Собрание малороссийских прав как памятка кодификации гражданского законодательства на украинских землях (Блаживская О. Е., кандидат юридических наук)

Собрание малороссийских прав
как памятка кодификации гражданского законодательства
на украинских землях

Блаживская О. Е.,

кандидат юридических наук

судья Хозяйственного суда г. Киева

доцент кафедры интеллектуальной собственности

юридического факультета Киевского национального университета

имени Тараса Шевченко

Собрание малороссийских прав (в дальнейшем - Собрание 1807 года) является важным источником знаний про отечественное гражданское право, поскольку: является одной из самых давних попыток отраслевой кодификации гражданского права, которое действовало на территории Украины, и, одновременно, одним из последних проявлений автономности правовой системы украинских земель в составе Российской империи. В то же время Собрание является памяткой тогдашней правовой мысли и раскрывает состояние развития гражданского права Гетманщины в начале ХІХ в. Сказанное несомненно определяет актуальность исследований Собрания 1807 года.

Собрание 1807 года фактически не вспоминается в трудах дореволюционных ученых. В советский период ему посвятили свои разработки А. П. Ткач [1], А. И. Нелин [2]. В отечественной науке Собрания 1807 года рассматривается преимущественно в разрезе или формальных источников его создания (Ю. Л. Дмитришин [3], Н. М. Кобилецкий [4]), или генезиса отдельных институтов гражданского права (А. А. Телестакова [5], И. В. Ковальчук [6]). Поэтому очевидной является недостаточность исторично-правовых исследований и необходимость комплексного гражданско-правового анализа указанной памятки украинского права. Задачею настоящей статьи является определить предпосылки кодификации и дать общую характеристику вещному, обязательственному и наследственному праву в соответствии с Собранием 1807 года.

Прежде всего следует обратить внимание на социально-экономические условия и основания для создания Собрания 1807 года. Материальные источники кодификации можно охарактеризовать следующим образом. Во-первых, в основе тогдашнего общества лежали сословная ограниченность, большое феодальное землевладение и внеэкономическое принуждение крестьянства [7, с. 48], что дает все основания утверждать, что кодекс является памяткой феодального права. Во-вторых, следует учитывать, что в начале ХІХ в. феодально-крепостной уклад переживал кризис на фоне формирования элементов нового, капиталистического строя. Поэтому невзирая на феодальный характер собрания в отдельных разделах нашли свое отображение капиталистические отношения [1, с. 1]. В-третьих, еще в конце XVIII в. Украина вошла в новый период своего существования, когда Украинские земли, которые входили в состав Российской империи, с этого времени были подчинены ее центральным органам власти и управления [8, с. 206]. Именно по этим причинам перед кодификационной комиссией была поставлена задача привести местные нормы в соответствие с основами права России, сложить свод (устав), в котором сохранились бы только те исключения и отличия, необходимость которых определялась местными особенностями. Собрание 1807 года является итогом первого этапа работы - оно содержало нормы права, которое действовало на Украина [2, с. 12].

Формальные источники, которые легли в основу Собрания 1807 года, во многом повторяют источники кодификации 1743 года. Так, систематизация охватила фактически все действующее в течение ХVІ - ХVІІІ в. украинское законодательство, то есть весь нормативный малороссийский материал со времен присоединения Украины до Московии, включая нормы обычного и церковного права, которые продолжали действовать в течение и после Освободительной войны в 1648-1654 г., нормы магдебургского, саксонского, хелминского права в польских переводах, так называемое немецкое городское право, Литовский устав, гетманские универсалы [7, с. 46]. Более того, есть свидетельство об использовании самих Прав 1743 года [9, с. 201]. Поэтому можно утверждать о наличии тех же неустраненных оснований кодификации - значительное количество несистематизированных форм выражения норм права, которые местами противоречили друг другу. Однако, невзирая на внешнее сходство необходимо отметить тенденции, которые обусловили отличия в значении и объемах применения основных источников. В первую очередь, усиливается процесс ограничения царским правительством применения источников местного права в левобережных и правобережных губерниях Украины, распространения общеимперского законодательства и создания специальных для этих губерний норм гражданского права [8, с. 283]. В свою очередь это приводит к такому: во-первых, к началу ХІХ в. ограничивается сфера применения Литовского статута [10, с. 10], во-вторых, в конце XVIII в. с внедрением на территории Украины губернского разделения и образования городских дум фактически приостановилось действие магдебургского права; в-третьих, к 40-м годах XIX в. почти потеряли свою силу нормы обычного права [8, с. 283].

Стоит заметить, что создание Собрания 1807 года было не самостоятельным проектом по систематизации права, а частью процессов кодификации и унификации общеимперского законодательства, в частности, планировалось, что оно станет одним из разделов «Книги законов Российской империи» [8, с. 285]. Поэтому, отсутствие официального утверждения Собраний 1807 года обусловливается незавершенностью указанных процессов в первой декаде ХІХ в. Однако нужно указать на две разновекторных причины: во-первых, собрание малороссийских прав в значительной степени противоречило существующей на то время системе русского феодального права [11, с. 24]; во-вторых, вся система феодально-крепостнического права не отвечала новым условиям социально-экономического развития [12, с. 40]. Значение кодификации 1807 года еще должным образом не оценено. Иногда ее рассматривают как компиляцию гражданско-правовых норм из Литовского устава и сборников немецкого городского права [13, с. 610], которая является не проектом, а лишь подготовительным материалом для его создания [10, с. 10]. Однако с такими рассуждениями можно согласиться лишь из формально-юридической точки зрения и с уточнением, что часть Собрания 1807 года была использована при подготовке Свода местных законов западных губерний Российской империи (в 1837 г.) и Свода законов Российской империи (1833). Ценность же кодификации 1807 года заключается в том, что она раскрывает систему гражданского права, которая действовала на украинских землях на границе ХVІІІ и ХІХ в.

Структура Собрания малороссийских прав существенно отличается от Прав 1743 года по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, Собрание 1807 года охватывает своим содержанием только частноправовые нормы, а потому в литературе их не без основания называют первым украинским гражданским кодексом [14, с. 27]. Во-вторых, Собрание 1807 года состоит из трех частей и структурно фактически следуют по институционной системе (с некоторыми отличиями относительно наследования) [15, с. 194], а их разделение на три части и пять книг отвечает Хелминскому праву [3, с. 14]. По своему содержанию Собрания 1807 года охватывает общее учение о лицах, в том числе нормы семейного права (книга І), вещное право (книги ІІІ и V), обязательственное право (книги ІІ и ІV), наследственное право (главы ХХІІ и ХХІІІ книги ІІІ).

Система вещного права охватывала право собственности, владения и вещные права на чужое имущество. А. И. Нелин справедливо отмечает, что хотя отдельной статьи, которая бы определяла понятие «собственность», нет, но можно сделать вывод, что составители под собственностью понимали право наиболее полного обладания людьми и вещами [2, с. 19-20]. Способы приобретения права собственности в кодексе разделены на три группы: в порядке наследования; приобретение права собственности по договору («получение имения от стороннего» - § 67 гл. ХІV) или на основании приобретательной давности; другим способом («когда кто сам наживет и достанет»). При этом среди первичных способов следует назвать: завладение вещью, которая никому не принадлежат или выброшенной вещью (§ 95 гл. ХV), находка, в том числе клад (гл. ХVІ), присвоение общедоступных для сбора вещей («зверина ловля» - гл. ХVІІ, «рыбная ловля» - гл. ХVІІІ); естественный прирост («приобретении собственности чрез посредство» - гл. ХХ); переработка вещи («когда кто на моей доске что намалевал; когда кто из моей материи такую работу сделает, которая уже в ту материю обратиться не может» - § 93 гл. ХІV). Право собственности могло прекращаться как принудительно в случае совершения тяжелого преступления, заговора и бунта против Государя, нарушение общего спокойствия, изготовления поддельных денег, измены, сдачи крепости, представления поддельных документов, побега из службы, так и за волей собственника: всяк может имение свое справно потерять или отдалить, если оное продаст, отдаст, до сроку промолчит, не требуя его у леннаго господина, или каким-нибудь образом из употребления своего выпустит (§ 77 гл. ХІV).

Нововведением следует считать выделение в отдельные главы положений, которые касаются правового режима имущества на праве общей собственности. Таким образом, главы ХXXVІ и ХXXVІІ определяют: доли каждого участника общей собственности; их права относительно владения, пользования, распоряжения и защиты права собственности; распределение между участниками общей собственности доходов от ведения хозяйства и расходов на содержание общего имущества; отчуждение участниками общей собственности своей доли; прекращение права общей собственности, в том числе путем разделения. Важной новеллой было закрепление понятия злоупотребления правом собственности (§ 39 гл. ХІV), под которым понималось расточительность (§ 4 гл. ІХ), которая влекла за собой ограничение способности распоряжаться своей собственностью. Так же следует акцентировать внимание на том, что в Собрании 1807 года в отдельную глава выделены способы защиты права собственности (гл. ХХХІХ).

Владение рассматривается Собранием 1807 года как отдельное вещественное право. Различалось полное и неполное, законное и незаконное, а также на недоказанное владение (§ 1 гл. ХІV). Значительное количество норм, которое посвящено владению, трактует его как внешнюю форму собственности. Владелец имел преимущество перед тем, «кто искал свое». Спор о собственности суд рассматривал лишь после решения вопроса о владельце вещи [11, с. 25]. В то же время целый ряд норм определяли порядок решения споров между владельцем и собственником вещи, например, распределение расходов (§ 27 гл. ХІV), плодов и доходов (§ 38 гл. ХІV) между собственником и незаконным владельцем, так же собственником и временным законным владельцем (§ 78 - 92 гл. ХІV). Новеллой является норма, которая определяла момент возникновения владения, - «владение начинается со времени приобретения на законном основании», при этом передача могла быть фактической или символически либо письмо оформленной (§ 59 - 62 гл. ХІV).

В Собрании 1807 года находит свое дальнейшее развитие институт сервитутного права, так как с развитием капиталистических отношений необходимым было четкое определение тех институтов права, которые регулировали отношения собственности (§ 40-51 гл. ХІV) [16, с. 170]. В то же время, как и в Правах 1743 года, находят свое закрепление еще нормы Литовского статута относительно земельных сервитутов (§ 11 гл. ХІV).

Система обязательственного права за Собранием 1807 года охватывает собой договорные и внедоговорные обязательства. Договорное право значительно усовершенствовалось сравнительно с Правами 1743 года. В первую очередь, общие положения о договоре, как и о сделке («деяния как предмет изъявления воли») регламентируются отдельными главами (ХІ та Х соответственно). При этом определяются общие положения действительности сделок: личная способность изьявляющаго волю; свободная воля; решительное намерение; форма изъявления воли (§ 5 - 22 гл. Х). Специальная норма установила требования к предмету договора, среди которых была реальность его выполнения («Кто что непристойное, или выше силы своей обещает, или же в том ручается, то оного исполнять не должен» - § 26 гл. Х, § 4 гл. ХІ). Основополагающим принципом договорного прав закрепляется свобода договора - «предмет договоров заключается в свободной каждого воле распоряжать вечно по своему изволению собственным имением» (§ 1 гл. ХІ).

Сторонами в договоре могли быть лишь дееспособные лица, объем дееспособности зависел от возраста, пола, психического здоровья и сословной принадлежности лица. Относительно отдельных участников договорных отношений могли устанавливаться дополнительные требования (дарителя - § 306, 307 гл. XXV; поверенного - § 564, 565 гл. ХХХІV). Собранию 1807 года известен институт множественности лиц в договоре, как активной и пассивной, так и солидарной, долевой и субсидиарной, а также право обратного требования (§ 40 - 43 гл. ХІ). Кроме того, предусматривается возможность заключать договор в пользу третьего лица (§ 7 гл. ХІ). Нового развития получил институт замены стороны в обязательстве. Так, гл. ХХІV регламентирует уступку права, устанавливая, что «принадлежности и форма уступной записи суть таковые же, каковые купчей; даровой и прочих записей» (§ 1). Также закрепляются требования к кредитору, который вступает свое право (§ 3, 4, 5), к правам, которые подлежат уступке (§ 2).

Собрания 1807 года достаточно детально регламентируют порядок заключения договора. Например, § 9 гл. ХІ предусматривает, что согласие на заключение договора может быть выражено устно, при чем как вербально, так и невербально («Всякое обещание должно делаться устами и рукою так, что кто устами обещает что-нибудь, то рукодаянием имеет утвердить»). В частности, устно может совершаться договор при «обыкновенной покупке и продаже» (§ 16 гл. ХІ). Однако выделяются так называемые формальные договоры (§ 13, 14, 15 гл. ХІ), для которых устанавливается обязательность квалифицированной письменной формы, требования к которой во многом подобные закрепленным в Правах 1743 года. Также устанавливаются специальные правила относительно формы отдельных видов договоров и последствия ее несоблюдения (например, форма договора купли-продажи - § 337 - 341 гл. ХVІ).

Последствием невыполнения или ненадлежащего выполнения договора была обязанность возместить нанесенный ущерб («наградить всякие убытки по тому случаю понесенная» - § 31, 32 гл. ХІ) и уплатить неустойку («тот другого дня должен его вдвое отдать и потому же на всякий день» - § 33 - 35 гл. ХІ). Кроме того, значительное количество норм посвящались способам обеспечения выполнения обязательств, среди которых залог (гл. ХL), порука (§ 466 - 504 гл. ХХХІ), удержание (гл. ХLІ), задаток (§ 352 гл. XXVІ). Рядом с полным исполнением договора, основаниями для его прекращения могли быть невозможность выполнения договора, невыполнения договора, смерть одной из сторон (§ 37 - 39 гл. ХІ) и другие основания, предусмотренные относительно разных видов договоров.

Система договоров в соответствии с Собранием 1807 года охватывала договор дарения, купли-продажи, ссуды, хранения, найма, поручения и тому подобное. Интересным является то, что осуществлялось позитивное регулирование обязательств, которые возникали из рисковых договоров (игр), хотя принудительное выполнение таких обязанностей ограничивалось (§ 430, 431 гл. ХХІХ). В то же время отдельные виды договоров знали разделение на подвиды: дарение между присутствующими и между отсутствующими через посыльного или через письмо [17, с. 664]; договор личного найма и найма работ и услуг [18, с. 49] и тому подобное.

Существенным нововведением было объединение норм об обязательстве из возмещения вреда в одну гл. ХІІ О непозволенных деяниях, и о проистекающих из того правах и обязанностях. Разумеется, Собрание 1807 года не давало определения деликтоспособности, но содержало ряд правовых норм, которые учитывали способность субъекта правоотношений нести юридическую ответственность за совершенные правонарушения, которая зависела от возраста и психического состояния правонарушителя [19, с. 55]. Самостоятельную ответственность за нанесенный вред несли психически здоровые лица, которые достигли 16 лет, независимо от пола и сословной принадлежности, в ином случае гражданско-правовую ответственность несли их родители или опекуны (§ 77 - 79 гл. ХІІ).

Условием гражданской ответственности было наличие вины. При этом различали умысел и грубую неосторожность (§ 1 - 36 гл. ХІІ), а также «неважую» (§ 37 - 41 гл. ХІІ) і «маловажную» неосторожность (§ 42 - 44 гл. ХІІ), хотя четких пределов между последними двумя понятиями в содержании норм не приводится. Вина же потерпевшего рассматривалась как обстоятельство, которое исключало или уменьшало ответственность (§ 47 гл. ХІІ). Достойным внимания есть положения Собрания 1807 года, которые устанавливали ответственность за вред, причиненный животными. Так, различали «животные полезные и для домоводства нужные» (§ 92 - 99 гл. ХІІ), «животное опасно, и может причинить вред, хотя оно по природе своей и не вредное» (§ 100 - 102 гл. ХІІ), «животных, по природе своей вредных и в домовстве неупотребительных» (§ 91 гл. ХІІ). Значение такого разделения заключалось в том, что ответственность за вред, нанесенный двумя последними видами животных, фактически наступала независимо от вины их владельца. Система противоправных деяний, которые были основанием гражданской ответственности, охватывала собой: кто-либо будет умерщвлен в противность закона; причинено кому-либо телесное повреждение; претерпевший телесное повреждение сделался чрез то неспособным только на время; причинение боли; увечье; оскорблена честь; учинено насилие, или противозаконное лишение свободы против лица; учинено насилие касательно вещей или имения. В этих нормах четко прослеживается феодальный характер, поскольку при определенные размера ответственности за нанесенный вред учитывалась сословная принадлежность потерпевшего, например, при плате поголовных денег (§ 100 гл. ХІІ). Срок исковой давности относительно требования о возмещении нанесенного вреда был равен трем годам (§ 198 гл. ХІІ).

Наследственное право вмещено в книге ІІІ Собрания 1807 года, которая в основном касается оснований возникновения права собственности, и по существу направлено на обеспечение интересов больших феодальных землевладельцев. В отдельной норме содержалось определение понятия наследования: наследие по умерших есть подел доставшихся пожитков на столько частей, сколько персон есть (§ 199 гл. ХХІІ). При этом устанавливается равенство в наследовании подвижных вещей детьми как мужского, так и женского пола (§ 200 гл. ХХІІ), хотя ограничения наследственных прав женщины до сих пор сохранялись. В то же время была предвидена по существу конфискационная норма, в соответствии с которой наследования не происходило после смерти лиц, которые совершили некоторые общественно-опасные деяния («против государя или государства преступили; после волшебников, чародеев»), а все принадлежащее им имущество переходило в собственность государства (§ 234 гл. ХІІ). Равно как и в Правах 1743 года закреплялся исчерпывающий перечень оснований устранения родителями своих детей от наследования (§ 203, 204 гл. ХІІ) за исключением детей, которые родились после смерти наследодателя, - оное дитя пред другими имеет то преимущество, что отдалено от наследия быть не может (§ 276 гл. ХІІІ). В наследственную массу входили движимые и недвижимые вещи, права требования и долги наследодателя (§ 222, 229, 230 гл. ХІІ).

Собрание 1807 года предусматривает наследование по закону или завещанию. Наследование по закону происходило в порядке очередности: наследство принадлежит трояко, то есть на восходящую, нисходящую и побочную линии, и преимущественно получают оное по нисходящей линии… А по них по восходящей линии… получают наследство, когда нет нисходящей линии преимущественно пред всеми побочными (§ 1 гл. VІІ). Внучки, правнуки и другие родственники по прямой нисходящей линии наследовали за правом представление - наследие по племенам (§ 222 - 225 гл. ХІІ).

Наследование за завещанием базировалось на принципе свободы завещания. Тестаментоспособность приобреталась или терялась в зависимости от возраста («дети несовершеннолетние»), статуса («осужденные на смерть») и сословной принадлежности («служители дворовые»), психического («лишенный ума») и соматического здоровья («немой, глухой, слепой на оба глаза»), а также наличия полной дееспособности распоряжаться своим имуществом («расточитель имений»). Для действительности завещания также требовалось: свободное волеизъявление завещателя (§ 279 гл. ХХІІІ); содержание не противоречило праву и добрым обычаям (§ 280 гл. ХХІІІ); форма завещания отвечала установленным требованиям (§ 268 - 273 гл. ХХІІІ). Подобно Правах 1743 года свобода завещания ограничивалась относительно имений «отчеських і материнських», которые разрешалось завещать лишь прямым наследникам (§ 268 гл. ХХІІІ).

Следовательно, исследование Собрания малороссийских прав дало нам возможность определить особенности процесса систематизации гражданского права Украины в начале ХІХ в., общие положения вещного, обязательственного и наследственного права, а также проследить развитие правового регулирования гражданских отношений в соответствующий период. В то же время содержание отдельных институтов требует более детального научного анализа.

Список використаних джерел

1. Ткач А. П. Історія кодифікації дореволюційного права України [Текст] / А. П. Ткач. — К.: Видавництво Київського ун-ту, 1968. — 170 с.

2. Нелин А. И. Собрание малороссийских прав 1807 г., его содержание и значение: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.01 - Теория и история государства и права; история политических и правовых учений / Министерство высшего и среднего специального образования УССР. Киевский государственный университет им. Т. Г. Шевченко. — Киев, 1990. — 23 с.

3. Дмитришин Ю. Л. Хелмінське (кульменське) право та його застосування в Україні (XIII - перша половина XIX ст.) [Текст]: автореф. дис.... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Дмитришин Ю. Л.; Нац. ун-т «Львів. політехніка». — Л., 2012. — 16 с.

4. Кобилецький М. М. Маґдебурзьке право і його застосування в Україні (XIV - перша половина ХІХ ст.) [Текст]: автореф. дис. на здоб. наук. ступеня д-ра юридичних наук: спец. 12.00.01 «Теорія та історія держави і права»; «Історія політ. і правових учень» / Кобилецький М. М.; Львів. нац. ун-т ім. І. Франка. — Л., 2010. — 40 с.

5. Телестакова А. А. Система договорів про надання послуг в цивільному праві України [Текст]: автореф. дис... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Телестакова А. А.; НАН України, Інститут держави і права ім. В. М. Корецького. — К., 2008. — 16 с.

6. Ковальчук І. В. Становлення і розвиток інституту усиновлення в Україні: історико-правове дослідження: автореф. дис... канд. юрид. наук: 12.00.01 / І. В. Ковальчук; Львів. нац. ун-т ім. І.Франка. — Л., 2009. — 16 с.

7. Журбелюк Г. Сторінки розвитку політико-правової культури України. До 200-річчя «Зібрання малоросійських прав» / Г. Журбелюк // Київська старовина. — 2007. — № 1. — С. 44-58.

8. Історія українського права: Посібн. / І. А. Безклубий, І. С. Гриценко, О. О. Шевченко та ін.; — К: Грамота, 2010. — 334 с.

9. Дмитришин Ю. Л. Хелмінське право як джерело «Зібрання малоросійських прав 1807 р.» / Ю. Л. Дмитришин / Державне будівництво та місцеве самоврядування [Текст]: зб. наук. пр. — Вип. 21. — 2011. — С.200-208.

10. Собрание малороссийских прав 1807 г. [Текст] / К. А. Вислобоков [и др.]. — К.: Наукова думка, 1993. — 364 с.

11. Українське цивільне право: Загальна частина. Академічний курс [Текст]: підручник / З. В. Ромовська. — К.: Атіка, 2005. — 560 с.

12. Нелін О. І. Спадкове право за «Зводом місцевих законів Західних губерній» 1837 р. / Нелін О. І. // Науковий вісник Чернівецького університету. Правознавство. —2003. — Вип. 187. — С. 39-43.

13. Юридична енциклопедія. У 6-ти т.(Ред. Ю. Шемшученко) — К.:Укр. енцикл.,1998 — 2004. — Т. 2. — 744 с.

14. Онопенко В. В. Актуальні проблеми кодифікації законодавства суверенної України [Текст]: автореф. дис.... канд. юрид. наук: 12.00.03 / В. Онопенко; Київський ун-т ім. Т. Шевченка. — Київ: [б. в.], 1994. — 32 с.

15. Луцький І. Відмінність візантійської філософсько-правової традиції від західно-римської / І. Луцький // Право України. — 2011. — № 1. — С. 188-195.

16. Бачур Б. С. Институт земельных отношений в гражданском обычном праве Украины в Х - середине XIX вв. (историко-правовой аспект) [Текст]: Дис... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Бачур Б. С.; Одесский национальный ун-т им. И. И. Мечникова. — О., 2004. — 205 с.

17. Почтарьов С. О. Регулювання відносин із дарування на територіях земель України / Почтарьов С. О. // Право та управління. — 2012. — № 2. — С. 660-670.

18. Телестакова А. А. Еволюція розуміння послуг та основні етапи розвитку інституту надання послуг / Телестакова А. А. // Наше право. — 2010. — № 2. — ч. 2. — С. 45-54.

19. Козаченко А. Правосуб’єктність особи за «Собранием малороссийских прав 1807 г.» / Козаченко А. // Вісник Академії правових наук України. — 2003. — № 36. — С. 50-56.