Сегодня, я думаю, для практических надобностей достаточно ограничиться сохранением только ч. 1 п. 1 ст. 7 ГК где сказано, что гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законодательством, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены им, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности. Все конкретные основания возникновения прав и обязанностей могут быть закреплены в специальных нормах ГК и других нормативных правовых актах. Что касается классификации юридических фактов, то она должна быть оставлена науке. В постсоветский период появились серьезные специальные исследования в этой области, где сохранены традиционные подходы, в том числе те, которые, на наш взгляд, не отвечают вызовам современности. Например, в одном из последних комментариев ст. 8 ГК РФ1 дается совершенно немодифицированное определение юридических фактов по сравнению с понятием полувековой давности. Разумеется, мы не думаем, что сама давность теории заставляет по-иному смотреть на научное понятие. Изменения в общественных отношениях, происшедшие в этот срок, требуют иных взглядов, некоторые из которых я попытаюсь изложить. _____________________________ 1 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. В трех томах. Том 1. По сост. на 21 июня 2014 г. / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2014. С. 42-44.
Теория рассматривает юридические факты под углом зрения их связи с нормами права и правоотношениями, то есть в ракурсе закрепленности факта в правовой норме и последствий, вызываемых этим обстоятельством. Нет сомнений, что такой подход представляет собой существенный элемент анализа. Юридические факты не всегда ясно описаны диспозицией правовой нормы. Порой они напрямую не увязываются с возникновением, изменением и прекращением конкретных прав и обязанностей, что заставляет прибегать к сложному истолкованию наличия или отсутствия связи между ними, либо неясно, относятся ли они вообще к гражданскому праву. Далеко не всегда понятно, совокупность каких фактов превращает их в юридический состав. Все это, конечно, нуждается в научной оценке. Но важны не только понятие и не только классификация юридических фактов, на чем сосредоточена цивилистическая мысль, но и установление ценности появления того или иного юридического факта как такового. Юридический факт, с одной стороны, является причиной возникновения новых правовых последствий, с другой - сам вызван к жизни объективными потребностями, и, наконец, он способствует развитию нужной любому обществу «интуиции» права. И самое главное - оставление в стороне связей юридических фактов с другими частями правовой действительности обедняет исследование. Следует, правда, заметить, что данный упрек в адрес теории юридических фактов можно адресовать к постсоветскому периоду развития гражданско-правовой науки, ко времени смены общественного строя, ибо до этого времени соответствующих проблем либо вовсе не возникало, либо они носили второстепенный характер. В одной из новых специальных и серьезных научных работ на данную тему ее автор М.А. Рожкова предлагает немало интересных решений теоретического и прикладного свойства в отношении понимания и классификации юридических фактов1. Но исследование зиждется на принципах догматической или позитивистской философии: имеется, конечно, в виду не идеологически вредный подход, а опора в основном на формально-логическую почву и эмпирические факты несоциологического свойства. В чем это проявляется? Прежде всего, в аксиоматическом отождествлении права с нормативным его содержанием. Автор говорит о юридических фактах то как об обстоятельствах, с которыми норма права связывает последствия, то как об обстоятельствах, с которыми право связывает последствия. Отрицать нормативную составляющую права было бы нелепо. Но сводить сегодня гражданское право к совокупности правовых норм нельзя. Я исхожу из определения права, данного О.С. Иоффе. В статье «Понятие права и его типы»2 он подверг пересмотру традиционные компоненты права и дал такое определение права: «Право есть классовый или всеобщий регулятор отношений, исходящий от государства, выражающий волю государства и господствующие или всеобщие интересы, охраняемый реальными мерами государственной защиты или возможностью их применения»3. ________________________________ 1 См.: Рожкова М.А. Юридические факты гражданского и процессуального права: соглашения о защите прав и процессуальные соглашения. М.: Статут, 2009. 2 См.: Иоффе О.С. Понятие права и его типы // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика: Избранное. Т. 2 / Под ред. А. Диденко. Алматы, 2008. С. 6-19. 3 Там же. С.11.
На мой взгляд, приведенное определение могло бы быть дополнено включением в состав права правоприменительной практики (судебных решений, применения оценочных понятий, обычаев), когда она допускается государством в качестве регулятора отношений. Несмотря на разрешенность государством, этот регулятор непосредственно исходит не от государства, а от практики. Преимуществом данного определения является отказ от упора на нормативную составляющую права. В условиях рыночных процессов изменилось значение нормативной составляющей права: расширилось применение аналогии права и закона, усилилось влияние сложившейся судебной практики на принятие судебных решений, серьезные масштабы приобрело использование правоприменителями оценочных понятий. Все эти факты выходят за пределы нормативной структуры права, но являются частью права, хотя доминанта правовых норм в их традиционном понимании в структуре права сохраняется. Как это может ни показаться удивительным, но мне думается, что расширенный, ненормативистский подход к методологии исследования юридических фактов давно был заложен в самом тексте закона: «Гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законодательством, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены им, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности». Иначе говоря, закон признавал и признает, что права и обязанности могут возникать по обстоятельствам, лежащим вне нормативного текста. Внимание данная мысль не привлекала потому, что не получили глубокого осмысления оценочные понятия, существовало негативное отношение к практике как источнику права. Таким образом, находясь в рамках чисто нормативистского понимания права, важные перечисленные понятия остаются за пределами анализа. Сказанное касается и других исследований. Б.Л. Хаскельберг в яркой и обстоятельной статье1 также основывается на имманентности юридических фактов только нормам права. __________________________ 1 См.: Хаскельберг Б.Л. Правовая природа и значение государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество // Цивилистические исследования. Вып. 4. Томск, 2010. С. 251-304.
Обратим внимание и на другие различия. Возьмем вопрос - с какого момента факт объективной действительности становится юридическим фактом? С точки зрения исключительно нормативного понимания права - с момента включения его в норму права, в то время как при использовании правоприменителем оценочных понятий факт становится юридическим с момента отнесения его к числу таковых по решению правоприменителя, равно как при использовании судебной практики в качестве источника права факт становится юридическим тогда, когда сложившаяся практика, по мнению правоприменителя, свидетельствует, что данный факт влечет правовые последствия. К вненормативному подходу в изучении юридических фактов я отношу поиск гармонизации между писаным законом и правовым сознанием. Потрясающие слова, которые юристы как-то обошли вниманием, произнес М.Ю. Лермонтов. В известном стихотворении, обращаясь к палачам Свободы, он говорит:
Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда - все молчи!..
Палачи Свободы, таящиеся под сению закона - это не только высокая поэтическая фраза, это юридически точное обозначение противоречия между законом и правом. Его трудно облечь в принятые в правовой литературе формулировки без опасности впасть в многословие, а то и пустословие, так как это может вылиться в выражение вроде: «власть, подавляющая проявление свободы личности и прикрывающаяся при этом формальными требованиями закона». Тоска. Марксистское истолкование лермонтовской мысли было бы более ясным: «Закон обслуживает интересы правящего класса, сень закона покрывает страсти и нужды этого класса, стоящие выше общечеловеческой справедливости, правды и добра», но это был бы реликт классового подхода, не отвечающий современным реалиям. Примерами противоречий между юридическим законом и народными взглядами на него, коренящимися в естественных правах человека на равенство и справедливость, могут служить отдельные формально законные способы приватизации, выплата «золотых парашютов», революционная законность и многое другое. Устранение подобных противоречий - дело не одного дня и не одного поколения. Нужно иметь в виду, что формирование требуемого правосознания довольно значительно отличается для области преступных проявлений, семейных отношений и вообще повседневного быта и для сферы масштабных рыночных отношений. Трудно говорить о заметном воздействии на правосознание юридических фактов и других правовых категорий в странах, где только восходит заря рыночно-капиталистических отношений и где власть теснейшим образом переплетена с собственностью. Основой справедливости в частном праве является равенство его субъектов. Это центральный принцип частного права. Если массы людей остаются за пределами возможностей товарного оборота, например при действии таких факторов, как кастовая или олигархическая структура общества, клановость, пропасть между общественными стратами, то в частном праве резко сужаются возможности утверждения равенства субъектов. Речь в таком случае должна идти о нахождении путей развития общесоциальной справедливости, и надо понимать, что значение юридических фактов носит производный характер от этих путей. История последнего столетия не позволила обществу создать устойчивые юридические ценности. В советском обществе прерывалась, причем неоднократно, связь времен в области права, общечеловеческой культуры, традиций. И если Гете достаточно философски смотрел на связь времен, видя проблему в косности закона:
Седого кодекса графа, Как груз наследственной болезни. Иной закон из рода в род От деда переходит к внуку. Он благом был, но в свой черед Стал из благодеянья мукой. Вся суть в естественных правах. А их и втаптывают в прах,
то совсем по-иному видел эту связь советский поэт В. Маяковский, для которого на первое место ставилось решительное отрицание прошлого:
Словесной не место кляузе. Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер. Довольно жить законом, данным Адамом и Евой. Клячу историю загоним.
Почему восторжествовал презрительный взгляд на «клячу историю», как порвалась связь времен - вопросы не к юристам. Закономерности здесь найти сложнее, чем законы перемещения отдельных частиц в броуновском движении. Но прогрессивные тенденции, думается, уже нащупаны. Так, имеются все основания утверждать, что Казахстан вступил на длительный более надежный по сравнению с революционным эволюционный путь развития демократического, цивилизованного рынка. Этот путь предполагает создание новых и укрепление оправдавших себя институтов, обеспечивающих долговременную устойчивость, стабильность как самих частно-правовых отношений, так и взглядов на них. Особая, можно сказать лидирующая, роль в реализации этой задачи принадлежит судебному правоприменению, которое в силу его государственного авторитета, наглядности оказывает наибольшее влияние на правосознание. В основном эшелоне юридической армии - у адвокатов, юрисконсультов, прокуроров, нотариусов - немало светлых голов, способных предложить решение сложной прикладной цивилистической задачи. На его интеллектуальных усилиях реально держится правовая действительность. Но практика испытывает настоятельную потребность в стратегически мыслящих юристах, чье мышление и эрудиция выходят за рамки догмы, которые сочетают литературный стиль и знания в области философии и истории права. Тон в этом деле должны задавать судьи. Их решения и публикации должны выглядеть как подлинные ульге - образцы для подражания и правоприменения.
II. Оценочные юридические факты
Оценочные понятия являются предметом специального научного рассмотрения. Выделение термина «оценочный» в специальный разряд научных понятий для правовой науки является новой ступенькой в познании правовой действительности. Отдельные оценочные понятия всегда были предметом рассмотрения цивилистов, некоторые из них в настоящее время вызывают особенно пристальное внимание1. Но в свете юридических фактов они анализу не подвергались. __________________________ 1 См.: Куликова Л.А. Закон или судейское усмотрение // Юридический мир. 2000. № 12; 2001. № 1, 2; Лукьяненко М.Ф. Добросовестность: закон и практика применения; Акопян А. Оценочные понятия в отечественном праве; Черепанова Е.В. Оценочные понятия в УК РФ и их влияние на эффективность применения уголовного законодательства; Грачева Ю.В. Гарантии ограничения судейского усмотрения при применении норм с оценочными понятиями. В начале третьего тысячелетия появились интересные новые взгляды на понимание проблемы злоупотребления правом. См: Скловский К. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2001. № 2; Садиков О. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. № 2; Волков А.В. Злоупотребления гражданскими правами. Проблемы теории и практики. М: Волтер Клуверс, 2009; Диденко А. Оценочные понятия в гражданском законодательстве // Диденко А.Г. Теория гражданского права: вызовы времени. Алматы: Раритет, 2013. (Работы, в которых не указан первоначальный источник опубликования, взяты из программы «Гарант». - А.Д.)
Оценочным является понятие, посредством которого законодатель предоставляет субъектам реализации правовых норм в процессе такой реализации (использовании, исполнении, соблюдении, применении норм права) самим определять меру, отделяющую одно правовое состояние от другого либо правовое состояние от неправового. Иначе говоря, применительно к предмету нашего рассмотрения субъекты реализации правовых норм сами правомочны решать, относится ли определенный факт к числу юридических или нет без указания на это в диспозиции правовой нормы. Когда мы говорим об оценочных понятиях, то выясняем, что составляет их содержание, каковы их признаки, когда мы говорим об оценочных юридических фактах (или юридических фактах с оценочным элементом), то выясняем, привязаны ли эти признаки к определенному факту, чтобы можно было считать его юридическим фактом. То обстоятельство, что в практической деятельности эти два процесса используются в неразрывной связи, не делают их в научном плане несамостоятельными предметами исследования. В уголовном праве только суд может сказать, попадает ли то или иное явление или факт в разряд крупных, мелких, злостных. В гражданском праве субъектами такого рода выступает не только суд. Участники правоотношения могут сами решить, соблюден ли баланс интересов, каков разумный срок, произошло ли существенное изменение обстоятельств и т.п., то есть сами могут определить, порождает ли данный факт соответствующие права и обязанности. Решение вопроса об отнесении факта к числу юридических отличается от общего понимания оценки доказательств. Применяя правовую норму, всегда приходится оценивать факты с точки зрения того, охватываются ли они содержанием нормы. Но в одном случае норма говорит, какой факт требуется для наступления соответствующих последствий и надо установить, есть ли этот факт в конкретном случае или нет, а во втором - норма права предлагает самому субъекту решить, относится ли данный факт к числу юридических. Приведем далеко не полный перечень оценочных понятий, на основе которых могут возникать оценочные юридические факты, встречающихся в гражданском законодательстве: систематичность, неоднократность, необходимые расходы, существенное нарушение, отрицательное влияние, затруднение доступа, разумный срок (цена, размер, меры, вознаграждение), очевидная выгода, мелкие бытовые сделки, возможность, баланс интересов и т.п. Примеры ошибок в применении оценочных юридических фактов многочисленны. Так, в соответствии со ст. 317 ГК между санкцией в виде обращения взыскания на предмет залога и характером нарушения, за которое применяется эта санкция, должна существовать определенная соразмерность. Если между ними имеется явное несоответствие (к примеру, должник из общей суммы долга, эквивалентной 5000 долл. США, своевременно возвратил 4800 долларов, а залогодержатель требует обращения взыскания на квартиру, являющуюся предметом залога), то в обращении взыскания на заложенное имущество может быть отказано. Несоразмерность между стоимостью заложенного имущества и долгом должна быть совершенно очевидной. Лишь при этом условии должник может претендовать на отказ в удовлетворении требований залогодержателя за счет заложенного имущества. Кроме этого условия, дополнительно требуется, чтобы допущенное нарушение было малозначительным. В одном споре залогодатель заявил требование об отказе залогодержателю в погашении задолженности за счет заложенного здания, поскольку сумма оставшегося долга по основному обязательству составила 15,2 млн. тенге, а стоимость здания - 45,6 млн. тенге, что, по мнению залогодателя, составляет явно несоразмерные величины. Суд справедливо не согласился с позицией залогодателя, так как п. 2 ст. 317 ГК говорит не только о несоразмерности долга и стоимости предмета залога, но и о крайне незначительном нарушении должника, а долг в 15,2 млн. тенге нельзя назвать крайне незначительным нарушением и, следовательно, нельзя отнести к юридическому факту, прекратившему обязанность по погашению задолженности. В субъективном усмотрении лица, относящего тот или иной факт к числу юридических, должно присутствовать нечто всеобщее, выше которого непозволительно возвышаться собственной индивидуальности лица. Чисто случайное понимание по типу: нравится - не нравится, часто обманчивое и ошибочное, подменяет необходимое начало, содержащееся в большинстве оценочных юридических фактов. Это всеобщее, являющееся квинтэссенцией правовой определенности, содержится в понимании действующего права, в содержании разумности, добросовестности, очевидности, существенности и пр., сформированном столетиями применения, истолкования, уяснения, оно зиждется на авторитете бесконечного повторения сходных убеждений индивидов, авторитете государства. Правовая наука сталкивается здесь с особым соотношением категорий субъективного и объективного в праве. В оценочных понятиях и, соответственно, оценочных юридических фактах объективными факторами по преимуществу надстроечного, а не базисного свойства (нормами права, правосознанием, научными доктринами и пр.) детерминируется субъективная воля не законодателя, а управомоченных на правоприменение лиц. Здесь расширяется диапазон воздействия на различные слои правовой действительности. Конечно, оценочный юридический факт без субъективного усмотрения есть лишенная реальности абстракция; реальность обретается только посредством субъективной воли. Но, с другой стороны, субъективная воля, признавая что-либо значимым, не должна останавливаться на том, что данное лицо полагает значимым. Значимое состоит в проникновении в идеи действующего права, иначе говоря, оно заключается в знании и понимании права и его духа. Субъективность должна возвыситься до точки зрения современной правовой цивилизации, во всяком случае, до того уровня цивилизации, который воплощен в правовой системе данного государства. Поэтому у субъективного усмотрения того же судьи или сторон договора имеются объективные, достаточно установимые границы, а не определяемые только его субъективными знаниями, мнением и личным опытом. Некоторые современные философские течения (особенно те, которые своими истоками имеют воззрения Гумбольдта) даже в языке видят присутствие отдаленного прошлого в настоящем, ибо язык насыщен переживаниями прежних поколений и хранит их живое дыхание. Тем более правоведение, где концентрация разума и чувств прежних поколений в действующих правовых нормах может просматриваться более четко и выпукло, чем в филологии зависимость языковых форм от образа жизни народа, должно присущими правовой науке приемами находить и утверждать то постоянное и всеобщее, что содержится в юридических фактах. Оценочные юридические факты способны выполнять целый ряд позитивных функций: 1) Оценочные юридические факты могут улучшать судебную практику, ибо индивидуальная природа оценочного юридического факта предполагает необходимость в обобщении практики, достижения единообразия в однотипных случаях. 2) Они могут содействовать утверждению принципов справедливости, поскольку позволяют при решении спора учитывать тонкости этического порядка и пр. 3) Оценочные юридические факты способствуют вхождению в мировую правовую систему, в которой много указаний на такие факты и имеется устоявшаяся практика. 4) Оценочные юридические факты помогают заполнять пробелы в законодательстве. В повседневной практике нетрудно найти множество примеров, когда суд должен руководствоваться общими нормами, такими, к примеру, как сочетание интересов собственника с интересами других лиц. Порой существование оценочной нормы неоправданно, но без нее было бы еще хуже, поскольку при наличии пробела в законодательстве пришлось бы прибегать к аналогии права или закона, что расширяет возможности произвольного истолкования правовых норм, в то время как наличие в этом случае оценочного понятия сужает возможности произвольного толкования. Оценочные юридические факты могут быть составной частью диспозитивных норм. Отличие от последних состоит в том, что диспозитивной нормой задается один из возможных вариантов поведения, а норма с оценочным юридически фактом такого варианта не содержит. Юридические факты с оценочным элементом должны сохраняться в ГК и ином законодательстве, диапазон их применения может быть расширен, в них, как основанных на оценочных понятиях, более ярко, выпукло предстает глубинная сущность, дух права, чем в формально-определенных юридических фактах.
III. Юридические факты, служащие основанием ответственности
1. Юридические факты, служащие основанием ответственности государства
Стабильность отношений, регулируемых гражданским правом, - необходимое требование нормального функционирования имущественных и связанных с ними личных неимущественных процессов общества. Обеспечивают такую стабильность множество юридических инструментов, среди которых следует выделить договор как институт правового регулирования рынка и законодательство в той его части, что непосредственно влияет на определение границ действия и стабильности договора. Договор занимает центральное место среди юридических фактов гражданского права, и заинтересованность сторон в его надежности, стабильности условий, надлежащем исполнении - решающее условие устойчивости экономического оборота. Мы будем говорить о договоре как юридическом факте, подверженном влиянию изменений в законодательстве. Прежняя прямая зависимость договора от законодательных изменений сузила свое значение, появился ряд корреляционных факторов, заняла прочное место независимость договора от законодательства. В законодательстве все это находит выражение в том, что допускаются и обратная сила законодательства, и введение гарантий стабильности на определенный срок, и установление законодателем зависимости стабильности от выполнения определенных законодательных условий. Говоря о стабильности договорных отношений, следует подчеркнуть, что, как и во многих других случаях, законодательство использует один и тот же термин для обозначения разных сущностей. Стабильность, как мы далее покажем, несет разную смысловую нагрузку в зависимости от того, о каких отношениях идет речь, и в каждом случае имеет собственные границы. Понятие стабильности многозначно. Даже в естественных науках, основанных на точных формулах, терминологическая путаница приводит к непредсказуемым последствиям. Мне вспоминается такая история. Крупный ученый биофизик, известный популяризатор науки Симон Шноль в одной из лекций рассказал такую историю. Для проведения важных опытов требовалось вещество под названием wersen, которое имелось только в США. Выезд в США из института в то время был разрешен только одному академику. Он привез это вещество, и чуть ли не у трапа самолета ученые поделили его по пробиркам. Опыты приостановились, когда wersen закончился. Своим огорчением Шноль поделился с польским аспирантом. Тот предложил ему пойти вместе в магазин химреактивов и там попросил продать две банки смягчителя для цветной фотопленки. Вот вам wersen, сказал он, только у нас он называется тэйлон-б, а у вас - фотосмягчитель. В правовой науке постоянно, и это свойство всех гуманитарных наук, приходится сталкиваться как с разными словесными обозначениями одного и того же явления, схожего с описанным примером, так и с одним и тем же наименованием совершенно различных феноменов. К понятиям чисто отраслевого значения, одинаковым по звучанию, но отличающимся по существу, относится ряд понятий, например: залог (который используется в гражданском, таможенном, уголовном праве), штраф (используемый в гражданском, уголовном, административном праве), контракт (используемый в гражданском и административном праве). Общей теории договора в рамках правовой науки не может быть. Автономия воли в гражданском праве производна от статуса собственника, в международном праве - от суверенитета, в трудовом - от независимости личности, обладателя рабочей силы. В каждой из отраслей права - разные формы согласования воль, разные меры ответственности и т.д. Происходит искусственное соединение принципов и норм публичного и частного права. У разноотраслевых договоров общим является то, что в их основе лежит соглашение между равными субъектами, и то, что они представляют собой правоотношения. Но у всех у них - разные способы обеспечения, порядок заключения, права и обязанности, ответственность. Субсидиарное применение гражданско-правовых норм о договоре, а также возможность распространения этих норм на властные отношения (п. 3 и 4 ст. 1 ГК) не влияет на принципиально различную сущность разноотраслевых договоров. Рассмотрим теперь значение понятия «стабильность» как юридического факта. Здесь мы ступаем даже не на поле исключений из какого-то общего правила о стабильности, поскольку такого правила не существует, а на поле совершенно автономных юридических фактов, требующих самостоятельного анализа. Это и стабильность законодательства, и стабильность налогового режима, и стабильность условий договора, и стабильность соглашений о разделе продукции и др. Для каждой из таких «стабильностей» законодательство предлагает свои юридические факты, от которых зависит ее существование. Основной вопрос, который требуется решить в отношении п. 2 ст. 383 ГК, это вопрос о распространении его действия на диспозитивные нормы или также на нормы императивные? Иначе говоря, включает ли в себя понятие «условия заключенного договора» только те условия, в отношении которых стороны были свободны в своем волеизъявлении, либо также и те условия, которые предписаны императивными нормами? На эти вопросы теория юридических фактов предлагает различные ответы. Одни авторы полагают, что приоритет договора, установленный п. 2 ст. 383 ГК, распространяется только на условия договора, которые могли быть согласованы сторонами. Другие ученые не признают условиями договора положения, которые определяются императивными нормами, но допускают возможность применения п. 2 ст. 383 ГК также к императивным нормам. Наконец, авторы третьей позиции полагают, что условия договора включают в себя положения, предусмотренные как императивными, так и диспозитивными нормами1. __________________________________ 1 Обзор взглядов см.: Диденко А., Нестерова Е. Влияние изменений законодательства на права и обязанности участников гражданских правоотношений // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика / Под ред. А. Диденко. Вып. 22. Алматы: Юрист, 2005; Брагинский М., Витрянский В. Договорное право. Кн. 1. Общие положения. Изд. 2. М.: Статут, 2000.
Мы полагаем, что рассматриваемой норме должен придаваться более узкий смысл, чем иногда ей пытаются придать. Взгляд на договор в условиях плановой социалистической экономики как на единство императивных и чисто договорных условий сейчас неприемлем. Включение в текст договора императивных предписаний, по общему правилу, не является необходимостью, а если они и включаются в конкретный договор, то их значение носит информационный характер и не более, договор же - это совокупность условий, формируемых исключительно по воле сторон. Поэтому именно только к последним условиям должно относиться правило ст. 383 ГК о приоритете договора по отношению к изменившемуся законодательству. Стороны могут переписать в текст договора всю общую часть ГК, но это никак не повлияет на объем и содержание прав и обязанностей контрагентов, все это не будет иметь никакого юридического значения. При изменении законодательства сохраняют свое действие только те условия, которые могли быть согласованы сторонами. Прежде чем перейти к вопросу о стабильности договорных отношений в условиях изменившегося законодательства, рассмотрим вопрос о том, какие последствия вызывает юридический факт изменения договора по соглашению сторон. Стабильность договора означает, что он не может быть изменен, кроме весьма ограниченных случаев, предусмотренных законодательными актами, по желанию одной стороны. И ясно, что он может быть изменен по соглашению сторон. В этом случае возникает вопрос, является ли такое изменение юридическим фактом для возникновения нового обязательства? Практическое значение ответа состоит, в частности, в том, с какого момента начинают течь различные сроки: с момента заключения первоначального договора или с даты внесения изменений. Принято считать, что изменение условий договорного обязательства, если они не приводят к появлению нового типа обязательства, лишь изменяют объем прав и обязанностей1. В одном международном споре с участием казахстанской стороны рассматривался вопрос о последствиях дополнительного включения в договор строительного подряда: кроме намеченных к строительству пяти домов прибавлено еще три дома. Приводят ли новые права и обязанности, включенные сторонами в договор, к возникновению нового обязательства между контрагентами? Думается, ответ должен быть отрицательным. Заключенный договор строительного подряда продолжал оставаться таковым, хотя бы стороны и произвели изменения в сроках, цене и т.п. Эти изменения, даже предпринятые в существенных масштабах и значительности, являются поправками существующего обязательства, при условии что тип обязательства остается таким же. Если же стороны внесли в договоры строительного подряда или, скажем, найма такие условия, которые превратили их в договор купли-продажи, то прежнее обязательство прекращается и возникает новое. По противоположной логике возникновение нового обязательства, а не изменение прежнего, тем более должно произойти при замене лиц в обязательстве, поскольку, естественно, нового должника или кредитора ранее не существовало. Между тем замена лиц в обязательстве представляет собой классический пример именно изменения обязательства. Для возникновения нового договорного обязательства требуется ясно выраженное намерение сторон прекратить прежнее обязательство, заменив его новым, либо просто заключение нового, автономного от прежнего договора. ________________________________ 1 См.: Брагинский М. И., Витрянский В.В. Договорное право: общие положения. М.: Статут, 1998. С. 434-435; Гражданское право: Учебник / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. Т. 1. М., 1998. С. 617-618.
В упомянутом споре стороны лишь внесли изменения в некоторые аспекты своего прежнего правоотношения, была изменена инвестиционная фаза ранее начатого инвестиционного проекта. По инициативе сторон были расширены территориальные и временные рамки инвестиционной фазы. Масштаб состоявшегося пересмотра и его содержание не могут с правовой точки зрения оцениваться в качестве предпринятого впоследствии нового инвестиционного проекта, законодательное понятие которого включает в себя цикл мероприятий, связанный с инвестиционной деятельностью и состоящий из прединвестиционной, инвестиционной и эксплуатационной фаз. Внесенное дополнение не предусматривало реализацию нового инвестиционного проекта. Напротив, оно предусматривало внесение определенных изменений в содержание лишь инвестиционной фазы проекта, расширяло эту фазу во времени и территориально, но нового инвестиционного проекта, порождающего новых прединвестиционных, инвестиционных и операционных фаз, оно не предусматривало. К нему по-прежнему применяется срок его стабилизации, возникший на основании юридического факта заключения первоначального контракта с момента его заключения, а не с момента внесения в него изменений, которое юридическим фактом возникновения нового обязательства не является. Теперь перейдем к остродискуссионной теоретической и практической проблеме, относящейся к стабильности законодательства в области недропользования и иностранных инвестиций. Как влияет (соотносится) публично-правовой юридический факт - изменение законодательства на частно-правовой юридический факт - договор, заключенный до этого изменения? Что означают норма закона, гарантирующая неизменность (стабильность) системы льгот, преференций и вообще прав иностранных инвесторов в течение определенного периода, и отмена этой нормы до истечения этого периода? Особенность казахстанского механизма стабилизации контрактов на недропользование состояла в том, что зачастую гарантии стабильности распространялись не только на свойственную им частную сферу взаимоотношений государства и инвестора, но и широко вторгались в административное регулирование недропользования, позволяя фиксировать в контрактах налоговые и таможенные платежи недропользователя. Взятие за основу классификации семантическое значение договора просто как соглашения, даже с добавлением правового признака - юридической обеспеченности такого соглашения, приводит к заманчивым, но бесплодным попыткам создать общую теорию договора. Научное содержание термина «договор» вбирает его семантический смысл, однако понятийные признаки договора в различных отраслях права существенно разные, и именно они окажутся за бортом предлагаемого надотраслевого понятия договора. Из сказанного вытекает невозможность утверждения, что договор есть юридический факт гражданского права только потому, что он называется договором. К разным явлениям, именуемым договором, могут применяться разные правила в зависимости от их отраслевого содержания. Еще большая путаница возникает, когда отождествляется договор как документ и правоотношение и делается вывод, что все, что содержится в договоре как документе, является гражданскими правами и обязанностями.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |