| ||||||||||||||||||||
|
|
|
Юридические факты: возникновение и
Выступление в Алматы 21 - 22 мая 2015 года на Международной научно-практической конференции в рамках ежегодных цивилистических чтений «Юридические факты как основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений», посвященная 20-летию НИИ частного права и 10-летию Казахстанского Международного Арбитража и организованной НИИ частного права Каспийского университета, Германским обществом по международному сотрудничеству (GIZ), Юридической фирмой «Зангер» и Казахстанским Международным Арбитражем
1. Введение
Когда в прошлом году мой уважаемый коллега и друг, проф. Майдан Сулейменов, при поддержке российских и украинских ученых-юристов предложил посвятить цивилистическую конференцию 2015 года теме «Юридические факты», я был удивлен и озадачен. Я признаю, что значение и даже содержание этой темы было мне неизвестно. Конечно, я не мог устоять перед убедительностью моих коллег и принял эту тему. После моего возвращения в Германию я должен был приложить усилия и ознакомиться с этой проблематикой. В актуальной немецкой литературе по гражданскому праву я не мог ничего найти. Мне помог счастливый случай, когда мой друг проф. Буркхардт Брайг обратил мое внимание в частности на написанную во Франкфурте на Майне и опубликованную в 2013-м году диссертацию бразильского ученого профессора Тьяго Райса (Thiago Reis) с названием «Теория юридических фактов Савиньи»[1]. При этом стало ясно, что в Германии было бы оправдано только исследование этой темы с точки зрения истории права, совершенно в смысле высказывания Карла Маркса, ученика Савиньи, что вся наука это история науки.
Возникновение Савиньи без сомненья принадлежит к важнейшим и влиятельнейшим ученым 19-го века по гражданскому праву в Германии и вероятно также и в Европе. Он основательно изучил и тем самым сформировал пандектное право, то есть «общее немецкое право римского происхождения», к которому относились, как право обычаев и каноническое право, точно также как и имперские законы[2]. Не будет преувеличением, если 19 век будет назван столетием немецкого пандектного права. Его окончание завершилось Гражданским уложением Германии, которое все еще глубоко характеризуется его основными принципами, но, тем не менее, сменило немецкое «общее право» или в английской версии сменило «common law». К началу столетия относится труд Савиньи «Право владения» 1803-го года[3], то есть за 1 год до уверенного принятия французского Civil Code и, тем самым, до окончания французского общего права.[4] Эта книга является мастерским изложением и применением римского права в его развитии до нового времени. Она претендует на то, чтобы презентовать действующее в настоящее время пандектное право. Она «перевернула» действующее до того времени учение гражданского права[5]. Интересно то, что в советской и постсоветской теории права и в законодательстве, несмотря на повторяющееся все время упоминание об истоках в пандектном праве, центральный правовой институт владения едва ли играет какую-то роль[6]. Савиньи выделяет два центральных элемента, которые необходимы для определения владения. С одной стороны, это factum, факт, Detention‘, то есть физической возможности осуществлять власть над вещью и исключить других от этой власти, то есть быть «неограниченным господином».[7] Это может документироваться как физическими действиями, так и символическими актами. Этот факт в одинаковой степени важен для приобретения, наличия и потери владения.[8] С другой стороны, это «сознание неограниченного физического господства», которое может существовать только при наличии соответствующей воли (animus). И также в равной степени важным является наличие воли владеть, animus, для наличия, приобретения и потери владения.[9] В интерпретации римского права Савиньи указывает на отличие между естественным владением (possessio naturalis) и гражданско-правовым владением (possessio civilis). Он учит, что в немецком праве 19-го века - полное владение (полным владельцем) является лишь только такое, которое основывается на добросовестности (bona fide) и на действительном титуле (justa causa), и тем самым служит как основа для владения собственностью[10]. Приобретение владения и собственности « неразрывно связаны»,[11] так как « отличие владения от собственности базируется на юридической абстракции»[12]. На базе этой характеристики владения он развивает тезис, что для передачи владения, необходимо передать и фактическое, физическое господство, также как и волю на владение. Обязательная правовая сделка - он называет это договор купли-продажи - для этого не достаточна[13]. Одним годом позже в статье 1138 году французского Code Civil был кодифицирован противоположный подход, и к концу 20-го века большинство (или все?) постсоветских гражданских кодексов - иногда при согласованных консультациях немецких экспертов - последовали французскому примеру. Описание пандектного права имело большое влияние на текст §§ 854-872 немецкого Гражданского кодекса (BGB), изданного через 100 лет. Деление на лиц, осуществляющих для владельцев фактическое господство над вещью, и владельцев, на непосредственного и опосредованного владельца, на добросовестного и недобросовестного владельца вытекало из труда Савиньи[14]. Точно также различие между облигационным («обязательственным») и вещным договором, типичное для немецкого права, но с моей точки зрения практически излишнее как основа для переноса собственности имеет свои истоки в подходах, разработанных Савиньи. Я описываю столь подробно характеристики владения, описанные Савиньи, потому что они были предшественниками для последующего развития концепции юридических фактов. Описывается факт господства, одного которого недостаточно, чтобы обосновать какое-то юридическое отношение. К этому должна добавиться воля господствовать, как второй элемент. Правда и этого недостаточно, а именно, воля должна быть признана существенной («релевантной») правопорядком, что означает должна признаваться правовой наукой, которая корректно интерпретирует римское право. Только при этом возникает юридический факт, то есть какое-то правовое отношение между лицами. Савиньи не сомневается в том, что владение или собственность не есть отношение какого-то лица к какой-то вещи, а есть таковое (отношение) между лицами. Его более ранняя работа, однако, еще не содержит явного определения юридических фактов. Его он представил только в 1840-м году, в третьем томе своей основополагающей книги «Система сегодняшнего римского права» [15]. Он пишет: «Я называю события, являющиеся причиной начала или окончания правовых отношений, юридическими фактами. Все юридические факты совпадают друг с другом в том, что посредством них в правоотношениях определенных лиц возникает какое-то изменение во времени. Внутри этой, свойственной им общей природы, однако, в них имеются большие отличия» [16]. Далее Савиньи различает позитивные и негативные факты, в зависимости от того, следует ли что-то делать или следует отказаться от действия, для того, чтобы правоотношение возникло или прекратилось. Далее эти факты могут существовать как «свободные действия» или «случайные обстоятельства», при этом свободные действия могут быть волеизъявлениями или могут быть поведением, направленным на не юридические цели. В рамках волеизъявлений он также различает односторонние заявления «куда в самом важном случае относится воля», и совпадающие волеизъявления, то есть договор.[17] Обобщая он поясняет: «Эти общие правовые понятия проявляются в индивидуальной форме во всех видах правовых институтов, в собственности и иных вещных правах, в обязательствах, в наследственном праве, в семейных отношениях; это их конкретное оформление принадлежит этим правовым институтам, то есть специальной правовой системе. Только две особые формы институтов имеют также столь всеохватную природу, и согласовываются с таким количеством отдельных правовых институтов, что их более точное рассмотрение может быть в нужном месте только здесь: эти широко охватывающие формы волеизъявления это договор и дарение. Особого внимания заслуживают, наконец, те факты, которые включают в себя как существенный элемент истечение какого-то времени, и, в конечном счете, зависят от хронологического приурочивания ко времени»[18]. В деталях он включает сюда ‚сукцессии, свободные действия, волеизъявления, договоры, дарения и зависящие от определения времени факты‘[19]. По его мнению, которому во многом последовала правовая наука 19-го века, это задача правовой науки - правильно понимая абстрактные принципы римского права, развить объективные критерии для бесконечного количества ситуаций и социального взаимодействия в сосуществовании лиц и определить, какие критерии из обычного факта создают юридический факт. Из «бесконечного разнообразия эмпирического мира» наука должна раскрыть (прим.:«открыть»,«вскрыть»,) определяющие факты (досл: «факты, служащие мерилом») [20].Только посредством них собственно социальные отношения становятся правовыми отношениями. Это означает, например, что одно только фактическое господство не определяет владения. К этому должно добавляться определяемая наукой пандектного права, как юридически релевантная, воля владеть в различных формах. Это также означает, что не чисто один только факт отношений определяет правовую сделку или договор. В большей степени правовая наука должна проверить дополнительно, содержит ли поведение какого-то лица изъявление его воли, или могут ли быть определены социальные отношения двух лиц, как обмен такими волеизъявлениями, как предложение и акцепт и тем самым, как договор. Это является задачей правовой науки - оценить и установить наличие этих комплексных элементов. Если они имеют место, то речь идет о юридических фактах. Если они не имеют места, то эти факты не являются релевантными для системы права. Савиньи посвящает правовым отношениям, чье начало и окончание имеет причиной юридические факты, том 3 -7 своего монументального произведения, чтобы затем в томе 8 попытаться «установить связь правовых правил с правоотношениями; эта связь выглядит, с одной стороны, как господство правил над отношениями, с другой стороны, как подчинение отношений правилам»[21]. Господство правовых правил над правоотношениями и тем самым юридические факты не ставятся под сомнение. Все зависит от того, чтобы определить пространственные и временные границы этого господства. Эта категоризация и ориентация пандектного права сохранилась в Германии на протяжении всего 19-го века. Еще Виндшайд писал в 1887 году: „Отдельные моменты фактических обстоятельств, на основе которых происходит возникновение, окончание и изменение прав, есть юридические факты. Фактические обстоятельства могут состоять из одного отдельного факта, но они также могут быть образованы из сосуществования многих фактов»[22]. В то время, как Виндшайд в своем обзоре юридических фактов во многом следует Савиньи, в частности, что касается правовых сделок и истечения времени, он однако явно проводит отличие от других фактов, в которых права возникают непосредственно на основе закона. Виндшайд признает, что дифференциация приводит к сложностям. Он знает, что также и при возникновении правоотношений на основе правовых сделок, то есть посредством юридических фактов, «решающим является не человеческая воля, а воля закона, которая наделила их юридической действенностью». Он обходит эту сложность, в то время, как он объясняет, что изъявление воли «не является исключительно предпосылкой или условием, а что causa efficiens (побудительной причиной) является правовое воздействие»[23]. Примечательно, что начало преобразования юридической системы находит отражение в одной сноске.
2. Упадок
Хотя «юридический факт» был «высшим системным понятием частного права» 19-го века, он не нашел отражения в Германском Гражданском уложении (BGB). Также и в «Мотивах к проекту Гражданского кодекса немецкой империи» 1888 г. и в других материалах он не упоминается, хотя Виндшайд сам входил в число авторов и оказал «пандектистическое» влияние на закон. Фактически уже в конце 19-го века намечается критика, которой как уже показано -Виндшайд избегает в одной сноске. Тиаго Райс (Thiago Reis)показал во вступлении к своей диссертации, что после вступления в силу ГГУ последовала критика с разных сторон. Прежде всего, он ссылается на немецкого философа права и учителя гражданского права Эрнста фон Гиппеля (Ernst von Hippel), который поставил себе задачей устранить укоренившийся способ мышления относительно юридических фактов и правового (воз)действия[24]. Фактически фон Гиппель сделал упрек этому учению, что вера в существование и возможность юридических фактов и сцепление между этими утверждаемыми фактами и правовым (воз)действием имело последствием «постоянную недопустимую неразбериху между фактическими обстоятельствами и правовой оценкой фактических обстоятельств»[25], что это смешало «действительность и юридическую оценку действительности»[26]. Этот упрек является очень весомым. После Савиньи правовая наука 19-го века уже оценивает факты из аналитической перспективы права. Только такие факты объявляются релевантными, которые выдерживают тест на принципы римского права в понимании права 19-го века. Только те правовые отношения, существование которых основано на таким образом определяемых фактах, будут подводиться под нормы, под,правовые правила‘. Право выступает дважды: во-первых, как норма, которой подчиняются правовые отношения, и во-вторых, как инструмент и метод, которые дают определение и одновременно оформляют факты. Юридическая система является закрытой. Другие обстоятельства «эмпирического мира», как например, власть рынка или бедность остаются снаружи. Фон Гиппель придерживался мнения, что факты должны быть четко отделены от норм. Это является задачей нормотворца и дающего оценку законодателя - взвешивать интересы и исторические обстоятельства и создавать общественный порядок, который основывается на самоопределении отдельного лица[27]. С совершенно иной стороны критиковала концепцию юридических фактов фашистская школа гражданского права. Карл Ларенц (Karl Larenz)и Франц Виакер (Franz Wieacker) придерживались мнения, что необходимо преодолеть лежащий в ее основе абстрактный, ‚враждебный обществу индивидуализм‘. Вместо механически сконструированных правоотношений должно наступить привлечение институтов частного права «народного порядка», с учетом конкретных целей народных товарищей[28]. Для Ларенца речь шла о том, чтобы избежать «отграничения между заключением договора, как процесса, относящегося к ‚реальному миру‘, или к фактам, и обоснованным этим договорным отношением, как,принадлежащим к вымышленному миру права юридического отношения’, в котором прослеживается губительная форма нормативизма и разрыв между бытием и долженствованием»[29]. В то время, как фон Гиппель критикует с позиции четкого разделения между фактом и нормой, здесь же возводится в ранг программы народного порядка смешение между «быть и долженствовать»; программы, которая в истории права исчезла затем бесследно. Конкретные, народные способы жития и порядки не имеют места в денежной экономике и в ее праве. Это обособленные и опасные мечтания. И еще с одной стороны высказывалась критика, что включение в концепцию юридических фактов волеизъявления, правовой сделки, договора не учитывает господствующий в гражданском праве принцип частной автономии. Вернер Флуме относится к крупным представителям важной школы науки гражданского права, которая считает, что самоопределение и его признание правопорядком является центральным институтом гражданского права, не требующим никакого дальнейшего упорядочивания[30]. Договор сам является источником права. Отдельной категории юридических фактов, которая является посредником между чистыми фактами и правовыми нормами, не требуется. Лично я придерживаюсь мнения, что институт юридических фактов является не нужным для того, чтобы придавать юридическую обязательность отношениям между лицами. Нормы устанавливают, какие факты должны иметь место, чтобы обосновать содержащиеся в них правовые последствия. Эти нормы могут быть кодифицированным правом или правом судей или правом обычаев. Существенным является лишь то, что они разработаны авторизованным разработчиком норм на основе писаной или не писаной конституции какого-то общества. Какие факты являются релевантными, определяется исходя из содержания этих норм, а не из последующей юридической операции, когда определенный круг фактов определяется заранее и впоследствии называется «юридическими» фактами, чтобы исключить всеохватный «эмпиризм». Так, заключение какого-то договора является точно также фактом, как и фактическое оказание помощи третьему лицу или повреждение третьего лица в аварии. Первый факт является действительным и обосновывает требования, если и когда выполнены соответствующие нормы договорного права гражданского кодекса; второй факт приводит к требованиям оказания помощи, если и тогда, когда имеют место предпосылки («условия») о руководстве фирмой без поручения; третьи фактические обстоятельства приводят к деликтным требованиям, если и потому, что выполнены нормы гражданского кодекса о недозволенных действиях. Нет необходимости в дополнительной конструкции какого-то юридического факта. В этом отношении я следую точке зрения Виндшайда и других немецких ученых-правоведов поздней пандектистики конца 19-го века, которые формально хотя и следуют укоренившемуся способу мышления, но одновременно четко заявляют, что «собственно действенным […] в фактических обстоятельствах «является привязанный к ним вердикт правопорядка». Решающим является не выраженная в объяснении воля, для того, чтобы обосновать, изменить или отменить обязывающее правоотношение, а «воля закона, который наделил их правовой действенностью»[31]. Ни факт, названный юридическим, ни частная автономия на заключение договора не влияют на возникновение обязательственного правоотношения. Это государственный закон или решение суда в common law создает юридическую обязательность[32]. Поэтому не удивительно, что уже мотивы ГГУ и сам закон более не упоминают юридические факты, и точно также не удивительно, что они сегодня в Германии рассматриваются только как предмет истории права. «Современные юристы» и практика законодательства и применения закона больше не касаются этой темы[33]. Как институт они излишни и поэтому исчезли из сознания. Савиньи разработал свою теорию, господствующую в 19 веке, в то время, когда еще не было гражданского кодекса. Он сопротивлялся кодификации и «историческое становление» права представил как противоположность «автономному созданию» права[34], как самостоятельной, закрытой и практичной системе. Эта позиция, известная как историческая правовая школа, объяснима, исходя из общественно-политических дискуссий 19-го века в Германии. С принятием Гражданского уложения (BGB) она была окончена[35]. Понятно, что упадок теории и концепции о юридических фактах проходил не без идеологических разногласий. Между тем, также и эти разногласия разрешены.
3. Заключительные замечания
Я возвращаюсь к вступлению. В моей библиотеке есть произведения Савиньи и Виндшайда - ценные книги. Когда для подготовки моего доклада, я стал их читать, к своему удивлению я обнаружил, что процитированные мной сейчас места давно были отмечены мной карандашом и снабжены вопросительными знаками. Очевидно, уже тогда я не знал, что подразумевается под юридическими фактами. Теперь я стер вопросительные знаки. Теперь мне понятно, какое колоссальное значение имел этот институт в гражданском праве 19-го века и понятны причины его исчезновения на практике. Этим я обязан одному бразильскому профессору и одному казахстанскому коллеге, которые каждый на свой лад привели меня к тому, чтобы заняться этой темой.
[1] Thiago Reis, Теория Савиньи о юридических фактах, 2013 (Теория) [2] Это определение я заимствовал в B. Windscheid, Учебник пандектного права, 6. издание 1867, с. 1 и 8 ff. (Учебник); Виндшайд был также одним из важных и влиятельных учителей гражданского права 19-го века и одним из авторов немецкого ГГУ, который частично напрямую основывается на названном здесь учебнике. Относительно этой роли ср. Р.Книпер, Закон и история, 1996, S. 36/37 ( Закон) [3] F.K. von Savigny, Право владения, 1. издание 1803 (цитируется здесь по новому изданию без изменений) (Владение) [4] Это не означает, что Code Civil разорвал с корнями общего права. Например Виндшайд отмечает (Учебник, с. 17, сноска 2), что в французском кодексе, „как вышедшем из революции произведении, можно было бы ожидать полного разрыва с прежним правом. А именно обязательственное право есть по большей части немного больше, чем выдержка из различных traités von Pothier.» [5] Таково высказывание Й. Шредера /J. Schröder, Обсуждение книги Т. Райса в: Юридическая газета 2014, с. 623 (Обсуждение) [6] Исключение сделано в Грузии, Молдавии и Туркменистане; более подробно об этом: Р. Книпер, Владение и собственность, в: Wirtschaft und Recht in Osteuropa (WiRO) 2012, S. 289 ff. (Владение) [7] Савиньи, Владение, с. 131 [8] Савиньи, Владение, с.82 ff., 122 ff., 201 ff. [9] Савиньи, Владение, с. 143, 81 ff., 1147 ff., 212 ff. [10] Савиньи, Владение, с. 2 ff., 68 ff. [11] Савиньи, Владение, с. 42 [12] Савиньи, Владение, с. 77 [13] Савиньи, Владение, с. 188 f. [14] Он представил их в виде таблицы на с. 85 [15] F.K. von Savigny, Система современного Римского права, 8 томов, 1840-1849; Третий том от 1840 (Система III) [16] Савиньи, Система III, S. 3 [17] Савиньи, Система III, с. 3-7 [18] Савиньи, Система III, с. 7 [19] Савиньи, Система III, с. 8 [20] Й. Шредер, Обсуждение, с. 623 [21] Савиньи, Система, том 8, S. 1 [22] Виндшайд,Учебник, с. 182 [23] Виндшайд, Учебник, с. 185 и сноска 1 [24] Т. Райс, Теория, с. 1 [25] E ф. Гиппель, Проблема частной автономии сделок, 1936, с.VIII (Частная автономия) (цитируется по Райс, с. 2) [26] E. ф. Гиппель, О закономерности юридического создания системы/Zur Gesetzmäßigkeit juristischer Systembildung, 1930, с. 39 (Создание системы) (цитируется по Райс, с. 2) [27] E. ф. Гиппель, Создание системы, с. 17 ff [28] К. Ларенц, Изменение понятия договора, в: Deutsches Recht, 1935, S. 488 ff./490; F. Wieacker, Собственность и владение, в: Немецкое право 1935, с. 496 ff./497; более подробно об этом: Р. Книпер, закон, с. 32 ff., 172 f., 206 [29] К. Ларенц, Договор и деликт/K. Larenz, Vertrag und Unrecht I: Договор и нарушение договора, 1936, с. 12 (цитируется по Райс, с. 8, FN 31) [30] В. Флуме, Общая часть гражданского права, 3. издание 1979, с. 79 [31] B. Виндшайд, Учебник, с. 176 и сноска 1 на с. 185; [32] Подробно об этом Р. Книпер, Закон, с. 120 ff. [33] Также Й. Шредер, Обсуждение [34] Виндшайд, Учебник, с. 26 [35] Об этом в целом Р.Книпер, Закон
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |