ст. 1), а в ст. 12 закона преимущественное и приоритетное права государства в сфере недропользования разграничиваются, каждому из них посвящаются отдельные нормы (см. части 1 и 2 этой статьи соответственно)). Второй аргумент со ссылкой на научное исследование так же малосостоятельный. Если речь идет об авторитетном исследование - одно дело, а начинающего исследователя - другое. Есть достаточно много иных работ, в которых рассмотрены те или иные аспекты преимущественных прав как казахстанских, так и российских авторов[30]. Представляется, что вывод о том, что приоритетное право государства в полной мере укладывается в определение преимущественного права и является его разновидностью[31], является неубедительным и весьма сомнительным. Сторонников публично-правовой природы приоритетного права несравненно больше. И.У. Жанайдаров отмечает, что гражданское законодательство не оперирует термином «приоритетное право». Это термин публично-правовой (государственно-правовой). Однако и законодательство, содержащее публичные нормы, не дает определение приоритетному праву. Поэтому его смысл следует выводить из ч. 3 ст. 71 Закона о недрах (в настоящей статье - Закона о недропользовании 1996 г. - С.С.). На практике термин «приоритетное право» часто подменяют термином «преимущественное право», что неверно и недопустимо по форме, но достаточно точно соответствует его сути. Тем не менее, использование термина «преимущественное право» в случаях, когда имеется в виду приоритетное право, ни в коем случае не означает, что гражданско-правовые нормы, регулирующие преимущественное право, должны применяться к реализации приоритетного права[32]. А.Г. Диденко, анализируя приоритетное право государство по ч. 3 ст. 71 Закона о недропользовании 1996 г., заключает, что оно не может быть признано преимущественным правом по аналогии к правам участников ТОО и акционеров АО. Содержание данного правила имеет публично-правовой характер, к данной области отношений не применимы частноправовые нормы о сделках, уступке прав, а его регулирование должно решаться прямыми публично-правовыми предписаниями[33]. А.С. Киздарбекова в исследовании вопросов долевой собственности приходит к выводу о том, что понятия «преимущественное право покупки» и «приоритетное право» не равнозначные понятия. По ее мнению, приоритетное право закреплено нормами публичного права и находится вне гражданско-правовых отношений[34]. A.A. Сапарова отмечает, что приоритетное право государства на приобретение права недропользования и доли участия (пакета акций) в юридическом лице является императивной публичной нормой и имеет преимущество перед иностранной применимым правом (ст. 1091 ГК)[35]. Обобщая изложенные выше мнения сторонников публично-правовой природы приоритетного права можно заметить их определенную недосказанность. Если приоритетное право не является преимущественным правом, то тогда какова его юридическая природа? Приведенные суждения не содержат ответ. Указание только на публично-правовую природу нельзя признать достаточным. Свое видение природы приоритетного права было предложено М.К. Сулейменовым. Он также полагает неуместным сравнение приоритетного права с правом преимущественной покупки доли, его публично-правовую природу, наличие принуждения отчуждения. Но в отличие от других, прямо сопоставляет приоритетное право и национализацию[36], указанную в ГК в качестве одного из способов прекращения права собственности (подп. 7) п. 1, п. 4 ст. 249 ГК). Учитывая отсутствие в Казахстане развернутых правил о национализации (на момент опубликования цитируемой работы - С.С.) М.К. Сулейменов предлагает разработать соответствующий проект закона, т.к. «любые изъятия имущества по основаниям обеспечения национальной безопасности, в т. ч. и расторжение контракта на недропользование, могут трактоваться с точки зрения международного частного права как случаи национализации»[37]. Суждения о возможной квалификации приоритетного права в качестве разновидности национализации (экспроприации) были высказаны некоторыми практикующими юристами, специализирующимися в нефтегазовом секторе экономики Казахстана. Так, А. Шынгысов в начале 2004 года, т.е. до вступления в силу правил ч. 3 ст. 71 Закона о недропользовании 1996 г., отмечал, что приоритетное право может быть признано экспроприацией (или приравненного к таковой) или национализацией, а «государство должно понимать, что для соблюдения основополагающего принципа законности и справедливости недостаточно предложить компенсацию на условиях, не хуже предлагаемых другими участниками. …группа частных инвесторов должна иметь право… на сохранение частного характера своей группы (т.е. без принудительного участия государства в качестве партнера)»[38]. В свою очередь М. Уилсон, рассуждая о приоритетном праве как о преимущественном (что можно отнести к различиям юридической терминологии), достаточно осторожно говорит о квалификации приоритетного права в качестве национализации[39], одновременно указывая, что существование этого права приводит к снижению стоимости проекта и долей участия в нем и, таким образом, лишает возможности получения за них справедливой рыночной цены[40]. Мы также полагаем необоснованным рассмотрение приоритетного права через призму преимущественных прав. Действительно, в ГК преимущественное право не определяется как цельная категория. Но отдельные права, непосредственно поименованные таковыми, содержат достаточно точные характеристики преимущественных прав отдельных категорий. Для сопоставления с приоритетным правом имеют значение две разновидности преимущественных прав: 1) участников ТОО и акционеров АО, и 2) участников консорциума (или шире, долевой собственности). Преимущественные права характерны для некоторых субъективных гражданских прав, связанных с членством в юридических лицах. Согласно правилу п. 3 ст. 40 ГК учредители юридического лица не могут иметь какие-либо преимущества перед другими участниками данного юридического лица, за исключением случаев, предусмотренных законодательными актами. Подобные исключения есть. Например, участники ТОО пользуются преимущественным перед третьими лицами правом покупки доли или ее части в уставном капитале товарищества (ч. 2 п. 2 ст. 80 ГК, ст. 31 Закона Республики Казахстан от 22 апреля 1998 года № 220-I «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью»). Примерно аналогичные преимущественные права на приобретение акций предоставляются акционерам (подп. 10) п. 1 ст. 14, ст. 16 Закона Республики Казахстан от 13 мая 2003 года № 415-II «Об акционерных обществах»). Кроме того, акционер, обладающий привилегированными акциями, имеет преимущественное право перед владельцем простых акций на получение дивидендов в заранее определенном гарантированном размере, установленном уставом АО, и на часть имущества при ликвидации общества в порядке, установленном Законом (ч. 1 п. 2 ст. 13 Закона). Традиционным примером преимущественного права является право покупки доли в общей собственности (ст. 216 ГК). В этом случае остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, кроме случая продажи с публичных торгов (п. 1 ст. 216 ГК). Закон устанавливает специальные последствия нарушения права преимущественной покупки, а его уступка не допускается (п.п. 3 и 4 ст. 216 ГК РК). На строго личный характер права участия в совместной деятельности указывает и правило п. 1 ст. 232 ГК, согласно которому оно может быть передано только с согласия участников договора о совместной деятельности. Сказанное позволяет заключить следующие особенности преимущественных прав из прав участия и отношений общей собственности. Подобные преимущества (лучше - привилегии) предоставляются законом: а) только участникам соответствующих отношений и никогда третьим лицам, б) эти права всегда лимитированы во времени[41] и в) имеют целью не расширения, а как раз уменьшения числа участников, вступления в отношения определенных лиц, известных заранее. Можно так же согласиться с высказанным в литературе суждением об обязательственной природе преимущественных прав[42]. Очевидно, что обладание государством правами акционера, долей в ТОО или в консорциуме предоставляет ему все соответствующие привилегии. Но в случае с приоритетным правом речь идет о вмешательстве государства в гражданские отношения. Подобные ситуации не могут быть квалифицированы иначе как реализация властных полномочий государства. В результате этого происходит принудительное прекращение или невозможность реализации преимущественных прав иных участников, что подразумевает имущественную компенсацию утрат. Все эти ключевые моменты приоритетного права указывают на то, что перед нами разновидность не преимущественных прав, а вариант принудительного отчуждения имущества, который основывается на одностороннем и властном волеизъявлении государства. Искать гражданско-правовые признаки приоритетного права бессмысленно. Ибо существо любого явления, относимого законом к гражданскому праву, не может не основываться на равенстве его участников (п. 1 ст. 1 ГК).
4. Юридическая природа приоритетного права государства. Первоначально несколько слов следует сказать о принуждении при реализации приоритетного права. Формально законодатель, при его легальном определении, обходится без указания на какое-либо принуждение: государство приобретает права на отчуждаемые объекты или только права. Это приобретение не зависит от наличия или отсутствия прав на эти объекты. Так есть ли принуждение? Полагаем, что ответ лежит на поверхности: конечно есть! Для подтверждения этого можно привести два довода. Первый - из простой житейской ситуации: парень (обратный вариант - девушка) собрался жениться. Выбрал невесту, назначили день свадьбы. Тут появляется другая и говорит, что по закону его партнером будет именно она, а никакая другая. Как говориться, или со мной, или никак. Едва ли дело закончится свадьбой, а если да, то никак нельзя назвать этот союз добровольным… Второй - формально юридический. Основные аргументы А. Бикебаева, изложенные выше, об отсутствии какого-либо принуждения опровергнуть просто, ибо автор не анализирует существо явления, а говорит только об условиях «включения» правил о приоритетном праве. Они, как правило, относятся к гипотезе правовых норм. Партнерство в бизнесе зачастую имеет строго выраженный личный характер. Серьезный бизнес относится к выбору делового партнера очень щепетильно. И чем крупнее проект, тем щепетильность только возрастает. Именно поэтому деловая репутация для бизнеса имеет ключевой характер: она есть, и бизнес развивается, нет - как правило, хиреет. Государство, как деловой партнер, в этом плане непредсказуемо: проходят выборы или иные формы смены власти, меняются лица и приоритеты. Сегодня одни, завтра - другие. Это же относится и к государственным (квазигосударственным) юридическим лицам. Именно поэтому инвесторы предпочитают обезопасить себя от политических рисков, включая соответствующие условия в тексты договоров. Это тоже нормально и обусловлено опытом ведения бизнеса в некоторых странах, особенно с т.н. переходной экономикой. В ГК есть некоторые общие правила о принудительном прекращении прав. Большей частью они сосредоточены в разделе о праве собственности. Согласно п. 2 ст. 249 ГК принудительное отчуждение имущества у собственника не допускается, кроме случаев установленных кодексом. Указания на приоритетное право, как основание прекращения прав частных лиц, здесь нет. В Законе о госимуществе реализация приоритетного права также не охватывается случаями принудительного отчуждения имущества для государственных нужд. К таковым отнесены только (1) изъятие принадлежащего физическим лицам или негосударственным юридическим лицам земельного участка или иного недвижимого имущества в связи с изъятием земельного участка в состав государственного имущества, (2) реквизиция и (3) национализация (подп. 25) ст. 1 Закона о госимуществе). Они рассматриваются как исключительные случаи, установленные законами Республики Казахстан, и допускаются только при условии равноценного возмещения стоимости утраченного имущества. Принудительные способы прекращения права собственности для целей статьи можно определенным образом систематизировать.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |