Кассационный пересмотр судебных актов по уголовным делам: действующая модель, новеллы Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан, вступающие в действие с 1 июля 2025 года и ключевые проблемы (Сулейменова Г.Ж., профессор Высшей школы права «Әділет», адвокат АГКА, член Научно-консультативного совета при Верховном Суде РК, член Экспертного совета Комиссии по правам человека при Президенте РК)

Кассационный пересмотр судебных актов по уголовным делам: действующая модель, новеллы Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан, вступающие в действие с 1 июля 2025 года и ключевые проблемы

Сулейменова Г.Ж., профессор Высшей школы права «Әділет»,

адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов,

член Научно-консультативного совета при Верховном Суде

Республики Казахстан, член Экспертного совета

Комиссии по правам человека

при Президенте Республики Казахстан

Актуальность исследования проблемы кассационного пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу, обусловлена двумя новыми законами, принятыми в 2024 г., которые радикально изменяют как институциональную структуру кассационной инстанции, так и процессуальный порядок ее функционирования - это:

1. Конституционный закон Республики Казахстан от 5 июля 2024 г.№ 109-VIII ЗРК «О внесении изменений и дополнений в некоторые конституционные законы Республики Казахстан» (далее - КЗоС);

2. Закон № 136-VIII от 21 ноября 2024 г. «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам реформирования судебной системы и совершенствования процессуального законодательства».

Эти законы вступают в действие с 1 июля 2025 г. и знаменуют собой начало нового этапа судебной реформы: образуются кассационные суды как самостоятельные звенья судебной системы, что, по замыслу законодателя, должно способствовать перераспределению полномочий Верховного Суда Республики Казахстан (далее - Верховный суд), повышению качество кассационного производства, улучшению доступности кассационного обжалования, обеспечения единообразие судебной практики и укрепления законности при рассмотрении судебных дел.

Действующий порядок кассационного пересмотра вступивших в законную силу судебных актов: общая характеристика

На сегодняшний день кассационное производство по уголовным делам представляет собой форму судебного контроля, осуществляемую исключительно Верховным Судом в лице судебной коллегии по уголовным делам.

При этом Верховный Суд: 1) является высшим судебным органом по гражданским, уголовным и иным делам, подсудным местным и другим судам, 2) рассматривает дела в качестве кассационной инстанции; 3) дает разъяснения по вопросам судебной практики посредством принятия нормативных постановлений.

Кассационное производство заключается в проверке вступивших в законную силу приговоров и постановлений, вынесенных судами первой, а также апелляционной инстанций по кассационным ходатайствам сторон или протесту Генерального прокурора Республики Казахстан (далее - Генеральный прокурор). В соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекс Республики Казахстан (далее - УПК), вступивший в законную силу судебный акт суда первой инстанции может пересматриваться в кассационном порядке только при условии, что они были обжалованы и рассмотрены в апелляционном порядке. В кассационном порядке может пересматриваться также приговоры и постановление апелляционной инстанции (ч. 1 ст. 484 УПК). В этой связи замечу, что до 1 июля 2022 г. постановления кассационной инстанции могли быть пересмотрены на основании представления Председателя Верховного Суда в исключительных случаях [1].

При этом законодатель исключает возможность кассационного пересмотра в ряде случаев (ч. 2 ст. 484 УПК), включая:

· приговоры по делам, рассмотренным в упрощенных процедурах (приказное и согласительное производство),

· постановления следственных судей,

· а также, так называемые промежуточные решения по процессуальным вопросам (например, ходатайства сторон, порядок исследования доказательств и др.)

Таким образом, ряд процессуальных действий и упрощённых форм судопроизводства исключаются из сферы кассационного контроля, что снижает полноту судебной защиты и доступ к пересмотру актов, принятых с возможными нарушениями.

Принципиальное процессуальное различие, которое на протяжении многих лет вызывает обоснованную критику в юридическом сообществе, заключается в наличии двухэтапного фильтра - предварительного рассмотрения кассационных ходатайств. Данный фильтр применяется исключительно к обращениям сторон уголовного процесса, тогда как протесты Генерального прокурора подлежат непосредственному рассмотрению кассационной инстанцией, минуя предварительный отбор.

Исключение предусмотрено лишь для ходатайств, поданных лицами, отбывающими пожизненное лишение свободы, либо их защитниками: такие обращения, наравне с протестами Генерального прокурора, также рассматриваются судом кассационной инстанции напрямую, без прохождения предварительного этапа.

Эта процедура заключается в следующем:

Первый этап: единоличное рассмотрение судьёй кассационной инстанции. В течение 10 суток судья осуществляет проверку кассационного ходатайства на предмет:

· соблюдения установленных требований к его форме и содержанию;

· наличия оснований для его возврата (в том числе в случае пропуска срока подачи);

· необходимости истребования уголовного дела.

Общий срок рассмотрения ходатайства составляет 30 суток с момента поступления материалов в суд. В случае истребования дела отсчёт начинается с момента его получения судом. Законодатель предусмотрел возможность продления этого срока, каждый раз, но не более чем на один месяц. Однако предельный срок не установлен, что создаёт риск затягивания процедуры.

По итогам этого этапа судья принимает одно из двух решений:

· возвратить ходатайство заявителю;

· передать его на рассмотрение в кассационную инстанцию.

Второй этап: предварительное рассмотрение коллегией из трёх судей (ст. 490-491 УПК)

Заседание проводится в открытом режиме с участием сторон. Коллегия должна вынести мотивированное постановление:

- либо о передаче дела в кассационную инстанцию;

- либо об отказе в передаче, который не подлежит обжалованию.

Допускается повторное обращение, но только по иным основаниям (ст. 486 УПК).

Таким образом, в действующей модели:

· Генеральный прокурор обладает правом непосредственного обращения в кассационную инстанцию, минуя предварительные фильтры;

· стороны защиты и обвинения (за исключением прокурора) вынуждены проходить двухуровневую процедуру допуска, что фактически создаёт процессуальные барьеры.

Такое неравенство в доступе к кассационной инстанции приводит к крайне низкому уровню фактического пересмотра дел. По статистике, ежегодно в Верховный Суд поступает от 8 до 11 000 кассационных ходатайств [2], из которых в кассационное производство передаётся лишь от 3 до 5% (в среднем, 300-500 дел).

Критика фильтра и позиция Конституционного Суда

Существующая регламентация кассационного фильтра находится в коллизии с рядом базовых конституционных принципов, в частности - с правом каждого на судебную защиту (ст.13 Конституции РК), а также с принципом равноправия сторон, закреплённого в ст. 23 УПК.

В результате сторона обвинения в лице Генерального Прокурора получает прямой и беспрепятственный доступ к кассационному рассмотрению, тогда как сторонам приходится преодолевать дополнительный барьер в виде двухэтапного предварительного фильтра. Такое очевидное процессуальное неравенство не может быть оправдано ни целями оптимизации нагрузки на суд, ни стремлением к ускорению производства по делу. Более того, такая процессуальная асимметрия не только снижает доступ к правосудию для граждан, но и подрывает принцип процессуального паритета, снижает доступность правосудия для граждан и ставит под сомнение равноправие участников уголовного процесса.

Этот порядок на протяжении многих лет был предметом неослабной критики. Основные критические замечания сводились к следующему:

- отсутствие чётких и прозрачных критериев отказа в удовлетворении кассационных ходатайств;

- невозможность обжалования отказа в передаче дела на кассационное рассмотрение;

- формальный характер института повторного обращения;

- крайне низкий процент дел, передаваемых в кассационную инстанцию.

Решающая позиция в этой дискуссии была сформулирована Конституционным Судом Республики Казахстан, которая стала отправной точкой для последующих законодательных изменений. Так, как только начал функционировать Конституционный Суд (с 1 января 2023 г.), в числе первых стало обращение о соответствии ст.ст. 489 и 490 УПК Конституции [3]. И, хотя Конституционный Суд не усмотрел нарушений конституционных принципов правосудия, но в то же время в установочной части своего Нормативного постановления указал о целесообразности возможного упразднения процедуры предварительного его рассмотрения (п. 3), что «в рамках дальнейшего усиления конституционно признанного права каждого на судебную защиту своих прав и свобод целесообразно рассмотреть возможность непосредственного внесения в кассационную инстанцию ходатайства о пересмотре вступивших в законную силу судебных актов с упразднением процедуры предварительного его рассмотрения (статьи 490, 491 УПК).

Такая рекомендация. не будучи обязательной, сыграла ключевую роль в формировании концепции законодательных реформ 2024 г. Именно эта позиция Конституционного Суда стала основанием для последующей разработки и принятия вышеуказанных двух системообразующих законов об образовании кассационных судов и процессуальном порядке их деятельности.

Следует отметить, что как и любой новый правовой институт, кассационные суды нуждаются во времени для формирования в качестве устойчивого звена и судебной инстанции судебной системы. Их функционирование неизбежно пройдёт этапы институциональной адаптации, наработки судебной практики и правовой апробации.

Вместе с тем практика правотворчества свидетельствует о том, ни один закон, как бы тщательно он ни разрабатывался — не бывает абсолютно безупречным. Даже самые продуманные нормы в реальной правоприменительной среде могут проявить слабые места: будь то пробелы, технические нестыковки или неоднозначности в толковании, несогласованности, либо правовые неопределённости, которые в полной мере становятся очевидными только в условиях реального применения. Подобные сложности особенно характерны для ситуаций, когда при разработке отдельных положений не в полной мере учитываются мнения научного и профессионального сообщества. Это, в свою очередь, порождает риски правовой неопределённости и затруднения в единообразном применении норм.

В этом контексте заслуживают особого внимания отдельные положения обоих законов, касающиеся статуса кассационных судов и механизмов их функционирования, которые вызвали активную дискуссию в юридическом сообществе, в том числе на стадии рассмотрения проектов в рабочих группах Мажилиса Парламента.

Несмотря на общую направленность реформ, указанные положения не получили единодушного одобрения и в ряде случаев вызывают обоснованные сомнения — как с точки зрения юридической техники, так и в аспекте соблюдения принципов правовой определённости, институционального баланса и функциональной автономии судебных органов. В этой связи они объективно требуют дополнительной нормативной доработки либо, по меньшей мере, разъяснения на уровне нормативных постановлений Верховного Суда.

Новая модель кассационного пересмотра с 1 июля 2025 года

Принятые законодательные изменения вносят существенные коррективы в институциональную и процессуальную модель кассационного судопроизводства, вступающие в силу с 1 июля 2025 г.. Впервые в истории судебной системы Казахстана учреждаются специализированные кассационные суды, каждый из которых будет функционировать как самостоятельное звено судебной системы.

Во-первых, предусмотрено образование трех кассационных судов: по гражданским, уголовным, административным делам, как самостоятельных звеньев судебной системы. При этом ключевая особенность заключается в том, что новая модель организации основана не на территориальном принципе образования, как это характерно для традиционного подхода, а формируется по предметному критерию — в зависимости от вида судопроизводства.

Правовой статус кассационного суда определен конституционным законом как межрегиональный суд, обладающий юрисдикцией по всей территории Республики Казахстан, к компетенции которого отнесены:

1) все полномочия по пересмотру приговоров и постановлений судов при условии предшествующего соблюдения сторонами процедуры апелляционного обжалования (ст. 310-1 УПК);

2) изучение и обобщение судебной практики (с целью выработки единообразного правоприменения);

3) участие в дисциплинарных и кадровых вопросах через пленарные заседания;

4) проведение оценки кандидатов на должность судей через Совет по взаимодействию с судами.

Организационная структура кассационного суда включает:

· председателя;

· судей (в том числе специализированные составы);

· пленарное заседание — основной коллегиальный орган;

· Совет по взаимодействию с судами при кассационном суде - консультативный орган, основной задачей которого является предоставление заключений относительно морально-нравственных и профессиональных качеств кандидатов на должности судей кассационного суда.

К кандидатам в судьи кассационных судов предъявляется повышенные квалификационные требования, призванные, видимо по замыслу законодателя, обеспечить высокий уровень профессионализма и нравственной зрелости:

· наличие не менее 18 лет юридического стажа или 8 лет судейского стажа, включая минимум 3 года — в областном суде;

· обязательное получение заключений:

- от Совета по взаимодействию с судами;

- от пленарного заседания соответствующего суда.

Вместе с тем, имеются некоторые проблемы, которые при обсуждении проектов этих законов не нашли единодушного мнения, которые заключаются в следующем:

Институциональные проблемы: вопрос централизации

Несмотря на заявленную системность и масштаб реформы, при обсуждении проектов законов в юридическом сообществе были выявлены ряд концептуальных вопросов, которые не получили единодушного одобрения. Одним из наиболее обсуждаемых и уязвимых аспектов стало решение о централизации кассационных судов и размещения их в столице - г. Астане

Это решение, хотя и обладает определёнными управленческими и логистическими преимуществами, вызывает обоснованные сомнения в контексте реальной доступности правосудия, особенно для жителей отдалённых и сельских регионов. Возникает принципиальный вопрос: будет ли централизованная модель кассационного производства действительно эффективной и справедливой с учётом территориальных масштабов Республики, а также существующего неравенства развития в уровне транспортной и цифровой инфраструктуры в различных регионах? Будет ли одного кассационного суда по уголовным делам, а также по двум другим видам судопроизводства, достаточно для всей страны?

Полагаю, что концентрация всех кассационных судов в одно локации создаёт риски территориальной недоступности правосудия, особенно для жителей регионов.

На стадии обсуждения законопроектов предлагалась альтернативная, более сбалансированная модель: создание четырёх кассационных судов, распределённых по макрорегионам — Север, Юг, Восток и Запад. Такой подход, по мнению сторонников децентрализации, лучше отражал бы географические и демографические реалии страны и обеспечивал бы более полное соблюдение принципа доступности правосудия, закреплённого в ст. 13 Конституции РК, а также соответствовал бы международным стандартам, предусмотренным ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Однако законодателем был избран централизованный вариант, создав только три кассационных суда по видам производства, и все - в Астане. Такое решение вызывает как минимум три проблемы:

1. физическая недоступность кассационной инстанции для жителей отдалённых регионов — особенно в условиях дорогостоящей транспортной инфраструктуры и сопутствующих расходов;;

2. неравенство процессуального доступа между представителями госорганов и частными участниками процесса, обусловленное логистическими и административными преимуществами первых;

3. снижение доверия к кассационной системе в связи с восприятием её как «удалённой» и институционально оторванной от региональных реалий.

Безусловно, развитие электронного судопроизводства и видеоконференцсвязи способны в определённой мере компенсировать эти неудобства. Однако для этого необходимо обеспечить функционирование устойчивой системы гарантий удалённого участия, а также процессуальной поддержки и цифровой доступности. В противном случае даже такая прогрессивная инициатива, как сплошная кассация, на которую возлагаются серьёзные ожидания — прежде всего со стороны юридического сообщества, — рискует остаться формальностью, не обеспечивающей реального доступа к судебной защите.

Проблема кадровых рисков: непрозрачность назначения судей.

Ещё одним серьёзным вызовом для устойчивости новой кассационной модели являются риски, связанные с отсутствием чётких и обязательных процедур конкурсного отбора судей, что создает, на мой взгляд, почву для необоснованных кадровых решений.

Несмотря на то, что в законе формально установлены повышенные квалификационные требования к кандидатам в судьи кассационных судов, их практическое значение нивелируется отсутствием императивных и четких процедур назначения. Так, согласно действующим положениям:

1) для кандидатов в судьи - стаж юридической работы не менее 18 лет или 8 лет работы судьей, из них 3 года в областном суде (ст. 29 п. 4-1 КЗоС);

2) для кандидата на должность председателя предусмотрено требование: «как правило, из числа судей кассационного суда или лиц, имеющих не менее 10 лет судейского стажа, включая не менее 5 лет в должности судьи областного суда» (ст. 30, п. 4 КЗоС);

3) усилена фильтрации кандидатов: требуется обязательность получения двух заключений - от Совета по взаимодействию с судами и от пленарного заседания (ст. 29, п. 6, ч. 2 КЗоС).

Представляется, что такая процедура усложнит доступ к должности судьи кассационного суда и может быть использовано для исключения независимых кандидатов, не обладающих институциональной или административной лояльностью, под предлогом морально-этических или иных субъективных критериев. Кроме того, сама формулировка «как правило» в контексте назначения председателя суда открывает возможность отступления от установленных стандартов без правовых последствий, что ослабляет принцип предсказуемости и карьерной преемственности в судебной системе.

Таким образом, закон допускает ситуацию, при которой судьёй кассационного суда может быть назначено лицо, не имеющее опыта работы в судейской системе. Это порождает сразу несколько рисков:

- снижение общего уровня профессиональной компетентности кассационного состава, поскольку судьей кассационного суда может быть лицо без опыта работы судьей, что снижает уровень судейского профессионализма;

- подрыв доверия к кассационной инстанции как последней гарантии справедливости;

- формулировка «как правило» в отношении кандидатов на должность председателей носит неопределенный и оценочный характер, открывающий путь к произвольному отбору. Такая конструкция позволяет обходить заключения кассационного суда и назначать кандидатов извне по тем или иным неформальным критериям. К тому же такой порядок не только не стимулирует действующих судей к профессионального росту внутри судебного звена и снижает мотивацию карьерного роста у действующих судей.

Поэтому, установленные законом квалификационные требования к судьям кассационного суда являются чрезмерно гибкими и допускают включение в состав судов лиц, не обладающих необходимым опытом работы судьёй, но и снижает прозрачность судебного администрирования.

Таким образом, несмотря на наличие квалификационных требований, модель назначения судей кассационных судов:

- не содержит императивные условия о наличии обязательного судебного стажа;

- не устанавливает чёткие процедуры конкурсного отбора;

- не ограничивает от политического или административного влияния.

Кроме того, формулировка «как правило из числа судей кассационного суда» при назначении председателя оставляет «лазейку» для непрозрачных решений, идущих вразрез с принципами независимости судей.

В этой связи полагаю, что указанные требования нуждаются в корректировке, которые требуют внесения соответствующих изменений в КЗоС, предусматривающих:

- установление императивного требования наличия судебного стажа (например, не менее 5 лет для всех кандидатов в кассационные суды);

- исключение оценочной конструкции «как правило» и замена ее на исчерпывающий перечень исключений, допускающих отклонение от правила назначения председателя из числа судей кассационного суда;

- предусмотреть механизмы участия самих судей кассационных судов в формировании кадровых и организационных решений, включая временные назначения и дисциплинарные инициативы;

- изменить модель взаимодействия между Верховным Судом и кассационными судами с целью усиления институциональной автономии последних как самостоятельного звена судебной системы.

Проблем количественного состава кассационных судов

Предусматривается что общая штатная численность всех трех кассационных судов составит 90 судей [4]. Однако еще на этапе обсуждения проектов этих законов высказывались обоснованные опасения, что предполагаемый количественный состав кассационных судов окажется недостаточным в условиях предполагаемого перехода к сплошному кассационному рассмотрению, даже если оно не будет охватывать все категории уголовных дел.

Например, в прошлом году на экспертной встрече при обсуждении вопроса об образовании кассационных судов представителем Генеральной прокуратур было озвучен, что нагрузка на судей увеличится, примерно, в 6 (шесть раз) по сравнению с текущей. По статистике, ежегодно в Верховный Суд поступает от 8 до 11 тысяч кассационных ходатайств ъ. При этом, если исходить из того, что допустимая рабочая нагрузка одного судьи (с учётом времени на совещания, отпуск, методическую деятельность и иные служебные обязанности) составляет в среднем не более 250-300 дел в год, то из этого следует, что для обеспечения надлежащего качества пересмотра только уголовных дел, требуется не менее 80-100 судей.

В этой связи важно учесть:

- предусмотренная законом сплошная кассация требует как соответствующей численности, так и квалификации. Повышенная нагрузка может привести к резкому снижению качества судебных актов, особенно в условиях ограниченного времени и недостаточной специализации судьи;

- формализация процедур. При дефиците кадров возможно вынужденное сокращение сроков анализа дел и принятие решений без полноценного изучения материалов, что противоречит сути кассационного пересмотра как гарантии устранения судебных ошибок;

- рост количества жалоб и общественного недовольства. Недостаточная быстрота и качество рассмотрения кассационных жалоб приведут к ухудшению восприятия правосудия и росту напряжённости в отношениях между обществом и судебной системой;

- невозможность реализации задач реформы. Основной замысел реформы — обеспечение реального доступа к кассации и повышение качества правосудия может остаться декларацией без соответствующего качественного и количественного кадрового состава судей.

В этой связи целесообразно уже сейчас на этапе реализации реформы:

- провести аудит реальной нагрузки и динамики поступающих дел в разрезе каждого из видов судопроизводств;

- пересмотреть численность судейского корпуса кассационных судов с учётом расчёта допустимой нагрузки;

- ввести гибкие механизмы перераспределения дел между кассационными судами в случае пиковых нагрузок;

- увеличить финансирование судебной системы в связи с учреждением кассационных судов.

Проблема полномочий Верховного Суда по отношению к кассационным судам

Несмотря на учреждение кассационных судов как самостоятельных звеньев судебной системы, в реальности - вертикальная зависимость от Верховного Суда, прежде всего — от его Председателя. Это обстоятельство ставит под сомнение реальную институциональную автономию новых судов и выходит за рамки исключительно координирующих и представительских функций, традиционно присущих высшему судебному органу.

В соответствии с изменениями в КЗоС, Председателю Верховного Суда предоставлены следующие полномочия, прямо влияющие на организационную и кадровую самостоятельность кассационных судов:

· внесение Президенту Казахстана предложений о создании, реорганизации или упразднении кассационных судов;

· определение численного состава судей в кассационных судах;

· назначение временно исполняющего обязанности председателя кассационного суда и последующее изменение соответствующего распоряжения;

· вправе изменять ранее принятое распоряжение о таком назначении;

· инициирует дисциплинарные производства в отношении судей кассационных судов

Такая концентрация полномочий у одного должностного лица противоречит принципу институциональной автономии кассационных судов, декларируемому в законодательстве о судебной системе. В результате кассационные суды, которые, в соответствии с КЗоС наделены статусом самостоятельных судов, фактически остаются под контролем Верховного Суда как в организационно-структурном, так и в кадрово-дисциплинарном аспекте.

Такая конструкция снижает уровень их фактической автономности и подрывает модель распределённой судебной власти, которая предполагает чёткое разграничение полномочий между судебными инстанциями. В долгосрочной перспективе такая зависимость может затруднить формирование устойчивой, сбалансированной и непредвзятой кассационной практики. Без достаточной степени автономии кассационные суды рискуют остаться управляемыми звеньями, что нивелирует ожидаемый эффект реформы.

Изменения в процессуальном порядке кассационного пересмотра с 1 июля 2025 г.

1. Отмена предварительного рассмотрения и переход к сплошной кассации

Одной из ключевых процессуальных новелл является отмена предварительного рассмотрения кассационных жалоб, предусмотренного в действующей редакции УПК (ст. 490). С 1 июля 2025 г. кассационные жалобы подлежат непосредственному и прямому рассмотрению кассационным судом, без прохождения фильтра допуска. Таким образом, законодатель реализует принцип сплошной кассации, обеспечивая равные процессуальные права всем участникам уголовного процесса

Однако данный механизм будет внедряться поэтапно. На первом этапе (с 1 июля 2025 г.) сплошная кассация будет распространяться преимущественно на дела по тяжким и особо тяжким преступлениям. Для иных категорий сохранится действующий порядок предварительного рассмотрения. Полный переход к сплошной кассации, включая иные категории уголовных дел, запланирован на 1 июля 2027 г.

Несомненно, введение сплошной кассации является прогрессивным шагом в сторону обеспечения равноправия сторон и доступности правосудия. Однако при отсутствии должного ресурсного обеспечения — в частности, достаточного количества судей, их помощников и инфраструктурной поддержки — возникает риск перегрузки судебной системы, формального рассмотрения жалоб, снижения качества правосудия и нарушения разумных сроков.

2. Изменена терминология: отказ от термина «ходатайство»

С 1 июля 2025 года вводится важное нововведение в правовую терминологию: исключается понятие «кассационное ходатайство», вместо которого закрепляется термин «кассационная жалоба». Это изменение носит не только лексический, но и процессуально значимый характер, поскольку жалоба — это форма защиты, которая подлежит обязательному рассмотрению и разрешению, в отличие от ходатайства, рассмотрение которого может быть формально отклонено.

3. Расширение круга субъектов, уполномоченных на подачу протеста

Если в действующей редакции УПК право внесения кассационного протеста принадлежит исключительно Генеральному прокурору, то с 1 июля 2025 года это полномочие расширяется на:

- заместителей Генерального прокурора;

- Главного военного прокурора;

- Главного транспортного прокурора.

Аналогичное расширение круга субъектов распространяется на право истребования уголовных дел.

Несмотря на повышение оперативности прокуратуры, возникает важный вопрос о процессуальном балансе: права стороны обвинения усиливаются, тогда как аналогичные гарантии для стороны защиты отсутствуют. Более того, Генеральный прокурор сохраняет право инициировать пересмотр судебных актов даже без соблюдения апелляционного порядка, в то время как стороны защиты таким правом не обладают — в том числе в делах, рассмотренных в приказном или согласительном порядке, которые не подлежат кассационному пересмотру (п. 1 ч. 2 ст. 484 УПК).

На мой взгляд, такая регламентация, придает явное привилегированное положение стороне обвинения и входит в коллизию в принципом равноправия сторон (ст. 23 УПК). Хотя логика законодателя вполне понятна - прокурор обеспечивает защиту публичных интересов, но в реальности это нарушает паритет сторон и ограничивает доступ к правосудию граждан, участников процесса. Кроме того, такая регламентация входит также и в коллизию с положениями Международного пакта о гражданских и политических правах (ст. 14), которые требуют обеспечения равных возможностей в доступе к судебной защите. Это углубляет дисбаланс между обвинением и защитой.

В этой связи представляется необходимым:

- либо расширить право подачи жалоб для стороны защиты в аналогичных ситуациях;

- либо ограничить полномочия прокуратуры по обжалованию актов без соблюдения апелляционного порядка.

4. Сроки и порядок подачи кассационных обращений

Требования к содержанию кассационной жалобы остались, в основном такими же, что и в отношении действующих требований к кассационным ходатайствам. Процессуальные сроки подачи кассационных жалоб в новой редакции закона сформулированы более чётко:

- без ограничения — если жалоба направлена на улучшение положения осуждённого (например, оправдание или смягчение наказания);

- в течение одного года — если жалоба влечёт ухудшение правового положения (например, отмена оправдательного приговора или ужесточение наказания);

- в Верховный Суд — обращение допустимо в течение шести месяцев после рассмотрения дела в кассационном суде.

Важно подчеркнуть, что возможность восстановления этих сроков законом не предусмотрена, что возлагает на стороны обязанность строго соблюдать указанные процессуальные требования.

5. Расширены основания кассационного пересмотра.

С 1 июля 2025 г. УПК дополняется новыми основаниями для кассационного пересмотра:

- незаконное или необоснованное вынесение частного постановления (ч.7-1 ст. 485 УПК);

- нарушение судебным актом единообразия в толковании и применении судами норм права. (ст. 485 ч. 2 п. 4).

Второе основание по замыслу законодателя, должно укрепить правовую предсказуемость и стабильности правоприменительной практики, а также позволит усилить роль кассационной инстанции в формировании стабильной судебной практики.

Повторное включение в УПК основания «нарушение единообразия» в перечень оснований для пересмотра обусловлено стремлением законодателя устранить фрагментарность и обеспечить судебную стабильность и предсказуемость. Однако отсутствие чётких критериев или разъяснений Верховного Суда относительно того, что именно должно пониматься под нарушением единообразия, превращает данное основание в оценочную категорию, допускающую широкое усмотрение.

Такая формулировка создает риск произвольного усмотрения: например, разные судьи могут по-разному понимать «единообразие», а также возможность подмены правовой аргументации, манипуляций толкованием, в т.ч. в случаях оказания давления. Кроме того, это может использоваться как предлог для пересмотра «заказных» решений.

В этой связи полагаю целесообразно разработать нормативное постановление Верховного Суда, в котором чётко определить критерии и признаки нарушения единообразия (например: «Единообразие считается нарушенным в случаях, когда по аналогичным обстоятельствам и правовой квалификации вынесены противоположные судебные акты, не основанные на различиях в фактических обстоятельствах дел» и т.п.).

Таким образом, полагаю, что расширение оснований для пересмотра допустимо только при наличии формализованных подходов к их оценке и эффективного механизма внутреннего контроля за применением. В противном случае возрастает риск субъективного использования кассационного инструментария, вплоть до злоупотреблений и коррупционных рисков.

6. Порядок рассмотрения в кассационном суде

Рассмотрение дел в суде кассационной инстанции производится коллегиальным составом суда в нечетном количестве (не менее трех) судей под председательством председателя суда либо одного из судей по его поручению (ч. 3 ст. 52 УПК)

Процессуальный порядок рассмотрения кассационных жалоб и протестов в целом сохраняется, за исключением отмены предварительного фильтра (см. выше).

Поступившее кассационное обращение (жалоба или протест) принимается к производству непосредственно кассационным судом. В течение 10 суток суд:

- направляет копии обращения сторонам;

- либо уведомляет о возможности ознакомления с ним через электронный сервис «Судебный кабинет».

Новым является установление предельного срока рассмотрения дела: устанавливается разумный срок, но он не может превышать шести месяцев с момента поступления дела в суд. Это положение заменяет прежний срок в 30 суток (с возможностью ежемесячного продления), действующий по настоящее время.

Процессуальные решения, принимаемые по итогам кассационного рассмотрения, остаются прежними (ч. 7 ст. 494 УПК).

Постановление кассационной инстанции может быть отменено Верховным Судом и направлено на новое судебное рассмотрения (ч. 21 ст. 497 УПК). В этом случае кассационная инстанция рассматривает дела коллегиальным составом в нечетном количестве (не менее пяти) судей под председательством председателя суда.

7. Использование научных заключений в кассационном производстве

Согласно ч. 2 ст. 492 УПК, судья кассационного суда вправе запросить научное заключение по делу. Вовлечение представителей академического сообщества к анализу сложных правовых ситуаций соответствует международной судебной практике и может способствовать более глубокому и взвешенному подходу при разрешении сложных правовых коллизий или при расхождениях в толковании норм.

Однако законом не предусмотрены процессуальные гарантии объективности и уровня профессионализма научных экспертов, а также не устанавливает проверку их компетентности. При отсутствии ясной правовой регламентации существует риск злоупотреблений, в том числе:

- запроса заключений у заранее лояльных специалистов;

- подмены научного анализа — субъективной правовой позицией, оформленной под видом академического заключения;

- использования научных мнений как инструмента влияния на решение суда, без возможности стороны опровергнуть или поставить их под сомнение.

В этой связи представляется целесообразным:

1) предусмотреть право сторон заявлять отвод научному эксперту (специалисту), если имеются обоснованные сомнения в его беспристрастности или наличии конфликта интересов;

2) определить процессуальные критерии допустимости научного заключения, включая:

- обязательное указание академического статуса (ученое звание, ученую степень, специализация), научный и /или экспертный стаж;

- перечень публикаций и/или экспертной деятельности по соответствующей теме;

- сведения о возможной аффилированности.

3) Закрепить, что научное заключение имеет доктринальное, а не обязательное значение, и не должно подменять собой независимую правовую оценку судом.

Поэтому представляется, что в целях обеспечения объективности научных заключений, необходимо предусмотреть:

- право сторон заявлять отвод таким экспертам.

- содержание таких заключений должны иметь доктринальное, а не обязательное значение (ч. 2 ст. 25 УПК).

Использование научных заключений в кассационном производстве может служить ценным аналитическим ресурсом, но только при условии, что оно будет процессуально урегулировано и институционально сбалансировано. В противном случае возникает риск подмены судейского усмотрения внешним мнением, не обладающим должной проверяемостью и процессуальной подотчётностью.