О развитии правового понятия «потребитель» и месте норм о защите прав потребителей в системе законодательства Республики Казахстан в контексте его совершенствования (Карагусов Фархад Сергеевич, г.н.с. НИИ частного права Каспийского университета, партнер ТОО «K&T Partners (Кей энд Ти Партнерс)», д.ю.н., профессор; Бондарев Алексей Борисович, магистр юриспруденции, старший аналитик ТОО «K&T Partners (Кей энд Ти Партнерс)»)

О развитии правового понятия «потребитель» и месте норм о защите прав потребителей
в системе законодательства Республики Казахстан в контексте его совершенствования

Карагусов Фархад Сергеевич,

г.н.с. НИИ частного права Каспийского университета,

партнер ТОО «K&T Partners (Кей энд Ти Партнерс)»,

д.ю.н., профессор

Бондарев Алексей Борисович,

магистр юриспруденции, старший аналитик

ТОО «K&T Partners (Кей энд Ти Партнерс)»

В предлагаемой статье излагаются некоторые выводы, сформулированные в результате исследования, которое было нами проведено, основываясь на понимании важности развития национального законодательства о статусе потребителей и защите их прав, а также целесообразности его гармонизации с правом важнейших экономических партнеров Республики Казахстан, в том числе государств-участников Евразийского Экономического Союза и Европейский Союз.

Законодательство о защите прав потребителей в каждой современной развитой юрисдикции занимает особое место в системе национального права. Для многих государств, являющихся членами политических и экономических союзов (как, например, Европейский Союз, а для Казахстана - это Евразийский Экономический Союз) особенную важность имеет внутреннее законодательство о защите прав потребителей в контексте защиты прав собственных граждан и предпринимателей, с одной стороны, и содействие развитию трансграничных экономических (прежде всего - безопасных торговых) отношений, а также обеспечение выполнения международных обязательств, с другой стороны.

Именно в контексте актуальности совершенствования казахстанского законодательства о защите прав потребителей представляется очень важным, во-первых, определить основные идеи относительно содержания и формы национального законодательства о потребителях, а во-вторых, обозначить соотношение национального права с положениями наднациональных актов и международных обязательств Республики Казахстан в рамках институциализированных форм экономического сотрудничества (в частности, на данном этапе и в ближайшей перспективе - в рамках Евразийского Экономического Союза).

Особенно важными для развития казахстанского права, в том числе в контексте действия Договора о Евразийском Экономическом Союзе, представляется опыт европейского права, где на данный момент выработано уже современное понятие «потребитель», созданы более эффективные правовые механизмы по защите их прав и обеспечению их интересов, воспринято еще 30 лет назад неизвестная в странах гражданского кодекса концепция коллективных исков, а также созданы правовые и организационные основы для деятельности общеевропейского центра по защите прав потребителей.

Также применительно к Республике Казахстан особое внимание следует обратить на то, что в соответствии с Договором о Евразийском Экономическом Союзе его участники договорились о проведении «согласованной политики в сфере защиты прав потребителей, направленную на формирование равных условий для граждан государств-членов по защите их интересов от недобросовестной деятельности хозяйствующих субъектов» (п. 2 ст. 61), гарантируя права потребителей и их защиту, в том числе за счет установления национального режима по вопросу о правовой защите потребителей на территории всех государств участником Договора (ст. 60) [1; с. 43]. Предусмотренное этим Договором применение национального режима при использовании гражданами государств-участников предусмотренных способов защиты прав потребителей обусловливает необходимость повышенного внимания к гармонизации (и даже, в данном случае - унификации) законодательств этих стран, в том числе - относительно ключевых правовых понятий и форм правового регулирования.

При этом необходимо помнить, что любой процесс сближения национальных правовых систем, особенно в формах гармонизации и унификации, основан на всеобъемлющем, всестороннем и глубоком анализе соответствующих общественных отношений и форм их регулирования, сопоставлении, сравнении опыта других государств, восприятия и адаптации наилучших решений, которые позволят сформировать наиболее эффективное законодательство для каждого участвующего и неучаствующего, но стремящегося к модернизации своего права и успешному международному сотрудничеству, государства. В этой связи опыт Европейского Союза по вопросам гармонизации национальных правовых систем и создании общеевропейского права о защите прав потребителей бесценен для Республики Казахстан: как отмечается в литературе (по состоянию уже на конец XX - начало XXI веков!), заметная часть законодательства о защите прав потребителей в различных европейских странах показывает заметное сходство. И даже может показаться, что существует унифицированное европейское право о защите прав потребителей [2; с. 133].

О понятиях «потребитель» и «потребительские договоры»

Понятие «потребитель» является центральным понятием законодательства о защите прав потребителей и поэтому требует адекватного закрепления легальной дефиниции с тем, чтобы четко понимать чьи права подлежат защите специально предусмотренными политическими, организационными и правовыми способами. В Руководящих принципах ООН по вопросам защиты прав потребителей (UNGCP), исходя из того, что «законы о защите прав потребителей сформированы для защиты и продвижения интересов потребителей», в качестве рекомендации 3 предлагается общее определение, согласно которому «потребителем обычно является физическое лицо, безотносительно его гражданства, действующее преимущественно для личных, семейных или домашних целей»; при этом признается, что в каждой стране может быть принято иное определение этого термина для регулирования особенных местных потребностей [3].

В свою очередь, на уровне законодательства Европейского Союза легальная дефиниция понятия «потребитель» является более определенной. Из легальной дефиниции потребителя вытекает, что таковой является лицом, заключившим договор: «потребитель - это всегда лицо, заключившее контракт». В литературе также указывается, что «на европейском уровне применение законодательства о защите прав потребителей к лицам, не являющимся потребителями, по общему правилу, не допускается… И это законодательство не защищает бизнесменов. Исключением является возможность его применения к определенным группам торговцев, чья экономическая позиция сопоставима с потребителями: иногда это законодательство применяется к очень маленькому бизнесу или при заключении контрактов бизнесменами за пределами осуществления ими обычной для них предпринимательской деятельности…» [2; с. 144-146].

В частности, в германском праве отмечается, что, хотя в качестве экономического субъекта потребитель противостоит предпринимателю, «в то же время и предприниматель может быть потребителем, если он находится в пространстве действия закона об охране, например, предприятия общественного питания или учреждения общественного обслуживания приобретают продовольственные товары и предметы первой необходимости и потребляют их в пределах деятельности своего предприятия» [4; с. 437 - 438].

Обращаясь к германскому праву в качестве примера, следует отметить, что легальные дефиниции понятия «потребитель» содержатся в различных германских законах, касающихся защиты прав потребителей, но в §13 Гражданского уложения Германии (ГГУ) содержится общее определение потребителя, а в §§312 - 312f ГГУ - положения, направленные на защиту прав потребителя. При этом, касаясь аспекта о различных дефинициях этого понятия, отмечаем, что различия касаются изложения одного и того же смысла разными словами, но практически сходного значения. В сущности же все эти дефиниции означают, что потребителем является, как правило, физическое лицо, (1) которое вступило в договорные отношения (заключило сделку) по приобретению товаров, и (2) которые оно приобрело для личного потребления либо для использования в собственном домашнем хозяйстве (то есть эта сделка не связано с предпринимательской или самостоятельной профессиональной деятельностью приобретателя) [5; с. 438].

Относительно же того, что потребителем является лицо, заключившее договор, целесообразно принять во внимание то, что именно гражданский кодекс является надлежащим актом для установления общих требований в отношении так называемых потребительских договоров (договоров с участием потребителей). В частности, содержание §§312 - 312f (Подраздел 2 «Особые формы продаж» Раздела 1 Части 3 Книги 2) ГГУ обеспечивает реализацию нескольких Директив Европейского Союза и регулирует особенности заключения таких потребительских сделок, как сделка, совершенная у двери дома, договоры дистанционных продаж, а также применения права на отмену договора по таким сделкам, особенности информирования потребителя по договору дистанционных продаж и обязанности в электронном деловом обороте) [5; с. 72 - 76].

Опыт европейских государств (и, в частности, Германии) представляется важным и для казахстанского права, ибо включение легальной дефиниции понятия «потребитель» в казахстанский Гражданский кодекс представляется целесообразным, поскольку именно в ст. 10 казахстанского ГК закрепляется перечень прав потребителей, подлежащих защите предусмотренными в ГК и иных законодательных актах средствами [6].

В настоящее время в казахстанском законодательстве легальная дефиниция термина «потребитель» содержится в Законе о защите прав потребителей. Согласно ей, «потребитель - [это] физическое лицо, имеющее намерение заказать или приобрести либо заказывающее, приобретающее и (или) использующее товар (работу, услугу) исключительно для личного, семейного, домашнего или иного использования, не связанного с предпринимательской деятельностью» [7; п/п. 15) ст. 1].

Примечательно, что аналогичное по содержанию, но распространенное и в отношении юридических лиц определение термина «потребитель» содержится в Законе о естественных монополиях, принятом для регулирования деятельности субъектов естественных монополий и защиты прав потребителей в отношениях с такими субъектами. В частности, определено, что «потребитель - [это] физическое или юридическое лицо, пользующееся или намеревающееся пользоваться регулируемыми услугами» [8; п/п. 29) ст. 4].

[В качестве исторической справки можно отметить, что защита прав потребителей так или иначе связана с защитой конкуренции. В Германии и Австрии общие принципы защиты конкуренции когда-то расширили для применения в целях защиты прав потребителей. В Испании и Франции, хотя это две разные отрасли законодательства, потребители косвенно защищаются общими принципами и правилами защиты конкуренции. А в Дании и Швеции специально были разработаны меры по защите и конкуренции, и потребителей [9; п. 2.3].

Этот исторический факт интересен тем, что казахстанское законодательство развивается со своими особенностями. Но важным является то, что не всякие меры правовой защиты, которые могут применяться при защите конкуренции, могут использоваться для защиты прав потребителей. Например, понятие коллективных исков для возмещения имущественного вреда потребителям (redress) отличается как основаниями для подачи иска, способом возмещения имущественных потерь потребителей, так и соответствующими процедурами, не применимыми при защите прав потребителей в рамках обеспечения конкуренции, когда властные полномочия используются для прекращения фактов злоупотребления положением на рынке (restrictive business practice), а права потребителей защищаются за счет судебных запретов продолжать такую деятельность (injunction relief)].

Кроме того, в соответствии с Предпринимательским кодексом в рамках «отношений, которые влияют или могут повлиять на конкуренцию на товарных рынках Республики Казахстан, … потребителем признается физическое или юридическое лицо, приобретающее товар для собственных нужд» [10; п. 1 ст. 161]. Как указывалось выше, такое распространение действия легальной дефиниции «потребитель» в отношении юридических лиц (в том числе в подобных случаях регулирования) является допустимым и обоснованным.

Однако же, должно всегда применяться общее понятие «потребитель», которое определено в вышеупомянутом Законе о защите прав потребителей, для того, чтобы в каждом отдельном случае можно было бы идентифицировать юридическое лицо в качестве потребителя и применять в его интересах предусмотренные законом способы защиты прав потребителей.

Легальные дефиниции понятия «потребитель», содержащиеся в казахстанском законодательстве по своему содержанию практически идентичны определению этого понятия в Договоре о Евразийском Экономическом Союзе, согласно которому «потребитель - [это] физическое лицо, имеющее намерение заказать (приобрести) либо заказывающий (приобретающий, использующий) товары (работы, услуги) исключительно для личного (бытовых) нужд, не связанных с предпринимательской деятельностью» [1; п. 2 Приложения №13].

Вместе с тем, дефиниции этого Договора и казахстанского законодательства в круг потребителей включают не только тех, кто уже заключил договор, вступил в договорно-правовые отношения с продавцами и иными поставщиками услуг или работ, но также тех, кто намеревается заключить договор. Вероятно, такое расширение предполагает защищать, например, от недобросовестных действий предпринимателей, которые в международных документах определяются термином «restrictive business practice» (ограничивающая [права третьих лиц] хозяйственная деятельность»), означающая (хотя и в международном контексте, но имеющее такое же значение для внутреннего рынка отдельного государства) действия или поведение предприятий (юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, их объединений и любых аффилированных лиц, в любой форме или комбинации, осуществляющих хозяйственную деятельность на основе частной или государственной собственности, под контролем государства или нет), которые в форме злоупотребления или приобретения и злоупотребления доминирующим положением на рынке ограничивает доступ на рынки или иным образом ненадлежаще ограничивают конкуренцию, что негативно влияет или может повлиять на сферу торговли и экономическое развитие страны [11; раздел B(i)], в том числе посредством нарушений прав потребителей и снижения уровня их доверия к рынку и государству.

В то же время с позиций практического применения критерия «иметь намерение» такое определение может создать сложности с доказыванием наличия или отсутствия намерения и/или его содержания. Это может привести не только к тому, что права потребителей не будут защищаться эффективно, но и к нарушению прав предпринимателей, дисбалансу в применении механизмов защиты прав потребителей и поддержки предпринимательства.

Другим направлением защиты прав потребителей, как намеревающихся вступить в договорные отношения с предпринимателями, может быть деятельность, направленная на получение судебных запретов или административно-правовых предписаний по прекращению практики продаж, вводящей потребителей в заблуждение относительно товара и его качества. В Казахстане сложилась подобная практика защиты прав потребителей. Вместе с тем, эта практика своей целью имеет преимущественно не защиту нарушенных имущественных прав потребителей, а прекращение нарушений императивных норм в деятельности предпринимателей и профилактику причинения потребителям имущественного ущерба. Эта деятельность относится к сфере функциональных обязанностей государственных органов по защите прав потребителей и к полномочиям независимых организаций по защите прав потребителей.

Очевидным является то, что такая дефиниция (принятая в Казахстане и на пространстве Евразийского Экономического Союза) отличается от подходов, используемых в государствах Европейского Союза, расширяя это понятие на любых лиц (не только заключивших договор, но даже имеющих намерение заключить договор), а также требующее исключительности использования приобретенного товара (работы или услуги), не связанного с предпринимательской деятельностью. Как уже отмечалось, сохранение такого легального определения может служить источником существенных недостатков и/или перегибов в применении законодательства о защите прав потребителей. Кроме того, такая дефиниция потребителя не может рассматриваться исчерпывающей, особенно в условиях распространения феномена самозанятости и иных новых форм экономической деятельности граждан в качестве источника дохода. Вопрос о пересмотре легального определения термина «потребитель» в казахстанском праве приобретает актуальность.

В данном случае целесообразно обратить внимание на рекомендации Модельных правил европейского частного права (DCFR), в ст. I.-1:105 которых «потребитель» определяется как «физическое лицо, которое действует прежде всего в целях, не являющихся относящимися к его или ее торговой деятельности, предпринимательской деятельности или профессии» [12; с. 178]. Это определение является наиболее современным, выработанным совместно «представителями всех государств-участников Евросоюза, поэтому при разработке DCFR анализировалась и учитывалась практика стран и гражданского, и общего права» [13; с. 5]. Более того, эта же формулировка включена в проект новой директивы Европейского Парламента и Совета о коллективных исках в потребительских отношениях [14; с. 26]. С учетом этого такое определение заслуживает внимания с точки зрения его восприятия для включения в состав казахстанского ГК.

Также целесообразным представляется восприятие понятия «потребительский договор» или «договор с участием потребителя» (consumer contract) с учетом того, что ст. IV.А.-1:204 DCFR определяет договор купли-продажи потребительским, когда продавцом является бизнес (предприниматель), а покупателем является потребитель, [12; с. 278]. А также по примеру законодательства Германии и других стран Европейского Союза целесообразным представляется регламентировать особенности, по крайней мере, наиболее популярных видов и/или форм потребительских договоров.

Законодательство о защите прав потребителей

Касаясь вопроса о месте законодательства о защите прав потребителей в системе национального права, следует отметить его относительную самостоятельность, с одной стороны, и комплексность как такой самостоятельной отрасли законодательства, с другой стороны. Например, как отмечается в литературе относительно самостоятельности этого законодательства, «обращаясь к характеристике законодательства о защите прав потребителей, следует в качестве примера привести германское право, в котором это законодательство рассматривается как самостоятельная область права, хотя и в рамках хозяйственного частного права» [16; с. 249].

Что касается комплексности законодательства о защите прав потребителей, то она полностью подтверждена даже создателями основ унифицированного частного (материального) права Европы: «одной из характеристик национального законодательства о защите прав потребителей является то, что, чаще всего, ни в одной стране не существует последовательного и единого акта о защите прав потребителей. Это законодательство интегрировано не только в гражданские кодексы, но также в гражданско-процессуальные кодексы, законы о договорах купли-продажи и в законодательство о недобросовестной конкуренции [2; с. 134 - 135].

Это очень важный вывод, например, в том контексте, что большинство аспектов, относящихся к механизмам применения современных способов правовой защиты коллективных интересов, (к примеру, коллективные (групповые) иски и последствия их удовлетворения, как и уже предусмотренные, но не имеющие полноценной законодательной регламентации иски в интересах неопределенного круга лиц) еще предстоит регламентировать в Гражданско-процессуальном кодексе Казахстана.

Развивая законодательство о правах потребителей как комплексную отрасль национального права, включающую в себя нормы частного права, следует также помнить о том, что в целях именно защиты прав потребители многие соответствующие нормы материального права должны быть в большей степени императивными, нежели диспозитивными. Кроме того, как уже отмечалось выше, особую важность приобретают нормы процессуального права. На соотношение частноправовых и процессуальных норм в законодательстве о защите прав потребителей указывают авторитетные источники современного прав Западной Европы:

«Большая часть положений законодательства о защите прав потребителей (consumer law) имеет частноправовую природу. Однако в состав этого законодательства включаются и нормы императивного характера, публично-правовой природы. Положения о маркировках товаров и предоставлении потребителям достаточной информации для принятия обоснованного решения о приобретении определенных продуктов; законодательство о защите конкуренции позволяет контролировать адекватность цен на товары и разнообразие предложений на рынке.

Особое место занимают нормы гражданского процессуального законодательства, позволяющего потребителям начать судебный процесс, если продавец дефектного товара отказывается сотрудничать для восстановления нарушенных прав потребителя. Следует обратить внимание на то, что инициирование гражданского процесса может повлечь проблемы, так как судебные процедуры часто являются слишком дорогими, слишком сложными и требуют потратить слишком много времени для разрешения споров в связи с нарушением прав потребителей. В связи с этим одной из главных задач в правовой доктрине о защите прав потребителей является (с целью устранения таких недостатков) поиск механизмов облегчения судебного процесса и создание других способов возмещения причиненного потребителям вреда» [2; с. 134].

В то же время идея о самостоятельности законодательства о правах потребителей не означает того, что обязательно должен существовать какой-то потребительский кодекс, действие которого приводило бы к умалению превалирующего значения Гражданского кодекса и Гражданско-процессуального кодекса. Любые положения законодательства о правах потребителей, об особенностях потребительских договоров, принципах и пределах осуществления прав потребителей, возмещении убытков, материальной основе для индивидуальных и коллективных средств правовой защиты и ряду других важных аспектов, должны быть основаны на нормах Гражданского кодекса. В свою очередь, процессуальные нормы не могут быть вынесены за пределы Гражданско-процессуального кодекса, ибо, к примеру, рассмотрение коллективных (групповых) исков (а нередко, и контроль за исполнением судебных решений по таким искам в части возмещения убытков потребителям) является исключительной компетенцией судов.

В связи с этим, в аналитических источниках содержится информация о существовавших, к примеру, к началу XXI века опыте разработки или существования отдельных кодексов о защите прав потребителей во Франции и Бельгии. При этом отмечается, что, например, проект [в то еще время, т.е. по состоянию на 2000 год] бельгийского кодекса «(Belgian Proposal for a General Act on Consumer Protection) является хорошо систематизированным актом, включающим в себя определения центральных понятий данной отрасли законодательства, как например, потребитель, организации потребителей, споры с участием потребителей, услуги и товары. Включая около 300 положений, он рассматривается как наиболее амбициозный проект в сфере законодательной защиты прав потребителей. Считается, что т.н. Потребительский кодекс может быть удобным и логичным способом (источником), в котором исчерпывающе формулируются фундаментальные права потребителей, как право на информацию и образование, защита экономических интересов, право на доступ к правосудию и право на компенсацию посредством возмещения убытков. В то же время французский кодекс оценивается как неудачная попытка включить в его состав общие положения договорного права» [2; с. 136, 138].

Этот опыт представляется важным для того, чтобы в процессе развития казахстанского законодательства о защите прав потребителей не повторять того опыта, полученного в связи с разработкой и принятием в Казахстане Предпринимательского кодекса, но обеспечить более рациональную, целесообразную и эффективную модернизацию национального права.

С учетом изложенного в предыдущем пункте представляется обоснованным следовать рекомендациям европейских авторитетов, объединивших свои знания и опыт в процессе работы над формирование единого гражданского кодекса Европейского Союза:

«при формировании национального законодательства о защите прав потребителей следует иметь в виду следующие моменты:

1) это законодательство включает в себя положения частноправового характера и публично-правовые нормы, но распределение этих норм по разным кодексам и законам влечет за собой нежелательный эффект, когда один и тот же вопрос регулируется несколькими законами;

2) положения, касающиеся регулирования отдельных потребительских договоров, являются слишком детализированными для того, чтобы включать их в содержание Гражданского кодекса; в то же время жесткое отделение потребительских договоров от других видов гражданско-правовых договоров представляется искусственно придуманным. Наилучшим решением представляется то, что, хотя Потребительский кодекс и представляется мощным инструментом, демонстрирующим то, что потребителям принадлежат определенные фундаментальные права, но общие положения о договорном праве и часть других существенных частноправовых положений должны оставаться в составе Гражданского кодекса, на которые должны существовать соответствующие ссылки в законодательстве о защите прав потребителей;

3) несмотря на частноправовую природу договоров с участием потребителей, они подлежат регулированию особыми правилами, которые в большинстве своем являются императивными» [2; с. 138-139, 146].

Если же опираться на опыт Европейского Союза в вопросе о значении наднационального права в рамках межгосударственных союзов, следует помнить, что «законодательные акты европейских государств основываются на директивах Европейского Союза, которые должны быть имплементированы в национальное законодательство в течение короткого промежутка времени [с. 137]… При этом основная цель этих директив заключается в том, чтобы обеспечить гладкое функционирование внутреннего рынка, но не в том, чтобы создать законодательный акт в сфере защите прав потребителей [с. 140]… Директивы только предписывают, какие результаты должны быть достигнуты в государствах-членах ЕС, оставляя выбор формы и методов достижения этих целей властям государств-членов. Поэтому (1) директивы не решают всех проблем исчерпывающим образом, и (2) потребительское законодательство в Европе может быть только гармонизированным, но не унифицированным» [2; с. 141].

Подчеркивается традиционная диспозитивность директив Европейского Союза по вопросам защиты прав потребителей. Она сохраняется и в настоящее время. Также указывается на то, что на данном этапе развития в каждом государстве-члене Союза, например, по-разному выстроена система защиты прав потребителей посредством коллективных исков, и европейские страны еще должны показать, чья система будет построена эффективно [15].

Заслуживает внимания и то, что выраженной позицией Европейской комиссии по вопросам защиты прав потребителей [9] является содействие функционированию внутреннего рынка в интересах потребителя [16; с. 249].

Эти, и многие другие, моменты является важными, поскольку декларированные Договором о Евразийском экономическом союзе свобода передвижения товаров, работ и услуг потребуют гармонизации национальных законодательств стран-участниц Союза и в вопросах защиты прав потребителей [1].

Что касается рекомендаций Организации Экономического Сотрудничества и Развития (ОЭСР), они являются важнейшим ориентиром для развития казахстанского законодательства. Например, применительно к теме настоящей статьи, в частности, по вопросам разрешения споров с участием потребителей и возмещению ущерба, то они основаны, во-первых, также на необходимости защиты прав потребителей, а во-вторых, на недопустимости создания чрезмерного или непропорционального бремени на общество и на бизнес [17; преамбула].

Эта рекомендация ОЭСР представляется ответом на ключевой вопрос о том, «должно ли государство - и если должно, то в какой мере - защищать потребителя по отношению к предпринимателю от различных опасностей и рисков», который, как отмечается в литературе, снова приобретает актуальность [5; с. 438]. И хотя несомненным является необходимость защиты прав потребителей со стороны государства, определение пределов такой защиты остается важной задачей каждого национального законодательства.

Данная оговорка очень важна, поскольку некоторые декларации казахстанского права требуют совершенствования. Например, в ст. 9 («Баланс интересов потребителей, субъектов предпринимательства и государства») казахстанского Предпринимательского кодекса указывается, что «введение форм и средств государственного регулирования предпринимательства осуществляется в целях … максимально эффективной защиты прав потребителей при минимальной объективно необходимой нагрузке на субъектов предпринимательства» [18]. Очевидно, что формулировка этой законодательной нормы содержит внутреннее противоречие, требуя решения взаимоисключающих задач - максимально эффективной защиты прав и, при этом, создания минимальной нагрузки на предпринимателей. Кроме того, использование понятий «максимально» и «минимально» требует применения какой-то методологии измерения степени воздействия, создание которой в данном случае представляется малоперспективным, а в случае ее разработки и применения - она не обеспечит должной степени объективности.

В то же время любая защита прав потребителей означает заметное увеличение нагрузки на предпринимателей и возрастания степени их ответственности, обусловливая регулирование особых способов защиты прав потребителей. Например, при анализе германского законодательства касательно оснований для специальной защиты потребителей в их отношениях с предпринимателями, к примеру, в отношении такого вида потребительской сделки, как сделка, совершенная у двери дома, было отмечено, что «при совершении такой сделки предоставляется ряд льгот, ибо существует риск, что потребитель примет поспешное и необдуманное решение» [5; с. 72]. При этом в качестве общего правила устанавливается недопустимость отступлений от предписаний Германского гражданского уложения относительно особых форм сделок (в которых участвуют потребители) в ущерб потребителю или клиенту (а значит, дополнительное бремя всегда лежит на предпринимателях).

С учетом этого, в Рекомендациях ОЭСР предлагается такой подход, чтобы, например, процедуры рассмотрения коллективных исков были «прозрачными, рациональными и справедливыми по отношению как к потребителям, так и к бизнесу», обеспечивая, с одной стороны «значимое возмещение ущерба потребителям, не допуская, чтобы те, кто действует в интересах потребителей получал непропорциональные выгоды за счет понесших убытки потребителей», а с другой стороны, «не позволяя злоупотреблений при осуществлении коллективных действий по защите прав потребителей, особенно когда потребители не понесли экономического [имущественного] вреда» [17; п. B.2]

Таким образом, в процессе дальнейшего развития казахстанского законодательства о защите прав потребителей необходимо понимать, насколько важным является не только всемерная защита потребителей, но и поддержка правомерных интересов предпринимателей, в частности, за счет установление законодательных ограничений в поведении потребителей, запрещающих необоснованное осуществление права на применение мер защиты, злоупотребление правом и объективную (в частности, судебную) оценку справедливости для всех сторон правоотношения.

*****

1 июля 2019 г.

Список использованных источников:

1. Договор о Евразийском экономическом союзе (г. Астана, 29 мая 2014 года). М.: 2014. - 680 с.

2. Joustra C. Consumer Law. In: Towards a European Civil Code. Second Revised and Expanded Edition. Hartkamp, Hesselink, Hondius, Joustra and du Perron, Eds. Ars Aequi Libri and Kluwer Law International, 1998. 652 p. Р. 133 - 150.

3. The United Nations Guidelines for Consumer Protection. United Nations General Assembly (resolution 39/248, 16 April 1985):

https://unctad.org/en/PublicationsLibrary/ditccplpmisc2016d1_en.pdf

https://unctad.org/en/PublicationsLibrary/ditccplpmisc2016d1_ru.pdf

4. Основы германского и международного экономического права. Учебное пособие / Х.Й. Шмидт-Тренц, Ю. Плате, М. Пашке и др. - СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. гос. ун-та., Издательство юридического факультета СПбГУ, 2007. - 736 с.

5. Гражданское уложение Германии: ввод. закон к Гражд. уложению; пер. с нем. / [В. Бергманн, введ., сост.]; научн. редакторы - А.Л. Маковский [и др.]. - 2-е изд., доп. - М.: Волтерс Клувер, 2006. - 816 с.

6. Гражданский кодекс Республики Казахстан (Общая часть) от 27 декабря 1994 г. (с изменениями и дополнениями по состоянию на 1 июля 2019 г.).

7. Закон Республики Казахстан от 4 мая 2010 года № 274-IV «О защите прав потребителей» Закон Республики Казахстан от 4 мая 2010 года № 274-IV «О защите прав потребителей» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 14.04.2019 г.).

8. Закон Республики Казахстан от 27 декабря 2018 года № 204-VI «О естественных монополиях».

9. Green Paper on European Union Consumer Protection (COM (2001) 531 final). Presented by the Commission of the European Communities (Brussels, 2.10.2001). https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=COM:2001:0531:FIN

10. Кодекс Республики Казахстан от 29 октября 2015 года № 375-V «Предпринимательский кодекс Республики Казахстан» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 16.04.2019 г.).

11. Set of multilaterally agreed equitable principles and rules for the control restrictive business practices (https://unctad.org/en/docs/tdrbpconf10r2.en.pdf) adopted by the UN General assembly resolution 35/63 dated 5 December 1980 (https://www.un.org/documents/ga/res/35/ares35.htm)[Свод справедливых принципов и правил о контроле практики ограничения бизнеса, согласованных многосторонним соглашением (https://unctad.org/en/docs/tdrbpconf10r2.en.pdf), принятый Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 35/63 от 5 декабря 1980 (https://www.un.org/documents/ga/res/35/ares35.htm)].

12. Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law: Draft Common Frame of Reference (DCFR). Outline edition. Von Bar, Clive, Shulte-Nolke and others, Eds. Sellier: European Law Publishers, 2009. 643 p.

13. Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; Науч. ред. Н.Ю. Рассказова. - М.: Статут, 2013. - 989 с.

14. Proposal for a Directive of the European Parliament and of the Council on representative actions for the protection of the collective interests of consumers, and repealing Directive 2009/22/EC https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX:52018PC0184

15. Schwalm J., Schellmann J. Cos. Must Prepare For Collective Consumer Suits In Germany (August 1, 2018, 1:38 PM EDT). https://www.law360.com/articles/1068884/cos-must-prepare-for-collective-consumer-suits-in-germany

16. Штобер Р. Хозяйственно-административное право. Основы и проблемы. Мировая экономика и внутренний рынок. Пер. с нем. М.: Волтерс Клувер, 2008. 400 с.

17. OECD Recommendation of the Council on Consumer Dispute Resolution and Redress. Аdopted by the OECD Council on 12 July 2007. http://www.oecd.org/internet/consumer/38960101.pdf

18. Кодекс Республики Казахстан от 29 октября 2015 года № 375-V «Предпринимательский кодекс Республики Казахстан» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 16.04.2019 г.).