|
|
|
О судьбе гарантии при обмане гаранта
Ч. Е. Крайбеков
1. Введение
Поводом к написанию данной статьи стало одно судебное дело, в котором был поставлен вопрос о признании договора гарантии (еще точнее - банковской гарантии) недействительным по тому основанию, что должник обманул гаранта. В связи с данным пороком воли гарант просил суд признать гарантию недействительной. В статье рассматриваются основания для ответа на поставленный вопрос.
2. Обстоятельства дела
Между АО ДБ «Альфа-Банк» (гарант) и ТОО «Kraft Food Distribution» (должник) в 2014 г. были заключены договоры о предоставлении банковской гарантии (договор покрытия[1]). На основе данных договоров гарантом были выпущены банковские гарантии в пользу АО «Иностранное предприятие «Эфес Казахстан» (кредитор), согласно которым АО «ДБ Альфа-Банк» (банк) гарантировал надлежащее исполнение ТОО «Kraft Food Distribution» (должником) договора дистрибуции (основного обязательства). По прошествии времени выяснилось, что директор должника, для того, чтобы банк вступил с ним в договорные отношения, сфальсифицировал финансовую отчетность, значительно приукрасив свое финансовое положение. По данному факту было возбуждено уголовное дело и к моменту рассмотрения гражданского дела в апелляционной инстанции был уже вынесен приговор уголовного суда. Основываясь на вышеуказанных фактах, а также позже и на приговоре, АО ДБ «Альфа-Банк» просил суд признать недействительными договоры о предоставлении гарантии, как заключенные под влиянием обмана. Как следствие признания указанных договоров недействительным, банк также просил признать недействительными сами банковские гарантии. Кредитор возражал против этого, так как в таком случае он утрачивал средство обеспечения.
3. Позиция суда
Суды всех инстанций согласились с признанием договоров о предоставлении банковской гарантии и самих банковских гарантий недействительными в связи с тем, что договоры покрытия были заключены под влиянием обмана (п. 9 ст. 159 ГК РК) и, как следствие, являются недействительными сами гарантии. Верховный суд РК в своем отказном постановлении (№3г-4888(2)-16) согласился с выводами первой и апелляционной инстанций и дело не передавалось в судебное заседание Верховного суда РК.
4. Комментарий
Для начала, хотелось бы отметить, что, к сожалению, в судебных актах не затрагивался вопрос о том, было ли допущено нарушение по основному (обеспечиваемому) обязательству - договору дистрибуции - и возникло ли право требования по гарантиям. Для всесторонности анализа предлагаем исходить из наихудшего сценария, т.е. презюмировать, что нарушение основного обязательства произошло и кредитор обратился к банку для выплаты по гарантиям (такую презумпцию легко допустить, учитывая уголовное преследование директора должника). Таким образом к моменту требования у нас должно быть два пострадавших от действия должника: банк - выдавший гарантию по фальсифицированным документам, и кредитор пострадавший от нарушения по основному обязательству. Мотивировочная часть судебных актов строится на том, что банковская гарантия признается недействительной, так как договор о ее предоставлении был заключен под влиянием обмана. Основная цитата, на которой строится правовая позиция всех инстанций: «[…] сделки, заключенные банком о предоставлении гарантий […], подлежат признанию недействительными, так как совершены под влиянием обмана, что влечет за собой недействительность банковских гарантий». При анализе вышеупомянутой правовой позиции первое что вызывает вопрос - основание почему суд пришел к таким выводам? Судьи всех инстанций так естественно и как само собой разумеющееся признают банковские гарантии недействительными, что хочется остановиться и задать вопрос об обоснованности таких суждений. Почему такой вывод? Где в законе об этом указано? Покажите цепочку рассуждений. Однако все тщетно: судьи никак не объясняют свое заключение[2]. Наверное мысль об очевидности вывода перебороло необходимость его мотивирования. В этой связи нам приходится реконструировать предполагаемые законодательные основания, которые, возможно, руководствовался суд и комментируется их обоснованность.
1. Договор гарантии заключен под влиянием обмана
Первое основание, которое приходит на ум - быть может суд подсчитал, что не только договор о предоставлении гарантии, но и сам договор гарантии тоже заключен под влиянием обмана и, следовательно, подлежит признанию недействительным? Действительно, если сделка совершена под влиянием обмана, такая сделка по иску потерпевшего может быть признана недействительной (п.9 ст. 159 ГК). Известно, что в гарантийных отношениях взаимодействуют три лица: гарант, кредитор и должник. Согласно п.1 статьи 329 ГК, гарант обязывается перед кредитором отвечать за исполнение обязательства. Тут важно обратить на это внимание: договор гарантии совершается только между гарантом и кредитором, без какого-либо формального участия в нем должника. Еще в конце XIX века по этому вопросу писали: «Даже нет необходимости в том, чтобы сам должник участвовал своей волей в установлении поручительства: поручитель обязывается не перед ним, но за него, перед кредитором»[3]. В европейской литературе отмечается, что допускается даже незнание должника о том, что выдано обеспечение, т.к. данные отношения могут быть отнесены к negotiorum gestio (действия в чужом интересе без поручения)[4]. Однако, как следует из судебных актов, обманом был заключен только договор о предоставлении гарантии. Суд никак не указывал, что под влиянием обмана был заключен еще и договор гарантии. Значит, можно констатировать, что кредитор гаранта не обманывал. Ведь действительно, было бы странным признавать договор гарантии заключенным под влиянием обмана, когда обычно при выдаче банковских гарантий кредитор не то, что обманчивого, вообще никакого влияния на гаранта не оказывает. (Так как банковские гарантии выпускаются в виде одностороннего письма-гарантии, представляется, что договор гарантии в данном случае заключается посредством оферты от банка (одностороннего письма-банковской гарантии) и акцепта кредитора, выраженного в форме не возражения[5]. Выражение кодекса «не отказался от предложений гаранта» должно быть именно тем случаем, когда молчание признается выражением акцепта[6]). Кроме того, очевидно, что обманщиком или связанной с обманом лицом должна быть одна из сторон сделки. В юридической литературе об этом отмечается, что необязательно самой стороне совершать активные действия по обману. Обман может быть в том числе и при участии третьего лица, непосредственно совершившего обман, а сторона по сделке умолчала об этом и извлекла выгоду[7]. Однако, в судебных актах не указано каким образом кредитор способствовал обману должником гаранта. Так как все судьи это умолчали, полагаем этого просто не было. Таким образом, если сторона по сделке (кредитор) никак не связана с обманом и никак ему не способствовала, то, очевидно, сделку (гарантию) признавать недействительной по этому мотиву нельзя.
2. Акцессорность недействительности
Разобравшись с тем, что договор гарантии под обманом не заключался, далее рассмотрим положения об акцессорности в той части, в какой гарантия следует судьбе договора о выдаче гарантии. Нам представляется, что именно такая мотивировка, скорее всего, лежала в основе вынесенных решений. Существует мнение, что всего выделяется 5 видов акцессорности: (1) акцессорность возникновения; (2) акцессорность объема требования; (3) акцессорность следования за главным требованием; (4) акцессорность прекращения; (5) акцессорность возможности принудительного осуществления[8]. Из этих видов акцессорности, акцессорность прекращения в нашем законодательстве закреплена в п.3 и п.4 ст.292 ГК, согласно которым прекращение основного долга, а также его недействительность прекращают акцессорное обязательство[9]. Применительно к гарантиям акцессорность закреплена в статье 336 ГК, согласно которой она прекращается с прекращением обеспеченного обязательства (если договором не предусмотрены иные случаи прекращения) и в случае увеличения ответственности для гаранта. То есть, если бы договор дистрибуции как обеспеченное обязательство был признан недействительным, то тогда были бы хоть какие-то основания признать банковскую гарантию недействительной. Но кодекс никак не соотносит прекращение «договора о предоставлении обеспечения» с прекращением самого обеспечения. Скажем больше: так и не должно быть! Отношения между должником и гарантом никак не должны влиять на предоставленное кредитору обеспечение и обязанность платить не зависит от какого-либо существующего действительного договора между ними. Более того, даже указание на договор между гарантом и должником в п.3 ст.334 ГК никак нельзя считать условием возникновения обеспечения, так как норма сформулирована таким образом, что указанный договор как может иметь место между сторонами, так его может и не быть. Так, например, странно было бы требовать договор сына с родителями, кредит на обучение которого обеспечивается гарантией последних. В этой связи, можем уверенно сказать, что по казахстанскому праву наличие договора о предоставлении обеспечения не является обязательным для действительности договора гарантии.
3. Сравнительно-правовой аспект
Подход согласно которому действительность обеспечения не зависит от действительности отношений между должником и гарантом является общим для зарубежных правопорядков. Так европейской литературе указывается, что обязательство по уплате не зависит от действительности соглашения между поручителем и должником, и даже если такое соглашение будет признано недействительным, обязательство по платежу будет существовать, так как оно возникает из другого основания - а именно из соглашения между гарантом и кредитором[10]. В этой связи отмечается «абстрактный» характер обязательства гаранта. В литературе по немецкому праву по этому вопросу дополнительно отмечается, что так как договор гарантии является каузальным, т.е. имеющий основание - каузу - то поэтому не требуется никаких иных сделок для действительности обязательства гарантии; кроме того, недействительность договора между должником и гарантом не означает, что у гарантии отпала кауза - а значит договор имеет силу[11]. В американском праве по большому счету понимается, что, если поручительство было выдано под влиянием обмана или заблуждения со стороны должника или третьего лица и при этом на данную информацию поручитель обоснованно полагался, поручительство признается оспоримым, кроме тех случаев, когда кредитор действовал (1) добросовестно, (2) не знал и не должен был знать о заблуждении, и (3) предоставил встречное удовлетворение по основному обязательству или же существенно полагался на данное поручительство[12]. В комментариях авторы Restatement иллюстрируют данное правило следующим примером: застройщик «А» намеревается заключить договор строительства с подрядчиком «С», при условии, что «С» обеспечит исполнение договора перед «А». Путем мошеннических искажений, «С» склонил «B» выдать гарантию в пользу «А». «А» заключил договор с «С», не зная об обмане. Так как обязательство «А» перед «С» по договору является встречным предоставлением, гарантия не может быть оспорена со стороны «B». Однако, гарантия «B» может быть признана недействительной, если до заключения договора «А» знал или должен был знать о таком обмане[13]. Применительно к нашему казусу, АО «Иностранное предприятие «Эфес Казахстан» утратило бы обеспечение по американскому праву, только если бы оно знало о мошеннических действиях со стороны директора ТОО «Kraft Food Distribution». Как можно судить из судебных актов, такого знания у кредитора не было. Подытоживая сравнительно-правовой аспект рассматриваемой проблемы, можно с уверенностью сказать, что, в отличие от решений казахстанского суда, в развитых юрисдикциях гарантия сохранила бы свое действие.
4. Экономический анализ и политика права
Выше мы рассмотрели доктринальные и сравнительно-правовые основания считать вынесенные судебные акты ошибочными. Но кроме них необходимо также отметить экономическую вредность и несправедливость указанной правовой позиции. Позиция судов о том, что недействительный договор о предоставлении гарантии вызывает недействительность самого договора гарантии существенно повышает транзакционные издержки участников гражданского оборота. До тех пор пока такая позиция будет господствовать в судебной практике, кредиторам будет мало удостовериться в безупречности банковской гарантии как таковой[14], им необходимо перепроверять все документы между должником и гарантом и погружаться в их отношения. При этом даже при доскональной проверке отношений между гарантом и должником все равно нельзя полноценно чувствовать себя в безопасности: ведь гарант всегда может вступить в сговор с должником и легко найти повод для недействительности отношений между ними. Как следствие, страдает деловой оборот: транзакционные издержки увеличиваются, кредиторам необходимо дополнительное обеспечение, сами гарантии по казахстанскому праву не являются надежным инструментом. Более того, если смотреть на данный вопрос уже с политико-правовой точки зрения, а именно в том смысле кого в такой ситуации должен защищать правопорядок: обманутого гаранта или же кредитора, теряющего обеспечение, то, по нашему мнению, и в данном случае право должно защищать именно кредитора. Помимо названной выше экономической причины его защиты, на помощь должен прийти методологический принцип: кто ближе к источнику происшествия и в нормальной ситуации извлекающий выгоду — тот и должен страдать[15]. То есть, если выбирать из двух пострадавших, то банк, будучи в такой ситуации ближе к происшествию (к обманщику) и выдающий гарантии на профессиональной и платной основе, должен нести повышенный риск, в том числе риск пострадать от своих клиентов.
5. Вывод
Рассмотрев данный казус с различных точек зрения, должно быть довольно очевидно, что вынесенные судебные акты не отвечают не только традиции, экономической эффективности, чувству справедливости, но даже элементарно закону. Банковская гарантия, будучи в развитых юрисдикциях первоклассным способом обеспечения, в условиях того понимания права, которое на сегодня имеется в нашей судебной практике, к сожалению, к таковым не относится и не обеспечивает надежно интересы всех участников оборота.
Источники: Basil S Markesinis, Hannes Unberath, Angus C Johnston, The German Law of Contract: A Comparative Treatise, 2006. Restatement, Third, Suretyship and Guaranty, American Law Institute, 1996. Erp, Sjef Van, Surety Agreements and the Principle of Accessority - Personal Security in the Light of a European Property Law Principle, European Review of Private Law, Vol. 13, Issue 3, 2005. Sturner R. Flexibility, Security and Efficiency of Security Rights over Real Property in Europe. Vol. III. Berlin, 2009. Гражданское право (учебник для вузов, академический курс, том 1, (главы 1 - 15) / отв.ред. М.К.Сулейменов, Ю.Г.Басин. § 3. Недействительные сделки. ИС Параграф. Гражданское право: учебник: в 4 т. /отв.ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М: Статут, 2019. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. - М.: Статут, 2003. Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права, - Харьков: Юридическое издательство НКЮ УССР, 1928. Бевзенко Р.С. Акцессорность обеспечительных обязательств - М.: Статут, 2013.
[1] В российской литературе такие договоры многие именуют отношениями покрытия (см. Белов В.А. Теоретические проблемы учения о способах обеспечения исполнения обязательств//Законы России: опыт, анализ, практика. 2006. № 12. С. 24-32; Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307-453 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. - М.: М-Логос, 2017. С. 265 и др.). [2] Судебные акты были подготовлены в известной традиции мизерности демонстрации рассуждения, но излишние в описании фактических обстоятельств (например, в постановлении апелляционной инстанции описание финансовой отчетности должника занимает три страницы сплошного текста). [3] Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства. - М.: «Статут», 2003. С.288. [4] Basil S Markesinis, Hannes Unberath, Angus C Johnston, The German Law of Contract: A Comparative Treatise (2006). P.161. [5] п.3 ст. 331 ГК. [6] п.2 ст. 396 ГК. [7] «Обман может заключаться […] в сознательном бездействии, когда один участник сделки, понимая, что другой ошибся, использует эту ошибку в своих интересах.» (Гражданское право (учебник для вузов, академический курс, том 1, (главы 1 - 15) / отв.ред. М.К.Сулейменов, Ю.Г.Басин. § 3. Недействительные сделки), «Обман препятствует свободному формированию воли, от кого бы он ни исходил. Поэтому воля обманутого будет поражена пороком и в том случае, когда обман исходит не от потенциального контрагента, а от третьего лица» (Гражданское право: учебник: в 4 т. /отв.ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М: Статут, 2019. С.446). [8] Sturner R. Flexibility, Security and Efficiency of Security Rights over Real Property in Europe. Vol. III. Berlin, 2009 (цит. по моногр. «Акцессорность обеспечительных обязательств», Бевзенко Р.С. - М.: Статут, 2013). [9] У данного правила имеются отдельные исключения, которые мы здесь опустим. [10] «The duty of the surety to pay is […] not dependent upon any existing valid agreement between the surety and the principal debtor. If this agreement would prove to be invalid, the surety’s duty still exists, as it arises from the agreement between the surety and the principal creditor» // Erp, Sjef Van, Surety Agreements and the Principle of Accessority - Personal Security in the Light of a European Property Law Principle, European Review of Private Law, Vol. 13, Issue 3 (2005). P.312. [11] Basil S Markesinis, Hannes Unberath, Angus C Johnston, The German Law of Contract: A Comparative Treatise (2006). P.162. [12] §12(2) Restatement, Third, Suretyship and Guaranty (1996), American Law Institute. P.55. [13] Ibid. [14] При том что регулирование самих банковских гарантий далеко от совершенства: мало того, что их действительность поставлена под условие соответствия ведомственному акту (что само по себе вызывает недоумения), так и сам этот подзаконный акт (Правила выдачи банками второго уровня банковских гарантий и поручительств, утв. НБ РК 28.01.17) необъяснимо разделяет «банковскую гарантию» от «договора банковской гарантии» (ср. пп.6 и 9 п.6 названных правил). [15] См., например, Канторовича Я. А. «Основные идеи гражданского права» (с.92). В работе автор, в частности со ссылкой на немецких правоведов, указывает (применительно к деликтной ответственности без вины и за чужую вину), что из двух лиц - не виновного вредителя и не виновного потерпевшего - должен страдать за происшедшее несчастье тот, кто стоит ближе к источнику несчастья, в сфере деятельности которого несчастье произошло, и который в этой же сфере при нормальных условиях извлекает выгоды для себя, а не тот, который стоит совершенно в стороне от случившегося. Полагаем, что указанный принцип по аналогии можно применить и в нашем случае.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |