Юридическое лицо как субъект права (Г. Нурчукатова, судья Усть-Каменогорского городского суда)

Юридическое лицо как субъект права

Г. Нурчукатова,

судья Усть-Каменогорского городского суда

Реформирование гражданского законодательства, вызванное переходом к рыночной экономике, вновь подтвердило как значение многих фундаментальных понятий и принципов правового регулирования, тщательно разработанных и апробированных еще в римском праве, так и необходимость их использования в законотворческой и правоприменительной практике.

Многие новейшие юридические конструкции, как из кирпичиков, складываются из основных, элементарных понятий и категорий, разработанных именно в римском праве.

Термин «юридическое лицо» не был известен римскому праву. Однако именно римским правом была создана идея юридического лица, и ее основное практическое выражение, по словам И. Покровского, заключалось прежде всего в выработке понятия правоспособности, не зависимой от физических лиц.

Римские юристы не разрабатывали понятия юридического лица как особого субъекта, противопоставляемого лицу физическому, ввиду того, что отношения, на почве которых возникают юридические лица, в римской жизни не были достаточно развиты. Тем не менее, уже в законах XII таблиц упоминались различные частные корпорации религиозного характера, профессиональные объединения ремесленников и т.п. С течением времени количество корпораций (как публичного характера, так и частного) росло.

В древнереспубликанском праве еще не было имущества корпораций, это была общая собственность членов корпорации, но только неделимая, пока существовала корпорация. В случае прекращения корпорации имущество делилось между последним составом ее членов. Корпорация не могла выступать и в гражданском процессе.

Вместе с тем римские юристы стали обращать внимание на то, что в некоторых случаях имущество не принадлежит отдельным гражданам, а закрепляется за каким-то объединением в целом и отдельные его члены оказываются в отношении имущественных прав обособленными. Так, римские юристы замечали, что театры, ристалища и тому подобное имущество принадлежат самой общине как некоему целому, а не отдельным ее членам, и если община имеет раба, то это значит, что отдельные граждане (члены городской общины) имеют долю права на этого раба. Другие юристы Древнего Рима считали, что время от времени на корабле приходится сменять то одну часть, то другую, и может наступить момент, когда все составные части корабля сменятся, а корабль будет все тот же. Третьи юристы говорили, что в корпоративном объединении не имеет значения, остаются ли в нем все время одни и те же члены и только часть прежних, или все заменены новыми, долги объединения не являются долгами отдельных его членов, а права объединения ни в какой мере не принадлежат его членам.

Таким образом, римские юристы отмечали тот факт, что в некоторых случаях права и обязанности принадлежат не отдельным лицам и простым группам физических лиц (как это имело место при договоре товарищества), а целой организации, имеющей самостоятельное существование, независимо от составляющих ее физических лиц. Это последнее положение наглядно выражается при сравнении корпоративного объединения или корпорации с товариществом. Смерть одного из участников товарищества или его выход из состава товарищества влечет прекращение товарищества, если даже оставшиеся товарищи будут продолжать то дело, для которого образовалось товарищество, это рассматривается юридическим лицом как молчаливое заключение нового товарищеского договора в ином составе. Напротив, смерть одного из членов корпоративного объединения никакого влияния на существование корпоративного объединения не оказывает (разве лишь убыль членов будет так велика, что не окажется необходимого по закону минимального числа членов). Равным образом вступление новых членов в корпоративное объединение нисколько не изменяет этого объединения, тогда как присоединение к членам товарищества нового лица означает образование нового товарищества.

Еще одно различие: в товариществе у каждого из членов есть определенная доля в имуществе, которая при его выбытии выделяется ему, напротив, в корпоративном объединении все имущество принадлежит самому объединению, и потому выбывающий член не имеет права требовать выделения какой-либо доли этого имущества.

Изучение истории римского права позволяет сделать вывод о том, что сущность явления юридического лица была разработана также римскими юристами. Эта сущность ограничивалась лишь признанием факта принадлежности прав различным организациям. Юристы сравнивали эти организации с человеком, с лицом физическим, и говорили, что организация действует вместо лица, в качестве лица, вместо отдельных лиц, на положении отдельных лиц. В этом можно видеть зародыш «теории фикции юридического лица», появившейся в средние века и получившей распространение в зарубежной теории права.

По законам XII таблиц допускалась лишь почти полная свобода образования коллегий, ассоциаций и т.п. Члены подобного рода объединений были вольны принять для своей деятельности любое положение (устав), лишь бы не было ничего нарушающего публичные законы. Этот порядок свободного образования коллегий был заимствован из законодательства Солона, то есть из греческого права и просуществовал до конца республики. С переходом к монархии свободное образование коллегий стало возбуждать подозрение со стороны принцепсов и оказалось политически неприемлемым. Еще Юлий Цезарь, воспользовавшись в качестве повода некоторыми злоупотреблениями, имевшими место на почве свободного образования коллегий, распустил все корпорации, кроме тех, которые возникли в древнейшую эпоху. После этого Август издал специальный закон, по которому ни одна корпорация (кроме религиозных и некоторых привилегированных, например, похоронных товариществ) не могла возникнуть (с юридическим признанием) без предварительного разрешения сената и санкции императора (так называемая разрешительная система).

Прекращалось юридическое лицо с достижением цели его деятельности, распадением личного состава (классические юристы признавали в качестве минимального числа членов - три), а также если деятельность организации принимала противозаконный характер.

Правоспособность юридического лица в Риме понималась несколько своеобразно по сравнению с современным ее пониманием. Например, юридическое лицо признавалось способным иметь права патроната, носившее почти семейный характер, и не считалось (за немногими исключениями) способным получать имущество по наследству и т.п.

Дела юридического лица вели избиравшиеся для этой цели (на основании устава) физические лица (по современной терминологии - органы юридического лица), например, в благотворительных учреждениях - oeconomus, в городах - общинах - actor и т.д.

Юридические лица рассматривались римскими юристами в качестве фиктивных, не существующих в реальности субъектов права, из-за чего такие лица признавались недееспособными. Этим и объясняется особый интерес к фигуре представителя юридического лица, посредством действий которого оно могло приобретать права и принимать на себя обязанности. Впоследствии в гражданском обороте конструируется понятие органа юридического лица, выступающего в качестве представителя интересов указанного лица. Отвечая на вопрос о том, каким образом юридическое лицо осуществляет свою правоспособность, Д. Мейер писал: «...создается орган юридического лица, действия которого считаются действиями самого юридического лица: признавая существование юридического лица, законодательство в то же время определяет орган, через который оно должно проявлять свою деятельность».

Таким образом, понятие «юридическое лицо» было разработано римскими юристами для достижения определенных целей (например, для управления имуществом).

Союзные образования отнюдь не составляют явления только новейшего права. Напротив, уже всякое древнее общество характеризуется разнообразными формами коллективизма; оно все состоит из таких или иных союзов - родов, общин и т.д., вне которых индивид находиться не может, вне которых самая правоспособность немыслима. Но все эти союзы имеют для индивида принудительный характер: оно не может состоять в них, не может выбирать их своей волей, не может, по общему правилу, и выйти из них добровольно.

С течением времени некоторые из этих союзов (например, род, община) утрачивают свое прежнее всеобъемлющее значение, но взамен их части возникают другие союзы такого же недобровольного, принудительного типа (например, профессиональные корпорации позднейшей Римской империи, западноевропейские цехи и т.д.).

Однако как бы не изменялись в истории виды этих принудительных союзов, на известной ступени развития сама принудительность их должна была оказаться тормозом для свободного проявления индивидуальной силы и инициативы. Необходимые в свое время, когда отдельная личность еще была слишком слаба и когда неокрепнувшее еще государство не могло дать ей надлежащей всесторонней защиты, все эти принудительные союзы с изменением указанных условий утратили свое прежнее полезное значение и стали давать себя знать только своими отрицательными сторонами. Естественно, что все прогрессивное движение в области гражданского права как в старом Риме, так и у новых народов сводилось к борьбе с этими принудительными союзами, остатками старого родового, общинного и феодального строя. Личность стремилась освободить себя от этих принудительных пут, выйти на дорогу самостоятельности и самоопределения.

Но эта индивидуальная самодеятельность отнюдь не исключает потребности в соединении с другими подобными для достижения тех или других целей, потребности в союзах. Развитие личности требует только замены союзов принудительных союзами добровольными. И, действительно, такая замена совершается на глазах истории: очищая постепенно арену гражданского права от обломков старого здания развивающая личность покрывает ее многообразными сооружениями.

Юридические лица в расцвет цивилистики (XIX век) были одной из ключевых тем в юридической литературе. И, действительно, уже сам факт их правоспособности давал богатую пищу для теории права. Чем объяснить эту правоспособность, чем объяснить то обстоятельство, что некоторое общественное образование рассматривается и действует в обороте как единый реальный человек, как физическая личность. В ответ на этот вопрос в течение XIX века был предложен целый ряд учений, начиная с теории фикции и кончая теориями, отрицающими вообще самое понятие субъекта права.

С одной стороны, при решении вопроса о природе юридических лиц, вопроса о том, представляют ли они некоторую фикцию нашего юридического мышления или же подлинную реальность, следует разрешить вопрос о том, что мы подразумеваем под словом «реальность» в сфере правовых явлений. Различное понимание последней дает, конечно, и различные ответы на вопрос о природе юридических лиц. Так, например, с точки зрения «наивного реализма», того реализма, для которого реально только то, что более; осязаемо, юридическое лицо, естественно, будет фикцией, а если фикциями оперировать нежелательно, то реальных субъектов прав, скрывающихся под видом юридических лиц, придется искать или в «дестинаторах», или в самом имуществе. Напротив, с точки зрения Л. Петражицкого не только юридическое лицо, но даже и обыкновенный физический человек будет казаться только идеей, («представлением») - наравне с каким-нибудь дьяволом, лешим и другими продуктами расстроенного воображения. Выяснение преюдициального вопроса о социальной реальности является, таким образом, необходимым предположением для правильного теоретического разрешения вопроса о природе юридических лиц. Думается, что юридическая реальность есть вообще некоторая особая реальность: физический человек, превращаясь в юридического субъекта прав, утрачивает в значительной мере свою реальность естественную; для понятия субъекта прав безразличен рост, цвет волос и т.д. Понятие субъекта прав, таким образом, есть вообще некоторое техническое, условное понятие, которое как таковое вполне применимо и к лицам юридическим.

Одним из первых в ряду этих основных вопросов является вопрос об условиях для возникновения юридических лиц. Несомненно, что для возникновения юридического лица необходим прежде всего, акт частной воли, то есть волеизъявление его учредителей. Но спрашивается, достаточно ли одного такого частного волеизъявления или же, сверх того, необходима еще какая-либо санкция со стороны государства?

В теории на этот счет выражаются два противоположных мнения: теория фикции и теория реальности. Согласно первой теории, такая санкция, безусловно, необходима; она вызывается соображениями как теоретического, так и практического характера. В особенности на этом требовании настаивают представители теории фикции; гражданская правоспособность юридических лиц, говорят они, не есть нечто естественное, как правоспособность лиц физических, это нечто искусственное, что может быть даровано только государством. С другой стороны, возникновение юридического лица обозначает появление в составе гражданского общества нового члена этого последнего, и естественно, чтобы этот новый член был признан обществом, был принят им в свою среду. Наконец, утверждение со стороны государства необходимо как средство для охраны этого последнего против таких союзных образований, которые могут быть для него опасны, а также для охраны граждан против разнообразных «дутых» компаний, ставящих своей исключительной целью спекулятивную наживу.

Вторая теория решительно отрицает, причем главными сторонниками этого направления являются представители теории реальности юридических лиц. Юридическое лицо отнюдь не есть нечто фиктивное, созданное искусственно нашим юридическим мышлением; оно есть некоторая общественная реальность, и поэтому правоспособность его также естественна, как правоспособность человека. В свободе частных лиц к совершению юридических актов заключается и свобода создавать союзы и учреждения. Эта способность может быть ограничена только общими рамками гражданско-правовой деятельности, то есть требованиями, чтобы возникающее юридическое лицо не противоречило закону, добрым нравам и т.д. Для каких-нибудь дальнейших ограничений нет никаких оснований.

Каждому из этих двух воззрений соответствуют и две различные практические системы: первому - система утверждения или, правильнее, система концессионная, второму - система свободного образования.

Борьба между этими двумя воззрениями продолжается, причем колебания от одного к другому из них отражаются как в законодательстве, так и в судебной практике. При этом колебания заметнее склоняются в сторону все большей и большей свободы юридических лиц.