|
|
|
Некоторые проблемы правового регулирования рентных обязательств
Скрябин С.В., ведущий научный сотрудник Института частного права Республики Казахстан, кандидат юридических наук Судебная практика по обязательственному праву (материалы семинара). - Тараз, Актау, 2009. - 540 с. С. 54-64.
Современный институт ренты имеет множество проблемных вопросов, которые еще ждут своего исследователя. Например, это один из немногих институтов, относительного которого отсутствует казахстанская судебная практика. И если все-таки таковая имеется в казахстанских судах, то можно быть только признательным за ее представление. С другой стороны, известны случаи его практического применения. Ко мне не раз обращались за консультациями по вопросам, в которых наиболее оптимальным для целей правового регулирования был именно договор ренты. Более того, полагаю, что этот договор может иметь самое широкое распространение для обеспечения пожилых людей, несовершеннолетних и недееспособных, длительного и успешного функционирования некоммерческих организаций. По нашему мнению, договор ренты, в числе некоторых других институтов, может быть определенной альтернативой определенным заимствованиям, пришедшим к нам из англосаксонской правовой семьи. Например, правилам о доверительном управлении имуществом, в основе которой лежит модель доверительной собственности (трасте). Можно возразить, что при таком заметном потенциале договора ренты, который отстаивает автор этих строк, почему же он фактически не получает большого практического распространения. По нашему мнению, подобное положение объясняется противоречивой и во многом непоследовательной законодательной конструкцией договора ренты. Более того, в законодательном регулировании рентных обязательств произошло смещение самых различных цивилистических понятий и конструкций, которые не могут не повлиять на применение соответствующих норм Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК РК) о ренте. Анализ законодательной конструкции об общих положениях договора ренты выявил целый ряд проблемных вопросов, которые потенциально могут быть превратно истолкованы на практике. При этом, по моему мнению, выявленные теоретические недостатки наглядно демонстрируют ряд проблемных вопросов, которые характерны как для обязательственного права в частности, так и гражданского права в целом. Первоначально заметим, что договор ренты и его разновидности фактически не были известны гражданскому законодательству советского периода. Действующая в тот период идеология осуждала и запрещала любые напрямую не связанные с трудовой деятельностью доходы, исключая тем самым возможность нормативного закрепления договора ренты. В ГК Казахской ССР 1963 г. имелся договорный институт (глава 31), нормы которого регламентировали отчуждение дома с условием пожизненного содержания (ст.ст. 330-337). Можно выделить несколько принципиальных особенностей этого института. Во-первых, характер встречного предоставления приобретателя жилого дома. Согласно ст. 330 ГК КазССР приобретатель обязывался предоставить отчуждателю пожизненно материальное обеспечение в натуре - в виде жилища, питания, ухода и необходимой помощи (выделено мною. - С.С.). При этом в договоре должна была быть указана оценка передаваемого дома и определены все виды материального обеспечения отчуждателя и их денежная оценка. Только в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения приобретателем обязанностей, принятых на себя по договору, отчуждатель мог обратиться в суд с иском о замене содержания периодическими денежными платежами либо о расторжении договора (ст. 334 ГК КазССР). Таким образом, денежные рентные платежи, являющиеся общим правилом современной конструкции договора ренты, гражданское законодательство советского периода допускало в виде исключения только при неисполнении или при ненадлежащем исполнении обязанностей плательщика ренты. Во-вторых, предметом договора был только жилой дом. Иное имущество потенциально не могло быть предметом соответствующего договора. Но стоит заметить, что возмездный характер приобретения по договору отчуждение дома с условием пожизненного содержания никаких сомнений не вызывал и в цивилистической литературе того времени даже не обсуждался. Современное понятие договора ренты закреплено в п. 1 ст. 517 ГК РК, согласно которому по договору ренты одна сторона (получатель ренты) передает другой стороне (плательщику ренты) в собственность имущество, а плательщик ренты обязуется в обмен на полученное имущество периодически выплачивать получателю ренту в виде определенной денежной суммы либо предоставления средств на его содержание в иной форме. Расположение правил о ренте в системе норм о договорах Особенной части ГК РК позволяет однозначно утверждать о том, что договор ренты входит в группу обязательств по передаче имущества в собственность. Это означает, что у плательщика ренты с момента передачи имущества возникает право собственности на него. Кроме того, буквальное толкование п. 1 ст. 517 ГК позволяет рассматривать договор ренты как реальный. В свою очередь, получатель ренты имеет право на получение периодических выплат в виде определенной денежной суммы либо предоставления средств на его содержание в иной форме. Основное видовое отличие данного договора от смежных договоров по передаче имущества в собственность - характер встречного предоставления. Оно предоставляется не в виде единовременной денежной суммы, как это имеет место в договоре купли-продажи, а в виде определенных периодических выплат в течение неопределенного срока - постоянная рента, или же в течение жизни определенного лица (лиц) - пожизненная рента. Таким образом, налицо наличие встречного предоставления, что позволяет рассматривать ренту в качестве возмездного договора (ст. 384 ГК РК). Казалось бы, что в указанных утверждениях нет противоречий, если бы не положения ст. 519 ГК РК и некоторых других. В последнем случае возникает несколько вопросов. Во-первых, юридическое значение положения п. 1 ст. 519 ГК «имущество… может быть передано в собственность плательщика ренты за плату или бесплатно». Во-вторых, соотношения указанного положения с категориями «возмездность» и «безвозмездность», а также с уже упомянутым встречным удовлетворением по договору ренты в виде обязанности плательщика ренты на выплату периодических платежей (п. 1 ст. 517 ГК, п. 2 ст. 519 ГК РК). Наличие именно правил ст. 519 ГК РК делает довольно сложным разграничение договоров купли-продажи, дарения и ренты между собой. Хотя, как известно, все эти договорные обязательства входят в одну группу. Несмотря на это обстоятельство, мы полагаем неоправданным нормы п. 2 ст. 519 ГК РК о субсидиарном применении норм о купле-продаже и дарении к рентным отношениям. Рента является самостоятельным договором. Поэтому применению к ней указанных положений следует относиться весьма осторожно. Некоторые положения о купле-продаже, наверное, можно применить. Например, о недостатках товара, его передаче и некоторые другие. Но для этого вполне возможно использовать аналогию закона, чем прямую общую отсылку ко всем предписаниям о купле-продаже. Само обозначение предмета ренты как товара, по нашему мнению, не совсем юридически точно. Договор дарения к этим отношениям применить нельзя вовсе. В отношениях ренты всегда присутствует возмездность, а дарением могут быть только отношения, основанные на безвозмездности получения и отчуждения имущества. Очевидно, что для обоснования вывода о невозможности распространения норм договора дарения на рентные отношения решающее значение придается таким ключевым цивилистическим категориям, как «возмездность» и «безвозмездность». Первоначально укажем, что несмотря на довольно широкую распространенность, они не стали предметом пристального и комплексного рассмотрения в научной литературе. Традиционно эти понятия рассматривались только при освещении определенных институтов гражданского права. Например, как один из способов прекращения обязательств - прощение долга, договор дарения, отдельных способов прекращения права собственности (преимущественно из соотношения конфискации и реквизиции). Содержание п. 1 ст. 384 ГК РК раскрывает возмездность через термины «плата или встречное предоставление», что порождает как в теории гражданского права, так и на практике серьезные теоретические проблемы. Например, соотношение понятий возмездность и эквивалентность, а через последнюю - цена договора и т.д. Здесь следует согласиться с мнением Р.А. Максоцкого о том, что «для признания правоотношений сторон возмездными необходимо, чтобы действия одной стороны находились в определенной зависимости (синналагматической, условной или каузальной) от действий другой стороны»[48]. В договоре ренты такая зависимость налицо - уплата рентных платежей происходит вследствие предоставления имущества в собственность. Но являются ли они эквивалентными? На этот простой вопрос ответ представляется достаточно сложным, и в данном случае следует апеллировать только к общим рассуждениям о возмездности договора. Если применительно постоянной ренты можно говорить об относительной эквивалентности, т.к. рентные платежи осуществляются в течение неопределенного времени и в конечном итоге обязательно наступит момент, когда их размер будет сопоставим с ценой переданного под выплату ренты имущества. Сложнее дело обстоит с пожизненной рентой. Срок уплаты рентных платежей в данном случае определен сроком жизни получателя ренты. Но каков он будет на самом деле (10, 20 или 100 лет), не может определить никто. В том числе и стороны договора ренты. Именно поэтому большинство исследователей отмечают алеаторный (рисковый) характер договора пожизненной ренты[49]. Но, несомненно, эквивалентность в данном случае будет присутствовать, т.к. соответствующие риски лежат в равной степени на каждой из сторон договора: плательщик пожизненной ренты может заплатить получателю большую сумму, чем стоимость предмета ренты; в свою очередь, получатель пожизненной ренты может получить значительно меньшую сумму, чем он выручил бы при продаже имущества в случае преждевременной кончины. По нашему мнению, эквивалентность при пожизненной ренте имеет условный характер и может быть фактически определена только в случае смерти получателя ренты. Последнее, одновременно, будет являться основанием прекращения соответствующих договорных отношений[50]. Некоторые авторы приводят пример, в котором можно вести речь о безвозмездности договора ренты - дарении капитала, с тем, чтобы половина процентов по нему пожизненно выплачивалась дарителю[51]. Но есть ли здесь рента? Мы полагаем, что нет. И в качестве утверждения обратим внимание на один из критериев безвозмездности, который предлагается Р.А. Максоцким: когда в безвозмездных договорах происходит возложение одной стороной на другую обязанностей в свою пользу, или в пользу определенных или неопределенных третьих лиц, или вообще в «общеполезных» целях (т.н. modus). Правовым обоснованием того, что modus не превращает отношение сторон в возмездное, является то, что эта возложенная на сторону обязанность представляет собой ограничение (уменьшение) предоставленного другой стороной. В данном случаев важны два критерия modus,a: а) указанная обязанность той стороны, которая обогащается по безвозмездным сделкам, должна исполняться единственно и исключительно из того, что дала другая сторона; б) в действиях той стороны, которая этот modus исполняет, должна быть тесная связь с тем, что предоставлено[52]. Поэтому, заключает Р.А. Максоцкий, modus «…может быть выражен в деньгах только тогда, когда само предоставление той стороной, которая устанавливает modus, выражается так же в деньгах. Во всех остальных случаях, когда платеж ренты производиться в деньгах, но под отчуждение вещей, имущественных прав… правоотношение сторон будет возмездным»[53]. Соглашаясь с большинством высказанных Р.А. Максоцким суждений, полагаем необходимым внести некоторые уточнения. Прежде всего, по нашему мнению возмездность договора ренты очевидна во всех случаях, т.к. для нас не вызывает сомнений тот факт, что предметом договора ренты являются вещи. Таким образом, мы выступаем за ограничительное толкование термина «имущество», которым в ст. 517 ГК (и в других) обозначен соответствующий предмет. Договор ренты, о чем мы уже говорили ранее, входит в группу обязательств по передаче имущества в собственность. Возможность установления права собственности на вещь не вызывает сомнений, а вот право собственности на деньги - здесь, по крайней мере, существует полярные точки зрения. По нашему убеждению, о праве собственности на деньги можно говорить весьма условно. Относительно юридической природы безналичных денег - речь может идти только о праве требования, например к банку. Применительно к наличным деньгам правильнее речь вести о фактическом обладании ими. Деньги не имеют практически никакого потребительского значения (за исключением, может быть, их коллекционирования), они выступают средством платежа, всеобщим эквивалентом и т.п., рассмотрение денег в качестве вещей по нашему мнению юридически некорректно. Что касается возможности установления права собственности на имущественные права, то с точки зрения континентальной правовой системы это просто невозможно и формула «право собственности на имущественное право» выглядит по меньшей мере абсурдной. Второе важное уточнение касается юридической квалификации положений ст. 519 ГК. По нашему мнению, передачу имущества под выплату ренты за плату или без таковой следует рассматривать в качестве первоначального рентного платежа, который, при его наличии, свидетельствует об исполнении договора ренты. При отсутствии такового, в современной интерпретации - передача имущества под выплату ренты бесплатно, рентные платежи осуществляются в соответствии с условиями договора и в этом случае, по всей логике вещей, их размер должен быть выше, чем в первом случае. Соответственно высказанной позиции требует соответствующего изменения формулировка п. 1 ст. 519 ГК. Правила же п. 2 ст. 519 в этом случае вовсе утрачивают какой-либо юридический смысл и поэтому должны быть исключены из ГК. Другой возможный вариант заключается в правиле, отсылающем к положениям ст. 385 ГК о цене договора. Отметим, что дифференциация правового регулирования в зависимости от платности или бесплатности получила дальнейшее развитие применительно выкупной цены постоянной ренты (ст. 528 ГК) и распределения рисков случайной гибели или случайного повреждения имущества, переданного под выплату постоянной ренты (ст. 529 ГК). Так, п. 2 ст. 528 содержит правило о том, что при отсутствии условия о выкупной цене в договоре, по которому имущество передано за плату под выплату ренты, выкуп осуществляется по цене, соответствующей годовой сумме рентных платежей. При отсутствии условия о выкупной цене в договоре, по которому имущество передано бесплатно под выплату ренты, в выкупную цену наряду с годовой суммой рентных платежей включается цена переданного имущества (п. 3 ст. 528 ГК). Аналогично есть разграничение и при риске случайной гибели или случайного повреждения имущества: 1) переданного бесплатно под выплату постоянной ренты - риск несет плательщик ренты (п.1 ст. 529 ГК), 2) переданного за плату - плательщик вправе требовать прекращения обязательства по выплате ренты либо изменения условий ее выплаты (п. 2 ст. 529 ГК). В этом случае риск распределяется между сторонами правоотношения. Таким образом, непродуманность законодательных решений серьезно искажает не только правовую природу договора, но и ряд довольно традиционных понятий или делает довольно странные исключения из них. Не менее важно разграничить ренту и заемные отношения. В п. 2 ст. 521 ГК РК как бы мимоходом упоминаются деньги (иное движимое имущество) как предмет ренты. Мы уже высказывали выше свои суждения относительно возможности передачи денег под выплату ренты. Но даже если предположить наличие имущественного и иного интереса в подобной передаче, то в данном случае а) необходимо разграничить договор ренты от иных гражданско-правовых договоров, предметом которых выступают деньги (заем, банковский вклад и др.) и б) оценить практический смысл и пользу ренты капитала. Очевидно, что основное отличие заключается в особенностях возврата предмета договоров. При обычном развитии рентных отношений возврат предмета договора (имущества) невозможен. Имущество передается в собственность плательщику ренты. Даже положения ГК РК о выкупе ренты (ст. 526) не меняют этого правила. Для займа, как впрочем и для банковского вклада, возврат предмета договора займодателю является обязательным. А смогут ли конкурировать между собой для денег заемные и рентные обязательства - покажет практика. Мы, как уже сказано было выше, весьма скептически относимся к такой возможности, а возможность ренты капитала (денег) рассматриваем скорее как недостаток правового регулирования рентных обязательств (в частности, правил п. 2 ст. 521 ГК РК), чем принципиальную позицию законодателя. Следующая возможная проблема применения договора ренты связана с обеспечением его надлежащего исполнение. Важно заметить, что любое обеспечение в договоре ренты связано с минимизацией рисков получателя ренты. В данном случае законодатель дифференцирует обеспечения исполнения договора ренты в зависимости от его предмета: движимого или недвижимого имущества. Для недвижимого имущества, важно обратить внимание, наличие договора ренты признается законом обременением недвижимого имущества (ст. 520 ГК РК). При этом Закон Республики Казахстан от 26 июля 2007 года № 310-III «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»[54] оперирует другим понятием. Согласно подп. 9) ст. 1 Закона о регистрации прав на недвижимость «обременением права на недвижимое имущество» признается любое ограничение права на недвижимое имущество, возникшее в порядке, предусмотренном законами Республики Казахстан или соглашением сторон, и выражающееся в ограничении правомочия правообладателя на владение, пользование и (или) распоряжение недвижимым имуществом. Даже при предположении, что термины «обременение недвижимости» и «обременение права на недвижимое имущество» являются тождественными[55], хотя, по нашему мнению, это не совсем так, то и в этом случае возможно только опосредованное (непрямое) применение правил Закона о регистрации прав на недвижимость к рентным отношениям. Дело в том, что ст. 5 Закона о регистрации прав на недвижимость упоминает только об одной разновидности пожизненной ренты - пожизненном содержании с иждивением (подп. 1). Правда в подп. 6 п. 1 ст. 5 Закона о регистрации прав на недвижимость находим традиционное правило, которое отчасти снимает эту проблему: «иные обременения прав на недвижимое имущество, предусмотренные законами Республики Казахстан». Вопрос о том, почему договор ренты непосредственно не указали в перечне обременений, по-видимому, является риторическим. Но содержание п. 1 ст. 520 ГК РК таит еще одну проблему, т.к. буквальное применение правила этого пункта о том, что «рента обременяет право на земельный участок, а также предприятие, здание, сооружение или другое недвижимое имущество, переданное под ее выплату.» позволит рассматривать ренту в качестве обременения любого права на недвижимость. Но так ли это? Мы полагаем, что нет. Для правильного уяснения смысла нормы п. 1 ст. 520 ГК РК необходимо использовать положения ст. 517 ГК РК о том, что имущество передается в собственность и, следовательно, необходимо говорить об обременении рентой только права собственности на недвижимое имущество, переданное под ее выплату. Но даже подобное толкование не может полностью снять противоречие между названием ст. 520 ГК РК и содержанием п. 1 этой же статьи, которое под силу устранить либо законодательным путем, либо надлежащим толкованием Верховного суда Республики Казахстан. Еще одной проблемой, с которой можно столкнуться при применении норм ГК РК о ренте, являются правила ст. 521 об обеспечении ее выплаты. Согласно п. 1 этой статьи при передаче под выплату ренты права на недвижимое имущество получатель ренты в обеспечение обязательства плательщика ренты приобретает право залога на это имущество. Таким образом, речь идет о случае т.н. законного права залога. Но возникает вопрос: зачем получателю ренты (а именно преимущественную защиту его интересов преследует законодатель) это нужно, если рента сама по себе уже является обременением? А если еще вспомнить правило о выкупе ренты, которое является императивным и любое условие договора ренты признается недействительным (ст. 526 ГК РК)? На эти вопросы, как мы полагаем, нельзя дать должных ответов, за исключением самого простого - пускай будет еще одно законное средство для большей защиты слабой стороны. По нашему мнению, этот подход законодателя заставляет вспомнить выражение «масло масляное». Для ренты денег или иного движимого имущества законодатель предусмотрел еще более необычный вариант обеспечения, наверное, имея в виду то обстоятельство, что права на него не требуют, по общему правилу, никакой регистрации. Согласно п. 2 ст. 521 ГК РК плательщик ренты обязан а) либо предоставить обеспечение исполнения его обязательств любым из способов, указанных в ст. 292 ГК РК, б) либо застраховать в пользу получателя ренты риск ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение рентных обязательств. Анализ изложенного правила позволяет заключить несколько выводов. К числу положительных можно отнести: 1) императивность правил о необходимости обеспечения исполнения ренты движимого имущества, 2) вариативность (альтернативность) избрания способа обеспечения, любой из которых будет являться надлежащим исполнением (ст. 285 ГК РК), 3) очевидно, что законодатель рассматривает имущественное страхование предмета ренты движимого имущества одним из надлежащих способов защиты интересов получателя ренты, вполне пригодным для целей обеспечения исполнения обязательств. Это положение может быть использовано судами в качестве примера аналогии закона при квалификации страхования как способа обеспечения исполнения обязательств. Но указанная вариативность правил об избрании сторонами договора ренты иного способа обеспечения исполнения обязательств плательщика ренты перед получателем, чем тех, которые непосредственно указаны в п. 1 ст. 292 ГК РК, может быть использована и для целей злоупотребления. Плательщик ренты может именовать способом обеспечения что-то такое, что в недолжной степени обеспечит надлежащую защиту имущественных интересов получателя ренты. Это умозрительное предположение, но полностью исключить подобного варианта развития практических ситуаций нельзя. Мы полагаем очевидным и необходимым изменение правил ГК РК об обеспечении исполнения плательщиком ренты своих обязательств. Для недвижимого имущества лучшим способом обеспечения является определение ренты через призму обременения права собственности на нее, которое будет иметь значение для всех последующих приобретателей этого имущества. Законное же право залога на недвижимость, переданную под выплату ренты, мы полагаем излишним. А вот надлежащая защита имущественных интересов получателя ренты движимого имущества, является должным образом не проработанной. Во всяком случае, формулировки п. 2 ст. 521 ГК РК очевидно не учитывают особенностей рентных отношений. И, прежде всего, ее длящийся характер. Именно это делает потенциально неэффективными ни гарантию, ни поручительство, если они только не будут предоставлены государством. Ни залог, ни удержание также этому не помогут. Неустойка, при неплатежеспособности плательщика ренты, так же может быть неэффективной. Приметить же задаток для обеспечения исполнения рентных обязательств мы полагаем просто невозможным. Остается только страхование ответственности плательщика ренты у надлежащего страховщика или применение сторонами какого-то неизвестного средства обеспечения, что нам представляется весьма проблематичным. Последнее обстоятельство, которое потенциально имеет проблемный характер, связано с правилами п. 3 ст. 521 ГК РК о праве получателя ренты на расторжение договора и возмещения убытков. Отметим, что это положение закона о расторжении договора ренты а) требует применения правил главы 24 ГК РК (общая часть) и б) специальных положений о расторжении, которые содержит ГК относительно отдельных разновидностей ренты (см. ст.ст. 533 и 539 ГК РК). Мы полагаем, что к одностороннему расторжению договоров вообще и договора ренты в частности нужно подходить весьма осторожно с учетом необходимости обеспечения стабильности гражданского оборота. Предмет ренты перешел в собственность плательщика ренты, а от него - может быть, и к другим лицам. Целью же получателя ренты является не имущество, а получение периодических денежных выплат (или определенного имущества при иждивении) в течение точно неопределенного времени (пожизненная рента) или же вообще бессрочно. Право на получение определенных выплат и составляет существо рентных отношений. Поэтому надлежащая компенсация убытков, в том числе и за счет стоимости переданного под выплату ренты имущества, должна полностью удовлетворить имущественные интересы получателя ренты, а законодателю позволит обеспечить стабильность оборота. В противном случае ренту можно рассматривать не в качестве самостоятельного обязательства по передаче имущества в собственность, а как некую условную продажу, которая отнюдь не гарантирует стабильность титула приобретателя права. Мы полагаем, что на целесообразность подобной трактовки правил о расторжении договора ренты указывает и наличие специальных норм о выкупе ренты (ст. 526-528 и др. ГК РК). При этом ориентиром относительно выкупной цены постоянной ренты должна стать не сумма годовых рентных платежей, как это предусмотрено ст. 528 ГК РК, а стоимость конкретной вещи. В данном случае следует учесть, с одной стороны - произведенные плательщиком ренты платежи, с другой - стоимость имущества, переданного под выплату ренты. Расчетная формула в этом случае может быть такой: выкупная цена = стоимость вещи - рентные платежи, произведенные плательщиком ренты. Подобное правило а) может быть сформулировано в законе в виде диспозитивного правила, если иное предусмотрено соглашением сторон, б) созвучно существующим положениям ст. 385 ГК РК, в) характерно для юридической конструкции всех обязательств по передаче имущества в собственность. Как уже было указано в начале статьи, мы полагаем весьма хорошими перспективы практического применения норм ГК о договоре ренты, а высказанные выше предложения о совершенствовании соответствующих норм будут способствовать более широкому распространению рентных обязательств, позволят избежать проблем при применении правил главы 28 ГК РК.
[48] Максоцкий Р.А. Возмедность и безвозмездность в современном гражданском праве. Учебное пособие. М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 17. [49] См., например, Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества в собственность. М.: Издательство «Статут», 2000. С. 634. [50] Рассуждения об эквивалентности договора мены мы приводим особо несмотря на то, что в принципе согласны с утверждением М.И. Бару о том, что понятия возмездности и эквивалентности не совпадают. Подробнее см.: Бару М.И. Понятие и содержание возмездности и безвозмездности в советском гражданском праве / Харьковский юридический институт. Ученые записки. Выпуск 13. Харьков, 1959. С. 38. [51] Максоцкий Р.А. Указ. соч. С. 32. [52] Там же. С. 27-28. [53] Там же. С. 33. [54] Ведомости Парламента Республики Казахстан, июнь 2007 г., № 18 (2499), ст. 142. С последующими изменениями и дополнениями. Далее в тексте - Закон о регистрации прав на недвижимость. [55] См. содержание п. 1 ст. 520 ГК РК, где речь идет уже об обременении рентой прав на недвижимое имущество, переданное под ее выплату. Тем самым можно говорить о противоречии между названием и содержанием статьи ГК РК.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |