|
|
|
Ответственность участников товарищества
С.И. Климкин, к.ю.н., доцент АЮА КазГЮУ
Казахстанское законодательство о хозяйственных товариществах, в том числе о товариществах с ограниченной ответственностью, крайне нестабильно. История его развития начинается, пожалуй, с Положения «Об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью», утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 19 июня 1990 г. (далее - Положение), которое действовало на территории Казахстана до вступления в силу Закона «О государственной независимости Республики Казахстан» от 16 декабря 1991 г. С этого дня правовое положение хозяйственных товариществ в полной мере стало определяться Законом Казахской ССР «О хозяйственных товариществах и акционерных обществах» от 21 июня 1991 г. (Законом от 12 апреля 1993 г. этот акт переименован в Закон Казахской ССР «О хозяйственных товариществах и акционерных обществах, компаниях»). 2 мая 1995 г. издан Указ Президента Республики Казахстан, имеющий силу Закона, «О хозяйственных товариществах». 22 апреля 1998 г. принят Закон Республики Казахстан «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью». Таким образом, в настоящее время правовое положение товарищества с ограниченной ответственностью (далее - ТОО, товарищество) регулируется Гражданским кодексом Республики Казахстан (Общая часть) от 27 декабря 1994 г., Указом Президента Республики Казахстан, имеющим силу Закона, от 2 мая 1995 г. «О хозяйственных товариществах» (далее - Указ) и Законом Республики Казахстан от 22 апреля 1998 г. «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» (далее - Закон). Читатель обратит внимание на то, что мы отказались от постатейного комментирования соответствующих норм Кодекса, хотя, говоря откровенно, настоящий материал изначально задумывался именно таковым. Однако в процессе подготовки комментария к первой же по порядку статье ГК, посвященной ТОО (ст. 77), нам пришлось столкнуться (к сожалению, этого не избежать и практикам) с вопросами, объяснение которых просто не представляется возможным в рамках привычного комментария. И в этой связи «судьба» нового Закона при всех его достоинствах, вероятно, не будет отличаться от «судьбы» Общей части Гражданского кодекса 1994 г., и его первоначальная редакция просуществует недолго. Мы попытались рассмотреть некоторые вопросы, которые нам показались либо спорными, либо сформулированными юридически небрежно, что рано или поздно должно привести к их соответствующей корректировке или исключению. Ведь нельзя не согласиться с мыслью А.Г. Диденко, что «если хорошо написанный закон может быть неэффективным, то плохо написанный не может быть эффективным» /1, 24/. Итак, в соответствии с п. 1 ст. 77 ГК РК (Общая часть) товариществом с ограниченной ответственностью признается учрежденное одним или несколькими лицами товарищество, уставный капитал которого разделен на доли определенных учредительными документами размеров; участники товарищества с ограниченной ответственностью не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью товарищества, в пределах стоимости внесенных ими вкладов. Исключения из этого правила могут быть предусмотрены настоящим Кодексом и законодательными актами. Приведенное определение содержит элементы, необходимость в которых, на наш взгляд, представляется излишней. Речь идет о словах «уставный капитал которого разделен на доли определенных учредительными документами размеров». Очевидно, что они не содержат указания на признаки, присущие только этой форме хозяйственного товарищества, и с равным успехом могут быть отнесены к любой другой его форме. Поэтому достаточно было бы ограничиться использованием этих слов в п. 1 ст. 58 ГК. Основное отличие ТОО от иных форм хозяйственного товарищества заключается в установлении для участников, по общему правилу, заранее известного предела риска убытков, связанных с деятельностью товарищества, размер которых ограничивается внесенными участниками вкладами в уставный капитал товарищества. Этот факт делает товарищество с ограниченной ответственностью наиболее популярной формой коммерческого юридического лица вообще. Но следует иметь в виду, что из правила об ограниченной ответственности участников законодательством установлены некоторые исключения. На них, к сожалению, участники товариществ редко обращают внимание, но эти исключения резко повышают их предпринимательский риск. Ниже мы попытались рассмотреть возможные основания ответственности участников товарищества с ограниченной ответственностью и дать им соответствующую оценку. 1. Пожалуй, первое из них содержится в ст. 21 Закона: «Учредители товарищества с ограниченной ответственностью несут солидарную ответственность по обязательствам, связанным с созданием товарищества и возникшим до его государственной регистрации, если будет доказано, что при этом учредители действовали в интересах товарищества. Товарищество несет ответственность по таким обязательствам в случае последующего одобрения действий указанных лиц общим собранием участников товарищества». В процессе создания товарищества могут заключаться различные договоры: на оказание юридических услуг (консультации, разработка учредительных документов, оказание услуг при государственной регистрации и т.д.), договор с банком об открытии накопительного счета и другие договоры. Естественно, что стороной этих договоров не может быть само товарищество, поскольку оно еще не создано. Поэтому, конечно же, необходимость законодательного регулирования этого вопроса несомненна. Другое дело - качественная сторона такого регулирования. Оценивая эту норму, отметим, что, во-первых, вообще странной выглядит ситуация, когда возможность одобрить или не одобрить заключенные сделки предоставлена лицам (учредителям), совершившим эти сделки. Во-вторых, в предложенной законодателем ситуации затруднительно определить последствия неодобрения действий учредителей общим собранием участников. Ведь из конструкции первого предложения могут следовать два вывода: а) если будет доказано, что учредители действовали в интересах товарищества, то они отвечают солидарно; если же это не будет доказано, то их ответственность будет долевой; б) если будет доказано, что они действовали в интересах товарищества, то они отвечают самостоятельно, причем в солидарном порядке; если это не будет доказано, то учредители не отвечают перед третьими лицами. Надо признать, что выбор сделать сложно, поскольку нет безусловных оснований считать верным любой из предложенных вариантов. Ведь в целом неясно, идет ли речь об ответственности всех учредителей, либо только тех, которые непосредственно «действовали в интересах товарищества». В пользу первого предположения говорит начало ст. 21 Закона. В пользу второго - слова «…что при этом учредители действовали в интересах товарищества». Понятно, что не все учредители (особенно, если их число близко к предельному) будут непосредственно участвовать, например, в процессе регистрации. Но законодатель использует более широкий термин - «создание», который включает в себя не только собственно регистрацию, но и совершение иных действий до регистрации товарищества (как-то принятие учредителями соответствующих решений и т.д.). К сожалению, законодатель оставил этот вопрос без должного внимания. Вообще, законодательное закрепление возможности заключения сделок в пользу организации до ее создания - не новелла в законодательстве, и такие идеи должны быть знакомы предпринимателям «со стажем». Так, например, Положением 1990 г. (п. 14) устанавливалось, что «сделки, совершенные от имени общества до момента регистрации, признаются заключенными с обществом только при условии, что оно впоследствии их одобрит. В случае неодобрения сделки ответственность по ней несут лица, заключившие сделку». Но подходы в двух указанных нормативных актах во многом различны. Принципиальным представляется отличие по субъектам совершения таких сделок. Закон 1998 г. говорит лишь об учредителях товарищества, тогда как Положение указывает на «лиц, заключивших сделку». Таким образом, норма казахстанского Закона не упоминает возможную ответственность лиц-неучредителей, уполномоченных представлять интересы учреждаемого товарищества в процессе его создания и регистрации, поэтому неясно, освобождаются ли они от ответственности, или же их ответственность наступает по общим правилам о деятельности без полномочий. 2. В соответствии с частью второй п. 1 ст. 77 ГК (п. 4 ст. 2 Закона), участники товарищества с ограниченной ответственностью, не полностью внесшие вклады, несут солидарную ответственность по его обязательствам в пределах стоимости невнесенной части вклада каждого из участников. Эта норма, на наш взгляд, входит в определенное противоречие с легальным определением товарищества вследствие недостатков именно последнего. Действительно, часть первая п. 1 ст. 77 ГК говорит о риске убытков участников в пределах стоимости внесенных ими вкладов, что создает впечатление об ограничении этого риска лишь фактически внесенными вкладами. На самом же деле участники отвечают не внесенными, а заявленными размерами вкладов. Поэтому, представляется, что соответствующая часть легального определения более удачно выглядела бы следующим образом: «Участники товарищества с ограниченной ответственностью не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью товарищества, в пределах своих вкладов, размер и порядок внесения которых определяется законодательными актами и учредительными документами товарищества». 3. Участник, не внесший в срок свою долю, обязан возместить товариществу убытки, а также, если иное не предусмотрено учредительным договором или уставом товарищества, уплатить товариществу неустойку в соответствии со статьей 353 Гражданского кодекса Республики Казахстан (Общая часть) (часть вторая п. 3 ст. 24 Закона). Таким образом, Закон не стал отказываться от традиционной ответственности участников, не внесших своевременно свои вклады в уставный капитал товарищества. Однако изменились подходы к этой ответственности. Так, в соответствии с Положением 1990 г. и Законом 1991 г., участники в таком случае были обязаны уплатить обществу (товариществу) 10 процентов годовых с недовнесенной суммы за время просрочки, если иное не предусматривалось учредительными документами. Указ 1995 г. установил императивную ответственность просрочивших участников, определив, что они обязаны уплатить товариществу проценты на сумму неуплаченной части вклада в размере, исчисленном исходя из средней учетной ставки банковского процента, определяемой Национальным Банком Республики Казахстан. На практике механизм такого исчисления вызывал сложности /2, 34), и Законом от 11 июля 1997 г. вместе с заменой «процентов» на «неустойку» введен иной подход к расчету этих сумм, воспринятый и новым Законом, - исходя из официальной ставки рефинансирования Национального Банка РК. Обращает на себя внимание тот факт, что новый Закон оперирует при решении этого вопроса двумя терминами: «убытки» и «неустойка». Конструкция комментируемой нормы дает основания говорить об использовании в этом случае своеобразной штрафной неустойки. 4. Еще одна отсылка к ст. 353 ГК предусмотрена частью второй п. 7 ст. 24 Закона: при несвоевременном выполнении учредителем обязанности по перечислению денег он должен уплатить товариществу неустойку с суммы, задержанной на накопительном счете, в размере, установленном статьей 353 Гражданского кодекса Республики Казахстан (общая часть), если учредителями не определены иные последствия такой просрочки. Закон 1998 г. установил новый порядок формирования уставного капитала ТОО. Так, для оплаты до создания товарищества его уставного капитала путем внесения денег учредители товарищества могут в учредительном договоре указать того из учредителей, который должен открыть на свое имя накопительный счет в банке для перечисления на этот счет соответствующих средств. После создания товарищества и открытия им собственного счета в банке этот учредитель обязан в течение 5 рабочих дней осуществить перечисление денег с накопительного счета на счет товарищества. В ином случае и наступает указанная ответственность. Думается, комментируемая норма требует уточнения. Традиционно, создавая диспозитивную норму, законодательство о хозяйственных товариществах предусматривало отсылку к учредительным документам товарищества (уставу и (или) учредительному договору). В комментируемой ситуации подход иной: если учредителями не определены иные последствия такой просрочки. Что имелось в виду: положения учредительных документов, иного соглашения учредителей, решения общего собрания или что-то иное? При постановке вопроса о привлечении учредителя к таковой ответственности это может иметь принципиальное значение. Поэтому считаем, что этот вопрос может быть определен лишь учредительными документами товарищества и никаким иным образом. 5. Значительные сложности представляет решение вопроса о возможной ответственности участников товарищества при его банкротстве. Так, частью первой п. 1 ст. 5 Закона от 21 января 1997 г. «О банкротстве» установлено, что собственник имущества должника (уполномоченный им орган), учредитель (участник) и/или должностные лица юридического лица-должника несут субсидиарную ответственность перед кредиторами несостоятельного должника принадлежащим им имуществом за преднамеренное приведение должника к неплатежеспособности (умышленное банкротство). Пункт 3 ст. 44 ГК РК устанавливает, что если банкротство юридического лица вызвано действиями его учредителя (участника) или собственника его имущества, то при недостаточности средств у юридического лица, учредитель (участник) или соответственно собственник его имущества несет перед кредиторами субсидиарную ответственность. Несмотря на то, что два названных акта регулируют одну и ту же ситуацию, делают они это по-разному. И эта разница очевидна. Так, например, Закон «О банкротстве» говорит о преднамеренном, иными словами, умышленном приведении должника к несостоятельности, ГК же этого вопроса не затрагивает. Закон говорит как о действиях, так и бездействии соответствующих лиц, ГК - лишь о действиях. В этой связи практические работники столкнутся перед проблемой выбора в применении того или другого законодательного акта. В данном случае следует использовать правило о иерархии нормативных правовых актах, и в указанной ситуации подлежит применению п. 3 ст. 44 ГК. Не вполне ясно, почему законодатель упоминает учредителя (участника) лишь в единственном числе. Создается впечатление, что здесь регулируется ситуация, связанная с банкротством лишь тех юридических лиц, которые имеют одного участника. Считаем, что эта норма не должна толковаться буквально, и предусмотренная в ней дополнительная ответственность распространяется на всех учредителей (участников). К сожалению, п. 3 ст. 44 ГК не лишен и иных, не только формальных недостатков. Так, например, не ясен смысл слова «действие». Понятно, что в данном случае этот термин не может рассматриваться в обычно понимаемом юридическом смысле, то есть как волевой акт, совершаемый лицом, и являющий собой антипод другому юридическому факту - событию. Поэтому представляется, что выражение «действия участников» должно толковаться как признание их активного поведения в противовес возможному пассивному поведению - бездействию. Проанализируем две группы возможных ситуаций взаимодействия участников товарищества с самим товариществом и применить к ним положения о субсидиарной ответственности участников. В первом случае - это отношения товарищества со своими участниками при осуществлении последними своих правомочий участников. Во втором участники выступают как обычные должники товарищества. а) Одним из важнейших прав участника товарищества является его право на управление товариществом посредством участия в работе высшего органа. Поэтому следует, прежде всего, уточнить, можно ли считать «действиями» принятие решений участниками товарищества в процессе работы общего собрания? С логической точки зрения нет сомнений, что голосование участниками «за» принятие какого-либо решения, результатом выполнения которого стало банкротство товарищества, - скорее «действие», чем их «бездействие». Поэтому участники, голосовавшие «за» такое решение, в отличие от голосовавших «против», должны иметь «больше шансов» оказаться привлеченными к ответственности. Однако возможна и иная ситуация, когда, наоборот, банкротство товарищества будет вызвано непринятием какого-либо важного решения. Можно ли привлечь к ответственности тех участников, которые голосовали «против» столь необходимого товариществу решения или воздержались от голосования, в результате чего решение не было принято? Ведь голосование «против», а тем более воздержание от голосования, - скорее «бездействие», чем «действие», и поэтому, следуя заданной логике, мы вынуждены признать невозможность распространения п. 3 ст. 44 на этих участников. Ю.Г.Басин отмечает, что «если неплатежеспособность вызвана действиями учредителя, например, его указаниями о том, какие сделки, с кем и на каких условиях должны заключаться юридическим лицом, то правомерные интересы кредиторов в случае банкротства этого юридического лица обеспечиваются дополнительной ответственностью учредителя» /3, 6/. Примечательно, что это мнение высказано до внесения в ст. 44 ГК РК известных поправок от 2 марта 1998 г. В прежней же редакции Кодекс упоминал лишь об ответственности учредителя, что давало комментаторам возможность уйти от прямого ответа на вопрос: распространяется ли эта норма на участников того же товарищества с ограниченной ответственностью, и, как следствие, толковать ее узко, - лишь в отношении учредителя государственного предприятия. С такой позиции предложенный Ю.Г. Басиным подход вполне оправдан. Ведь государственное предприятие и его учредитель - суть самостоятельные субъекты права, и учредитель в силу предписаний, установленных Указом Президента Республики Казахстан, имеющим силу Закона, от 19 июня 1995 г. «О государственном предприятии», имеет право давать государственному предприятию соответствующие обязательные указания. Но участники хозяйственного товарищества такой возможности не имеют. Конечно же, участники в рамках общего собрания имеют право принимать решения о заключении соответствующих сделок, об их условиях и так далее. Однако отношения, складывающиеся между товариществом и его участниками при принятии таковых решений, резко отличаются от отношений, возникающих между государственным предприятием и его учредителем при даче последним соответствующих указаний предприятию. Учредитель предприятия и само предприятие определенным образом противостоят друг другу, поскольку распоряжения учредителя являются управлением предприятием извне. Поэтому вполне целесообразно рассматривать действия учредителя государственного предприятия, хотя и направленные на управление последним, отдельно от действий самого предприятия. Действия же участников хозяйственного товарищества в области управления с юридической точки зрения не являются самостоятельными действиями участников. Это - действия органа товарищества, то есть самого товарищества. Поэтому любое решение, принятое участниками товарищества на общем собрании и повлекшее банкротство товарищества, по нашему мнению, не может явиться причиной привлечения участников к дополнительной ответственности по п. 3 ст. 44 ГК. Комментируя соответствующую норму российского ГК, Е.А. Суханов справедливо отмечает, что «в соответствии с Основами субсидиарная ответственность при банкротстве (несостоятельности) могла наступать только при условии, если действия соответствующих лиц были «неправомерными». В ГК отсутствует указание на характер подобных действий. Из этого следует, что необходимость нести субсидиарную ответственность возникает для перечисленных лиц даже и тогда, когда соответствующие действия были правомерными, не связанными с каким-либо нарушением действующего законодательства» /4, 111/. Такой подход законодателя, конечно же, не может не настораживать. Несложно представить себе ситуацию, когда участник, пользуясь правом, предоставленным ему п. 4 ст. 60 ГК, потребует проведения аудиторской проверки финансовой отчетности товарищества, которая выявит грубые нарушения товариществом налогового законодательства, что, в свою очередь, приведет к его банкротству. У кредиторов товарищества, в том числе и у государства в лице налогового органа, есть основания привлечь этого участника к субсидиарной ответственности, поскольку именно его действия привели к банкротству товарищества. Этот пример, как и вышеописанная ситуация с голосованием, на наш взгляд, свидетельствуют, во-первых, о юридической небрежности законодателя, во-вторых, о полной дискредитации идеи ограниченной ответственности. Естественно, подобный подход не может быть принят безоговорочно. б) Отношения участника с товариществом могут строиться и в рамках обычных договорных отношений, то есть как отношения между самостоятельными субъектами. Так, участник по отношению к товариществу может выступать в качестве подрядчика или заказчика, арендатора или арендодателя и так далее. Вполне возможно, что обязательства будут им выполнены ненадлежащим образом или не выполнены вообще, что приведет к банкротству товарищества. Возможно ли в такой ситуации применение п. 3 ст. 44 ГК РК? Думается, нет. В противном случае произойдет неправомерное смешение отношений товарищества со своими контрагентами с отношениями между товариществом и его участниками. Ведь когда участник товарищества заключает с последним договор подряда, аренды и так далее, он выступает уже не в роли участника, а обычного лица. Поэтому и отвечать за неисполнение или ненадлежащее исполнение взятых обязательств он должен в соответствии с общими правилами ответственности должника, причем перед своим кредитором - товариществом, а не перед кредиторами товарищества. Также возможна ситуация, когда вред товариществу причинен его участником в результате деликтного обязательства. Например, участник, находясь за рулем личного автомобиля, допустил столкновение с дорогим автомобилем, арендованным товариществом, или в результате неосторожно брошенной участником сигареты возник пожар в офисе товарищества. И в этих случаях банкротство товарищества может быть вызвано действиями участника. Однако, опять же, участник и здесь должен рассматриваться только как причинитель вреда, то есть как обычный должник в деликтном обязательстве. Никакая другая ответственность на него возложена быть не может. Нам видится единственно возможным случай возложения на участников товарищества субсидиарной ответственности перед третьими лицами: если банкротство товарищества вызвано ненадлежащим осуществлением участниками, являющимися членами исполнительного органа или наблюдательного совета товарищества, управления товариществом. Но и эти нормы (статьи 52, 57 Закона) предусматривают ответственность не только исключительно для участников, а именно для должностных лиц (членов исполнительного органа или наблюдательного совета), которыми, как известно, могут быть и лица, не являющиеся участниками товарищества. При анализе п. 3 ст. 44 ГК нельзя не обратить внимания на субъектный состав лиц, которые могут быть привлечены к субсидиарной ответственности. Кодекс говорит об учредителе (участнике). Однако следует иметь в виду, что «участник» - понятие собирательное. Это и участники полного товарищества, и вкладчики в коммандитном товариществе. Наконец, это акционеры акционерного общества. Таким образом, комментируемая норма распространяет свое действие и на акционеров, что, на наш взгляд, противоречит логике построения отношений между акционером и акционерным обществом. К сожалению, нет никаких оснований толковать эту норму ограничительно, поскольку сам факт ее расположения в параграфе Кодекса, посвященном общим положениям о юридических лицах, предполагает ее распространение на все указанные формы юридических лиц. Смысл и значение этой нормы понятны - дополнительно защитить интересы кредиторов при банкротстве должника путем увеличения конкурсной массы /5/, но механизм, с помощью которого предполагается достижение этой цели, не выдерживает критики и требует соответствующих корректировок. 6. При превышении заявленного уставного капитала товарищества с ограниченной ответственностью над фактическим уставным капиталом участники товарищества субсидиарно несут перед кредиторами солидарную ответственность по долгам товарищества в сумме, превышающей уставный капитал над собственным капиталом (п. 3 ст. 25 Закона). Представляется, что в эту норму вложен следующий смысл: если при банкротстве товарищества окажется, что стоимость его чистых активов меньше заявленного уставного капитала, то в соответствующей части его участники солидарно несут субсидиарную ответственность. Действующая же редакция не выдерживает критики. Заметим: термин «капитал» употребляется в четырех различных сочетаниях: как «заявленный уставный капитал», «фактический уставный капитал», просто «уставный капитал» и «собственный капитал». Условно разделив комментируемую норму на две части, получим следующее: - размер заявленного уставного капитала минус размер фактического уставного капитала = сумма превышения; - размер уставного капитала минус размер собственного капитала = сумма превышения; причем суммы превышения в первом и во втором случаях равны. Отсюда выводы: - используя различные термины, законодатель в обоих случаях говорит об одной и той же ситуации; - понятия «фактический уставный капитал» и «собственный капитал» используются законодателем как синонимы. Вряд ли такой подход законодателя можно признать обоснованным, поскольку каждый из используемых терминов должен иметь строго определенный, а не произвольно вкладываемый в них смысл. Думается, что «заявленный уставный капитал» следует понимать как размер уставного капитала, зафиксированный в учредительных документах. «Фактический уставный капитал» - это действительная стоимость имущества, внесенного участниками, подтвержденная в установленном порядке. Понятие «собственный капитал» толкуется в самом Законе как стоимость чистых активов (п. 3 ст. 24). Также обращает на себя внимание крайне небрежный подход к установлению ответственности участников. Обратим внимание на текст Закона: «…участники товарищества субсидиарно несут перед кредиторами солидарную ответственность по долгам товарищества…». С такой конструкцией нельзя согласиться, поскольку следует различать: а) режим ответственности участников (с точки зрения множественности должников) перед третьими лицами; б) ответственность участников по долгам товарищества. В первом случае речь должна идти о солидарной ответственности, во втором - о субсидиарной. На наш взгляд, этот факт очевиден, и именно такую идею мы проводим в приведенном выше толковании п. 3 ст. 25 Закона. Комментируемая норма удивительна не только с формальной, но и с принципиальной стороны. Идея сочетания размера уставного капитала и стоимости чистых активов не нова. Так, она использовалась, например, в ст. 39 Указа Президента Республики Казахстан, имеющего силу Закона, от 2 мая 1995 г. «О хозяйственных товариществах». Однако по Указу предусматривались иные последствия снижения стоимости чистых активов ниже заявленного размера уставного капитала: товарищество было обязано объявить и зарегистрировать уменьшение уставного капитала. Субсидиарная ответственность участников по долгам товарищества не предусматривалась. 7. При причинении участником товарищества с ограниченной ответственностью вреда товариществу или его участникам, они вправе требовать от причинителя возмещения вреда (п. 1 ст. 34 Закона). Очевидно, что данная норма не является специальной. Она регулирует вопросы возмещения вреда, возникшего в результате деликтного обязательства. Ее нахождение в Законе, вероятно, продиктовано необходимостью наличия некоего перехода к вопросу о принудительном выкупе доли у участника. 8. Как уже отмечалось выше, членами исполнительного органа и наблюдательного совета товарищества могут быть как участники товарищества, так и иные лица. Если участники товарищества избраны членами указанных органов, на них распространяются нормы Закона, комментируемые нами ниже. Члены исполнительного органа товарищества с ограниченной ответственностью могут быть привлечены к ответственности по требованию любого из участников товарищества по возмещению убытков, причиненных ими товариществу. При этом они отвечают солидарно за убытки, вызванные совместным осуществлением ими ненадлежащего управления товариществом. Члены исполнительного органа товарищества с ограниченной ответственностью могут быть солидарно привлечены к субсидиарной с товариществом ответственности перед третьими лицами за убытки, которые эти лица понесли вследствие несостоятельности (банкротства) товарищества, вызванной ненадлежащим осуществлением членами исполнительного органа управления товариществом (пункты 3, 4 ст. 52 Закона). Первый из комментируемых пунктов имеет большое значение, поскольку служит реальной защитой интересов участников товарищества. На практике большое распространение получили сделки, заключаемые руководителями организаций в ущерб этим организациям. Это и продажа отдельным покупателям товаров, производимых организациями, по заниженным ценам, и наоборот, покупка товаров у отдельных продавцов по завышенным ценам и т.д. Отдельным случаем является заключение исполнительным органом сделок с превышением полномочий, в результате которых организации наносится ущерб. Анализируемая норма предоставляет участникам товарищества право требовать от таких лиц возмещения товариществу причиненных убытков. Иную реакцию у нас вызывает следующий пункт, которым вряд ли обоснованно расширены пределы конкурсной массы. Банкротство может быть вызвано различными причинами: и факторами объективного характера, и ненадлежащим исполнением перед товариществом своих обязательств третьими лицами, и умышленными действиями исполнительного органа, и т.д. Наконец, причиной банкротства может стать недооценка исполнительным органом товарищества предпринимательского риска. Но бизнес - это почти всегда риск. Нерискованные /6/, но крайне выгодные виды деятельности, такие, как, например, бизнес (именно бизнес, но осуществляемый в форме учреждения-некоммерческой организации) в сфере образования, можно пересчитать по пальцам. Поэтому от преуспевающего сегодня предпринимателя до банкрота завтра зачастую один шаг. И вряд ли оправдана постановка на одну ступень ответственности перед третьими лицами членов исполнительного органа предпринимателя и за умышленное доведение организации до банкротства, и за предпринимательский риск. А это вполне возможно при столь расплывчатой формулировке Закона как «ненадлежащее осуществление управления». По правилам, предусмотренным пунктами 3, 4 ст. 52 Закона, наступает также и ответственность членов наблюдательного совета товарищества вследствие ненадлежащего осуществления ими контроля за деятельностью исполнительного органа. 9. Отдельные случаи ответственности участников ТОО предусмотрены также ст. 94 ГК РК (в редакции Закона от 10 июля 1998 г. «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам акционерных обществ»). Однако прежде, чем перейти к рассмотрению этой нормы, следует определиться с понятием «преобладающее участие в уставном капитале» как одним из оснований возникновения схемы «дочерняя - основная организация». Необходимо учитывать, что преобладание может быть как абсолютным, так и относительным. Абсолютное преобладание возможно при наличии у участника такой доли в уставном капитале, которая обеспечивала бы его контрольное участие (как правило, это 50% плюс один голос). Второй вариант толкования - преобладание относительно других участников, не требующее контрольного участия (например, наличие 30%, тогда как иные участники имеют доли меньших размеров) /7/. Примечательно, что по С.И. Ожегову «преобладать» означает «занимать господствующее положение, превосходить размером, числом». В свою очередь, «господство» определяется как «…подавляющее влияние, обладание полнотой власти» /8, 517, 126/. Таким образом, даже использование толкового словаря русского языка не дает однозначного толкования выражения «преобладающее участие», поскольку первая часть определения, даваемого С.И. Ожеговым, говорит в пользу абсолютного преобладания, вторая же - в пользу относительного. Мы, все же, более склонны понимать выражение «преобладающая часть уставного капитала» с точки зрения абсолютного преобладания, считая, что для решения этого вопроса следует отталкиваться от наличия реальной возможности определять решения, принимаемые товариществом с ограниченной ответственностью. Ведь наличие у одного участника большей доли, чем у других участников, далеко не всегда обеспечивает ему возможность определять решения товарищества. Для появления такой возможности необходимо, как правило, наличие простого большинства голосов, а по некоторым вопросам - их квалифицированного большинства. А) «Основная организация, которая по договору с дочерней организацией (либо иным образом) имеет право давать последней обязательные для нее указания, отвечает субсидиарно с дочерней организацией по сделкам, заключенным последней во исполнение таких указаний» (часть вторая п. 2 ст. 94 ГК). По нашему мнению, необходимо очень осторожно подходить к вопросу о привлечении основной организации (в нашем случае - участника ТОО) к ответственности по сделкам, заключенным дочерней организацией (ТОО) во исполнение указаний основной организации, обращая при этом особое внимание на слова «имеет право давать обязательные указания». Следует учитывать, что наличие лишь самого факта взаимоотношений двух организаций по схеме «дочернее - основное» не является основанием для привлечения основной организации к ответственности, поскольку таковая может наступать лишь при исполнении дочерней организацией указаний, давать которые основная организация имеет право. И это, на наш взгляд, очень важно. На практике нередки случаи, когда руководитель организации, имеющей контрольное участие в другой организации (как правило, ТОО или АО), буквально, отдает приказы руководителю этой (дочерней) организации, в том числе - и по поводу заключения сделок, а руководитель соответствующего ТОО или АО их безропотно исполняет. Может ли в таком случае основная организация быть привлечена к субсидиарной ответственности по сделкам, заключенным дочерней организацией во исполнение таких указаний? Считаем, что нет, поскольку у основной организации нет юридического права давать дочерней обязательные для нее указания. Наличие контрольного участия - это возможное основание для определения основной организацией решений, принимаемых дочерней организацией, то есть лишь для возникновения схемы «дочернее - основное», но не более. Б) «В случае банкротства дочерней организации по вине основной организации последняя несет субсидиарную ответственность по ее долгам» (часть третья п. 2 ст. 94 ГК). Думается, что данная норма является частным случаем, подпадающим под общее правило, предусмотренное п. 3 ст. 44 ГК, анализ которого был предложен выше. В) «Участники дочерней организации вправе требовать возмещения основной организацией убытков, причиненных по ее вине дочерней организации, если иное не установлено законодательным актами» (п. 3 ст. 94 ГК).
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |