|
|
|
Верховный Суд: каждый должен заниматься своим делом.
Токсан Шиктыбаев, доктор юридических наук, генеральный директор Исследовательского института права и профессионального обучения Продолжение /1/ Часть вторая
Смотрите часть первую
С большим удовлетворением прослушал в прямом эфире выступление председателя Верховного Суда по итогам судебной деятельности за 2017 г. (эфир от 26.01.2018г.). Рад, что не ошибся: а) когда предновогоднее обращение Верховного Суда к адвокатам и прокурорам воспринял как первый шаг в большом проекте укрепления доверия граждан к правоохранительной и судебной системам, формирования справедливого и доступного правосудия; и б) что следующим шагом должно стать вовлечение в этот процесс научной и юридической общественности. Обнадеживает также и то, что господин Ж. Асанов проблему правосудия видит целостно и концептуально, признает эти проблемы, предлагает решать их прозрачно и поэтапно. В своем выступлении председатель Верховного Суда выделил проблемы качества и обоснованности нормативных постановлений, что также говорит об искренности его намерений. С этим чувством продолжу свои мысли по теме. В первой части настоящей статьи было сказано, что ярким примером институциональной проблемы правосудия и судебной власти является произвольное толкование нормативным постановлением Верховного Суда (далее нормативное постановление) положений закона. В обоснование и развитие данного утверждения здесь рассматриваются причины этого, проводится анализ связанных с этим законотворческих пробелов (противоречий законодательных актов), статуса Верховного Суда, природы и противоречивости нормативных постановлений, а также ряда других вопросов.
Законотворческие аспекты проблемы нормативных постановлений
Конституции Республики Казахстан 1995 г. (далее Конституция) к действующему праву относит нормы: 1) Конституции; 2) нормативных правовых актов; 3) международных договорных и иных обязательств Республики; 4) нормы нормативных постановлений Конституционного Совета и Верховного Суда (п.1 ст.4). Как видим, нормативные постановления Верховного Суда Конституция не относит к нормативным правовым актам. Закон РК от 6 апреля 2016 г. «О правовых актах» нормативные постановления Верховного Суда, напротив, считает одним из видов нормативных правовых актов (п. 1ст.4). Такое понимание правовой природы нормативного постановления мы видим в Уголовном кодексе (ч. 3 ст. 1) и Кодексе об административных правонарушениях (ч. 3 ст. 1), Уголовно-процессуальном (ч. 2 ст.1) и Гражданско-процессуальном (ч. 2 ст.1) кодексах. В них сказано, что нормативные постановления являются составной частью названных отраслей права (законодательства). Если поставить знак равенства между категориями действующее право (право) и система законодательства (законодательство) (в рассматриваемом случае, думается, что это так), то указанное положение Закона о правовых актах и обозначенные нормы УК, УПК, КоАП и ГПК противоречат требованиям Конституции, соответственно, они недействительны (ничтожны). Возникает, если использовать выражение С.С. Алексеева и В.С. Нерсесянца, «неправовой закон» /2. С.81; 3/. Возникшее противоречие по своей сущности, на мой взгляд, есть: а) произвольное действие (произвол) законодателя, который в данном конкретном случае вышел за пределы своих полномочий и б) произвол позитивного права как регулятора. Обозначенные нормы (п.1 ст.4 Закона о правовых актах, указанные положения кодексов) вступают в противоречие с п. 5 ст. 10 Закона о правовых актах, где устанавливается, что нормативные постановления Верховного Суда, как и Конституционного Совета, находятся вне иерархии нормативных правовых актов. Но главное, что эти нормы противоречат п. 1 ст. 4 Конституции, который, как было сказано, не относит нормативные постановления Верховного Суда к нормативным правовым актам. Согласно ст. 81 Конституции Верховный Суд «дает разъяснения по вопросам судебной практики». Конституционный закон Республики Казахстан от 25 декабря 2000 г. «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан» дополняет указанное положение Конституции нормой в следующей редакции: «Верховный суд… дает разъяснения по вопросам судебной практики посредством принятия нормативных постановлений» (п. 1 ст. 17). В п. 3 ст. 5 Закона о правовых актах сказано: «В нормативном постановлении Верховного Суда Республики Казахстан содержатся разъяснения по вопросам судебной практики». Как видим, в этих положениях нет смысловых противоречий, они развивают (детализируют) конституционный принцип разделения власти. Положение п. 1 ст. 4 Закона о правовых актах и обозначенные положения кодексов, согласно которым нормативное постановление Верховного Суда относится к нормативным правовым актам (праву, законодательству), напротив, противоречат данному конституционному принципу - общей конституционной концепции разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную ветви. Соответственно, эти положения не имеют юридической силы (ничтожны) и не подлежат применению. Обозначенные противоречия усугубляет и содержание пп. 24) и 25) п. 1 ст. 1 Закона о правовых актах. Так, среди критериев разделения правовых актов на ненормативные и нормативные, данный закон называет наличие в них нормы права. При этом пп. 24) устанавливает, что ненормативным является правовой акт, который разъясняет нормы, содержащиеся в нормативном правовом акте. Поскольку нормативное постановление в рамках обеспечение исполнения Конституции, законов, иных нормативных правовых актов, международных договоров Республики (п. 1 с. 76 Конституции) дает разъяснения по вопросам судебной практики, то оно относится к ненормативному правовому акту. Но использование пп. 24) термина «нормы права» выводит нормативное постановление из этой категории правового акта, ибо Конституция относит указанный вид постановления к действующему праву. Возникает вопрос, тогда какой же это правовой акт, который разъясняет нормы, содержащиеся в нормативном правовом акте, если это не нормативное постановление Верховного Суда? На мой взгляд, здесь явное противоречие в самой норме закона, вызванное нарушением юридической техники законотворчества. Далее. Говоря о разъяснительной функции правового акта, законодатель в пп. 24) использует термин «нормы, содержащиеся в нормативном правовом акте». Следом, в пп. 25) говоря о нормотворческой функции такого акта, законодатель применяет уже термин «нормы права». Возникает вопрос, вкладывает ли законодатель в эти разные термины разный юридический смысл либо использует их в качестве равнозначных категорий как синонимы? На мой взгляд, обозначенные противоречия являются концептуальной проблемой законотворчества и вряд ли здесь возможно единое понимание, каждый человек исходя из своих знаний, опыта и предпочтений будет иметь и имеет отличную от других позицию по этому вопросу. Проблема эта берет начало с конституционного права, например, с использования Конституцией термина «действующее право». Раз есть действующее право, то должно быть и право недействующее, необходимо легальное определение права и т.д. Касательно проблемы законотворчества в целом, то она складывается, на мой взгляд, из следующего: а) недостаточной компетентности разработчика и законодателя; б) в заинтересованности в узковедомственном характере нормативного правового акта со стороны разработчика; в) в лоббировании «нужного» содержания законодательного акта на стадии его принятия со стороны определенных групп; г) определенной степени безразличия общественности (общественных институтов или социальных групп) к принимаемым законам на стадии законопроектной работы; д) в определенном стремлении государственных органов удалить общественность от ее участия в обсуждении законопроектов и ее влияния на процесс изменения и внесения дополнений в действующие законодательный акты. В законе эти проблемы проявились, в частности, через установление Законом о правовых актах положения, согласно которому концепцию и проекты законодательных органов разрабатывает инициатор - как правило, профильный государственный орган, который создает рабочую группу или поручает такую работу своим подразделениям. Как сказал Шарль Морис Талейран (1754—1838, министр иностранных дел послереволюционной Франции), «война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным», так и, на мой взгляд, «закон слишком серьезное дело, чтобы ее разработку доверять органу, который будет работать по нему и исполнять его». Я уже подымал этот вопрос в печати, где обосновывал свою позицию. Поэтому здесь лишь дополню, что возможен компромисс - на первых порах, оставить разработку законопроекта за госорганом, а вот концепцию и структуру его должны готовить независимые специалисты с междисциплинарными гуманитарными знаниями совместно с Институтом законодательства. Проблема законотворчества требует отдельного исследования, вернемся к теме исследования. Прав академик НАН РК М.К. Сулейменов, когда отмечает, что нормативные постановления Верховного Суда находятся вне иерархии нормативных правовых актов. Они ни приравниваются к юридической силе нормативного правового акта, который они интерпретируют (толкуют), ни приближаются к уровню этого нормативного правового акта, ни становятся подуровнем или надуровнем. Они находятся в другой системе нормативных правовых актов. Далее М.К. Сулейменов пишет, что у них особая сфера правового регулирования - интерпретация или толкование нормативных правовых актов первой группы. Они имеют вспомогательный характер, целиком зависят от нормативных правовых актов, которые интерпретируют, и никак не могут повлиять на юридическую силу кодекса, закона или подзаконного нормативного правового акта. Все эти нормативные правовые акты, начиная с конституционного закона и кончая распоряжением акима, обязательны для Верховного Суда при принятии им нормативного постановления /4/. Таким образом, правотворческий аспект проблемы нормативных постановлений Верховного Суда состоит в том, что: а) Закон о правовых актах (п.1 ст.4), УК и УПК, КоАП и ГПК (в соответствующих нормах) вступил в определенное противоречие с нормой Конституции (п. ст.4); б) Закон о правовых актах не определил правового статуса нормативного постановления среди всех других нормативно-правовых актов. Соответственно, данные и другие пробелы закона и кодексов требуют их устранения, приведения норм этих законов в соответствие с требованиями Конституции.
Противоречивость нормативных постановлений и иные их недостатки
Говоря о противоречивости нормативных постановлений Верховного Суда, я имею в виду: а) противоречивость внутреннюю (содержательную) - методологическое несоответствие постановляющей части постановления его фабуле и названию, которое (несоответствие) в значительной мере берет начало в указанных выше противоречиях законодательства; б) противоречивость постановляющей части постановления по отношению к комментируемым (разъясняемым) ею нормам закона. Рассмотрим эти противоречия и другие проблемы нормативных постановлений на примере некоторых положений 3-х из них - разных по значению. Названия. Нормативные постановления имеют названия: от 27.02.2013г.- «О судебной практике применения налогового законодательства» (утратил силу); от 7 июля 2016 г. - «О некоторых вопросах недействительности сделок и применении судами последствий их недействительности»; от 27 ноября 2015 г. «О применении судами законодательства о возмещении морального вреда». Как видим, в названиях этих постановлений речь идет о применении. Фабулы. В фабуле первого сказано: «В связи с необходимостью разъяснения отдельных норм налогового законодательства пленарное заседание …постановляет:…». Фабула второго содержит несколько иную формулировка: «В целях единообразного и правильного применения в судебной практике...некоторых норм законодательства Республики Казахстан о недействительности сделок и применении последствий их недействительности пленарное заседание … постановляет:». Такое содержание имеет фабула и третьего постановления. Как видим, общий смысл в трех этих фабулах, как и в названиях данных постановлений, сводится к применению норм законодательства, но никак не к законотворческой деятельности. Верховный Суд при их формулировании исходит из конституционного принципа разделения власти. Такой подход соответствует правовому статусу Верховного Суда и правовой природе нормативных постановлений. Однако в самой постановляющей части нормативных постановлений нередко наблюдается, противоположное (несогласованность), которое выражается в произвольном толковании норм закона - превышении компетенции Верховным Судом. Противоречия и другие недостатки рассматриваемых постановлений, на мой взгляд, состоят в следующем. Нормативное постановление от 27.02.2013г. «О судебной практике применения налогового законодательства». Оно значимо для предмета настоящего исследования следующим: а) имеет непосредственное отношение к резонансным дискуссиям незаконных действий налоговых органов касательно исключения из зачета по корпоративному подоходному налогу (КПН) и налогу на добавленную стоимость (НДС) суммы (расходы) по взаиморасчетам с налогоплательщиком, регистрация которого была признана Судом недействительной; б) в связи с этими нашумевшими проблемами содержание данного нормативного постановления подвергалось научному исследованию. Были получены определенные результаты и сделаны выводы; в) обоснованность наших выводов нашло подтверждение - 29 июня 2017 г. Верховным Судом постановление от 27.02.2013г. было отменено и принято новое. В то же время ознакомление с содержанием нового постановления, «О судебной практике применения налогового законодательства» от 29 июня 2017 г., показало, что методологические проблемы его остались. Изменены ряд моментов, которые носят больше формальный характер, а вот подход - стремление подменить законодателя не изменился. Поскольку с 1 января 2018 г. в действие вступил новый Налоговый кодекс, то оценка содержания этого постановления на предмет его соответствия данному закону целесообразна несколько позже. Согласно логике, принятие нового закона требует принятие нового постановления либо внесения изменений и дополнений в прежнее. Надеюсь, что Верховный Суд в рамках объявленного им процесса улучшения деятельности судебной системы и правоохранительных органов учтет эти замечания. Опуская детали противоречивости утратившего силу нормативного постановления от 27.02.2013г. «О судебной практике применения налогового законодательства», в качестве примера приведем лишь выводы исследования /5/. В пункте 9-ом нормативного постановления Верховный Суд исказил разъясняемые им нормы как текстуально, так и по смыслу, в определенной мере играет (манипулирует) положениями норм Налогового кодекса (утратил силу с 1.01.2018г). Это касается таких норм НК как-то: ст. 115, п. 1 ст. 256, п. 3 ст. 257 и др. Зыбкость положений п. 9 нормативного постановления понимал и сам Верховный Суд. Это косвенно вытекает из следующего положения данного постановления: «Вместе с тем Налоговым кодексом не предусмотрен запрет на вычет затрат по таким сделкам на том основании, что имеется решение суда о признании недействительной регистрации индивидуального предпринимателя или юридического лица» (абзац 5 п. 9 Нормативного постановления). Однако налоговые органы в свое время это положение во внимание не принимали. Ни в данном нормативном постановлении, ни в других Верховный Суд не уделил внимания разъяснению применению сроков исковой давности по признанию Судом регистрации юридического лица и индивидуального предпринимателя недействительной, что и позволило судам в ряде случаев удовлетворять соответствующие иски, поданные по истечению нескольких лет с момента их государственной регистрации. Нормативное постановление от 7 июля 2016 г. «О некоторых вопросах недействительности сделок и применении судами последствий их недействительности». По справедливому утверждению профессора М.К. Сулейменова, «…в этом постановлении содержится пункт о том, что в действующем ГК РК проводится деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Между тем в соответствии со ст.157 ГК (в старой редакции - Т.Шиктыбаев) сделка может быть признана недействительной только судом по иску заинтересованных лиц, надлежащего государственного органа либо прокурора. То есть по законодательству Казахстана все недействительные сделки являются оспоримыми»[1]. На мой взгляд, М.К. Сулейменов в статье «Есть ли пределы толкования Верховным Судом норм Гражданского кодекса?» вполне убедительно аргументировал свою позицию /6;7/. Поэтому обращаю внимание на другой, не менее удивительный факт. Верховным Судом 7 июля 2016 г. принято нормативное постановление «О некоторых вопросах недействительности сделок и применении судами последствий их недействительности», в постановляющей части которого серьезно изменяется концепция норм ГК, регламентирующих недействительность сделок. Через 7 месяцев (27.02.17г.) после этого принимается Закон «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования гражданского, банковского законодательства и улучшения условий для предпринимательской деятельности», которым, исходя из обозначенной в нормативном постановлении концепции, вносятся изменения по вопросам недействительности сделок в ГК. Возникает вопрос, кто все-таки настоящий законодатель, Верховный Суд или Парламент? Нормативное постановление Верховного Суда есть интерпретационный акт или таковым является Гражданский кодекс? Парадокс! Как представляется, данная ситуация не просто результат частной дискуссии. Это есть наглядный пример столкновения: а) двух мировоззренческих концепций: «силы закона - верховенства права» и «закона силы - приоритета государственной власти». Кто выиграл в данном конкретном случае? Ответ очевиден; б) науки, основанной на закономерностях и логике миропорядка, с одной стороны, и практики (обыденного знания), основанной на интуиции и эмпирическом опыте, с другой. Возникает вопрос, не означает ли победа последнего ностальгию общества (государства) по цивилизации «традиции» и советскому тоталитаризму, а не приверженность эпохе постмодерна - современной цивилизации? Удивительно также и другое. С момента внесения указанных концептуальных изменений в ГК прошел почти 1 год, однако соответствующих изменений или дополнений в нормативное постановление «О некоторых вопросах недействительности сделок и применении судами последствий их недействительности» на январь 2018 г. не внесено. Нормативное постановление от 27 ноября 2015 г. «О применении судами законодательства о возмещении морального вреда». Его значимость для настоящей статьи определяется тем, что он является действующим, возмещение морального вреда были сферой моего научного интереса. Детальный анализ содержания настоящего постановления (24 пункта) - это самостоятельный вопрос, структурирование и описание его содержания требует значительного времени и усилий. В этой связи остановлюсь лишь на отдельных его моментах в качестве примера. Пункт 2 постановления. Он начинается с перечисления способов защиты судом личных неимущественных благ и прав со ссылкой на ст. 9 и 141 ГК. Возникает вопрос, зачем? - ведь в постановлении речь идет о возмещении морального вреда. Термин «физическое лицо» заменен на термин «гражданин» - непонятно, что этим хотел показать Верховный Суд? В результате манипуляции текста ч. 1 ст. 952 ГК утеряно положение закона о том, что моральным вредом являются страдания, испытываемые близкими родственниками лица, в случае наступления его смерти в результате совершенного правонарушения. Это важное концептуальное положение. Возникает вопрос, данное произвольное толкование закона есть ошибка техники изложения текста или сделано сознательно? Непонятно. Но в любом случае оно критично для лиц, понесших страдания в результате смерти близкого человека. Текс изложен с нарушением юридической техники, он очень громоздкий и сложен для восприятия. Пункт 4. В нем сказано: «В исковом заявлении истец обязан указать обстоятельства и привести доказательства, подтверждающие факт нарушения его личных неимущественных благ и прав, и необходимость их защиты (выделено мной - Т. Шиктыбаев) …». Положение, что истец обязан привести доказательства необходимости защиты нарушенных благ и прав противоречит Конституции. Пункт 10. Статьей 22 Закона от 14 апреля 1993 г. «О реабилитации жертв массовых политических репрессий» предусмотрено, что жертвам массовых политических репрессий имущественный и неимущественный вред подлежит возмещению с 01 января 2001 года в размере трех четвертей месячного расчетного показателя …». Однако Верховный Суд установив, что «общая сумма компенсации имущественного и неимущественного вреда не может превышать сумму, равную 100 месячным расчетным показателям» превысил свою компетенцию. Таким образом, противоречивость нормативных постановлений Верховного Суда и другие их пробелы, на мой взгляд, состоят в следующем. Верховный Суд в постановляющей части нормативного постановления в ряде случаев: 1) выходит за пределы компетенции; 2) оставляет без внимания пробелы и неясности конкретных норм законодательства, которые должны были быть разъяснены на основе общих принципов права, основных начал законодательства и, наконец, конституционных принципов; 3) загромождает свое содержание простым дублированием положений (норм) законодательных актов; 4) нарушается юридическая техника - тексты громоздкие и сложные для восприятия. Во всех этих случаях граждане, юридические лица и индивидуальные предприниматели несут высокий риск стать заложниками неопределенности законодательства, вместо государственной охраны и защиты они вынуждены доказывать свою добросовестность и невиновность. А это нередко ведет к ущемлению прав и интересов граждан, вынуждает добросовестных предпринимателей уходить из бизнеса вообще либо в теневую ее составляющую, что крайне отрицательно сказывается на бюджете страны, а население начинает терять доверие к государству.
1. Первую часть см. https://www.zakon.kz/4899807-verhovnyy-sud-kazhdyy-dolzhen.html; 2. См. Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху. - М.: Издательство НОРМА, 1998. С.81; 3. Нерсесянц В. С. Философия права. - М.: Издательство НОРМА-ИНФРА-М 2000; 4. http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=37379476#pos=110;-43; 5. https://www.zakon.kz/4803778-predprinimatel-bez-viny-vinovatyjj.html;. 6. http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=37379476#pos=28;-116; 7. http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=37435595#pos=1;-166.
Продолжение следует… [1] http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=37379476#pos=28;-116.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |