Текущая оценка с соблюдением запрета пыток в странах ОБСЕ (Обзор, Эксперты Рабочей группы по противодействию пыткам Платформы «Гражданская солидарность», 2022)

Текущая оценка с соблюдением запрета пыток в странах ОБСЕ (Обзор)¹

В декабре 2020 года Совет министров ОБСЕ принял решение № 7/20 - «Недопущение и искоренение пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания».

Это министерское решение содержит расширенные обязательства, обеспечивающие практическое воплощение запрета пыток. Оценка соблюдения этих обязательств представлена в настоящем Обзоре.

В преамбуле Решения страны-участницы ОБСЕ подчеркивают «что запрещение пыток является императивной нормой международного права, которая не имеет территориальных ограничений и применяется всегда и всюду», а первым обязательством призывают «Отстаивать провозглашенный в КПП ООН [Конвенция Организации Объединенных Наций против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] абсолютный запрет на любые виды пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, добросовестно выполнять в полном объеме ее положения и действовать в полном соответствии со всеми провозглашенными в ней принципами».

Эксперты Рабочей группы по противодействию пыткам Платформы «Гражданская солидарность» проанализировали Заключительные замечания Комитета против пыток ООН, принятые в последние три года (2019-2021) по результатам рассмотрения периодических докладов стран-участниц Конвенции ООН против пыток. Основные проблемы, которые влияют на исполнение обязательств Решения 7/20, выделены в первом разделе настоящего обзора.

В развитие этого Рабочая группа по противодействию пыток (Платформа «Гражданская солидарность»), опираясь на результаты периодических замеров Индекса запрета пыток, проводимом с 2020 года, определила группу проблем, требующих первостепенного внимания и объединения усилий властей и гражданского общества. (Главным образом, речь идет о странах: Россия, Украина, Беларусь, Молдова, Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан, Польша). Эти проблемы выделены и последовательно изложены в этом во втором-четвертом разделах Обзора.

Решение 7/20 впервые говорит о проблематике насильственных исчезновений и продолжительного содержания под стражей без связи с внешним миром или содержания в тайных местах заключения как факторах, которые могут способствовать совершению пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания и само по себе может быть разновидностью такого обращения. Пятый раздел Обзора содержит более детальное описание этой проблемы в регионе ОБСЕ.

Завершает обзор список рекомендаций о необходимых действиях, адресованных как к ОБСЕ, так и к странам-участницам ОБСЕ.

1. Заключительные замечания Комитета против пыток ООН по итогам рассмотрения докладов из стран региона ОБСЕ

Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее - Конвенция) ратифицировали все 57 государств-участников ОБСЕ. Из них только 39 признали компетенцию Комитета против пыток ООН на получение и рассмотрение жалоб как со стороны государств, так и индивидуальных, касающихся нарушений положений Конвенции².

___________________

¹ Обзор подготовлен Фондом «Общественный вердикт» в рамках деятельности Рабочей группы по противодействию пыткам Платформы «Гражданская солидарность». При подготовке использовались данные Индекса запрета пыток, материалы Ассоциации Промо-ЛЕКС (Молдова), Ассоциации украинских мониторов соблюдения прав человека в деятельности правоохранительных органов, Украина, Ванадзорского офиса Хельсинской Гражданской Ассамблеи (Армения), организации «Голос свободы» (Кыргызстан), Комитета против пыток (Россия), Правозащитного движения Бир Дуйно (Кыргызстан), Правозащитного центра «Весна» (Беларусь), общественной организации «Кадір-касиет» (Казахстан), Фонда «Общественный вердикт» (Россия), Хельсинкского фонда по правам человека (Польша), Общественного фонда «Нотабене» (Таджикистан). Раздел «Насильственные исчезновения» подготовлен Рабочей группой по Туркменистану Платформы «Гражданская солидарность»

² https://treaties.un.org/Pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=IV-9&chapter=4&clang=_en

В декабре 2002 года на 57 сессии Генеральной Ассамблеи ООН была принята Резолюция A/RES/57/1992, открывающая подписание и ратификацию Факультативного протокола с Конвенции. Протокол определяет процедуру создания и регулирования мониторинга пыток, жестокого обращения, унижающего достоинство условия содержания и обращения. На данный момент (январь 2022) Факультативный протокол ратифицирован большинством стран-участников ОБСЕ, однако четыре государства, подписав Протокол, до сих пор его не ратифицировали (Андорра, Бельгия, Ирландия и Словакия), а еще девять государств до сих пор не подписали этот протокол (Беларусь, Канада, Монако, Сан-Марино, Российская Федерация, Соединенные Штаты Америки, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан).

В 2019 - 2021 годах Комитет против пыток ООН рассмотрел периодические доклады 13 стран-участниц Конвенции против пыток (Бельгия, Германия, Греция, Кипр, Кыргызстан, Латвия, Литва, Польша, Португалия, Сербия, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии, Узбекистан и Швеция). На данный момент на сайте Комитета можно найти Заключительные замечания Комитета, принятые по итогам рассмотрения 11 докладов стран-участниц Конвенции (недоступны Заключительные замечания Комитета по Литве и Сербии). Анализ этих документов позволяет сделать вывод о ряде характерных проблем, продолжающих быть актуальными для региона ОБСЕ.

Несмотря на предпринятые и предпринимаемые государствами меры по криминализации пыток, Комитет отмечает, что далеко не всегда в национальных законодательствах используется определение пыток в полном соответствии со ст. 1 Конвенции. В частности, инкорпорированное в национальные законодательства определение пыток содержит не все элементы первой статьи Конвенции. Чаще всего, речь идет об отсутствии применения пытки в отношении какого-либо лица по любой причине, основанной на дискриминации любого рода (Латвия, Португалия, Узбекистан, Греция, Бельгия), а также об отсутствии прямого упоминания боли или страданий, причиняемых государственным должностным лицом, по его подстрекательству, с его ведома или молчаливого согласия (Латвия, Греция, Узбекистан). Кроме того, законодательства стран продолжают предусматривать сроки давности за пытки (Кипр, Латвия, Португалия, Греция, Германия, Кыргызстан, Узбекистан), а в Кыргызстане и Узбекистане и возможность помилования.

Проблемой остается и понятная и доступная статистика, касающаяся жалоб на пытки и проведенных расследований. Это, в частности, отмечается в Заключительных замечаниях Комитета по Кипру, Швеции, Кыргызстану, Польше и Узбекистану.

Касательно недопустимости признательных показаний, полученных под принуждением, под принуждением Комитет отмечает, что Уголовно-процессуальный кодекс Польши к доказательствам, полученным незаконным путем, относит только те, что были получены в результате убийства, умышленного причинения ущерба здоровью или лишения свободы. Кроме того, Комитет отмечает, что в ряде стран, где законодательно закреплены гарантии недопустимости признаний, полученных с помощью пыток или жестокого обращения, отсутствует информация по делам, отклоненным судами в связи с представлением таких доказательств или показаний, что, как представляется, не позволяет оценить эффективность меры по недопущению признательных показаний, полученных под принуждением. Это, в частности отмечается в Заключительных замечаниях Комитета по Греции, Португалии.

Среди проблем в обеспечении правовых гарантий лиц, находящихся в местах принудительного содержания, Комитет чаще всего отмечает проблемы с получением правовой помощи, включая доступ к адвокатам (Кипр, Латвия, Узбекистан, Греция, Польша, Кыргызстан, Бельгия), проблемы в обеспечении конфиденциальности в общении с адвокатами (Узбекистан, Польша), а также отсутствие гарантий обеспечения конфиденциальности жалоб задержанных лиц на применение пыток или неправомерного обращения со стороны должностных лиц (Кипр). Кроме того, Заключительные замечания Комитета по итогам рассмотрения периодического доклада Узбекистана указывают на случаи угроз адвокатам физическим насилием со стороны сотрудников правоохранительных органов. Актуальной остается и проблема обеспечения своевременного медицинского освидетельствования предполагаемых жертв пыток. В частности, на нее Комитет указывает по итогам рассмотрения периодических докладов Кипра и Греции.

Как распространенную проблему в Заключительных замечаниях Комитета можно отметить и проблему эффективности расследования случаев пыток и жестокого обращения. Комитет указывает на низкий уровень расследований или отсутствие информации по расследованиям (Кыргызстан, Кипр, Португалия, Узбекистан, Греция, Польша, ВБ), а также на проблему независимости органа, расследующего сообщения на пытки и жестокое обращение (Латвия, Швеция).

В отношении ряда стран-участниц ОБСЕ, чьи доклады рассматривались Комитетом против пыток ООН в последние три года, Комитет отмечает ряд проблем, касающихся условий содержания заключенных. Актуальными остаются проблемы переполненности и не соответствующих международным стандартам материальных условий содержания (Кыргызстан, Бельгия, Латвия, Кипр, Португалия, Греция, Польша, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии), а также обеспечения медицинской помощи, включая нехватку медперсонала и медикаментов (Кыргызстан, Бельгия, Латвия, Португалия).

Исходя из Заключительных замечаний Комитета, принятых в отношении стран ОБСЕ в последние три года, актуальной остается проблема подготовки сотрудников правоохранительных органов. Комитет отмечает, что в тех странах, где образовательные программы включают модули, основанные на положениях Конвенции и Стамбульского протокола, либо отсутствует информация об оценке эффективности этих модулей (Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии, Португалия) либо эти модули не являются частью подготовки или не являются обязательными для прохождения подготовки сотрудниками правоохранительных органов и медицинских работников (Латвия, Польша). При этом на Кипре периодические и обязательные программы обучения не содержат модули, основанные на положениях Конвенции и Стамбульского протокола и на методах непринудительного расследования. Полноценно оценить уровень подготовки правоохранителей и медперсонала в Греции и Германии Комитет не смог в силу скудности предоставленной этими странами информации.

Решение ОБСЕ 7/20 провозглашает в работе по профилактике и предотвращению пыток подход, ориентированный на пострадавших от пыток. Это среди прочего включает процедуры компенсации и возмещения и реабилитационные программы. Анализ Заключительных замечаний Комитета против пыток ООН, принятых по периодическим докладам стран-участниц Конвенции против пыток в 2019 - 2021 годах, показывает, что обеспечение компенсации и реабилитации явно не на должном уровне в регионе ОБСЕ как в странах к востоку от Вены, так и к западу. Комитет отмечает, что даже в тех странах, где возможность компенсации законодательно закреплена, отсутствует или явно не хватает конкретной информации по правоприменению ни в части компенсаций, ни в части программ возмещения ущерба, включая реабилитационные программы и поддержку НПО, которые такие программы ведут (Португалия, Узбекистан, Греция, Германия, Бельгия, Швеция). Кроме того, Комитет указывает, что действующее законодательство и практика Кипра не предусматривают эффективных мер по возмещению ущерба жертвам пыток и жестокого обращения, включая программы реабилитации, а в Латвии внутреннее законодательство не содержит конкретного положения, предусматривающего право жертв пыток и неправомерного обращения на справедливую и адекватную компенсацию, включая средства для возможно более полной реабилитации.

Заключительные замечания Комитета против пыток ООН по периодическим докладам, рассмотренным в последние три года, указывают, что там, где действует Национальный превентивный механизм (НПМ) на основании ратифицированного Факультативного протокола к Конвенции, основной проблемой остается нехватка финансовых и людских ресурсов для обеспечения эффективной работы НПМ (Кипр, Португалия, Греция, Польша, Германия, ВБ, Кыргызстан). В Латвии единственным правозащитным механизмом, осуществляющим мониторинг мест лишения свободы, является Омбудсмен. Здесь помимо проблемы нехватки финансовых ресурсов Комитет отмечает отсутствие публичности этой части работы Омбудсмена.

Обеспечение запрета пыток и жестокого обращения. Основные проблемы по результатам периодического исследования «Индекс замера пыток»

2. Криминализация пыток и жестокого обращения

Международные документы дают четкое и ясное определение пытки и жестокого обращения. Определение, изложенное в Конвенции, фиксирует не только деяния, которые могут быть квалифицированы как пытка, но и обозначает потенциальный круг возможных должностных лиц, которые могут быть виновны в пытках. Речь идет не только о прямых действиях должностных лиц, но и о попустительстве пыткам, молчаливом согласии с ними, организации пыток.

Статья 1 Конвенции: Определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно.

Кроме того, конвенционные требования указывают на необходимость строгого и пропорционального наказания, учитывая тяжесть пытки как преступления. Таким образом, дефиниция пытки охватывает группу прямых и косвенных действий, приводящих к спланированным страданиям жертвы, и включает в круг ответственных за пытки не только исполнителей, но организаторов, подстрекателей, косвенных сообщников.

Статья 4 Конвенции:

1. Каждое Государство-участник обеспечивает, чтобы все акты пыток рассматривались в соответствии с его уголовным законодательством. То же относится к попытке подвергнуть пытке и к действиям любого лица, представляющего собой соучастие или участие в пытке.

2. Каждое Государство-участник устанавливает соответствующие наказания за такие преступления с учетом их тяжкого характера.

Определение пытки, установленное Конвенцией, является весьма развернутым. Некоторые государства пошли по пути его имплементации в национальное законодательство в виде самостоятельных статей уголовных кодексов (Казахстан, Кыргызстан, Армения, Молдова, Украина - из стран, участниц Индекса запрета пыток).

Но часть государств «разбила» определение «Пытка» на разные преступные деяния, которые включены в ее определение Конвенцией, и эти отдельные элементы криминализовала в разных статьях уголовного кодекса. В частности, Польша, Беларусь, Россия.

Такой вариант распределительной криминализации, с одной стороны, позволяет, при соблюдении стандартов эффективного расследования, привлекать и наказывать виновных в пытках. Но, с другой стороны, переводит в закрытый режим саму проблему пыток, а также исключает важные современные формы пыток и ненадлежащего обращения.

Проблема переназывается в юридических категориях других преступлений. Например, попустительство пыток может превращаться в «Халатность» или «Соучастие» (Беларусь, Россия), а жестокое обращение - в «Акт издевательства» (Польша), пытки - в «превышение должностных полномочий» (Россия).

При этом пытка и жестокое обращение достаточно точно определены в международном праве и правоприменении. Несмотря на то, что международное право постоянно развивается, тем не менее большой корпус решений КПП ООН, а также Европейского суда по правам человека, дает исчерпывающие на текущий момент толкование таким преступлениям как пытка, жестокое и бесчеловечное обращение. Перевод этих преступлений в более общие и менее предметные юридические категории как «халатность», «издевательство» или широко распространенное «превышением должностных полномочий» - уводит от криминализации пыток в сторону фактического их непризнания как современного тяжкого преступления.

И в, конечном итоге:

оценить распространение проблемы пыток становится невозможным, т.к. соответствующая судебная статистика и статистика органов расследования просто не оперирует понятием «Пытка». Получается, что такое явление как пытка отсутствует и в национальном праве, и в реальности.

Нередко при распределительной криминализации какие-то элементы пыток вовсе могут отсутствовать как уголовные составы в законодательстве. В частности, в текущий момент в России разработан проект закона, который вносит в уголовный кодекс определение пытки (предлагается не отдельная уголовная статья, а квалифицирующий признак «с применением пытки» в действующую статью «превышение должностных полномочий» и к этому признаку в довесок дается определение, что понимается под пыткой). В этом, предлагаемом российскими законодателями, определении исключены пытки, которые совершаются с молчаливого согласия или попустительства должностных лиц. То есть изъята важная часть проблематики пыток, связанная с их организацией и/или невмешательством.

Отметим, что Украина, криминализовав пытку как отдельное преступление (статья 127 УК Украины), также исключила два элемента конвенционного определения. Во-первых, тот, который говорит о должностных лицах, и второй, который говорит о тех должностных лицах, которые попустительствовали пыткам или с чьего согласия пытки совершались. В целом,

Действующая редакция статьи 127 украинского Уголовного кодекса не рассматривает представителя государства в качестве отдельного и специального субъекта пытки. По украинскому законодательству субъектом пыток может считаться любой человек, в том числе и должностные лица. А виновность должностных лиц в попустительстве пытках исключена их состава преступления полностью.

Статья «Превышение должностных полномочий» присутствует в уголовных кодексах всех стран, участников Индекса запрета пыток, в том числе и тех, кто внес в уголовные кодексы отдельную статью «Пытка». Это устойчивое наследие советской юридической семьи, которое пока не преодолено ни в законотворчестве, ни в правоприменении.

Несмотря на то, что ряд стран имеют полноценные уголовные статьи «Пытка», правоприменение пока не развито. Расследование чаще всего идет по старым профессиональным шаблонам: вместо привлечения к ответственности за «Пытки», используют статью «Превышение должностных полномочий» или ее аналоги.

Так, в Армении суд первой инстанции г. Ереване признал А. Ованнисяна, дежурного смены в пенитенциарном учреждении «Нубарашен», виновным в превышении должностных полномочий, повлекшем по неосторожности тяжкие последствия, и оправдал его по обвинению в применении пыток, с которым дело было направлено в суд. Ованнисян избил прибывшего в тюрьму заключенного Агаджаняна, который поступил в пенитенциарное учреждение с очевидными медицинским проблемами (выведенная наружу стома толстой кишки). Суд применил акт амнистии, поэтому только что осужденный сотрудник тюрьмы был освобожден в зале суда.

Например, в Украине из-за того, что «Пытка» криминализована как общеуголовное преступление, следователи случаи, когда официальные лица, наделенные властными полномочиями, применяют пытки, часто расцениваются не как «Пытка», а как преступления в сфере служебной и профессиональной деятельности.

Исключение составляет Молдова, которая криминализовала «Пытки» и «Бесчеловечное или унижающее достоинство обращение» в отдельной статье. Внеся изменения в Уголовный кодекс, законодатели в Молдове скорректировали статью «превышение должностных полномочий» и другие статьи таким образом, чтобы обеспечить однозначное применение новых статей.

По оценкам местных экспертов, в Молдове профильная статья «Пытки» применяется ко всем государственным должностным лицам и иным лицам, фактически исполняющим функции должностного лица (например, к представителям частных охранных компаний). Па «Пытку» не распространяются срок давности и амнистия. Кроме того, по таким делам нельзя назначать более мягкое наказание, чем предусмотрено законом (нельзя применить принцип наказания «ниже нижнего предела»).

В результате получается, что действующее практически во всех странах уголовное законодательство позволяет привлекать к ответственности за действия, подпадающие под определение пытки. Но, как правило, на практике это уголовные статьи, наказывающее не за пытки, а за «превышение должностных полномочий с применением насилия». Но это «суррогатные» норма и правоприменение. Такая уголовная норма позволяет наказать за акты прямого физического насилия, но не позволяет точно определить тяжесть этого насилия и не учитывает всего возможного «репертуара» актов пыток.

Отметим, что пока ни в одной из стран, участвующих в Индексе запрета пыток, которые криминализовали пытки в соответствии с определением в Конвенции, не сложилось стандартов правоприменения, которые приводят к эффективной имплементации этих законодательных запретов.

В Молдове большинство жалоб на пытки признаются необоснованными. В более чем 90% случаев жалобы на жестокое обращение отклоняются без официального возбуждения уголовного дела по результатам ускоренной проверки в соответствии со статьей 274 УПК Молдовы. Прокурор сначала должен детально выяснить обстоятельства и затем возбудить уголовное дело, если считает, что для этого есть основания. Некоторые жалобы представляются явно необоснованными, однако, маловероятно, чтобы они составляли более 80% всех поданных жалоб на жестокое обращение и пытки.

В Армении с 2015 года по статье «Пытка» не вынесено ни одного обвинительного приговора.

В Таджикистане адвокаты, защищающие жертв пыток, старались добиться квалификации по другим статьям Уголовного кодекса, т.к. до 2021 года статья «Пытки» в таджикистанском Уголовном кодексе предполагала наказание меньшее, чем «превышение должностных полномочий».

Еще важно подчеркнуть, что уголовная статья «превышение должностных полномочий с применением насилия и специальных средств» охватывает очень разные деяния, но предельные санкции остаются одинаковыми. Отметим, что одинаковые предельные санкции означают, что законодатель не делает разницы между разными по жестокости актами насилия. (Например, получается, что превышение полномочий в виде необоснованного применения наручников во время задержания по предельной санкции равно превышению полномочий в виде избиения беспомощного заключенного).

Использование суррогатных норм, вместо прямой статьи «Пытка», которые охватывают большой спектр деяний, не различая пытки от других незаконных действий, не позволяет выдержать требуемый Конвенцией стандарт: отменить сроки давности за пытки, запретить применение амнистии, помилования, а также установить соразмерное наказание.

Например, и в Армении, и в Кыргызстане уже расследованные дела могут быть переквалифицированы, и виновные в пытках - фактически освобождены от ответственности.

Чуйский областной суд (Кыргызстан), после обжалования приговора, переквалифицировал обвинение на другую статью и признал подсудимых виновными не в пытках, а в превышении должностных полномочий. При этом суд не назначил осужденным наказания в связи с тем, что по статье «Превышение должностных полномочий» истекли сроки давности.

Кроме того, «Превышение должностных полномочий» исключает виновность организаторов пыток.

В деле Евгения Макарова (Российская Федерация) к ответственности были привлечены должностные лица - непосредственные исполнители коллективного и скоординированного избиения заключенного. Два начальника были оправданы, хотя следствие пыталось доказать их вину, добавив к обвинению еще одну статью общего плана - «соучастие в виде организации преступления».

В целом, вне зависимости от того, криминализованы ли пытки в точном соответствии с Конвенцией или же страны применяют принцип распределительной криминализации, ни в одной стране, участвующей в Индексе запрета пыток, нет обвинительных приговоров за организацию, подстрекательство, попустительство пыткам.

Правоприменение совершенно не развито в привлечении к ответственности организаторов пыток. По материалам профильных НКО - косвенно причастные к актам пыток избегают ответственности.

Выявление организаторов, подстрекателей и других причастных в пытках, расследование и справедливое наказание для каждого приобретает ключевое значение. Во многих странах ОБСЕ существует проблема насилия между заключенными. Нередко такое насилие эксплуатируется должностными лицами пенитенциарных учреждений для решения служебных задач. Применение жестокого обращения, пыток как бы делегируется заключенным.

Во всех странах, унаследовавших советскую пенитенциарную систему, актуальна проблема «пресс-хат», профилактических избиений и пр. (Схожие проблемы встречаются в других странах региона ОБСЕ). Очень часто максимальное наказание для сотрудников сводится к дисциплинарному, но и оно не применяется из-за того, что расследование, как правило, длится дольше, чем сроки дисциплинарной ответственности.

«Делегирование» пыток одним заключенным в отношении других - удобная лазейка для организаторов пыток уйти от ответственности. Заключенных наказывают в уголовном порядке за истязания и избиения сокамерников, как бы закрывая вопрос виновности в пытках.

Представляется, что первая основная задача заключается в следующем:

- для стран, где пытка криминализована как самостоятельное преступление

• четко разграничить «Пытки» от «Превышения должностных полномочий», и сделать статью «Превышение должностных полномочий» неприменимой к случаям пыток

• убрать сроки давности по статье «Пытка»

• внести законодательные барьеры, препятствующие избежать ответственности за пытки

• внести законодательные барьеры, препятствующие назначать наказания, непропорциональные тяжести преступления

• выделить специальный субъект - должностные и квази-должностные лица (пример Молдовы)

• распространить состав преступления на тех, кто косвенно участвовал в пытках - организаторы, подстрекатели и др.

- для стран, использующих принцип распределительной криминализации

• отказаться от этого принципа и

• провести реформу уголовного и уголовно-процессуального законодательства с целью полноценной криминализации такого преступления как «Пытка» и «Жестокое, бесчеловечное обращение»

Криминализация не может исчерпываться разработкой и внедрением соответствующих Конвенции уголовных норм. Неотъемлемой частью криминализации является эффективное правоприменение, когда правильная уголовная норма используется в практике уголовного преследования, и по каждому сообщению о пытках проводится эффективное расследование.

Эффективность расследования и привлечение виновных к справедливому наказанию

Ни в одной стране, участнице Индекса запрета пыток, не удается достичь стандартов эффективного расследования. Даже в тех странах, где криминализацию на уровне законодательства можно признать успешной, эти нормы не имеют эффективного правоприменения.

О проблемах квалификации пыток написано выше (вместо «Пыток» преступления квалифицируются как превышение должностных полномочий). Но даже с учетом этого «смещения», расследования не отвечают стандартам тщательности, своевременности, независимости. Стандарт доступа пострадавших к расследованию также соблюдается в редких случаях.

Отсутствие эффективного расследования жалоб на пытки в сочетании с непрекращающимся потоком однотипных жалоб в Европейский суд вынудило Комитет министров Совета Европы принять весьма резкое решение в отношении России. Оценивая исполнение группы дел, которые касаются пыток в полиции, КМ СЕ потребовал от России принять срочные меры по предотвращению пыток и выразил серьезную обеспокоенность тем, что за 15 лет с момента первого постановления ЕСПЧ (о пытках в полиции) никаких серьезных изменений не произошло. Наоборот, число российских жалоб на пытки в полиции в ЕСПЧ растет и в последнее время значительно увеличилось. КМ СЕ пишет о 200 новых поданных жалобах. А это означает, что никаких результативных реформ так и не проведено. (Полный текст решения Комитета министров здесь https://search.coe.int/cm/Pages/result_details.aspx?ObjectID=0900001680a4accc)

Эксперты высказывают множество причин, из-за которых эффективность расследования низкая. Часть причин касается ресурсного обеспечения органов расследования. Необходимы достаточные средства - финансовые, материальные, людские. Некоторые причины связаны с мотивацией и готовностью следователей возбуждать дела о пытках, эксперты также говорят о политической воле и тому подобных представлениях.

Представляется, что необходимо выделить инструментальные проблемы, решение которых позволит сформировать новые профессиональные шаблоны, которые правоприменители будут использовать при работе с сообщениями о пытках.

Первая проблема - доступ и документирование доказательств пыток. Пытки и жестокое обращение чаще всего осуществляются в закрытых, изолированных помещениях. Свидетелей либо нет, либо свидетели - зависимые или связанные с преступниками люди, все остальные доказательства сконцентрированы внутри закрытых учреждений. Фактически, тем, кто потенциально может быт обвинен в пытках, принадлежит монополия на доказательства. Они могут их скрыть, повредить, сфабриковать доказательства невиновности, оказать давление на свидетелей и т.п. Значимость проблемы доказательств многократно возрастает в случае тюремных учреждений, где и те, кто применяет пытки, и те, кто подвергается пыткам, и те, кто является свидетелем пыток - находятся под полным контролем администрации пенитенциарного учреждения.

Принятым эталоном документирования пыток является Стамбульский протокол (Руководство по эффективному расследованию и документированию пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания / Управление Верховного комиссара ООН по правам человека). В нем даны детальные и практические инструкции по тому, как получать информацию, которая потом может стать доказательствами пыток, какие необходимы экспертизы и как их назначать, как проводить допрос пострадавшего, и многие другие инструктивные материалы.

Стамбульский протокол может быть основой для разработки шаблонов и методических руководств для следователей. Эта работа не требует серьезных интеллектуальных вложений и финансовых трат.

В ряде стран региона ОБСЕ (Украина, Кыргызстан, Молдова, Беларусь, Армения, Таджикистан) Стамбульский протокол частично или полностью имплементирован в национальные законодательства, но систематическое использование протокола пока не достигнуто. Одна из причин - не хватает подготовленных специалистов.

Вторая проблема - оборудование закрытых учреждений видеокамерами, сотрудников - видеорегистраторами и введение новых регуляций в отношении видиофиксации всех служебных действий, связанных с контактами с гражданами, хранения архива, доступа к нему, ответственности за порчу, монтаж или другое вмешательство.

Видеодокументирование является не только источником надежных доказательств при расследовании случаев пыток, но и работает как эффективное превентивное средство. Основная проблема связана не с оборудованием и его установкой, а с тем, что гарантий невмешательства в видеоархивы и гарантий предоставления видеоархива по требованию следователей - не существует. И тем более, нет таких гарантий, когда видеоархив запрашивает адвокат, защищающий жертву пыток.

В целом, в большинстве стран видеоархивы колонии, полиции, СИЗО воспринимаются как собственность этих учреждений. В России, например, следователи получали официальные отказы от администрации колоний предоставить видеоархив (в рамках проверки или расследования сообщения о пытках) со ссылкой на то, что архив имеет статус «Для служебного пользования».

Новые регуляции должны исходить из того, что видеоархив колонии или полиции - это архив исполнения публичной властью своих полномочий и он не может быть собственностью ведомства. Отказ от предоставления архива или его порча должны презюмировать вину должностных лиц учреждения и подразумевать санкции.

Третья проблема - обеспечить на практике право на подачу жалобы. Люди, пережившие пытки, должны иметь беспрепятственный доступ к публичной процедуре подачи жалобы, а также быть защищены от давления, принуждения и угроз, которым они могут подвергаться после подачи жалобы или предоставления информации о случаях пыток.

К сожалению, разные формы давления на пострадавших от пыток имеют широкое распространение, что не в последнюю очередь обусловлено тем, что большая часть жертв пыток - заключенные в тюрьмах или задержанные правоохранительными органами. То есть люди, которые находятся в изоляции и под контролем должностных лиц государственных органов.

Случаи давления и насилия в отношении заявителей задокументированы национальными правозащитными организациями. Если жертва пыток находится в заключении, то чаще всего жалобы блокируются в пенитенциарном учреждении. Отсутствие жалоб из колоний - яркий показатель серьезного давления, которым подвергаются заключенные. Перекос в пользу косвенных каналов поступления жалоб (через видеообращения, членов наблюдательных комиссий) со всей очевидностью означает, что письменные жалобы не выходят за пределы колоний и следственных изоляторов.

В Казахстане правозащитники отмечают, что не получают жалоб от заключенных по почте. При этом жалоб заключенных достаточно, о них становится известно от ОНК (Общественно-наблюдательные комиссии) и НПМ (Национального превентивного механизма), а также от родственников и адвокатов. Наиболее распространенный способ сообщить о пытках - это видеосообщение из мест содержания под стражей, переданное через члена общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по Павлодарской области, руководителя ОО «Мы против пыток» Елену Семенову. За информирование о пытках Елена Семенова получила 13 исков от различных учреждений Казахстана с марта 2020 года. Большинство исков судами были удовлетворены.

Внутритюремные наказания, связанные с помещением заключенных в строгие условия изоляции, чаще всего - в одиночные камеры, используются как способ давления на заключенных, которые подали жалобы на пытки или содействуют в сборе информации по другим случаям пыток в учреждении. Фактически, никаких препятствий для произвольного назначения наказаний нет, т.к. сама процедура, предписанная законом, чаще всего не содержит гарантий справедливого разбирательства. Достаточно формально зафиксировать малейшее нарушение правил внутреннего распорядка, чтобы иметь возможность дисциплинарно наказать заключенного.

Осужденного Александра Корнева (Ярославская область, Россия), который давал свидетельские показания адвокату фонда «Общественный вердикт», защищающего заключенных по делам о пытках, отправили в штрафной изолятор (камера одиночного заключения без права на свидания, телефонные звонки, получение передач, книг) сразу после свидания с адвокатом. Администрация учреждения выставила нарушение «не держал руки за спиной» и назначила наказание в виде 15 суток штрафного изолятора. По окончании указанного наказания, без выхода в жилое помещение, дисциплинарное наказание было продлено без проведения разбирательства еще на 15 суток. Осужденному просто было объявлено, что ему продлили наказание за то, что «не держал руки за спиной». За сутки до истечения второго наказания осужденному вновь продлили на 15 суток ШИЗО за то, что «не держал руки за спиной». При этом, наказание назначается сразу после посещения адвоката.