Теоретико-правовые основы прямого действия нормативных правовых актов /Б. Толеубекова д.ю.н., профессор, заведующий кафедрой криминалистики и судебных экспертиз факультета МОиЮ КазНПУ им. Абая/

Теоретико-правовые основы прямого действия нормативных правовых актов

Если та или иная норма конституции не имеет явно выраженного отсылочного или бланкетного характера, она должна применяться всеми субъектами конституционного права непосредственно, то есть вне зависимости от наличия или отсутствия каких-либо конкретизирующих эту норму законодательных или подзаконных актов. В частности, суды могут ссылаться на нормы конституции для обоснования вынесенных ими решений, считает д.ю.н., профессор, заведующий кафедрой криминалистики и судебных экспертиз факультета МОиЮ КазНПУ им. Абая Б. Толеубекова.

Энциклопедическое определение прямого действия конституции обозначено как равное или синонимичное понятию непосредственного действия этого акта. Непосредственное действие конституции состоит в том, что оно является одним из свойств конституции как особого юридического документа. Означает, что если та или иная норма конституции не имеет явно выраженного отсылочного или бланкетного характера, она должна применяться всеми субъектами конституционного права непосредственно, то есть вне зависимости от наличия или отсутствия каких-либо конкретизирующих эту норму законодательных или подзаконных актов. В частности, суды могут ссылаться на нормы конституции для обоснования вынесенных ими решений /1, с. 367/. Лексическое толкование требует раздельного анализа формул «прямо» и «непосредственно». Одно из значений слова «прямо», имеющее отношение к применению норм права, заключается в следующем: «Непосредственно, без промежуточных средств» /2, с. 401/. По другому источнику, также энциклопедического характера, «прямо» означает: «Непосредственно, минуя все другое, все промежуточное» /3, с. 560/. В данном контексте слово «непосредственно» толкуется как «прямо следующий после кого-нибудь (чего-нибудь), прямо вытекающий из чего-нибудь, без посредствующих звеньев, участников» /3, с. 360/. Каких-либо существенных расхождений в лексическом толковании слов «прямо» и «непосредственно» в рассматриваемом аспекте не наблюдается. В целом имеются основания для утверждения наличия синонимического ряда в контексте «прямое действие конституции» и «непосредственное действие конституции». Но это лексический подход, который, как известно, может обладать определенными качественными характеристиками, присущими языку как общему и универсальному средству объективизации содержания /4, с. 554/.

Интерес представляет толкование понятия «непосредственно» с точки зрения логики, состоящее в следующем: «Непосредственное - значение, полученное в процессе вывода из одной посылки и не сопровождающееся обоснованием, предшествующим значением» /5, с. 464/.

Избирательность законодателя, связанная с определением в качестве терминологического обозначения рассматриваемого понятия, - как «прямое», а не «непосредственное» действие норм конституции, видимо, носит исключительно вкусовой характер и на содержательную сторону какого-либо влияния не оказывает.

Специфика содержания понятия «прямое действие нормы права», включая положения Конституции РК, проявляется в регламентации данного понятия в Законе Республики Казахстан «О нормативных правовых актах», принятом 24 марта 1998 г. (№ 213-1 ЗРК). В данном законе устанавливается (статья 5):

«1. Все нормативные правовые акты имеют прямое действие, если иное не оговорено в самих нормативных правовых актах или актах о введении их в действие.

2. Для применения нормативных правовых актов, вступивших в силу, не требуется каких-либо дополнительных указаний.

3. Если в самом нормативном правовом акте указано, что какая-либо его норма права применяется на основе дополнительного нормативного правового акта, то эта норма применяется в соответствии с основным и дополнительным правовым актом. До принятия дополнительного нормативного правового акта действуют нормативные правовые акты, ранее регулировавшие соответствующие отношения» /6/.

Прямое толкование приведенных выше положений позволяет выделить следующие признаки прямого действия нормативных правовых актов при построении тех или иных правоотношений.

Признак первый. Изначально те источники, которые относятся к нормативным правовым актам, имеют прямое действие. Для придания тому или иному положению силы прямого действия достаточно установить, что это положение является составной частью нормативного правового акта.

Законодательное определение нормативного правового акта состоит в том, что это - письменный официальный документ установленной формы, принятый на референдуме либо уполномоченным органом или должностным лицом государства, устанавливающий правовые нормы, изменяющий, прекращающий или приостанавливающий их действие (пункт 1 статьи 1 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах»).

Нормативные правовые акты подразделяются на основные и производные. К основным относятся конституция, конституционные законы, кодексы, законы и иные источники права. Для настоящей работы важно установление факта признания конституции и уголовно-процессуального кодекса в качестве нормативных правовых актов одного уровня значимости в общей иерархии этих актов, разграниченных по основанию, названному основным видом нормативных правовых актов.

Признак второй. Прямое действие нормативного правового акта может быть прервано в двух случаях:

1) в самом нормативном правовом акте содержатся оговорки о необходимости принятия иного акта, посредством которого положения, имеющие отношение к регламентации уголовного процесса, могут быть применимы в уголовно-процессуальных правоотношениях;

2) нормативный правовой акт о введении в действие данного акта содержит предписания, обособляющие сроки и условия, при которых интересующий правовой акт может быть применен в порядке прямого действия.

Так, в заключительных и переходных положениях - в статье 98 Конституции указывается, что судьи Верховного суда и Высшего арбитражного суда, местных судов Республики Казахстан сохраняют свои полномочия до формирования судов, предусмотренных Конституцией. При этом особо оговаривается, что вакантные должности судей замещаются в порядке, установленном Конституцией.

Это означает, что прямое действие положений Конституции о порядке формирования судейского корпуса в соответствии со статьей 82 прерывается для действующих судей до момента принятия конституционного закона, регламентирующего статус судей и определяющего порядок назначения кандидатур на должности судей, либо до истечения срока их полномочий, если он истекает до принятия оговоренного конституционного закона. При этом прямое действие статьи 98 Конституции имеет место в тех случаях, когда на момент ввода Конституции в действие должность судьи является вакантной.

Признак третий. Принцип прямого действия нормативных правовых актов тесно связан с функцией правоприменения. Отправной точкой для реализации правоприменения является момент вступления нормативного правового акта в юридическую силу. День вступления соответствующего акта в силу, как правило, устанавливается в самом акте. Так, Конституция Республики Казахстан согласно статье 90 вступила в силу со дня официального опубликования результатов референдума. Результаты референдума были опубликованы 5 сентября 1995 года /7, с. 8/. Таким образом, днем принятия Конституции Республики Казахстан является 30 августа 1995 года, днем его вступления в силу - 5 сентября 1995 года. Это означает, что прямое действие, проявляющееся в применении положений Конституции в уголовно-процессуальных правоотношениях, непосредственно может быть реализовано начиная с 5 сентября 1995 года.

Принятие действующего УПК и вступление его в силу также не совпадает по временным признакам. УПК принят Законом Республики Казахстан от 13 декабря 1997 года № 207-1 ЗРК, на основании данного закона УПК вступил в силу с 1 января 1998 года. С этого момента в рамках действующего УПК при отправлении производства по делу применение положений Конституции непосредственно, т.е. прямо в установленных законом случаях, является правомерным.

Необходимо оговорить, что прямое действие положений Конституции оказывало свое влияние и на УПК КазССР, сохранивший юридическую силу до принятия и введения в действие УПК РК.

Применение нормативных правовых актов в своей начальной стадии совпадает по времени их вступления в юридическую силу. Прямое действие нормативного правового акта вне связи с применением соответствующих предписаний не несет в себе ни теоретико-правовой, ни практической ценности. С учетом энциклопедического определения правоприменения, заключающегося в «исполнении законов, решениях управленческих споров, принятии правоприменительных актов» /9, с. 703/, полагаем, что прямое действие может быть реализовано путем непосредственного, т.е. прямого применения конституционных норм в производстве по уголовному делу.

Признак четвертый. Наличие специальных указаний в нормативном правовом акте, подлежащих прямому применению, на необходимость применения дополнительного нормативного правового акта.

Такое указание обязывает правоприменителя осуществлять совместное применение норм основного и дополнительного актов.

О том, что понимать под дополнительным актом, законодатель разъяснений не дает.

Анализ норм Конституции позволяет считать, что таких специальных указаний в Основном законе не содержится.

Вместе с тем возможность практической реализации подобного варианта правоприменения в современном законодательстве в сфере уголовного процесса предусмотрена. Но такая возможность не связана с прямым применением норм Конституции. Как бы ни был привлекателен метод совместного применения норм Конституции и дополнительного нормативного правового акта в нижеследующей ситуации, все же полагаем, что чистота принципа прямого действия Конституции оставляет желать лучшего.

Как известно, производство по уголовным делам с участием присяжных заседателей предусмотрено пунктом 2 статьи 75 Конституции. Однако регламентация необходимых процедур была включена в УПК и введена в действие только с 1 января 2007 года, т.е. спустя 12 лет после принятия Основного закона. Сложность состояла в том, что порядок формирования списка кандидатур для участия в качестве присяжных заседателей был регламентирован самостоятельным законом. Так, в соответствии с преамбулой Закона Республики Казахстан «О присяжных заседателях» № 121-III, принятого 16 января 2006 года, данный нормативный правовой акт имеет своим назначением регулирование общественных отношений, связанных с участием присяжных заседателей в уголовном судопроизводстве, определение правового статуса, гарантий независимости, правовых, экономических и организационных основ обеспечения деятельности присяжных заседателей /11/. Введен названный закон в действие с 1 января 2007 года, то есть одновременно с установлением и введением порядка рассмотрения уголовного дела в суде с участием присяжных заседателей в рамках действующего УПК.

На основании статьи 2 Закона Республики Казахстан «О присяжных заседателях» в качестве правовой основы рассмотрения судом уголовных дел с участием присяжных заседателей необходимо рассматривать: Конституционный закон Республики Казахстан «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан», Уголовно-процессуальный кодекс, Закон Республики Казахстан «О присяжных заседателях» и иные нормативные правовые акты.

С учетом того, что все названные правовые акты фактически являются интерпретационными законами по отношению к пункту 2 статьи 75 Конституции, имеются все основания считать, что при отправлении правосудия с участием присяжных заседателей должно иметь место совместное применение норм различных правовых актов, отражающих процедуру их вовлечения и участия в уголовном процессе.

Таким образом, применение положений раздела 13 УПК «Производство по делам с участием присяжных заседателей» должно осуществляться совместно с предписаниями пункта 2 статьи 75 Конституции и Закона Республики Казахстан «О присяжных заседателях». О правомерности изложенного подхода свидетельствует, например, положение части 1 статьи 11 последнего закона о правах и обязанностях граждан, в котором устанавливается, что граждане Республики Казахстан, соответствующие требованиям, предъявляемым к кандидатам в присяжные заседатели, в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом Республики Казахстан и Законом Республики Казахстан «О присяжных заседателях», должно быть обеспечено участие в уголовном процессе. Решение вопросов об отводе кандидатов в присяжные заседатели в порядке статей 554-555 УПК РК объективно требует совместного применения статьи 10 («Требования, предъявляемые к кандидатам в присяжные заседатели») Закона Республики Казахстан «О присяжных заседателях». Аналогично, выполнение положения статьи 559 УПК РК («Права, обязанности присяжного заседателя и ограничения в действиях, связанных с рассмотрением дела») целесообразно осуществлять путем совместного применения одноименной статьи 13 Закона Республики Казахстан «О присяжных заседателях».

Исходя из пункта 3 статьи 5 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах», можно предположить, что в данных случаях в качестве дополнительного нормативного правового акта, применяемого совместно с нормами УПК, выступает Закон Республики Казахстан «О присяжных заседателях».

Проблемы прямого применения норм Конституции приобретают достаточно острый характер в условиях отсутствия необходимых отраслевых предписаний, конкретизирующих общее конституционное положение. Сама же Конституция не может содержать все надлежащие предписания, имеющие непосредственное отраслевое назначение.

Достаточно убедительными представляются суждения Ж.Д. Бусурманова о том, что «при реализации и правоприменении действующих конституционных норм, носящих характер прямого действия, возникают сложные ситуации, когда выясняется, что некоторые правоотношения не нашли своей должной конституционно-правовой регламентации или же вообще выпали из поля внимания законодателя, то есть был допущен правовой пробел» /10, с. 220/. Очевидно, что ситуация с введением суда с участием присяжных заседателей по прошествии 12 лет после закрепления этого института в Конституции как нельзя более ярко иллюстрирует описанную Ж.Д. Бусурмановым проблему.

Наряду с изложенным возникает вопрос чисто практического свойства: все ли положения Конституции обладают свойством прямого действия? Если исходить из общего принципа прямого действия Конституции на всей территории Республики Казахстан (п. 2 ст. 4), то здесь какого-либо избирательного подхода не усматривается. Иными словами, признание Конституции в целом актом прямого действия позволяет считать, что все его положения обладают названным свойством.

Исследование конструкции положений Конституции дает некоторые основания для предположения о том, что не все предписания могут быть отнесены к положениям прямого действия. И здесь полагаем уместным сослаться на мнение Ж.Д. Бусурманова, который пишет: «Расхождение между реальной жизнью и правовыми требованиями конституционных норм достигает своего апогея, за которым могут последовать нежелательные негативные общественные процессы отчуждения и противостояния. Во избежание этого необходимо придерживаться модели построения Основного закона из норм-принципов, конституционных провозглашений, носящих всеобъемлющий, декларативный характер. При таком способе формирования конституционной конструкции обеспечивается необходимый простор для развития и совершенствования прогрессивных тенденций в пределах очерченного правового пространства, осуществляется регуляция общих тенденций и векторов движения того или иного явления, отвечающих интересам граждан, общества и государства, а не конкретного действия и шага. Более того, такие нормы-принципы дают нормативный прогноз и обеспечивают опережающее регулирование зарождающихся инноваций в государственной и общественной жизни. Как правило, им присуще долголетие, так как актуальнейшие проблемы, связанные с повседневным совершенствованием правового регулирования, государство оперативно разрешает посредством текущего законодательства, не затрагивая сути содержания конституционных норм-принципов. При такой модели конституционных норм общая концепция проводимой конституционно-правовой политики обычно содержит общеполитические установки, а не перечень узкопрактических регламентаций. Сама конституция носит рамочный характер, так как определяет лишь общие очертания единого правового пространства, в границах которого согласовываются различные интересы. Поэтому конституции, построенные на такой модели, не могут быть правовыми актами прямого действия.

По всей видимости, власти и обществу необходимо определиться в вопросе, какой модели Основного закона они отдают свое предпочтение. Действующая же Конституция республики, исходя из всего вышеизложенного, даже при серьезной корректировке не будет соответствовать заимствованной идее правового государства, так как этого можно достичь лишь с созданием соответствующих социокультурных условий и предпосылок, правовых традиций, позволяющих признавать право как одну из высших ценностей общества» /10, с. 222-223/.

Действительно, превалирующая часть конституционных положений в силу общего характера либо сложна, либо вовсе неприменима в конкретных отраслевых правоотношениях, обремененных множеством обязательных признаков, обособляющих одну сферу отношений от другой. О невозможности прямого применения ряда конституционных положений свидетельствуют сами конструкции этих норм. Применительно к уголовному процессу в качестве таких конституционных норм выступают следующие:

- пункт 1 статьи 11: «Гражданин Республики Казахстан не может быть выдан иностранному государству, если иное не установлено международными договорами Республики»;

- пункт 4 статьи 12: «Иностранцы и лица без гражданства пользуются в Республике правами и свободами, а также несут обязанности, установленные для граждан, если иное не предусмотрено Конституцией, законами и международными договорами»;

- пункт 3 статьи 13: «Каждый имеет право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно»;

- пункт 2 статьи 15: «Никто не вправе произвольно лишать человека жизни. Смертная казнь устанавливается законом как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления с предоставлением приговоренному права ходатайствовать о помиловании»;

- пункт 2 статьи 16: «Арест и содержание под стражей допускаются только в предусмотренных законом случаях и лишь с санкции суда с предоставлением обвиняемому права судебного обжалования»;

- пункт 2 статьи 18: «Каждый имеет право на тайну личных вкладов и сбережений, переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничения этого права допускаются только в случаях и в порядке, прямо установленных законом»;

- пункт 1 статьи 25: «Жилище неприкосновенно. Не допускается лишение жилища, иначе как по решению суда. Проникновение в жилище, производство его осмотра и обыска допускаются лишь в случаях и в порядке, установленных законом»;

- пункт 2 статьи 31: «Сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, угрожающих жизни и здоровью людей, влечет ответственность в соответствии с законом»;

- пункт 1 статьи 39: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения»;

- пункт 2 статьи 75: «В случаях, предусмотренных законом, уголовное судопроизводство осуществляется с участием присяжных заседателей»;

- подпункт 3 пункта 3 статьи 77: «Никому не может быть без его согласия изменена подсудность, предусмотренная для него законом»;

- пункт 1 статьи 83: «Прокуратура представляет интересы государства в суде, а также в случаях, порядке и пределах, установленных законом, осуществляет уголовное преследование».

Конструкция приведенных выше конституционных положений не позволяет реализовать принцип их прямого действия - прямого применения в уголовно-процессуальных правоотношениях. В этих случаях законодатель прямо указывает на необходимость применения интерпретационного закона, содержащего конкретные предписания, в целом соответствующие конституционным положениям.

В целях объективизации оценочных суждений по комплексу рассматриваемых вопросов необходимо отметить, что предписания Конституции, требующие применения положений иных законов, относятся не только к сфере уголовно-процессуальных правоотношений. Аналогичные ситуации наблюдаются в предписаниях Конституции, регулирующих гражданско-правовые, уголовно-правовые и иные отраслевые отношения.

Таким образом, в известной части норм Конституции, содержащих указания на применение норм иных законов, принцип прямого действия Конституции не может быть реализован.

Действие конституционных положений может носить опосредованный характер в тех случаях, когда в качестве промежуточного звена выступает не закон, а иной акт.

Так, в соответствии с пунктом 2 статьи 79 Конституции судья не может быть арестован, подвергнут приводу, мерам административного взыскания, налагаемым в судебном порядке, привлечен к уголовной ответственности без согласия Президента Республики Казахстан, основанного на заключении Высшего судебного совета республики, либо лишен неприкосновенности председатель или судья Верховного суда республики без согласия сената, кроме случаев задержания на месте преступления или совершения тяжких преступлений. Уголовно-процессуальные правоотношения в указанных случаях для своего возникновения требуют получения согласия главы государства, которое должно быть подтверждено заключением Высшего судебного совета. А в отдельных оговоренных случаях свое согласие должен выразить сенат. Упомянутые в статье 79 Конституции акты, как-то: заключение Высшего судебного совета Республики Казахстан, согласие сената - в качестве нормативных правовых актов не могут быть признаны в силу положений статей 3 и 4 Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах».

Аналогичное положение закреплено в пункте 3 статьи 83 Конституции, в соответствии с которым Генеральный прокурор республики в течение срока своих полномочий не может быть арестован, подвергнут приводу, мерам административного взыскания, налагаемым в судебном порядке, привлечен к уголовной ответственности без согласия сената, кроме случаев задержания на месте преступления или совершения тяжких преступлений.

Как вытекает из приведенного положения, актом, опосредующим применение норм Конституции в уголовном процессе, является согласие сената.

Согласие Парламента требуется в случаях решения вопроса об аресте, приводе, привлечении к уголовной ответственности в отношении председателя и члена Конституционного совета (пункт 5 статьи 71 Конституции).

Вопрос о лишении депутатов их неприкосновенности решается соответствующей палатой Парламента на основании представления Генерального прокурора (подпункт 4 статьи 57 Конституции). Кроме того, депутат Парламента в течение срока своих полномочий не может быть арестован, подвергнут приводу, привлечен к уголовной ответственности без согласия соответствующей палаты, кроме случаев задержания на месте преступления или совершения тяжких преступлений (пункт 4 статьи 52 Конституции).

В целом согласно Конституции в установленных случаях должны иметь место такие опосредующие акты, как согласие сената, согласие мажилиса, согласие Парламента, представление Генерального прокурора, заключение Высшего судебного совета, согласие Президента, вынесение которых является основанием для уголовного преследования при наличии признаков совершения соответствующими лицами уголовно-наказуемых деяний. То обстоятельство, что для применения норм Конституции и уголовно-процессуального законодательства требуется вынесение актов, не имеющих отношения к категории нормативно-правовых, но порождающих правоотношения, является своего рода исключением из общих правил, предусмотренных действующим правом.

Обращение к юридической литературе по кругу рассматриваемых вопросов позволяет обратить внимание на отдельные расхождения между теоретическими выкладками и положениями законодательства.

Авторитетный специалист П.А. Лупинская пишет: «Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ (статья 15 Конституции), поэтому и в уголовном процессе конституционные нормы могут применяться непосредственно как нормативный акт высшей юридической силы… Конституционные нормы могут применяться совместно с процессуальными нормами, которые могут и текстуально совпадать с конституционными нормами, что подчеркивает особую значимость такого рода норм процессуального закона, недопустимость отступления от их предписания» /12, с. 16/. Данный тезис, по нашему мнению, содержит ряд спорных моментов.

Во-первых, согласно статье 1 УПК РФ порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается действующим УПК, основанным на Конституции Российской Федерации. Какого-либо упоминания о том, что Конституция РФ является правовой основой, имеющей прямое действие в сфере уголовного процесса, в УПК не содержится. Указание на то, что УПК основан на положениях Конституции, не является свидетельством прямого действия Основного закона РФ в уголовно-процессуальных отношениях. Вместе с тем Б.Т. Безлепкин, комментируя статью 1 УПК РФ, пишет: «Конституция РФ имеет высшую юридическую силу и прямое действие. Это означает, что при производстве по уголовному делу Конституция подлежит непосредственному применению, в частности, когда:

а) закрепленные в Конституции положения, исходя из их смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность применения лишь при условии принятия соответствующего федерального закона;

б) когда действующий федеральный закон, как принятый до вступления в силу Конституции Российской Федерации, так и после, и подлежащий применению при производстве по уголовному делу, противоречит этой Конституции» /13, с. 5/.

В рассматриваемом аспекте редакция соответствующей статьи УПК РК представляется более удачной. В частности, в статье 1 УПК указывается, что порядок уголовного судопроизводства на территории Республики Казахстан определяется Конституцией Республики Казахстан, конституционными законами, Уголовно-процессуальным кодексом Республики Казахстан, основанном на Конституции Республики Казахстан и общепризнанных принципах и нормах международного права. Очевидно, что подобное законодательное положение действительно подтверждает восприятие отраслевым правом конституционного принципа прямого действия конституции в построении соответствующих правоотношений.

Для чистоты теоретических выкладок уместен учет временного фактора, состоящий в том, что точка зрения П.А. Лупинской сформировалась в 1995 году на основе ранее действовавшего УПК РСФСР, принятого 27 октября 1960 года и признанного утратившим силу в связи с принятием нового УПК РФ с 1 июля 2002 года. Однако и в УПК РСФСР каких-либо указаний на прямое действие норм Конституции на уголовно-процессуальную сферу применения не содержится. С учетом того, что действующая Конституция РФ принята 12 декабря 1993 года, можно отчасти объяснить позицию П.А. Лупинской, которая связана со стремлением уравновесить ту диспропорцию, которая сложилась между вновь принятой Конституцией РФ и УПК РСФСР, где последний еще не утратил своей силы.

Однако, что касается мнения Б.Т. Безлепкина, то здесь имеются определенные неясные места, о которых будет сказано далее.

Во-вторых, для непосредственного применения норм Конституции РФ, как и любой иной конституции, в уголовном процессе должны создаваться такие условия, когда такое непосредственное применение является единственно верным правовым решением. Это означает, что необходимый интерпретационный нормативный правовой акт отсутствует вовсе, либо он подлежит применению, но необходимых интерпретационных норм, конкретных предписаний не содержит.

Другое дело - совместное применение норм Конституции РФ и УПК РФ. В таком синтезе эти применяемые нормы не находятся в состоянии противоречия, нормы отраслевого права не ущемляют гарантированные Конституцией права и свободы участников уголовного процесса.

На основании изложенного полагаем в исследуемой части мнение П.А. Лупинской не вполне обоснованным.

В-третьих, текстуальное совпадение положений Конституции РФ с положениями УПК РФ (РСФСР) не может служить признаком прямого действия норм Основного закона в рамках уголовного процесса. Текстуальное воспроизведение в таких случаях выступает лишь обозначением, формулой, наименованием правового феномена, в обязательном порядке получающего свою конкретизацию в отраслевом законе. Простое воспроизведение норм Конституции в отраслевом законе без его сопровождения предписаниями, обеспечивающими или гарантирующими соблюдение конституционного положения, лишено правового смысла, юридического содержания, связанного с обслуживанием интересов отраслевого права.

Поэтому рассуждения П.А. Лупинской по поводу придания особой значимости текстуально воспроизводимым конституционным положениям - это не более чем дань просоциалистическим традициям правовой науки. Более того, любые положения конституции любой страны, обладая высшей юридической силой, не теряют своей значимости вне зависимости от редакционных особенностей воспроизведения соответствующего текста. Здесь гораздо важнее сохранить в неизменном виде содержание конституционной нормы.

Возвращаясь к позиции Б.Т. Безлепкина, необходимо отметить следующее.

Прямое применение положений Конституции РФ при установлении противоречия между этими положениями и нормами федерального закона, подлежащего применению, может иметь место при безусловном установлении такого противоречия. Такое установление с точки зрения целей и задач уголовного процесса требует наличия в уголовно-процессуальном законе соответствующих процедур. Применение таких процедур при условии, что они в УПК РФ предусмотрены, усложняет механизм прямого применения положений Конституции РФ в уголовном процессе, что само по себе не позволяет говорить о прямом действии Конституции РФ в чистом виде.

Литература

1. Большой юридический словарь. Под редакцией А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. Изд. 2-е, переработанное и дополненное. М:ИНФРА-М, 2002.

2. Даль В. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М:ЭКСМО-ПРЕСС, 2002.

3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Под редакцией Н.Ю. Шведовой. 15-е изд., стереотип. М: Рус. язык, 1984.

4. Философский энциклопедический словарь. М.:ИНФРА-М, 2004.

5. Новейший философский словарь. Составитель А.А. Грицанов. Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998.

6. О нормативных правовых актах. Закон Республики Казахстан от 24 марта 1998 года (№ 213-1 ЗРК). Алматы, Жетi жаргы, 2007.

7. Егемен Казахстан. 5 қыркүйек, 1995 ж.

8. Казахстанская правда. 5 сентября 1995 г.

9. Юридический словарь. Под редакцией А.Н. Азрилияна. М.: Институт новой экономики, 2007.

10. Бусурманов Ж.Д. Евразийская концепция прав человека. Монография. Алматы: КазГЮУ, 2006.

11. О присяжных заседателях. Закон Республики Казахстан от 16 января 2006 года (№ 121-III). Алматы. Официальная газета, № 6, февраль 2006 г.

12. Уголовный процесс. Учебник для вузов. Под общей редакцией профессора П.А. Лупинской. М.: Юристъ, 1995.

13. Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 4-е изд., переработанное и дополненное. М.: ТК Велби, 2004.