|
|
|
Семейное право коммерциализируется…
Наша справка МОЗОЛИН Виктор Павлович - заведующий кафедрой гражданского и семейного права Московской государственной юридической академии имени О. Кутафина, доктор юридических наук, профессор. Родился 27 октября 1924 года в Марийской АССР. Окончил юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1967-м - докторскую. С 1954 по 1981 годы работал в МГУ. С 1981 по 2000 годы - главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук. С 1992 года - руководитель Высшей школы экономического права, научный руководитель юридического факультета Международного университета. С 2000 года работает в Академии имени О. Кутафина. Член Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при Президенте РФ, член научно-консультативного совета Высшего арбитражного суда РФ, арбитр Международного арбитражного суда при Торгово-промышленной палате, член научно-методического совета при Федеральной палате адвокатов. Сфера научных интересов - право собственности, договорное право, гражданские правоотношения, юридические лица, проблемы интеллектуальной собственности, а также другие проблемы общей части гражданского и коммерческого права России, США, Индии. Наиболее значимыми работами являются «Корпорации, монополии и право в США», «Право США и экспансия американских корпораций», «Договорное право в США и СССР: история и общие концепции», «Личность, право, экономика современной Индии», «Современная доктрина и гражданское законодательство». Главный редактор и автор учебника по Российскому гражданскому праву России, учебника по гражданскому и торговому праву буржуазных стран. Награжден орденами Великой Отечественной войны I и II степеней, медалями. Воспитал двух сыновей. Растут три внучки и внук.
Беседу ведет Торгын НУРСЕИТОВА
Мы боялись, что на нас не хватит войны
- Виктор Павлович, Вы коренной москвич? Откуда идет Ваш род? - Я родился в небольшом рабочем поселке Юрино Марийской АССР, насчитывавшем в то время примерно три тысячи жителей. Поселок славился тем, что рядом с ним протекала знаменитая река Волга и находилась усадьба древнего графского рода Шереметьевых. Замок здесь сооружен наподобие того, что имеется в Москве. Для меня усадьба в Юрино дорога тем, что в его строительстве участвовал мой дед. Из производственных предприятий в поселке был Марийский кожевенный комбинат, где шили красивые хромовые сапоги с мягкой выделкой и катали валенки. Род Мозолиных берет свое начало из Великого Новгорода. Это была, условно говоря, группа разночинцев, которые из-за несогласия с властью вынуждены были покинуть Великий Новгород и поселиться в Нижегородской губернии, откуда их переселили в дремучие марийские леса. По существу, это были изгои общества, и загнали их не в самую лучшую и не в самую богатую часть России. Мои родители были простыми людьми, отец имел два класса образования церковно-приходской школы, перевозил почту. Мама была домохозяйкой. Так уж получилось, что я потерял их почти одновременно. 15 марта 1941 года умер отец в возрасте 52-х лет, а ровно через три месяца, 15 июня, за неделю до начала войны неожиданно в больнице скончалась мама. У меня остался старший брат Геннадий. Он преподавал в школе литературу и русский язык. Тоже был фронтовик, после войны вернулся к преподавательской работе, был директором школы-интерната, затем его перевели в Нижний Новгород на аналогичную должность. Буквально за два года он сделал свою школу лучшей в этом большом миллионном городе. Геннадий был способным, талантливым человеком, умер в 89 лет. Всю жизнь жил в очень стесненных условиях, в маленькой квартирке на первом этаже. Когда я приезжал в Нижний Новгород, то останавливался у них, и там даже негде было спать. Когда он умер, проститься с ним пришли почти все педагоги города, и тогда я впервые услышал, как много доброго говорили о нем люди… и у меня даже слезы на глазах появились.
- Судя по Вашему жизненному пути и достижениям, Вы, наверное, всегда были отличником. Какую школьную оценку Вы запомнили на всю жизнь? - Я учился в обычной средней школе, и у меня действительно были только пятерки, а четверку я получил всего лишь один раз и запомнил ее на всю жизнь по двум причинам. Четверку я получил в 5 классе по пению. Помню, у нас был учитель по фамилии Кашинский, он преподавал немецкий язык и музыку. В конце четвертой четверти нам надо было получить итоговую оценку по пению. Я не обладал музыкальными способностями, мне, как говорится, медведь на ухо наступил. Учитель дал каждому из нас задание исполнить любую песню без музыкального сопровождения под камертон. Я выбрал песню периода гражданской войны «Каховка». Помните? Ее написал Исаак Дунаевский: «Каховка, Каховка, родная винтовка, Горячая пуля, лети. Иркутск и Варшава, Орел и Каховка - Этапы большого пути. Гремела атака, и пули звенели, И ровно строчил пулемет. И девушка наша приходит в шинели, Горящей Каховкой идет». Вот, вспомнил…. Так вот, когда я стал ее исполнять, ребята, склонившись над партой, стали хихикать. Но, несмотря на мою бесталанность, Кашинский поставил мне четверку. Но самое интересное то, что с этой Каховкой у меня связаны события времен войны. В начале 1944 года после лечения первого ранения я должен был прибыть в новую часть Первого Украинского фронта, штаб которого располагался в Каховке. И я прибыл в Каховку, которую знал по той песне. Вот такое совпадение, нарочно не придумаешь. Вспоминая школу, хочу сказать, что мы воспитывались в суровом спартанском духе. У нас был кружок по физкультуре, и я был старостой этого кружка, а физруком был немец Зауэр, известный в свое время борец. Он заставлял нас бегать по снегу в сорокаградусный мороз. Нас учили бросать гранаты. Мы знали, что нам придется воевать. Это был конец тридцатых годов. Тогда и близко не было того обилия продуктов, которое есть сейчас. Апельсины, мандарины мы первый раз увидели после войны. Но, несмотря на трудности, у нас была очень хорошая моральная обстановка, а о патриотизме вообще не нужно было говорить. Когда началась война, нам было по 16 лет, и нас не брали воевать. Мы писали письма на имя Ворошилова с просьбой взять нас на фронт. Мы боялись, что на нас не хватит войны. Мы хотели воевать, побеждать. Но нам сказали, подождите год, закончите 10 классов, и мы вас сразу призовем. И действительно, в августе 1942 года нас призвали в армию. 60 человек, 60 молодых крепких людей. Всех направили в училище связи и пехотное училище. Несколько месяцев подготовки - и на фронт. В то время 10 классов считалось хорошим образованием, и нас всех назначили командирами пехотных взводов, отправили на передовую линию. В боях под Москвой погибло большинство из нас. С войны вернулось всего семь человек, и то все были инвалидами, в том числе и я. В 16-17 лет мы просились на фронт, в 18 лет ушли командовать пехотными взводами, а в 19 лет из 60 ребят осталось всего семеро! На сегодня в живых остался только я один! Вот судьба моего поколения - поколения победителей!
- Сколько раз Вы были ранены? - Бог миловал меня - всего два раза. В первый раз в боях под Полтавой. Несколько месяцев лежал в госпитале в Курске. Никто из нас, раненых, не хотел уходить в тыл. С недолеченными ранами, повязками мы все опять ушли на фронт. Второй раз ранило в 1944 году. Ранение оказалось очень тяжелым, я полтора года пролежал в госпитале, перенес тринадцать (!) операций, но выжил. Среди немцев тоже были хорошие солдаты, но в чем мы их превосходили, так это в патриотизме. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из наших струсил, сбежал. Говорили, если умирать, то только лицом на запад, ни шагу назад. В госпитале в Курске со мной в палате лежал один цыган. У него была серьезная рана, которая все время кровоточила и никак не заживала. Когда нас всех выписали, а его нет, он сильно расстроился и попросил врачей разрешить исполнить цыганочку. «Если станцую, то выпишите меня», - сказал он. Врачи согласились, и он станцевал. А как только они ушли, он упал без сознания, потому что было сильное кровотечение. Вот такое это поколение было, нас невозможно было победить, сломать. Я думаю, что войну выиграла молодежь, ведь в действующей армии в основном были молодые ребята. К примеру, нашему командиру полка было 26 лет, командиру дивизии - 37. Некоторые наши подчиненные были намного старше нас, ведь на фронт призывали и в 50 лет, а нам, командирам взводов, было всего лишь по 18 лет. Помню, у нас был пожилой солдат из Казахстана. Высокий, здоровый, до войны пас овец. Он никогда не наедался. Говорил, у себя дома он съедал барашка. Я не верил. И так получилось, что на следующий день после этого разговора я дежурил на полевой кухне и решил накормить его. Не поверите, он съел семь котелков солдатской похлебки, а она же жирная, калорийная. Он сказал, что первый раз на фронте наелся. Дело было вечером, а утром пошли в атаку, и его убило.
- Где Вы встретили Победу, и когда вернулись домой? - Как я уже сказал, в 44-м я был тяжело ранен, долго валялся в госпитале. В перерывах между операциями меня выписывали. В очередной раз выписали накануне 9 мая 1945 года. Я приехал в Москву, пошел в Большой театр на оперу «Аида» и там узнал о Победе. К себе на родину вернулся 4 января 1946 года. В пустой дом. Что делать? Подумав, решил поступать на юридический факультет Московского университета.
- Почему именно на юридический факультет? Бороться с послевоенным криминалом? - Нет, просто я свободолюбивый человек и хотел остаться свободным, как я думал, в избранной мною профессии. Во время школьной практики на кожевенном комбинате я насмотрелся на каторжный труд рабочих, начинавших работать в 6 утра. Это отбило у меня всякое желание работать в таких условиях. Потом подумывал стать капитаном парохода, ходить по Волге и после 9-го класса поступил в Горьковскую военно-морскую спецшколу. Когда меня дважды подняли ночью из постели дневальным, я решил уйти из спецшколы и продолжил учиться в 10 классе в своем родном Юрино. После выписки из госпиталя хотел поступить в институт мясомолочной промышленности, ведь шла война, было холодно, голодно, но опять передумал. Захотел стать дипломатом. Пришел в институт международных отношений в шинели, вид потрепанный, неопрятный. Встретившаяся мне женщина-лаборантка угрюмо посмотрела на меня и стала со мной грубо разговаривать. Я развернулся и ушел. Пошел на юридический факультет МГУ, решил стать судьей или прокурором. Мне казалось, что в отличие от многих других судьи, прокуроры живут вольной жизнью, у них нет плотного, изматывающего графика, им никто не указ, они люди свободные. На юридический факультет меня приняли сразу, без экзаменов. Я не жалею, что судьба дала мне именно эту стезю.
Никогда не стремился в высокие кабинеты
- Однако ни судьей, ни прокурором Вы не стали, а ушли в науку... - Верно, хотя после вуза некоторое время я все же был народным заседателем в суде Ленинского района Москвы. Затем меня рекомендовали в аспирантуру, я продолжил учебу в Америке, досрочно защитил кандидатскую диссертацию по гражданско-процессуальному правоотношению. После аспирантуры остался в Московском государственном университете, был ассистентом, старшим преподавателем, там же защитил докторскую по американским корпорациям. Это было время косыгинских реформ, начало шестидесятых. Также я учился в Колумбийском университете по праву корпорации, а когда вернулся в Москву, предложили работать в правительстве, но я не захотел.
- Почему? Трудно встретить человека, который отказался бы работать в высших эшелонах власти. - Для правительства у меня характер нехороший. Я всегда спорю, все, что мне скажут, под сомнение ставлю, и если бы пошел туда, то меня оттуда попросту попросили бы, потому что там надо входить со своим мнением, а выходить с мнением начальника. Я так не могу, не научился.
- Это и сейчас есть - входить со своим мнением, а выходить с мнением начальника. - Может быть. Поэтому я никогда не стремился в высокие кабинеты, хотя мог бы устроиться очень даже неплохо. Я хорошо знал Михаила Сергеевича Горбачева, распределял его после окончания им юридического факультета МГУ. Когда он пришел в этот вуз, я был здесь в аспирантуре и как заместитель секретаря парткома факультета по организационной работе входил в составе комиссии по распределению выпускников. Мы с Горбачевым жили в одном общежитии в соседних комнатах, а спустя много лет я стал членом Сената Международного университета в Москве и официально поздравил его с присуждением ему степени почетного профессора университета.
- Как дальше сложилась Ваша карьера? - Я работал в Институте государства и права Академии наук завсектором гражданского права, готовил законопроекты, был главным научным сотрудником, параллельно сотрудничал с одной фирмой в качестве юрисконсульта. Ездил в командировки во многие зарубежные страны, выиграл немало судебных процессов, работал в одной из Лондонских юридических компаний. В результате я приобрел большой опыт не только научной деятельности, но и практической, законодательной в области юриспруденции. Кроме того, долгие годы работал в университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы заведующим кафедрой гражданского и трудового права, деканом, проректором. В общем, жизнь была насыщенной, интересной. В 2000 году ныне покойный академик Кутафин, имя которого сейчас носит наша академия, пригласил меня на работу заведующим кафедрой гражданского и семейного права. Я согласился и до сих пор работаю здесь.
- Вашей активности, бодрости духа, творческому долголетию можно только по-хорошему позавидовать. Откуда берете силы, энергию? - Помогает крепкое спартанское воспитание, о чем я уже говорил выше. Я выжил даже тогда, когда при ранении практически истек кровью. Правда, сейчас иногда кое-что побаливает, но голова работает хорошо, спорю с молодежью, много пишу, в том числе статьи оппозиционного характера. Сейчас, к примеру, работаю над концепцией гражданского права, подготовил критическую статью в соавторстве с адвокатом П. Баренбоймом «Гражданский кодекс как экономическая Конституция страны?». Другая статья называется «Роль гражданского законодательства в регулировании комплексных имущественных отношений» (см. «Юрист», № 6, 2010 г. - Т. Н.), с которой, кстати, я выступил в этом году у вас в Алматы на ежегодных цивилистических чтениях, проводимых уважаемым академиком Майданом Сулейменовым и которая сегодня активно обсуждается. Любимая работа в этой жизни многое значит. Я получаю огромное удовольствие от своей работы, и счастлив, что не ошибся в выборе профессии. Хорошо сложилась у меня и семейная жизнь. Ну а то, что сейчас остался один - ничего не поделаешь, возраст почтенный. Моя жена скончалась в 1999 году, жили мы счастливо. Материально я ни в чем не нуждаюсь. Квартира есть, друзья есть, что еще надо? Я еще могу завоевывать друзей, отдыхаю с ними, на работе, дома. Вот так и проходит моя жизнь.
- Скажите, пожалуйста, с высоты прожитых лет, как надо правильно жить в этой жизни? - В первую очередь надо жить честно, не вредить людям, приносить счастье. Это главные достоинства человека. Я радуюсь, получаю большое удовлетворение от того, что могу помочь людям. Правда, не люблю, когда мне помогают. Пока силы есть, я сам должен себя обеспечивать. Во-вторых, быть верным своему слову, своему долгу. В-третьих, никогда не быть предателем. Ни в отношении общества, ни в отношении друзей. Вот три заповеди, которым я следую, и которые помогают мне в жизни. А она у меня была нелегкой. Я жил как жила вся страна. Вместе с ней пережил все трудности. И я не один такой, так жило все мое поколение. Я горжусь, что принадлежу военному поколению, что нам пришлось завоевывать свободу.
На семейном праве не заработаешь
- Как в России сегодня развивается семейное право? Есть перспективы? - У нас преподаватели с удовольствием преподают гражданское право, а на семейное право идут неохотно. Почему? Один из ответов в том, что наши студенты и выпускники после окончания академии стремятся устроиться на работу не в государственных органах, а в частных структурах, в бизнесе, особенно если бизнес ведется с участием иностранных партнеров. Наша академия выпускает очень много студентов, но мне среди них трудно найти хороших специалистов, которые пошли бы учиться в аспирантуру по семейному праву. Кто-то сказал, что у нас избыток выпускников, но есть нехватка специалистов. Это характеризует и наш вуз. Я работаю здесь десять лет и могу сказать, что за это время никто из аспирантов не пошел специализироваться по семейному праву, потому что на семейном праве сегодня большие деньги не заработаешь. Все стали прагматичными, идут на гражданское право, и это понятно. Большинство наших студентов и аспирантов из многих регионов России, они учатся, женятся, им нужна работа, квартира, а квартиры в Москве и Московской области неподъемные. Естественно, нужно зарабатывать приличные деньги, чтобы приобрести жилье, обустроиться, а заработать можно, специализируясь именно на гражданском праве. Вот у меня были аспиранты, талантливейшие люди. Они взяли ипотечные кредиты, и теперь будут расплачиваться за них до 50 лет. Я не понимаю, как можно быть должником до 50 лет! Я сам не люблю брать в долг и, честно говоря, не люблю давать в долг, потому что это, как правило, безвозвратно. На моей кафедре были два замечательных преподавателя-женщины. Одна из них - внучка известного профессора Халфиной Раисы Иосифовны. Внучка 12 лет провела в США, прекрасно знает не только российское право, но и американское, любимица студентов. Но я так и не смог найти студентов, желающих специализироваться по семейному праву под ее руководством, потому что у наших аспирантов увлеченность односторонняя, они все идут в бизнес, и тема диссертации, соответственно, выбирается с определенным расчетом. Сейчас многие аспиранты приходят учиться из фирм, так как стало модным работать в солидных перспективных компаниях будучи специалистом с ученой степенью. У нас, в Москве, трудно и с докторами наук в области семейного права. Когда я работал завсектором гражданского права в Институте государства и права Академии наук, то у меня были известные специалисты по семейному праву, но, к сожалению, в настоящее время достойной смены им в стране нет. С другой стороны, у нас недостаточный уровень научной разработки научных проблем в области семейного права. Какое-то время в России очень популярными были брачные договоры, ведь новое всегда импонирует людям, кажется необычным. Сейчас интерес к этому несколько угасает. Словом, трудности в сфере семейного права есть, но никто не ставит вопрос о том, как их разрешить. По гражданскому праву - пожалуйста, а по семейному - нет. Как реки сейчас мелеют, или вот Аральское море становится все меньше и меньше, примерно так происходит в России с семейным цивильным правом.
- Насколько мне известно, в Казахстане тоже мало кто занимается проблемами семейного права. - Мы все сейчас переживаем такой период. Я бы сказал, что семейное право коммерциализируется на уровне примадонн или богатых людей, которым нужны специалисты в области семейного права для оформления брака и бракоразводных процессов.
- Тогда скажите, пожалуйста, развитие договорных обязательств в семейном праве имеет перспективу? - Трудно сказать. В семейном праве нет фундаментальных исследований, и это общая для постсоветских стран проблема, хотя семейное право - именно та отрасль, к которой государство должно питать особый интерес, потому что это - социально значимая отрасль, и даже больше. Здесь много вопросов с точки зрения понятия семьи. Это и депопулизация населения, это и рабочая сила, и воспроизводство, и обеспечение жильем, и многое другое.
- А Указ о семейной политике Президента Российской Федерации стимулирует каким-то образом развитие законодательства по семейному праву? У нас ведь нет такого указа, так же как нет и понятия «семейная политика». - Думаю, здесь дело не в указе. Семейная политика - одна из крупнейших проблем, которая существует и в российском обществе. И тот указ, о котором Вы говорите, документ скорее социального значения, а не правового, и его реализация упирается прежде всего в финансирование. Если для выполнения намеченной программы будет выделено достаточно средств, то это другой вопрос. А если будет голый указ без финансового обеспечения, то это просто профанация. Любая социальная проблема требует материальной подпитки. Когда, к примеру, в России увеличили размер пособия на новорожденного ребенка, то сразу возросла рождаемость населения. Причем в семьях со средним достатком. Богатые живут другой жизнью, у них свое понятие семьи, свое отношение к мужчине, женщине, поэтому в первую очередь надо стимулировать среднестатистические семьи, иначе мы потеряем институт семьи. На моей кафедре были девять аспиранток, из них одна москвичка, остальные - приезжие. Замуж вышла только одна из них. Семейная жизнь у них на втором плане, хотя я всячески поощряю замужество, несмотря на то, что трудно найти замену. Сейчас каждая женщина хочет иметь хорошее образование, хорошую работу, не быть материально зависимой, и это в принципе правильно. Но когда женщина выходит замуж, рожает детей, остается без заработка, ее обязательно надо поддерживать материально.
- У нас в Казахстане какое-то время активно обсуждался вопрос многоженства, общество поляризовалось. Мужчины в большей степени были, конечно, «за», женщины - против. Как Вы считаете, есть ли необходимость вводить подобный институт? - Я родился и вырос в традиционной советской семье, знаю ее ценность и не признаю института многоженства. Я не понимаю телевидение, газеты, культивирующие, по существу, непрочные семейные узы, бесконечные разводы, особенно среди людей искусства. Новый фильм - новый муж, новая роль - новая жена... Это разве хорошо? Это плохо. Это значит, что семьи распадаются, как карточные домики. Я считаю, что если не будет семьи, то общество распадется совсем. Единственная социальная опора общества - это семья.
- Также у нас был затронут вопрос о том, чтобы поменять в законодательстве слово «брак» на «супружество». Инициаторы ссылались на то, что брак он везде брак. А Вы как на это смотрите? - А что это меняет - супружество или брачный союз? Это ничего не меняет, в законодательстве это не совсем главное. Главное - это создание социально-экономических условий, предопределяющих незыблемость семьи, прочность брачных отношений, достойное воспитание детей. Думаю, если бы при рождении второго ребенка бесплатно давали новые квартиры или хотя бы по низкой цене, то многие бы не стали разводиться, рожали детей, боролись за полноценные семьи, и им неважно было бы, что написано в законе - брак или супружество. А ведь помимо стимулирования рождения мы должны думать о стимулировании воспитания, а на это у нас не обращают внимания. Законодательство по рождению у нас есть, а по воспитанию никакого законодательства у нас нет.
- Получило ли распространение в России суррогатное материнство? - Суррогатное материнство тоже стало коммерцией, когда женщина использует свою возможность выносить ребенка. Но в нашей стране суррогатные отношения не получили столь большого развития, как на Западе, допустим, в той же Англии, Германии или США.
- Что надо сделать для того, чтобы семейное право заработало? - Речь идет не о праве. У нас право достаточно разработано для того, чтобы регулировать эти отношения. Речь идет о создании необходимых социально-экономических условий для сохранения и развития института семьи, но это проблема не права. Это проблема государства. У моего младшего сына трое детей, для Москвы это считается многодетной семьей. И на эту семью выдают карточки на бесплатный проезд на общественном транспорте в пределах города, и все. Больше у них никаких льгот нет. Но это нельзя считать ощутимой помощью, это копейки. И таких семей немало. Их надо всячески стимулировать, на самых высоких уровнях, тогда и семейное право заработает в полную силу.
- Виктор Павлович, благодарю Вас за беседу.
Алматы - Москва
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |