Допустимость доказательств и процессуальные нарушения органов следствия: современные тенденции и рекомендации судебной практике (Дюсембеков Д.М., Адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов, Партнер АК «Назханов и партнеры»)

17.03.2025

Допустимость доказательств и процессуальные нарушения органов следствия: современные тенденции и рекомендации судебной практике

Дюсембеков Дархан Мейрамович,

Адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов

Партнер АК «Назханов и партнеры»

Допустимость доказательств является одним из важнейших принципов справедливого судопроизводства. Значимость этого вопроса обусловлена тем, что нарушение следственными органами установленных процессуальных норм и игнорирование таких нарушений прокуратурой и судами напрямую угрожает правам человека и подрывает законность получения доказательств. Статья 77 Конституции Республики Казахстан прямо закрепляет, что доказательства, полученные незаконным способом, не имеют юридической силы. Это означает, что любые доказательства стороны обвинения, добытые с нарушением уголовно-процессуальных требований, не могут быть положены в основу обвинительного приговора. В современных условиях актуальность вопроса возросла, поскольку суды все чаще сталкиваются с ходатайствами стороны защиты об исключении недопустимых доказательств из разбирательства по делу. Анализ процессуальных нарушений, допускаемых органами досудебного расследования, и их правовых последствий является важным для обеспечения верховенства права и справедливости в уголовном процессе. В данной статье подробно рассматриваются основные виды процессуальных нарушений следствия, которые должны приводить к недопустимости доказательств обвинения, с сопоставлением норм действующего законодательства Республики Казахстан (Конституции, УПК, нормативных постановлений Верховного Суда, законов, подзаконных актов).

Нормативная база допустимости доказательств

Принцип законности закреплен в ст.10 УПК РК: все органы уголовного преследования и суд обязаны строго соблюдать требования Конституции РК и УПК. Доказательства по делу определяются ст.111 УПК РК как фактические данные, полученные законным путем. Это значит, что любые сведения должны быть добыты с соблюдением процессуального порядка - иначе они не могут использоваться. Статья 112 УПК РК перечисляет основания признания доказательств недопустимыми. Согласно ч.1 ст.112, сведения, полученные с нарушением требований Кодекса, не допускаются в качестве доказательств, если нарушение повлияло или могло повлиять на достоверность данных или существо прав участников процесса. В частности, недопустимы данные, полученные:

• Путем обмана относительно прав (неразъяснение права не свидетельствовать против себя или близких и т.п.).

• С применением насилия, угроз, иных незаконных методов.

• С существенным нарушением права на защиту подозреваемого/обвиняемого (например, без участия обязательного защитника).

• При иных существенных нарушениях норм уголовного процесса, повлекших искажение доказательств.

• Если источник фактических данных не может быть установлен в суде (утрата цепочки хранения и происхождения).

Конституция РК гарантирует право каждого на судебную защиту и квалифицированную юридическую помощь (статья 13), право не подвергаться пыткам, насилию, унижающему обращению (статья 17), а также право не свидетельствовать против себя и близких родственников. Нарушение этих конституционных гарантий в ходе следствия напрямую отражается на допустимости доказательств.

Практика Верховного Суда РК также требует строгого соблюдения правил допустимости. В нормативном постановлении ВС РК (например, постановление от 8 декабря 2017г. за №10) подчеркивается, что доказательства, добытые незаконным путем, не имеют юридической силы. В частности, вещественные доказательства, полученные без надлежащего протокола или без участия понятых, должны признаваться недопустимыми. Суды обязаны исключать такие материалы по ходатайству стороны или по собственной инициативе. Верховный Суд указывает, что при установлении факта применения незаконных методов следствия (например, обмана, принуждения) все полученные таким путем сведения необходимо исключить из доказательственной базы. Это создает гарантию справедливости: недопустимые доказательства не могут быть положены в основу приговора и не учитываются при доказывании обстоятельств дела.

Основные процессуальные нарушения

Нарушения при регистрации и начале расследования. Часто фиксируются ошибки при регистрации уголовного дела в ЕРДР и начале досудебного расследования. Например, рапорты об обнаружении преступления оформляются с нарушениями: отсутствуют подписи должностных лиц или необходимые резолюции руководства. В одном деле рапорт о регистрации сообщения в ЕРДР не подписан дежурным и не завизирован начальником ОП. Аналогично, в другом деле в рапортах отсутствуют подпись начальника следственного управления и виза руководства о поручении расследования. Это ставит под вопрос законность начала досудебного расследования - на каком основании материалы вообще были приняты к производству? Более того, нарушается порядок создания следственной группы: например, постановление о расследовании группой следователей не было предъявлено подозреваемому, вопреки требованию статья 194 УПК (обязательное ознакомление с постановлением о группе и разъяснение права отвода). Статья 179 УПК устанавливает, что моментом начала досудебного расследования является регистрация сообщения о преступлении в ЕРДР. Должны соблюдаться приказы Генпрокурора о регистрации заявлений (статья 180 УПК) - каждый рапорт визируется и поручается следователю по распоряжению руководства. Также статья 194 УПК требует ознакомить подозреваемого с постановлением о группе следователей. Неисполнение этих процедур - нарушение принципа законности (статья 10 УПК). Если уголовное дело начато с нарушением учетно-регистрационной дисциплины, все последующие доказательства могут оказаться под угрозой недопустимости. Фактически, расследование ведется без надлежащих оснований или полномочий. Пример: уголовное дело в ЕРДР зарегистрировано в 9:39 часов, а уже в 9:40 часов начат осмотр места происшествия другим подразделением, что физически невозможно. Это указывает на фальсификацию хода регистрационных действий и несоблюдение подсудности. Суд, обнаружив подобные пробелы (нет подписей, непонятно кем поручено дело), вправе усомниться в легитимности всего досудебного производства. Хотя сами по себе эти нарушения не «добывают» конкретное доказательство, они могут служить основой для исключения всех материалов, полученных некомпетентным органом. Так, если следователь не был надлежаще уполномочен, его протоколы и постановления не имеют силы. В одном деле защита прямо указывает: отсутствие поручения расследования означало отсутствие полномочий у следователя, влекущее незаконность всего собранного им материала.

Нарушения при задержании подозреваемого. Процедура задержания регламентирована ст.131-132 УПК и должна строго соблюдаться, иначе права подозреваемого нарушаются с самого начала. Распространенные нарушения: составление протокола задержания без участия необходимых лиц, неразъяснение прав задержанному, несоблюдение требований о медицинском освидетельствовании и личном обыске. Например, отсутствие защитника или переводчика при оформлении задержания иностранного гражданина - существенное нарушение. В деле, где подозреваемым был иностранный гражданин, не владевший ни казахским, ни русским языком, протокол задержания был составлен в отсутствие адвоката, несмотря на то что подозреваемый явно нуждался в защите на раннем этапе (дело велось на русском языке). Кроме того, не проведено медицинское освидетельствование задержанного, хотя по закону такое заключение должно прилагаться к протоколу задержания. В другом деле установлено, что заключение врача к протоколу задержания отсутствует, что нарушает п.7 ч.2 ст.131 УПК. Также были случаи, когда личный обыск задержанного проводился без надлежащего оформления протокола. По закону (ст.132 УПК), личный обыск можно провести при задержании, но это требует отдельного протокола и соблюдения всех гарантий. В материалах одного из дел, по которому я защищал подозреваемого, вообще отсутствует протокол личного обыска, хотя изъятые при задержании предметы позже фигурируют в деле, что свидетельствует о неоформленном (а значит, незаконном) личном обыске. Статья 131 УПК устанавливает обязательные атрибуты законного задержания: протокол с указанием времени, места, существа подозрения, разъяснением прав, подписанный должностным лицом и задержанным; приложение заключения медосвидетельствования. Статья 132 УПК дает право провести личный обыск задержанного, но только при наличии оснований и с немедленным документированием. Также действует конституционное право на защиту с момента фактического задержания - подозреваемому должен быть обеспечен адвокат (статья 64 УПК, статья 13 Конституции РК). Непредоставление защитника безотлагательно, особенно по тяжким статьям, недопустимо.

Нарушения при задержании, по сути, ставят под вопрос всю последующую информацию, полученную от подозреваемого в эти первые часы. Если права не разъяснены, протокол подписан без адвоката - признание, сделанное задержанным, не может считаться добровольным и достоверным. Например, если человек подписал протокол задержания или дал объяснения без защитника, можно утверждать, что это сделано с нарушением права на защиту. Согласно статье 112 УПК, сведения, полученные путем лишения гарантированных прав (например, права на адвоката), должны исключаться. Кроме того, неоформленный личный обыск означает, что все объекты, найденные при нем, приобретены незаконно. В результате изъятые вещи (оружие, деньги, документы) суд обязан признать недопустимыми вещественными доказательствами, поскольку отсутствует законный протокол их обнаружения. Верховный Суд РК разъясняет, что если протокол следственного действия не подписан надлежащими участниками или вовсе отсутствует, его результаты доказательствами не являются. Таким образом, нелегитимное задержание приводит к утрате доказательственной силы любых полученных в этот момент материалов. В практическом плане это может вынудить суд вернуть дело прокурору либо исключить ключевые доказательства обвинения.

В этой связи, важно отметить, что этап задержания критически важен для соблюдения прав подозреваемого. Грубые нарушения (нет адвоката, нет медосвидетельствования, личный обыск без протокола) автоматически ставят под сомнение последующее расследование. Суды должны расценивать такие нарушения как существенные (ст.436 УПК), поскольку они препятствуют обеспечению справедливости. Адвокатам следует детально проверять документы задержания и при малейших отступлениях от процедуры добиваться исключения полученных при задержании доказательств.

Нарушения права на защиту и участие адвоката. Право подозреваемого на помощь защитника - фундаментальный принцип уголовного процесса. Тем не менее, следственные органы иногда ограничивают это право, особенно на ранних стадиях или при производстве неотложных действий. Распространенные ситуации, когда происходит задержание и допрос без адвоката, запоздалое предоставление защитника, фиктивное оформление участия адвоката. Например, в одном деле, где я защищал подозреваемого в совершении мошенничества, задержанный двое суток фактически находился без адвоката, несмотря на то что постановление о назначении защитника было вынесено лишь через 2 дня после задержания. Следователь провел с подозреваемым ряд действий 3 ноября (в том числе обыск) без участия защитника, что подтверждено материалами дела. При этом задним числом было подготовлено уведомление о защите, датированное 3 ноября, хотя реальное назначение адвоката произошло 4 ноября, а это явный признак фальсификации процессуальных документов. В итоге подозреваемый был вынужден сам писать заявление с просьбой назначить ему адвоката, и только после этого реального защитника допустили. Подобные случаи - прямое ущемление права на квалифицированную юридическую помощь. К сожалению, иногда в такого рода нарушениях закона «помощниками» следователей выступают отдельные недобросовестные адвокаты. Доказательства, полученные в отсутствие защитника, когда его участие было обязательно, подлежат исключению. Например, протокол личного обыска, проведенного без адвоката у подозреваемого, не может быть доказательством обвинения. В одном деле результаты обыска, проведенного без участия назначенного адвоката, ставятся под сомнение именно по этой причине. Суд, установив, что подозреваемый был лишен возможности воспользоваться помощью защитника в ключевые моменты (задержание, допрос, обыск), должен признать такие доказательства недопустимыми (п.3 ч.1 ст.112 УПК). В некоторых случаях совокупность нарушений права на защиту может повлечь вообще прекращение преследования. Так, защита по другому делу указала, что игнорирование права на адвоката настолько грубо, что требует прекращения дела ввиду недоказанности. Даже если не доходить до прекращения всего дела, исключение «сырых» доказательств (показаний, полученных без адвоката, результатов обыска без адвоката) существенно ослабляет обвинение. Кроме того, нарушение права на защиту это основание для отмены приговора вышестоящим судом, поскольку подпадает под понятие несправедливого судебного разбирательства. Право на защиту - священное правило, и его нарушение в ходе следствия делает доказательства уязвимыми. Документирование случаев недопуска или несвоевременного допуска защитника (через запросы, отказы, заявления в протоколах) позволяет затем уверенно требовать исключения всех полученных в это время доказательств. Суды все более серьезно должны относятся к таким доводам, понимая, что без адвоката подозреваемый мог действовать под давлением и нарушением своих прав.

Нарушения при допросах подозреваемых и свидетелей. Имеют место ошибки и злоупотребления со стороны органов следствия при производстве допросов, особенно связанных с реализацией права на защиту и принципа против самоуличения. В ряде случаев следователи намеренно допрашивают лицо фактически в статусе подозреваемого под видом свидетеля либо свидетеля, имеющего право на защиту, не разъясняя ему полноценным образом его права. Например, имели место ситуации, когда лицо, формально являясь «свидетелем, имеющим право на защиту», фактически получало разъяснения только как обычный свидетель. В результате подозреваемому не разъяснялось его право не свидетельствовать против самого себя и право на адвоката, зато его незаконно предупреждали об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний. Подобное введение в заблуждение допрашиваемого относительно своих прав прямо запрещено законом. Уголовно-процессуальный кодекс РК (УПК) относит получение показаний с использованием обмана или вследствие неправильного разъяснения прав к грубым нарушениям: фактические данные, полученные таким путем, признаются недопустимыми. Также недопустимо получать показания подозреваемого в отсутствие защитника, если тот не отказался от него добровольно и осознанно. Тем не менее на практике фиксировались случаи, когда следователь вынуждал подозреваемого письменно отказаться от адвоката, продиктовав ему соответствующее заявление, после чего незамедлительно проводил допрос без участия защитника. Это является прямым нарушением права на защиту, поскольку по закону отказ от защитника допускается лишь по инициативе самого подозреваемого в присутствии адвоката либо назначенного защитника. Таким образом, нарушение порядка разъяснения прав при допросе, будь то неинформирование о праве не свидетельствовать против себя или близких родственников/супруги (-а), принудительный отказ от адвоката или обман относится к существенным процессуальным нарушениям, ставящим под сомнение законность полученных показаний.

Нарушения при сборе и закреплении вещественных доказательств. Другая группа нарушений связана с несоблюдением установленного порядка осмотра места происшествия, изъятия вещественных доказательств и назначения экспертиз. Зачастую такие нарушения приводят к утрате достоверности физических доказательств или к признанию их юридически ничтожными. Например, следователь может провести осмотр места происшествия без обязательной фото- или видеофиксации, как того требует ч.5 ст.220 УПК РК. В одном деле по факту ДТП следователь при осмотре места аварии не применил видеосъемку и не задокументировал факт изъятия и опечатывания автомобиля участника. Автомобиль не был надлежащим образом изъят и опечатан, и отдельного осмотра транспортного средства впоследствии не проводилось. Это означает, что доказательства, связанные с этим автомобилем, получены с существенным нарушением процедуры. Более того, несмотря на отсутствие надлежащего изъятия и осмотра, следователь признал машину вещественным доказательством и назначил автотехническую экспертизу, результатом которой явилось заключение эксперта об обстоятельствах ДТП. Поскольку изначально транспортное средство не было оформлено по закону, защита обоснованно заявила, что и заключение эксперта, основанное на исследовании данного автомобиля, является незаконно полученным доказательством. Аналогично, грубым нарушением считается направление на экспертизу объектов, не задокументированных в материалах дела. В упомянутом случае ДТП выяснилось, что следователь направил судебно-медицинскому эксперту медицинские документы (историю болезни, рентген-снимки погибшей), которые не были изъяты и приобщены к делу в установленном порядке. Эксперт ссылался на эти документы, однако их источник не прослеживался в деле, так как они не фигурировали в описи доказательств. Согласно п.6 ч.1 ст.112 УПК, фактические данные, источник которых не может быть установлен в судебном заседании, признаются недопустимыми. Таким образом, несоблюдение порядка изъятия и закрепления вещественных доказательств (будь то транспортное средство, документ, предмет) ведет к потере доказательственной силы результатов последующих экспертных исследований.

На практике нередко нарушаются требования к понятым, фиксации хода осмотра, упаковке изъятого. Например осмотр номера отеля (место убийства) проведен с грубейшими нарушениями процедуры. В качестве понятых привлечены сотрудники отеля, которые, как выяснилось в суде, лично участвовали в фактическом задержании подозреваемого и применяли к нему физическую силу. Они явно не являются независимыми свидетелями, как требует ст.82 УПК, ведь напрямую заинтересованы в оправдании своих действий. Кроме того, следователь не разъяснил права и обязанности присутствующим лицам, включая понятых, что зафиксировано на видео (нарушение ч.3 ст.123 УПК). Еще более подозрительно, когда на видеозаписи осмотра видно, что до начала осмотра в комнате уже расставлены номерные таблички возле некоторых предметов, изъятых позже. То есть обстановка и вещественные доказательства могли быть подготовлены заранее, что создает обоснованные сомнения в их подлинности. Время тоже вызывает вопросы - задержание произошло около 8:00, а осмотр начат лишь в 9:40, дав значительный промежуток, в течение которого посторонние могли изменить обстановку. В протоколе осмотра не отражены ключевые моменты: предъявлялись ли изъятые объекты понятым, как они упакованы - этого нет ни в тексте, ни на видео. Более того, протокол не содержит подписей участников и понятых на каждой странице, как требует ч.5 ст.123 УПК. Однако к делу приложены фототаблицы, хотя следователь не объявлял об использовании фотоаппарата, то есть фотографирование велось тайно. Итог: важнейшее следственное действие проведено с нарушением сразу нескольких норм (ст.82, 123 УПК), что ставит под сомнение все изъятые доказательства (деньги, окурки, биологические следы и пр.). Нарушения при обысках аналогичного характера выявлены и в других делах. По другому делу, связанному с наркопреступлением, личный обыск подозреваемого проведен с понятым, не владевшим языком судопроизводства (свидетель не понимал в полной мере русский язык, а соответственно не понимал суть зачитанных ему прав и обязанностей). Более того, этот понятой (охранник организации) во время обыска отвлекался и несколько раз покидал место обыска, то есть не наблюдал непрерывно за действиями следователя. Фактически обыск прошел без надлежащего контроля понятого, что недопустимо. Также имеют место противоречия в протоколах выемки/обыска. Так в одном из дел конверт с изъятым содержимым описан как запечатанный и целый, но внутри него обнаружен второй конверт - это указывает на возможное доследственное вскрытие или подмену. Неописание цвета и размеров конверта в протоколе - мелочь на первый взгляд, но именно такие детали позволяют незаметно подменить вещественное доказательство. Если из условно изъятых «10 фрагментах» наркотического вещества внезапно становится 342 единицы, как было указано экспертами, возникает подозрение, что часть вещества была подброшена или неправильно учтена. Все эти нарушения фиксируются защитой как признаки фальсификации результатов обыска. Статья 82 УПК требует участия понятых - двоих незаинтересованных совершеннолетних при производстве осмотра, обыска, выемки. Понятой не должен быть сотрудником органов преследования или иным образом заинтересованным. Статья 123 УПК регламентирует порядок составления протокола. В нем должны быть указаны все существенные обстоятельства хода следственного действия, разъяснение прав участникам (часть 3), а в конце каждой страницы протокол подписывается ими (часть 5). Также следует указывать применение технических средств (фото, видео). Несоблюдение этих требований считается существенным нарушением. Статья 254 УПК (про обыск) и статья 255 УПК (про выемку) требуют точности при описании изъятого имущества и его упаковке, а при применении видео - последующего предоставления записи участникам и хранения носителя под протоколом. Нарушение правил осмотра/обыска практически гарантирует недопустимость добытых предметов и протоколов. Если понятой зависимый или формальный, то должна защита обоснованно заявлять, что процессуальная гарантия не выполнена, а значит доверять протоколу нельзя. В одном деле по убийству адвокат указал, что подобные нарушения «указывают на фальсификацию следственных действий». Суд, столкнувшись с доказательствами, собранными в нарушении процедуры, должен исключить их на основании п.1 ч.1 ст.112 УПК как полученные с нарушением уголовно-процессуального закона, влияющим на достоверность. Более того, Верховный Суд (п.17 нормативного постановления) прямо указал, что вещественные доказательства, добытые без надлежащего протокола или понятых, юридической силы не имеют. Это значит, что, например, изъятый при обыске пакет с вещдоками, если в протоколе не отражены условия изъятия или отсутствуют подписи, не может быть исследован в суде - его просто нельзя считать доказательством. Все обнаруженное в ходе нарушенного обыска будет исключено из разбирательства. В итоге обвинение может лишиться ключевых улик (оружия, денег, наркотиков и т.д.). Также возможно признание самого протокола осмотра или обыска недопустимым документом. Так, в одном деле протокол личного обыска вовсе отсутствовал, что трактуется в пользу подозреваемого, так как никакого законного изъятия не было. Таким образом, соблюдение процедур осмотра и обыска - залог пригодности вещественных доказательств. Судебная практика в РК должна строго рассматривать вопросы привлечения ненадлежащих понятых, отсутствия подписей, расхождений между видео и протоколом. Любое отступление (непредупреждение о правах, заранее помеченные улики, нарушение целостности упаковки) создает основу для успешного ходатайства защиты об исключении результатов осмотра/обыска. Принцип «плод отравленного дерева» применим: если изъятие произведено неправильно, все дальнейшие экспертизы и выводы по этим вещдокам становятся недействительными.

Нарушения при изъятии, хранении и приобщении вещественных доказательств. Помимо момента обнаружения, важно корректно оформить весь путь вещественных доказательств - от изъятия до приобщения к делу. Распространенные нарушения: отсутствие документов о приобщении, преждевременный возврат вещественных доказательств владельцам, несоблюдение условий хранения, направление на экспертизу не приобщенных объектов. Например, в деле по убийству следователь в тот же день вернул некоторые изъятые предметы потерпевшей (матери убитой), взяв с нее расписку. Речь шла о смартфоне - потенциально важном доказательстве, который могли исследовать (например, данные о звонках). Его возвращают, не зафиксировав результатов осмотра телефона. Это нарушение принципа сохранения доказательств: вещь изъяли, но не приобщили надлежащим образом, а отдали - значит, утрачена гарантия неизменности объекта. Другой пример следователь составил рапорт о передаче вещественных доказательств в камеру хранения только через значительное время после изъятия, что может означать, что вещдоки хранились неизвестно где до этого. Любой разрыв в цепочке хранения играет на руку защите. Особое нарушение - приобщение к делу объектов, источник которых не прослеживается. В упомянутом случае ДТП выяснилось, что следователь направил судебно-медицинскому эксперту медицинские документы (историю болезни, рентген-снимки погибшей), которых не было в материалах дела. Эксперт использовал эти документы при выводах, но в деле они формально не значатся, то есть источник информации не задокументирован. Аналогично, если следователь привносит в дело вещественное доказательство (например, автомобиль при расследовании ДТП), но не оформляет его изъятие протоколом, то все результаты исследований этого автомобиля незаконны. Статья 120 УПК требует, чтобы вещественные доказательства были приобщены постановлением дознавателя/следователя с описанием и указанием места хранения. До вступления приговора в силу они хранятся при уголовном деле либо в специализированной камере хранения. Возврат вещественных доказательств до завершения дела возможен только по постановлению с признанием их не имеющими значения. Без составления протокола изъятия и постановления о приобщении вещдок юридически не существует в деле. П.6 ч.1 ст.112 УПК прямо гласит: фактические данные, источник которых не может быть установлен в судебном заседании, признаются недопустимыми. Это касается и случаев, когда объект не был должным образом оформлен в материалах, а выводы на нем основаны имеются. Если обнаруживается, что вещдок не приобщен надлежащим образом, его нельзя рассматривать как доказательство. Защита в таком случае должна ходатайствовать об исключении этого объекта из числа доказательств и всех производных доказательств (экспертиз, осмотров этого объекта). Иными словами, адвокат должен заявлять ходатайство о признании недопустимыми сразу ряда материалов: и сами неоформленные вещдоки, и заключения экспертов, сделанные на их основе. Суды, следуя закону, обязаны удовлетворить такое ходатайство, поскольку отсутствие прозрачного источника противоречит базовым принципам доказательств. Кроме того, преждевременный возврат улик (как с телефоном потерпевшей) подрывает доверие к следствию: возможно, данные с телефона были неудобны обвинению и потому не исследованы. Такая улика станет недопустимой, ведь её невозможно проверить в суде (телефон вне доступа). Нарушение правил хранения (например, передача вещдоков постороннему подразделению без оформленного основания также делает проблематичным доказательство подлинности. Сторона защиты укажет, что вещь могла измениться или подмениться. Любой пробел в цепочке хранения = удар по достоверности. Согласно ст.112 УПК, если достоверность под вопросом из-за нарушения процедуры, доказательство должно быть исключено. Процессуальная «чистота» вещественных доказательств требует строгого документирования каждого шага. На практике защита внимательно отслеживает, все ли изъятое оформлено постановлением, совпадают ли описи, не возвращалось ли что-то тайком. Судебная практика должна принять, что «невидимые» доказательства (неприобщенные предметы или документы) не должны признаваться судом. Для обвинения это означает риск утратить целые пласты доказательственной базы, если следователь халатно отнёсся к оформлению. Таким образом, обеспечение непрерывной и законной цепочки изъятия-хранения-приобщения - обязательное условие допустимости.

Нарушения при допросах свидетелей и потерпевших. Допросы это сфера, где легко нарушить права допрашиваемых, особенно свидетелей, имеющих привилегии или особый статус. Одна из самых серьезных ошибок - неразъяснение свидетелю права не свидетельствовать против близких. Согласно ст.214 УПК, перед допросом следователь обязан разъяснить потерпевшему или свидетелю, что они вправе отказаться от показаний, если они уличают их самих или близких родственников, супруга (-и). В одном деле по убийству следователь не разъяснил супруге подозреваемого ее право не давать показания против мужа, сразу предупредив лишь об ответственности за ложные показания и за отказ от дачи показаний. Это зафиксировано на видеозаписи допроса. Фактически жену ввели в заблуждение относительно ее прав. Жена дала подробные показания, думая, что обязана говорить, хотя имела конституционное право промолчать. Защита заявила о признании этого протокол допроса жены недопустимым доказательством из-за использования обмана со стороны следователя. Действительно, п.2 ч.1 ст.112 УПК прямо предусматривает недопустимость фактических данных, полученных с использованием заблуждения лица относительно своих прав, возникшего вследствие неполного разъяснения. Этот случай - классический пример: ключевой свидетель не знал о праве отказаться от дачи показаний, и следствие этим воспользовалось. Другие нарушения при допросах: проведение допроса без переводчика, когда это необходимо. В другом деле упоминается свидетель, который плохо владел русским языком, но его допрашивали и привлекали как понятого без надлежащего перевода. В итоге его показания ненадежны - он сам признал в суде, что многого не понял. Это нарушение языковых прав (ст.30 УПК гарантирует участникам процесса право пользоваться родным языком и услуги переводчика). Также встречаются случаи давления на свидетелей, нарушения порядка оформления протокола допроса (например, добавление сведений уже после подписания). Ситуация со «свидетелем, имеющим право на защиту» заслуживает внимания. Там мой подзащитный сначала был допрошен как свидетель с правом на защиту (по сути, специальный статус почти подозреваемого), а потом только через два месяца как подозреваемый. Такая тактика следствия может рассматриваться как обход гарантированных прав. На этапе первого допроса человеку еще не предоставили полноценного статуса подозреваемого, у моего клиента изначально не было адвоката, и показания получены в упрощенном порядке. Защита требовала исключить и этот протокол свидетельского допроса, и последующий допрос подозреваемого, полагая, что оба получены с нарушением - первый из-за скрытого процессуального статуса, второй, по причине давления или неправомерного использования ранее данных показаний. Статья 214 УПК - обязательное разъяснение свидетелю/потерпевшему их прав, включая право не свидетельствовать против себя и близких. Статья 216 УПК - порядок оформления протокола допроса, запрет задавать наводящие и незаконные вопросы. Конституция РК (статья 77) фактически содержит правило супруги и близкие родственники не обязаны свидетельствовать друг против друга. Нарушение этого конституционного иммунитета недопустимо. Также важно соблюдать статьи 29-30 УПК (язык уголовного процесса) - если участник не владеет языком судопроизводства, обеспечивается переводчик, иначе его показания позже могут быть оспорены. Если доказано, что свидетель давал показания, не зная о своем праве отказа, такой допрос подлежит исключению как проведенный с обманом со стороны органа следствия. Суды, как правило, должны удовлетворять такие требования, поскольку игнорирование ст.214 УПК квалифицируется как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, затрагивающее права участника (ст.436 УПК). Таким образом, показания близкого родственника или супруги, полученные с нарушением, не имеют силы и исключаются из числа доказательств. В практическом смысле, это может лишить обвинение ценнейших свидетельских показаний. В случаях отсутствия переводчика - последствием может быть признание протокола допроса недействительным, так как человек не полностью понимал вопросы. Если перевод не обеспечен, суд не может считать такие показания достоверными. Что касается статуса «свидетеля с правом на защиту», то здесь защита может заявить, что следствие умышленно не оформляло подозреваемым лицо, чтобы получить показания в обход ст.64-65 УПК (права подозреваемого). Суды должны критически оценивать такие показания: обычно, если человек фактически стал подозреваемым, все его предыдущие показания как свидетеля не могут использоваться против него. В итоге подобные протоколы тоже подлежат исключению, иначе нарушается право на защиту и против себя не свидетельствовать. Таким образом, при оценке показаний свидетелей и потерпевших суд должен убеждаться, что процессуальные права этих лиц соблюдены полностью. Защитник, в свою очередь, тщательно анализирует вступительную часть каждого протокола, разъяснены ли права, кто присутствовал, был ли перевод. Неразъяснение ключевых прав - один из самых весомых доводов для признания показаний недопустимыми. Такая позиция дисциплинирует следователей: они знают, что протокол допроса «не по правилам» просто не устоит в суде.

Нарушения при назначении и проведении экспертиз. Заключения экспертов часто являются ключевыми доказательствами, особенно в сложных делах (судмедэкспертиза, баллистика, автотехническая и т.д.). Однако ценность экспертизы напрямую зависит от того, насколько законно получены и предоставлены эксперту объекты исследования. Типичные нарушения: направление на экспертизу объектов, не приобщенных к делу или добытых с нарушениями, отсутствие постановления о назначении экспертизы или недостатки в нем, несоблюдение прав подозреваемого при проведении экспертизы (например, неуведомление о времени и месте экспертного исследования, если предусмотрено). В примере с ДТП, защита указала, что транспортное средство на месте аварии изначально не было надлежащим образом оформлено как вещественное доказательство, но несмотря на это, по нему проведена автотехническая экспертиза. По сути, эксперт исследовал «вещь», которая юридически не была в деле (не было протокола осмотра автомобиля с понятыми и постановления о приобщении). Это грубое нарушение: заключение эксперта, основанное на нелегитимном объекте, само становится недопустимым доказательством, ведь выводы эксперта - производные от исходных данных. Аналогично, судмедэксперт получил медицинские документы погибшей, не изъятые следствием по закону. Он сослался на них (история болезни, снимки) при определении причины смерти, но этих документов нет в деле. Их источник не установлен - возможно, следователь просто скопировал их без протокола. Согласно закону, такой материал не может подтверждать обвинение. Защита заявила недопустимыми само заключение СМЭ и дополнительное заключение, построенные на незадокументированных данных. Еще возможные нарушения: если постановление о назначении экспертизы не соответствует требованиям (например, нет подписей следователя на постановлении о квалификации деяния) или в нарушении ст.299 УПК в обвинительном акте не отражены данные о вещественных доказательствах - это косвенно свидетельствует о беспорядке в работе с доказательствами и экспертизами. Статьи 240-242 УПК регулируют назначение и проведение судебной экспертизы. В постановлении о назначении указываются объекты, направляемые на исследование, и они должны быть приобщены к делу. Эксперт в заключении описывает, что именно ему представлено. Если объект не приобщен надлежащим образом, то и заключение эксперта на основании такого объекта считается недопустимым (п.6 ч.1 ст.112 УПК - источник сведений не установлен). Кроме того, ст.112 УПК упоминает, что недопустимы сведения, полученные с нарушением иных правил уголовного процесса, повлиявших на достоверность - сюда попадает, например, несоблюдение процедуры отбора образцов для экспертизы, нарушение сохранности образцов. Практика также исходит из принципа, что экспертиза не может «реабилитировать» дефект доказательства. Если исходный материал получен незаконно, заключение эксперта не придаст ему законности, а само станет поражено недопустимостью. Признание заключения эксперта недопустимым лишает обвинение часто основного доказательства по ключевым вопросам (причина смерти, наличие наркотика, размер ущерба и т.п.). В одном деле защита добивалась исключения сразу трех заключений экспертов (судмед, автотехнического и дополнительного) как недопустимых. Если суд удовлетворит хотя бы часть этих требований, у обвинения могут отпасть доказательства причинной связи или вины подсудимого. В итоге это ведет либо к оправданию, либо к необходимости возвращения дела прокурору. Судьи обязаны тщательно проверять, приобщены ли все объекты экспертизы, потому что апелляция или кассация отменит приговор, основанный на «воздушной» экспертизе. Поэтому лучше на стадии суда первой инстанции исключить сомнительное заключение, чем получить обвинительный приговор, подкрепленный недопустимыми выводами. Таким образом, нарушения, допущенные при направлении на экспертизу и сборе материалов для нее, способны свести на нет результаты даже самого квалифицированного исследования. Защитники должны обращать внимание на каждую мелочь: совпадают ли номера упаковок на вещдоках с тем, что описано в заключении, есть ли в деле постановление о назначении экспертизы, опись, акты отбора образцов. Любое расхождение - повод ставить вопрос о недопустимости. Судебная практика признает, если источник данных эксперта не подтвержден документами в деле, такое экспертное заключение не имеет силы. Это стимулирует следствие строго соблюдать процедуру, а в противном случае - работает на пользу защиты.