14.11.2007

В Казахстане собираются узаконить однополый брак?!

Ахмет АСЫЛБЕКОВ  

На первый взгляд, такая информация представляется невероятной. Но речь тут в действительности идет не о попытках каких-то отдельных групп людей, еще только добивающихся законного признания однополых браков, а о уже опубликованном в главных официальных газетах законопроекте. Его, надо полагать, подготовили и тщательно отработали в системе исполнительной власти.

Как бы то ни было Кодекс Республики Казахстан “О браке (супружестве) и семье” (проект) обнародован. Произошло это 11 сентября. На то, что там заложено положение, предполагающее узаконение супружества гомосексуалистов и лесбиянок, обратила внимание газета “Ана тілі”. В своем номере 37 от 13 сентября 2007 года и под рубрикой “Ал керек болса!” (“Вот тебе на!”) издание процитировало 2-абзац 1-пункта статьи 10 в том виде, в каком этот кодекс (проект) был опубликован в газете “Егемен Казакстан”: “Браком (супружеством) признается фактическое сожительство как мужчины и женщины, так и представителей одного пола”.

Правда, далее приводится аналогичный абзац из этого же документа в русскоязычной версии, опубликованной в “Казахстанской правде”, где утверждается совершенно обратное. Другими словами - то, что такое сожительство “браком (супружеством) не признается”. Конечно, это - еще всего лишь проект, а не уже принятый и вступивший в силу закон. Так что есть время устранить разночтения в двух версиях одного и того же закона.

Но если бы оно не оказалось замечено журналистами из “Ана тілі”, в казахском варианте предполагающее узаконение однополых браков положение, быть может, прошло бы без изменения все этапы рассмотрения и утверждения. В принципе, такие разночтения имеют место даже в Конституции, принятой после всестороннего обсуждения на всенародном референдуме в 1995 году. Так что предположить, что однополый брак мог бы получить законодательное признание в Республике Казахстан согласно соответственному ее закону на государственном языке, думается, вполне допустимо.

Кому-то подобная постановка вопроса, быть может, покажется не очень серьезным. Мол, такие разночтения весомого значения не имеют и не могут иметь, ибо главное - это то, что написано в русскоязычном варианте какого бы то ни было закона РК. Но законодательный акт - это законодательный акт. И он применяется, так сказать, по букве.

Так вот, по букве закона в Казахстане языком любой сферы общественной и государственной жизни, в том числе и законотворчества, является казахский язык. Следовательно, формально главная версия любого законодательного документа - это та, которая изложена по-казахски.

Согласно той же формальности, русскоязычный его вариант должен восприниматься как перевод, хотя и приравненный к оригиналу, изложенному на государственном языке.

Далее. Если в законе на государственном языке написано “признается”, можно добиться исполнения этого положения через суд. Оппоненты сколько угодно могут доказывать, что прошла ошибка или опечатка в написании законодательного документа, что, мол, на самом деле имелось в виду совсем другое, но суд должен будет принимать свое решение именно по его букве.

И вообще, это глупо и неразумно пытаться регулировать правоотношения не буквальным требованием закона, а тем, что он якобы подразумевает. Потому что подразумевание - это уже не конкретика, абстракция. А закон не допускает абстрагирования. Ибо в этом случае открывается путь для принятия самых разных решений по одинаковым по характеру ситуациям и деяниям. То есть - хаосу. И в таком случае правоприменительная практика может оказаться заложницей сплошных толковательных разночтений.

К чему весь этот разговор? К тому, что очередной обнаружившийся пример разночтения в казахском и русском вариантах законов и законопроектов Республики Казахстан лишний раз доказывает то, до каких же крайних пределов у нас в стране запущено законотворчество на государственном языке. То есть - законотворчество вообще. Ибо, вновь и вновь составляя и принимая противоречащие друг другу языковые варианты законов, мы все больше и больше усложняем ситуацию на поле правоприменительной практики. И не надо искать здесь выход в том (опять-таки) негласном правиле, что, мол, важно только то, что пишется не в казахском, а в русском варианте законов РК. Ибо это руководство не требованием закона, а понятием. И оно до добра в конечном итоге не доведет.

В сфере законотворчества и правоприменительной практики должны властвовать ясность и четкость. Это - аксиома. Следовательно, нашим властям - как законодательным, так и исполнительным - надо взять на себя мужество внести ясность во все более и более запутывающуюся ситуацию в законотворческой сфере, пока она не сделалась вообще неразрешимо сложной.

Однако надежд на то, что они в обозримом будущем могут пойти на это, мало. И проблема тут вот в чем. Да, примеры, подобные тому, о котором говорилось выше, казалось бы, должны побудить власти произвести ревизию реально имеющихся законодательных возможностей казахского языка. Но официальные органы государства на это самостоятельно не пойдут, ибо в противном случае им первыми придется признать несостоятельность признанных и закрепленных ими же норм касательно возможностей казахского языка и его использования. А это - политический вопрос.

С другой стороны, если власти не могут пойти на открытое и недвусмысленное признание ограниченности существующих законотворческих и законодательных возможностей на казахском языке и на принятие соответствующих конституционно-правовых изменений, им надо начинать подводить сколько-нибудь удовлетворительную системную основу под практику прохождения законопроектов в их казахской версии через этапы разработки, рассмотрения и утверждения. Причем давно надо было.

А так, ситуация с законотворчеством на государственном языке принимает все более и более запущенный характер. И, похоже, к настоящему времени там уже все пущено на самотек. Ибо как еще можно понять то, что законопроекты на казахском языке, уже пройдя через многочисленные инстанции рассмотрения и согласования, продолжают содержать грубейшие отклонения от заложенной в их законотворческой идеологии сути. И если их кто-нибудь со стороны не заметит, сама система составления, рассмотрения и утверждения может спокойно пропустить. То есть, в том, что касается работы по казахской версии законотворчества, эта система становится все менее и менее пригодной. И, как следствие, ряды ошибок множатся. Складывается впечатление, что такая ситуация никого не волнует.

Но это неверно. И обманываться на этот счет не следует. Игнорирование государственной властью становящегося все более и более запущенным состояния государственного языка возвращается к ней бумерангом в виде обвинений в предании казахских интересов.

Причем их озвучивают уже не рядовые граждане-казахи, а широко известные деятели культуры. Да еще с высоких трибун и со страниц печати. В одном из своих выступлений в качестве депутата Мажилиса прошлого созыва поэт Мухтар Шаханов заявил так: “Те, кто занимает большие властные должности, на 85-90 процентов состоят из таких людей, которые не сумели дать своим детям и внукам воспитание на родном языке, и большинство из них и не считают нужным это делать. Возникает вопрос: если бы эти граждане не являлись казахами по национальности, смогли бы они достичь столь высокого служебного положения? … Что интересно, все поднимаются и возвышаются за счет казахской нации… Похоже, давно настала пора поставить перед такими нигилистами такое жесткое требование: “Раз не признаешь язык своей нации, ее духовные ценности, значит, не имеешь права на дающую власть должность за счет этой нации”.

По сути, в характеристике, данной поэтом представителям казахской административной элиты, и кроется разгадка ответа на вопрос о том, отчего то же положение государственного языка в системе власти становится все хуже и все более запущенным. Особенно это бросается в глаза в сфере законотворчества и законодательства.

Уже не редкость примеры такого порядка, когда законы на казахском языке утверждают полярно противоположное тому, что сказано в их русскоязычной версии. Иногда возникает даже совершенно нелепые ситуации. Типа той, которая описана выше. Они обижают казахов, получивших воспитание и образование на казахском языке и высоко ценящих казахские духовные ценности.

В этом можно удостовериться хотя бы на примере реакции той же газеты “Ана тілі” на описанное выше разночтение в казахском и русском вариантах Кодекса Республики Казахстан “О браке (супружестве) и семье” (проект): “Чем делать так, чем подвергать унижению таким обсуждением, лучше без всякого обсуждения утвердили бы его (имеется в виду этот кодекс в виде проекта - авт.)”.

Здесь без труда угадывается вся горечь обиды за унизительное положение казахского языка.