О противодействии идеям экстремизма в местах лишения свободы (Саламатов Е.А., кандидат юридических наук, доцент)

О противодействии идеям экстремизма в местах лишения свободы

Саламатов Е.А.,

кандидат юридических наук, доцент

«Вера - то, ради чего умирают;

идеология - то, ради чего убивают»

(Антони Бенн, британский политик)

Политическая напряженность и вооруженные конфликты в различных регионах земного шара неизбежно радикализируют население, проживающее на этих территориях. Экстремистские идеи как круги от брошенного камня в воду постепенно расползаются по соседним и другим странам.

Учитывая геополитическое расположение Казахстана, данная проблема не обошла стороной и нашу республику. Со временем отдельные адепты радикальных течений и экстремистских взглядов попадают в места лишения свободы. Бесспорно, уполномоченными органами проводится комплекс необходимых мероприятий по борьбе с этим явлением, в том числе в учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС).

Тем не менее, учитывая все возрастающую актуальность данной проблемы хотелось бы поделиться своим субъективным мнением относительно некоторых аспектов борьбы с идеями экстремизма в тюремных условиях.

Прежде всего, на данном этапе в деятельности нашей УИС отсутствует качественная методика оценки рисков этой категории осужденных. Такая оценка широко используется в развитых тюремных системах и означает психологическое исследование личности каждого заключенного на предмет степени его опасности и вероятности рецидива. Оценка рисков проводится периодически и позволяет на основе динамических показателей максимально индивидуализировать процесс исполнения наказания и корректировать методы ресоциализации по отношению к конкретному заключенному.

Приговор суда дает лишь юридическую оценку совершенным действиям. Хотя, в приговоре раскрываются мотивы и цели экстремиста, но этого не достаточно для проникновения в глубины его сознания. Поэтому, по примеру опыта развития пробации в нашей стране, применительно к экстремистам также необходимо разработать и внедрить качественные инструменты оценки рисков.

В настоящее время в работе с данными осужденными психологи УИС применяют некоторые методики, основанные на общей психологии. Но, учитывая особую категорию контингента целесообразно использовать специальные инструменты оценки рисков, адаптированные на носителей экстремистских идей, которых пока нет в практике наших пенитенциарных учреждений.

Оценка рисков позволит рассматриваемую категорию осужденных разделить по степени их опасности на дифференцированные группы, при этом выявить наиболее идейных и рационально распределить ресурсы в работе с ними. Ведь несмотря на одинаковые статьи Уголовного кодекса, по которым они были осуждены, все они разные по причине заблуждения, по глубине и устойчивости своих взглядов, по практическому опыту, а также другим параметрам. У каждого из них была своя история на этом пути.

Например, в Сомали подобные инструменты оценки, использованные в отношении более чем 800 уже осужденных за воинствующий экстремизм, позволили определить, что только 148 из них руководствовались идеологическими или религиозными соображениями, для остальных стимулом служило финансовое поощрение. Побудительным мотивом для этих заключенных присоединиться к группе воинствующих экстремистов была бедность^[i].

Первичный скрининг необходимо проводить еще в условиях следственных изоляторов. В дальнейшем оценка рисков должна проводиться периодически, чтобы видеть динамику изменений и при необходимости корректировать работу, а также на момент освобождения осужденного давать более точные рекомендации социальным и другим службам по дальнейшей работе с ними.

Как разработать эту методику оценки рисков? Полагаю, что, как и в случае с пробацией, следует воспользоваться положительным зарубежным опытом. Необходимо отечественным специалистам изучить различные образцы, выбрать наиболее приемлемые к нашим условиям, при необходимости доработать, утвердить и внедрить в практику.

Второй аспект - это субъекты дерадикализации осужденных за экстремизм.

Работа с рассматриваемой категорией заключенных требует особых знаний, умений и навыков. Здесь не помогут шаблонные подходы и опыт УИС в решении прежних проблем. Одно дело, когда борешься с туберкулезом и ВИЧ-инфекциями в тюрьмах, когда сами осужденные желают своего выздоровления и следуют рекомендациям врачей. Другое дело - когда речь идет о людях, не желающих лечиться, в данном случае не желающих отказываться от своих убеждений.

При этом, необходимо помнить, что внешнее поведение человека не всегда соответствует его внутреннему состоянию. В условиях наших пенитенциарных учреждений с коллективной формой содержания, многие осужденные приобретают привычку быть замкнутыми, подстраиваться под ситуацию и камуфлировать свои истинные намерения. Это их вынужденная защитная реакция в условиях постоянного нахождения в негативной среде.

Что же касается распространителей экстремистских идей, то по их правилам в экстремальных условиях допускается притворство ради сокрытия своих настоящих устремлений. Под давлением они могут устно или письменно отречься от экстремистских взглядов, совершить какие-то поступки для убедительности, но на самом деле будут сохранять свои убеждения. Поэтому, такие стандартные инструменты оценки поведения, как добросовестное отношение к труду, отсутствие нарушений режима содержания, наличие той или иной положительной степени поведения и т.п., не дают нам объективной информации относительно реальных мыслей экстремиста.

Все это требует от персонала тюрем разборчивости в человеческой психологии, глубоких теологических знаний, умения «сканировать» носителя радикальных идей, а также уметь дискутировать и убеждать опираясь на религиозные нормы и постулаты.

Способны ли сегодня на это сотрудники нашей УИС? Смогут ли они войти в доверие и установить психологический контакт с осужденными за экстремизм и корректировать их сознание?

Международный опыт подсказывает, что скорее всего нет. Ни одна страна не достигла успеха в этом вопросе опираясь лишь на тюремные ресурсы без внешней помощи. И это очень отчетливо видно на примере такой мусульманской страны как Иордания, где в каждом государственном органе на службу официально принимают имамов для работы с сотрудниками.

В частности, с началом военных столкновений в Сирии в Иорданию прибыло более полтора миллиона беженцев, среди которых были представители ДАИШ, «Фронта ан-Нусра» «Свободной армии» и других течений. Постепенно все они появились среди тюремного населения. Это заставило тюремную систему пересмотреть методы своей работы, так как радикализованные заключенные не признавали тюремных имамов, более того, открыто называли их «кафирами». И только после привлечения независимых имамов удалось наладить работу в этом направлении и взять ситуацию под контроль.

Сегодня в Иордании система реабилитации заключенных-экстремистов включает специалистов трех сфер: религиозных лидеров, психологов и сотрудников тюрем, отвечающих за безопасность. И эта система работает успешно.

А как обстоит ситуация у нас? Как известно, в учреждениях УИС введены должности теологов, которые занимают сотрудники-офицеры с юридическим образованием, прошедшие курсы обучения по теологии.

Возможно ли в рамках кратковременных обучающих курсов овладеть глубокими знаниями шариата? Ответ очевиден - нет. Даже если эти теологи и не будут одевать свою форму с погонами для радикализованных заключенных они все равно будут идеологическими врагами. Низкий потенциал такого подхода виден уже на старте, так как без установления психологического контакта дальнейшая работа по дерадикализации сознания экстремистов не имеет никаких перспектив.

Все это указывает на то, что без поддержки Духовного Управления Мусульман Казахстана (ДУМК) решение рассматриваемой проблемы выглядит крайне сложно. При этом, для работы с заключенными нам нужны такие представители духовенства, которые не просто обладают знаниями шариата и являются привычными вещателями проповедей, а умеют дискутировать, доказывать и убеждать. Нам нужны имамы-ораторы.

Для решения этой задачи ДУМК необходимо повернуться лицом к тюремной системе, как к одному из самых сложных участков своей сферы деятельности.

Третий аспект - это методы работы с радикализованными осужденными.

С точки зрения психологии для того, чтобы человек отказался от какой-либо идеи или цели ему нужно предложить альтернативу, только в этом случае шансы на успех возрастают. То есть, психологическая работа с экстремистами не должна строиться только на попытках убедить его в ошибочности взглядов. Нужно помнить, любое грубое давление на их сознание воспринимается ими своеобразно: они считают, что пророк Мухаммед (мир ему и благословение) тоже испытывал трудности и мучения на пути распространения веры.

И чем больше идет давление на них, тем больше в их умах вырабатывается героизм. Их тюремные страдания не только не расшатывают их убеждения, а зачастую наоборот - укрепляют. Поэтому, если мы хотим достичь эффекта, мы не должны концентрироваться лишь на выдавливании из их сознания идей экстремизма. Мы должны параллельно заполнять их умы другими интересами и увлечениями.

Это как воспитание ребенка. Если ребенок попадает в плохую компанию, одни родители начинают его ругать и требовать не дружить с этими детьми. А более умные родители водят ребенка в различные спортивные секции и творческие кружки, и тем самым заполняют сознание ребенка другими, более полезными увлечениями.

Исходя из этих соображений, в мировой тюремной практике давно устоялись два основных способа заполнения сознания заключенных. Первый - это оплачиваемый труд, второй - реабилитационные программы.

Как говорил Вольтер: «Труд избавляет человека от трех главных зол - скуки, порока и нужды». Эта формула работает в тюрьмах безотказно. Работающий и зарабатывающий деньги заключенный имеет более тесные связи с семьей, так как имеет возможность помогать ей материально. Он легче поддается ресоциализации после освобождения. Также работающий заключенный по естественным причинам физически устает на работе, поэтому свободное время тратит на отдых, а не на плохое поведение.

Можно очень много говорить о полезности труда в тюрьмах, но главная его суть применительно к затронутой проблеме в том, что заполняя сознание заключенного работа отвлекает его от деструктивных идей и ведет к постепенному их ослаблению.

Итак, как же обстоит вопрос с работой в наших учреждениях? Если верить официальным данным, то сегодня работает 70% осужденных от трудоспособной численности. Но, как говорится, черт кроется в деталях. 70% - это не от общей их численности, а только от трудоспособной. Но, в силу разных причин, в том числе искусственных, сегодня порядка 40% осужденных от общей численности признаны нетрудоспособными. Соответственно, внутри трудоспособной части процент работающих растет автоматически, что преподносится как достижение.

Кому нужна такая искусственно созданная благополучная статистика не понятно. Но, понятно другое. Если мы хотим ослабить влияние экстремизма среди осужденных, мы должны максимально обеспечить их оплачиваемой работой и этим самым отвлечь их умы от деструктивных идей.

И второе направление, которое следует развивать в наших учреждениях УИС - это реабилитационные программы.

К сожалению, мы до сих пор в этом направлении работаем устаревшими советскими шаблонами. Вся наша ресоциализация в основном ограничивается обучением осужденных различным строительным и техническим специальностям: штукатурщики, плотники, сварщики, электрики, сантехники и т.п. Почему? Потому что это старая советская система, когда в экономике страны широко использовался дешевый труд заключенных, поэтому их и обучали таким профессиям. Конечно есть сегодня отдельные учреждения, где к ресоциализации подходят шире, по-современному, но это исключения.

У наших заключенных выбор не велик, хочет ли он обучаться по строительной специальности или нет, он все равно вынужден обучаться, так как от этого зависит получение им положительной степени поведения, перевод на более мягкие условия содержания, возможное условно-досрочное освобождение и другие послабления. Подобные методы, изначально основанные на элементах скрытого принуждения, не всегда способны радикализованных осужденных отвлечь от экстремистских идей. Внутренняя неудовлетворенность будет компенсироваться привычными деструктивными мыслями.

Если посмотреть на мировую практику, то, во-первых, программы реабилитации должны быть основаны на добровольности участия в них. Во-вторых, они должны быть ориентированы не на потребности государства, а на потребности самого человека, то есть его интересы, увлечения, стремления к знаниям и навыкам. Данные программы не ограничиваются обучением какой-то специальности, они значительно разнообразней и нацелены, главным образом, на духовный и интеллектуальный рост заключенного.

Это могут быть курсы по ораторскому искусству и навыкам публичного выступления, обучение компьютерной грамотности, игре на музыкальных инструментах, занятия по религиозной грамотности, обучение танцам, рисованию, спортивные секции, занятия по йоге, обучение основам маркетинга, курсы по открытию своего бизнеса и многое-многое другое.

Главное - это максимально заполнить свободное время заключенных, отвлечь их от плохих мыслей и помочь найти им новый смысл в жизни. Для реализации программ социальной реабилитации привлекаются не сотрудники тюрем, а специалисты и организации из гражданского общества.

Способна ли сегодня казахстанская тюремная система работать по такой методике? Готова ли она быть открытой для гражданского общества и их руками заниматься реабилитацией осужденных? На данный момент, к сожалению, нет. Но, стремиться к этому надо.

В мире накоплен огромный опыт успешного тюремного администрирования, в том числе по минимизации распространения экстремистских идей. Нам не нужно изобретать велосипед, нужно лишь внимательно изучить зарубежный опыт и перенять то, что наиболее приемлемо к нашим условиям, при необходимости откорректировав.

Этот опыт может быть самым разнообразным. Например, посещая в 2010 году в служебных целях федеральную тюрьму «Терре-Хот» в штате Индиана США (где сейчас по сведениям некоторых СМИ содержится Бостонский террорист Джохар Царнаев) среди помещений для программ реабилитации наше внимание привлекла пустая аудитория, то есть не оснащенная никакими предметами и визуальной информацией. На вопрос о ее предназначении нам ответили, что это единая молельная комната для заключенных и что для представителей каждой религии определен один день в неделю, когда они могут прийти со своими атрибутами и реализовать свое право на вероисповедание.

Не это ли яркий пример привития религиозной толерантности в условиях тюрьмы. Нам еще многому нужно учиться в этом мире.

[i] Справочник по работе с заключенными из числа воинствующих экстремистов и предупреждению порождающей насилие радикализации в тюрьмах. - Организация Объединенных Наций, Нью-Йорк, 2017 год. - С.43