| ||||||||||||||||||||
|
|
|
Гражданское законодательство О.С.ИОФФЕ. ПОНЯТИЕ ПРАВА И ЕГО ТИПЫ О.С. ИОФФЕ. ПРАВО ЧАСТНОЕ И ПРАВО ПУБЛИЧНОЕ О. ИОФФЕ. О ХОЗЯЙСТВЕННОМ ПРАВЕ (теория и практика) Ю.БАСИН. О НЕОБХОДИМОСТИ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ ГК РК А. ДИДЕНКО. ОЦЕНОЧНЫЕ ПОНЯТИЯ В ГРАЖДАНСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ А.ДИДЕНКО. ПРЕСЕЧЕНИЕ НЕЗАКОННЫХ ДЕЙСТВИЙ КАК СПОСОБ ЗАЩИТЫ ПРАВА А. ДИДЕНКО. ПОНЯТИЕ «ОБЕЩАНИЕ» В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ Ш.МЕНГЛИЕВ. ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА КАК ОБЪЕКТ ПРАВА И ПРАВООТНОШЕНИЯ О. ИОФФЕ. ИНСТИТУТ БОЙФРЕНДОВ И ГЕРЛФРЕНДОВ Ю.БАСИН. К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ О. ИОФФЕ. РЕЦЕНЗИЯ НА СТАТЬЮ Ю. БАСИНА «К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ» В.ЧИГИР. О ВИНДИКАЦИИ ИМУЩЕСТВА У ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ Р.КНИПЕР. О ВЕЩАХ И БЛАГАХ - В СТАРЫХ И НОВЫХ КОДИФИКАЦИЯХ
А.ДИДЕНКО, Е.НЕСТЕРОВА. ПОРЯДОК И ПОСЛЕДСТВИЯ ВЫБЫТИЯ УЧАСТНИКА ИЗ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ТОВАРИЩЕСТВА А. ДИДЕНКО. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЧИСТОГО ДОХОДА МЕЖДУ УЧАСТНИКАМИ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ТОВАРИЩЕСТВА
ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ ОБ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕ
Ю.Г.БАСИН. КОММЕРЧЕСКИЕ КОРПОРАТИВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ Ю. БАСИН. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН А. ДИДЕНКО. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОСНОВАНИЙ ПРЕКРАЩЕНИЯ ДОГОВОРА Б.ГОНГАЛО. УДЕРЖАНИЕ ИМУЩЕСТВА ДОЛЖНИКА КАК СПОСОБ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА А. ДИДЕНКО. УСТУПКА ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ А.Г.ДИДЕНКО. ПОСТАТЕЙНЫЙ КОММЕНТАРИЙ К § 3 ГЛАВЫ 18 ГК «ОБЕСПЕЧЕНИЕ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА. ЗАЛОГ» О.С. ИОФФЕ. ПРИЧИННАЯ СВЯЗЬ КАК УСЛОВИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
СДЕЛКИ. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ДОГОВОРЕ
Д.ТУЗОВ. О ПРАВОВОЙ ПРИРОДЕ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ СДЕЛОК А.Г.ДИДЕНКО. КАТЕГОРИЯ ДОГОВОРА, ЕЕ МЕСТО И ЗНАЧЕНИЕ В ПОСТСОВЕТСКОМ ПРАВЕ
А.ДИДЕНКО. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СТОРОН ПО ДОГОВОРУ ПОДРЯДА Ф.КАРАГУСОВ. СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ДОВЕРИТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ИМУЩЕСТВОМ Б. БАЗАРБАЕВ. ВОЗМЕЩЕНИЕ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН Е.НЕСТЕРОВА. ДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СУБЪЕКТОВ, ОСНОВАННЫХ НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ
ИНТЕРВЬЮ ПРОФ. О.ИОФФЕ ЖУРНАЛУ «ЮРИСТ» (2004, № 6) С. С. АЛЕКСЕЕВ. ПРАВО И ВЛАСТЬ
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА
О.С.ИОФФЕ ПОНЯТИЕ ПРАВА И ЕГО ТИПЫ
Среди множества категорий общей теории права центральное место занимают понятие и типы права. Первое продолжает привлекать к себе внимание правоведов. Второе рассматривается как само собой разумеющееся. Между тем, понятие типа права страдает еще большей неопределенностью, чем принятое общее определение права, и нуждается в таком же, если не в большем, внимании. Более чем 50-летний опыт работы в области юриспруденции позволяет и мне высказать на этот счет собственное мнение. 1. Понятие права. В ХIХ столетии было отмечено, что юристы все еще ищут ответ на вопрос, что такое право. За почти два столетия, истекшие с того времени, юриспруденция продвинулась значительно вперед в разрешении этого вопроса. Но полностью удовлетворительное решение остается и до сих пор за ее пределами. Стучка называл правом реальные отношения, сложившиеся в обществе. Но эти отношения - не право, а объект, на которое право направлено, предмет правового регулирования. Признание их правом вело бы к его отрицанию, а на практике к легализированному произволу. В противовес Стучке, Пашуканис рассматривал как право не реальные общественные, а правовые отношения, то есть те, участники которых выступают как носители прав и обязанностей. Но откуда у субъектов реальных общественных отношений появились права и обязанности? Это могло произойти только потому, что такие отношения подвергались правовому регулированию, то есть становились его результатом. Стало быть, и в этом случае не само право объявлялось правом, а последствия его применения, урегулированные им реальные общественные отношения. А где же сам регулятор, где само право? На этот вопрос концепция Пашуканиса ответа не давала. Казалось бы, самоочевидное качество права заключается в том, что оно представляет собой общие правила поведения - нормы, регулирующие деятельность людей. Но ни Стучка, ни Пашуканис - достаточно глубокие и своеобразные ученые - либо не говорили о нормах, либо отвергали их. Почему? Одной из причин этого, казалось бы, странного факта явилось время прихода Пашуканиса и Стучки в юридическую науку. Их труды появились после 1917 года, когда марксизм-ленинизм стал всепоглощающей идеологией, требовавшей классового преломления любых социальных явлений, предшествовавших коммунизму. А буржуазная школа нормативного права, уже провозгласившая его нормативную природу, ни словом не обмолвилась о его классовом характере. Обоснованно подвергая нормативную теорию критике как догматическую доктрину, не идущую дальше смыслового толкования правовых текстов, юристы послереволюционных лет опасались самого слова «норма», чтобы самим не стать объектом своей критики нормативизма. А те юристы, которые по старинке писали о нормах, подвергались критическому разгрому как проповедники буржуазных юридических воззрений. Впервые нормы как непременный компонент права появились в официальном определении права, провозглашенном Вышинским в 1937-1938 гг. Едва ли, однако, это произошло в результате личной смелости Вышинского. Как юрист высокого класса он понимал, конечно, всю нелепость отказа от правовых норм в определении права. Но к иному, нормативному определению он сам обратился уже как подручный Сталина в подготовке и проведении сфальсифицированных процессов второй половины 30-х годов. В это время ему уже не была нужна личная смелость для борьбы с господствующей в юридической доктрине несуразицей. Его спасал гораздо эффективнее личной смелости всеобщий страх перед его личностью. Именно это позволило ему, провозгласив нормы в определении права, объявить вредителем на правовом фронте Крыленко, который всегда говорил о праве как состоящем из юридических норм. Но породила ли определение Вышинского личная смелость или всеобщая устрашенность, важно другое: до смерти Сталина почти не встречались попытки пересмотреть определение Вышинского. Иногда менялись слова без изменения сути или вносились добавления, ухудшавшие эту суть, вроде предложения включить в определение права (регулятора) указание на прав граждан (последствия действия этого регулятора). Между тем, представляется, что определение Вышинского, несмотря на нормативное превосходство, должно быть пересмотрено во всех его компонентах. Первый компонент: право - это совокупность норм, установленных или санкционированных государством. В литературе уже отмечалось, что право это логически взаимосвязанные нормы, а потому в каждом случае их применения должны учитываться все нормы, по своей логике направленные на урегулирование данного объекта. Такой подход к праву несовместим с объявлением его совокупностью норм. Совокупность есть конгломерат, лишенный внутренней логики. Правильнее говорить не о совокупности, а о системе, которая потому и становится системой, что строится на определенной логической основе. Поэтому право в целом делится на отрасли, а они на институты, субинституты и т.д. Своя система имеется и в каждой отрасли права, как и в каждом его институте, и т.п. Только системность права обеспечивает его эффективность. При отсутствии системности в праве и отношении к нему как к совокупности оно не смогло бы выполнить той огромной роли, которую призвано играть и действительно играет в государстве и в обществе. Речь, следовательно, идет не о словесном споре, а о дискуссии по существу, имеющей принципиальное значение. Совокупность норм, по Вышинскому, включает в себя нормы, либо установленные государством, либо санкционированные им. В последнем случае имеются в виду обычаи (в том числе, правила социалистического общежития), которые появляются в обществе помимо вмешательства государства, но подтверждаются его законодательными органами. Например, каждый морской порт, в зависимости от его технической оснащенности, имеет свои обычаи относительно сроков погрузки и разгрузки судов разного водоизмещения. И если ни в договоре, ни в особом законе эти сроки не определены, морское законодательство отсылает в случае спора к обычаям данного порта. Как видим, санкционирование этих норм производится в законе, то есть в юридических нормах, установленных государством. Если порт переоборудуется, и его технические погрузочно-разгрузочные нормы меняются, они все равно приобретают правовое значение как предусмотренные юридическими нормами. Следовательно, право как система норм охватывает все юридические нормы - как установленные государством, так и санкционированные им. Поэтому в общем определении право следует характеризовать лишь как систему норм, установленных государством, а вопрос о том, как юридические нормы устанавливаются, отражает процесс правотворчества, но не сущность права. Например Основы гражданского законодательства, принятые в СССР, сохранили силу и после распада этого государства вплоть до полного обновления законодательства Российской Федерации благодаря не санкционированию (они ранее действовали в России), а подтверждению их специальными российскими нормами. Определение Вышинского подобной ситуации не охватывает. Взгляд же на право как на систему юридических норм обнимает все виды государственного нормотворчества. Второй компонент: право есть выражение воли господствующего класса. После объявления Хрущевым советского государства всенародным к воле господствующего классадобавили «или всего народа». Но это по существу фиктивный компонент. Он еще может иметь реальный смысл в применении к референдумам. Однако референдум рассчитан на голосование всего народа, а не только господствующего класса. С другой стороны, действующая Конституция Российской Федерации, основной закон этого государства, была принята без референдума. Как же весь народ мог выразить в ней свою волю? Обо многих законодательных актах население узнает лишь после их издания, когда от его воли уже ничего не зависит. Кроме того, правовые нововведения могут появиться в результате изменения соотношения сил между разными группировками внутри господствующего класса, а в некоторых случаях под давлением сопротивления угнетенного класса. Примеров обновления права под влиянием этих факторов бесчисленное множество, в России - начиная с крепостной реформы 1861 года и продолжая признанием прав человека и введением их юридической охраны. В современных условиях существенное значение приобретает факт международного влияния. Например, жестокий закон о высоких платежах за выезд из СССР на постоянное жительство за границу практически не применялся под влиянием международного протеста, вызванного этим законом. Какая воля народа в этом случае играла решающую роль - всего советского народа или организованных противников на международной арене? Решал, конечно, законодатель, выражая в нормах права свою волю. Но законодатель - это не народ и не класс. Да и воля самого законодателя, как показывают приведенные примеры, зачастую оказывается вынужденной, а не свободной. Действительности соответствует другой подход к этому вопросу: а) право выражает волю государства посредством действий того органа, которым соответствующие нормы устанавливаются; б) при установлении юридических норм этот орган учитывает соответствие интересам господствующего класса или всего народа, взятые как таковые, а не интересам каждого их представителя или немногочисленных группировок; в) изменение воли законодателя под влиянием изменения интересов господствующего класса или всего народа приводит к обновлению права путем отмены некоторых юридических норм или замены их другими нормами. Все эти факторы должны быть строго скоординированы. Нарушение координации приводит к ошибкам в нормотворчестве, а тогда впредь до исправления ошибок неправильно созданные нормы либо бездействуют, либо причиняют вред общественному развитию, вынуждая законодателя к обновлению права в той части его норм, в какой они не соответствуют указанной выше координации. Например, осуществленное Хрущевым разделение государственных органов на промышленные и сельскохозяйственные едва ли соответствовало воле законодателя, не говоря уже об интересах народа. Поэтому оно было отменено вскоре после смещения автора этой идеи. Борьба с алкоголизмом, проводившаяся при Горбачеве ригористическими правовыми мерами, вызвала эффект, противоположный преследуемым целям, и потребовала отмены этих мер для защиты многообразных интересов, начиная с экономики страны и кончая здоровьем граждан. Обрисованная выше координация факторов зависит от многих обстоятельств, в особенности от формы государства. В демократическом государстве она соблюдается строже чем в тоталитарном, в республике лучше чем в монархии и т.п. Но там, где эта координация сбрасывается со счетов, право, вместо справедливости, санкционирует произвол. Третий компонент: правовые нормы обеспечиваются принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу. На самом деле правовые нормы обеспечиваются не только применением реальной силы, но и, когда это осуществимо, лишь возможностью реального ее применения. Гражданин, совершивший преступление, не может добровольно прийти в тюрьму для отбытия указанного в законе наказания. Чтобы это произошло, необходимо судебное рассмотрение дела и точное обозначение меры наказания. Но субъект, нарушивший договор, вправе добровольно уплатить предусмотренные на этот случай штрафы, не дожидаясь возбуждения судебного или арбитражного спора и определения ими меры ответственности. Значит, в определении права нужно учитывать не только реальные нормы страны, но и возможность применения таких норм. Что касается цели права, то она действительно состоит главным образом в обеспечении развития отношений, отвечающих интересам господствующего класса, а если такого класса нет, то всего народа. Но при этом нельзя сбрасывать со счетов обстоятельства двоякого рода. Во-первых, как уже отмечалось, законодатель иногда вынужден принимать меры, противоречащие его интересам. Вспомним молчаливую отмену закона о взыскании крупных платежей за выезд за границу СССР на постоянное проживание. Цель этого закона состояла в воспрепятствовании такого выезда, а его неприменение открыло более широкие возможности для эмиграции. Подобные меры не соответствовали воле законодателя. Но их все же пришлось принять, уступая международному давлению. Если эти меры выражаются в юридических нормах, то они составляют определенную часть права, хотя и лишены некоторых его существенных признаков. Во-вторых, единым является всякое общество - антагонистическое, так и неантагонистическое. В каждом обществе существует одна система права, что также отражает его единство. Имеются также интересы всего общества, в защите которых заинтересованы все классы, а не только господствующий класс. Такой, например, характер носит правовая борьба с преступлениями против личности (убийство, телесные повреждения, изнасилование и др.) Другое дело, что такие нормы могут осуществляться хуже чем формулироваться. Но они тоже есть право, выпадающие за пределы определения Вышинского. Если учесть все перечисленные обстоятельства, то общее определение права должно формулироваться следующим образом: Право есть классовый или всеобщий регулятор отношений, исходящий от государства, выражающий волю государства и господствующие или всеобщие интересы, охраняемый реальными мерами государственной защиты или возможностью их применения. Научное или практическое значение правильного определения права едва ли может быть переоценено. Одно дело право и другое правовые явления. Последние весьма многочисленны. К ним относятся право- или дееспособность, и правоотношения, и правосознание и т.п. Но право стоит над всеми этими явлениями. Оно, а не что-либо иное, выполняет принудительную регулятивную функцию в обществе. Даже в гражданском праве, допускающем установление правоотношений, которые прямо им не предусматриваются, регулирование этих отношений обеспечивается либо нормами об аналогичных отношениях, либо общими юридическими принципами, закрепленными в гражданском законодательстве. При выведении этих принципов большую роль играет и правосознание. Но оно не регулирует подобных отношений, а лишь содействует выявлению общих принципов, единственно способных к выполнению регулятивных функций. Следовательно, без четкого определения права, оно бы не могло служить полнокровным регулятором отношений в обществе, и многие из них оставались бы неурегулированными либо целиком, либо разве что судебная и иная нормоприменительная практика осуществлялась бы без ущербных юридических дефиниций. Конечно, нельзя сторонникам ошибочных определений вменять в вину вредительство на правовом фронте ввиду якобы сознательного устремления к подобным целям. Но любое определение права не должно быть иммунировано от критики: только свобода научной дискуссии способна спасти от ошибок юридическую теорию и практику. Я предлагаю свое определение права (свое, потому что оно отличается от всех до настоящего времени предложенных) и готов защищать его от необоснованной критики либо изменить или отказаться от него, если критика заслуживает этого (благодаря ее безусловной правильности, особенно обращающей внимание на разные практические последствия критикуемой формулы). К тому же мое общественное положение не дает мне никаких оснований претендовать на защищенность от всякой критики высказанных мною мнений. Мне лишь хотелось бы нижайше просить полемистов вести подобный научный диспут без демагогии и устрашения, учитывать все элементы того, что я осмеливаюсь называть моим определением. Одно ясно во всяком случае. Ни наша, ни зарубежная юриспруденция пока не обладает общепринятым определением права. Пусть в результате возобновленной дискуссии оно появится. 2. Типы права В отличие от понятия права, привлекающего внимание юриспруденции всех народов и большинства исторических эпох, с особенной яркостью выраженного в Древнем Риме, с типами права сложилось иное положение. В досоветской литературе встречались указания на рабовладельческое, феодальное и буржуазное право, но раскрытия типа права там не появилось. Эта категория -творение советской юридической доктрины. Впрочем, и в ней определение этого понятия не встречается. На основе многочисленных упоминаний права со ссылкой на соответствующие социально-экономические формации можно сделать вывод, что советские юристы критерием классификации в этом случае считали именно формации, в которых существовало право. Они насчитывали четыре типа права: рабовладельческое, феодальное, буржуазное и социалистическое. Поскольку социалистическое общество возникло, по Сталину, в 30-х годах, социалистический тип права объявлялся возникшим по целям общественного развития в 1917 году, а в середине 30-х годов он стал социалистическим по характеру экономической формации. Перестройка 90-х годов изменила положение. СССР, а затем и бывшие его республики перестают считаться социалистическими. Социализм больше не значится и как цель общественного развития. В каком обществе живут эти страны, на этот вопрос не отвечают ни их руководители, ни научная теория. Сперва казалось, что речь идет о создании свободного частнособственнического общества, т.е. капитализма. Но сейчас эта иллюзия развеялась. По последним данным частная собственность в России обнимает 90% общественной экономики. Но экономикой капитализма ее не назовешь. Слишком ограничена частная собственность, несмотря на значительный ее объем, чтобы можно было считать ее капиталистической. Регулятивная роль государства в этой области слишком объемна, чтобы реальный капитализм мог прийти на смену фиктивному социализму. Но если не было социалистической формации в СССР, и нет постсоветской капиталистической формации, то существующее здесь право нельзя считать ни социалистическим, ни буржуазным. Тогда, быть может, это еще не новый тип права, а некое переходное его образование? Такой вывод противоречил бы времени этого перехода - около 100 лет. Он не отвечал бы и структуре правовой системы как СССР, так и бывших его республик. В обеих системах право подверглось всеобщей кодификации и отражалось в многочисленных текущих законодательных и иных нормативных актах. Каждая из этих систем обладает спецификой, неизвестной другим типам права. Возможности заимствования юридических форм из других типов права существовала в прошлом и расширилась теперь. Сравните гражданские кодексы советских республик с древнеримским правом, и вы найдете в них немало совпадений, не говоря уже о существе дела. Что касается постсоветских кодификаций, то самый процесс их разработки происходил на основе сотрудничества с Голландией и другими зарубежными странами. Но такая правовая диффузия была и продолжает оставаться возможной только до известных пределов. Кодекс Наполеона во многом переписан из Древнеримских правовых источников. Но в нем нет норм о рабстве, так широко представленных в Древнем Риме. Многие идеи современного буржуазного права перенесены в постсоветские гражданские кодексы, но среди нет тех, которые свойственны исключительно капиталистическому обществу, Значит, есть какое-то отличие в праве постсоветских республик от буржуазного типа права, т.е. перед нами два разных типа права. Но как они различаются, если буржуазное право соответствует капиталистической формации, а формация постсоветского права собственного имени не имеет? Отсутствие такого имени едва ли означает также и отсутствие формации, У прежних формаций имя тоже появилось не сразу, а лишь на высоком этапе их развития. Появится такое имя и у нового современного общества. Но что оно предполагает образование нового исторического типа права, в этом едва ли могут быть сомнения, как едва ли можно сомневаться в том, что появилась и развивается новая социально-экономическая формация. Она не имеет пока терминологического обозначения, а выдумывать его едва ли стоит. Что же касается термина для нового типа права, то, поскольку всякая терминология условна, его можно было бы пока называть правом постсоветского типа и в его характеристике опираться на цели, достижению которых это право должно служить. Такими целями, определенными в послании Президента и одобренными Думой Российской Федерации, как известно, являются: свободное развитие частной собственности, широкая защита прав и интересов личности, упрочение демократии и др. При таком подходе к делу можно было бы определить постсоветское право как тот его вид, который соответствует данной социально-экономической формации. Тогда критерием классификации типов права остались бы типы обществ, в которых существует право и которые предопределяют его специфическое содержание. Неполнота терминологии, обусловленная бурными процессами, которые переживают постсоветские республики, не должна никого смущать. У нас еще нет термина для новой формации, но есть точно определенные цели ее образования. На основе этих целей может быть дана вполне определенная характеристика сущности нового типа права, условно именуемого постсоветским правом. Но долго так продолжаться не может. Сущностное и терминологическое разграничение социально-экономических формаций - дело не юридической, а экономической и социологической наук. Как только эта задача будет ими решена, так юриспруденция сможет воспользоваться достигнутыми там выводами. В отличие от понятия права, которое позволяет отграничивать от него не- право, понятие типа права обнимает не все вообще право, а такое, которое не противоречит данной социально-экономической формации. Например, одна из целей современного развития постсоветских республик заключается в широкой свободе частной собственности. Истории известны правовые нормы подобной целенаправленности. Римское право объявляло право собственности ничем не ограниченным господством собственника над вещью. Современное буржуазное право, провозглашая свободу частной собственности, не позволяет такой безграничности, а сочетает ее с ограничениями, обусловленными достигнутым в настоящее время более высоким уровнем социального развития. (запрещение шиканы, учет собственником потребностей всего общества и т.п.). Очевидно, что постсоветское право не может воспользоваться древне-римским образцом, и пойдет по второму из указанных путей, сформулировав свои специфические обязанности собственников, неизвестные ранее. Возможны и другие примеры. Так, при посещении Великобритании Президент В.В.Путин обратил внимание на положительную роль, сыгранную в свое время монархией, которую следует изучить и использовать. Но отсюда вовсе не следует, что, например, право России может воспринять монархию как форму Российского государства. Поскольку одна из целей Российской Федерации заключается во всемерном развитии демократии, а монархия даже в британской форме хотя и совместима с этой целью, но лишь вследствие ее чисто церемониального характера. Поэтому ее восприятие в постсоветском типе права едва ли может произойти. В западно-европейской печати распространились слухи, что, ввиду упадка уровня народонаселения, в Думе Российской Федерации разрабатывается проект закона о многоженстве, принятие которого может позволить заменить однодетную форму семьи на семью с многодетной рождаемостью. Вполне возможно, что некоторые горячие головы в Думе носятся с такой идеей, если не считать ее чистейшей выдумкой западных фантастов. Но она совершенно несовместима с подлинным равенством женщины и мужчины, а потому никак не может быть сопряжена с постсоветским типом права. Понятие права отражает его форму и содержание. Характеристика права как системы норм имеет в виду его форму, которая в свою очередь может быть детализирована. Нормы выражаются в законах, подзаконных актах и т.п. Но так как в этом случае, речь идет лишь о форме права, то ее можно обнаружить в разных типах права. Не исключена и противоположная ситуация, когда правовые системы одного и того же типа обладают разными юридическими формами. Например, буржуазный тип права, сложившийся в странах Континентальной Европы, не знает судебного решения (прецедента) как одной из форм права. Здесь прецедент обращен только к участникам процесса, но он не имеет общеобязательной силы. Напротив в Великобритании, США и территориях, входивших ранее или входящих теперь в состав Великобритании, решения некоторых судебных инстанций имеют общеобязательную силу - силу прецедента, образца, т.н. прецедентное право. Но если сравнить континентальное право буржуазной Европы с правом Великобритании и США, то, кроме некоторых специфических институтов, нельзя найти между ними различия по содержанию, также отраженном в понятии права(воля законодателя с учетом интересов господствующего класса, а иногда и всего общества, охраняемая государством в классовых или во всеобщих интересах для достижения соответствующих целей общественного развития). В отличие от понятия права, понятие типа права отражает лишь его содержание, отвлеченное от особенностей его формы в разных странах. Право Великобритании и США, хотя и включает в себя прецедентное право, относится к тому же типу, что и право Континентальной Европы, хотя в его состав не входит прецедентное право. Поэтому практически разница между прецедентным и беспрецедентным правом не играет большой роли. Однохарактерные дела обычно решаются в Лондоне и Париже единообразно, несмотря на огромную роль прецедента в первом случае и ничтожную во втором. Нужно также иметь в виду, что практическая разница между прецедентным и беспрецедентным правом менее существенна чем теоретическое обоснование различия между ними. Во всех странах беспрецедентного права орган, возглавляющий судебную систему, имеет право общеобязательного толкования юридических норм, а единство линии судебной практики имеет такое же значение, как судебное решение в прецедентном праве. 3. Подразделения права. Каждый тип права в любой стране подразделяется на отрасли права. Численность и характер отраслей в различных типах не совпадает. Например, Древнеримское право подразделялось на две отрасли: публичное и частное право. Когда говорят о римских нормах уголовного и административного права, то используют терминологию не этого государства, а ее исторически будущее развитие. Напротив, буржуазное и постсоветское право имеют множество одноименных отраслей. Но по содержанию они не совпадают. Поэтому из двух одноименных отраслей буржуазного и постсоветского права нельзя образовать единую межправовую отрасль. Отрасль права есть система норм, регулирующих одним и тем же методом весь комплекс однородных общественных отношений (имущественных, возникающих из преступлений и применения наказаний, властеотношений и т.п.). Ввиду этого каждая из отраслей права может быть объединена в единый кодекс, а каждый отраслевой кодекс имеет свою общую часть, куда входят все нормы, применимые ко всем отношениям данной отрасли, если иное не предусмотрено законом. Наряду с отраслевыми кодексами, возможно формирование комплексных кодексов, регулирующих разными методами разнородные отношения, возникающие в связи с определенным видом деятельности. Комплексный характер носит, например, Кодекс Торгового мореплавания, регулирующий морское дело, где возникают гражданские, административные и некоторые другие отношения разного рода. Поэтому и Кодекс состоит из разнородных норм, пользующихся разными методами регулирования (договор, приказ и т.д.). Вследствие этого составление в комплексном кодексе Общей части невозможно. Там могут быть включены некоторые общие положения., говорящие о значении соответствующего вида деятельности и целях его правового регулирования. К тому же отраслевой кодекс не охватывает всех норм своей отрасли, ограничиваясь лишь существенными, но редко изменяемыми правоположениями. Так, обеспечение нормы санкциями отмечается в кодексе, а размер санкции может быть определен либо договором, либо текущим законодательством (о поставках, об услугах и т.п.). По этой причине очень важны, наряду с отраслевыми или комплексными кодексами как официальными нормативными актами, систематические сборники нормативных актов по отраслям права или отраслям законодательства. Некоторые страны (как Великобритания) обходятся без официальных кодексов, а другие (как СССР) дополняют всю систему законодательства Сводом законов. Следующим за отраслью права подразделением являются подотрасли. Они составляют части отрасли, регулирующие, как и отрасли, однородные общественные отношения при помощи однородного правового метода. Но отрасль воздействует на все отношения данного характера, а подотрасль лишь на их определенную часть, обладающую известной законченностью. Так, гражданское право - это вся отрасль имущественных отношений, выраженных в стоимостной форме, а договорное право охватывает лишь такие имущественные отношения, которые выражены в договорной форме. Договорная подотрасль может быть дополнена обязательственными правоотношениями, которые не сопряжены с соглашением сторон, но, как и договоры, они предполагают правоотношения между двумя или несколькими лицами - кредиторами как управомоченными и должниками как обязанными. Ввиду общности отношений, входящих в сферу действия договорных или даже обязательственных прав, возможно в пределах гражданского права образование своей общей части для этой подотрасли, с подчинением ее общей части Гражданского кодекса и с указанием на отступления от такого подчинения. Иногда подотрасли права подвергаются отдельной кодификации, как сделано, например, в Швейцарии применительно к обязательственному праву. Но это не устраняет подчинения такой кодификации общим положениям об имущественных отношениях. Однако, в странах прецедентного права, особенно в Великобритании, где кодификация недостаточно распространена, наблюдается подчинение подотраслевых норм общим правоположениям, хотя ни те, ни другие не включены ни в кодекс ни в иной кодифицированный акт. Это учитывают и составители частных систематизаций, располагая в своих изданиях прецеденты общего и частного значения. Весьма распространено издание в практических целях подотраслевых систематизаций, дополняемых актами текущего законодательства и подотраслевыми нормами других отраслей права. Такие издания не образуют отрасли права. Они лишь упрощают задачи практических работников, получающих возможность найти в одной книге нужные правовые нормы. Подотрасли, входя в состав однородных отраслей права, сами состоят из юридических институтов. Так, если обязательственное право - это подотрасль, то купля-продажа как один вид обязательства есть юридический институт. В отличие от подотрасли он имеет дело только с одним типом подотраслевых отношений данного рода и регулирует его тем же методом, который характеризует подотрасль, но при помощи своих юридических правил. В странах кодифицированного права отрасль обнимается кодексом, подотрасль разделом кодекса, а институт отдельной главой соответствующего раздела. Институты подчинены, если иное не установлено законом, общей части или общим положениям подотрасли и через них общей части данной отрасли права. Нередко к институтам тяготеет большое число норм текущих подзаконных нормативных актов, примером чему может служить институт купли-продажи. Тогда не исключено систематизированное издание всех юридических норм, тяготеющих к данному институту. В других случаях институт исчерпывается соответствующими нормами ГК и дополняется (или не дополняется) некоторыми иными правилами. Таков, например, институт неосновательного обогащения. В этих случаях практика обходится без полнокровных систематизированных изданий. Сборники актов правового регулирования не являются кодификационными актами. Их нельзя считать кодексами и их издание не свидетельствует об образовании отрасли права. Это становится очевидным в большинстве случаев издания комплексных сборников, объединяющих разноотраслевые нормативные акты. Но если даже представить себе одноотраслевой законодательный сборник, подотраслевую или институтскую систематизацию, то и они не свидетельствовали бы о воплощении отрасли права, так как либо превышали бы объем отрасли либо не достигали бы его. Кроме отраслевых кодексов, встречаются комплексные кодексы, куда входят нормы разных отраслей права. Так, например, обстоит дело с транспортными кодексами и уставами. Законодатель прибегает к их изданию, сталкиваясь с большой по объему и специфической по содержанию регулируемой деятельностью. Они подчиняются общим нормам соответствующих отраслевых кодексов в таком количестве последних, в каком разные отрасли представлены в самих комплексных кодексах. Уже поэтому последние нельзя считать показателем образования новой отрасли права.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |