|
|
|
КОМПЕТЕНЦИЯ ТРЕТЕЙСКИХ СУДОВ И МЕЖДУНАРОДНЫХ АРБИТРАЖЕЙ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
1. Разграничение компетенции третейского суда международного арбитража Законодательство об арбитражных судах в Казахстане состоит из двух законов, принятых 28 декабря 2004 г.: «О третейских судах» (далее - Закон о третейских судах) и «О международном арбитраже» (далее - Закон об арбитраже). Наличие двух законов требует точного определения понятий и разграничения компетенции третейского суда и международного арбитража. Прежде всего, необходимо четко понять, что третейский суд и арбитраж - это одно и то же. На английский язык слова «третейский суд» переводятся «арбитражный суд». Суть арбитражного (третейского) суда в том, что это негосударственный орган, созданный самими сторонами для разрешения спора. Разграничение компетенции между третейским судом и международным арбитражем проводится не между конкретными арбитражными органами (один суд - только третейский, другой - только арбитраж), а по характеру споров. То есть любой арбитражный (третейский) суд может рассматривать и внутригосударственные споры, и международные; любые физические или юридические лица (как резидент, так и нерезидент) могут обратиться в любой арбитражный суд, как бы он ни назывался: «третейский суд» или «международный арбитраж». В этом случае в зависимости от характера споров будет действовать или Закон о третейских судах, или Закон о международном арбитраже. Разграничение компетенции закреплено в п. 4 ст. 6 Закона о международном арбитраже: «В арбитраж по соглашению сторон могут передаваться споры, возникающие из гражданско-правовых отношений между физическими и (или) юридическими лицами, если хотя бы одна из сторон является нерезидентом Республики Казахстан, а также споры, связанные с исполнением и прекращением договора концессии, в случаях, предусмотренных Законом Республики Казахстан «О концессиях». Таким образом, следует четко понимать, что один и тот же арбитраж может выступать как третейский суд (когда обе стороны спора - резиденты) и как международный арбитраж (когда одна из сторон - нерезидент). При этом следует отметить, что понятия «резидент» и «нерезидент» по-разному закреплены в различных законодательных актах. Так, в подпунктах 10) и 9) ст. 1 Закона Республики Казахстан от 13 июня 2005 года «О валютном регулировании и валютном контроле» закреплены следующие понятия: «резиденты» - граждане Республики Казахстан, в том числе временно находящиеся за границей или находящиеся на государственной службе Республики Казахстан за ее пределами, за исключением граждан Республики Казахстан, имеющих документ на право постоянного проживания в иностранном государстве, выданный в соответствии с законодательством этого государства; иностранцы и лица без гражданства, имеющие документ на право постоянного проживания в Республике Казахстан; все юридические лица, созданные в соответствии с законодательством Республики Казахстан, с местом нахождения на территории Республики Казахстан, а также их филиалы и представительства с местом нахождения в Республике Казахстан и за ее пределами; дипломатические, торговые и иные официальные представительства Республики Казахстан, находящиеся за пределами Республики Казахстан; «нерезиденты» - физические лица, юридические лица, их филиалы и представительства, не указанные в подпункте 10) настоящей статьи; международные организации, если международным (межгосударственным) соглашением об их учреждении не определено иное; дипломатические и иные официальные представительства иностранных государств; Свое толкование понятия «резиденты» дается в Налоговом кодексе Республики Казахстан (далее - Налоговый кодекс). В соответствии с п. п. 1 - 3 ст. 189 Налогового кодекса резидентами РК признаются физические лица, постоянно пребывающие в РК (то есть если они находятся в РК не менее ста восьмидесяти трех календарных дней (включая дни приезда и отъезда) в любом последовательном двенадцатимесячном периоде, оканчивающемся в текущем налоговом периоде), или непостоянно пребывающие в Республике Казахстан, но центр жизненных интересов которых находится в РК, а также некоторые другие категории физических лиц, указанные в п. 4 ст. 189. В п. 5 ст. 189 Налогового кодекса закрепляется, что «резидентами Республики Казахстан в целях настоящего Кодекса также признаются юридические лица, созданные в соответствии с законодательством Республики Казахстан, и (или) юридические лица, созданные в соответствии с законодательством иностранного государства, место эффективного управления (место нахождения фактического органа управления) которых находится в Республике Казахстан. Местом эффективного управления (местом нахождения фактического органа управления) признается место проведения собрания фактического органа (совета директоров или аналогичного органа), на котором осуществляются основное управление и (или) контроль, а также принимаются стратегические коммерческие решения, необходимые для проведения предпринимательской деятельности юридического лица.». Нерезидентами в соответствии с п. 1 ст. 190 Налогового кодекса признаются: «1) физические и юридические лица, не являющиеся резидентами в соответствии с положениями статьи 189 настоящего Кодекса; 2) несмотря на положения статьи 189 настоящего Кодекса, иностранцы или лица без гражданства, которые признаются нерезидентами в соответствии с положениями международного договора об избежании двойного налогообложения.». Таким образом, понятие юридических лиц-резидентов различно в разных отраслях законодательства. По валютному законодательству резиденты - это юридические лица РК, причем не все, а только те, что имеют местонахождение на территории РК. По налоговому законодательству к резидентам относятся как юридические лица Республики Казахстан, так и иностранные юридические лица, фактические органы управления которых находятся в Казахстане. На наш взгляд, при применении п. 4 ст. 6 Закона о международном арбитраже необходимо пользоваться понятием «нерезидент», которое закреплено в Законе о валютном регулировании и валютном контроле. Это понятие применяется во всех сферах права, за исключением налоговых отношений. Понятия, закрепленные в Налоговом кодексе, являются специфическими и применяются только к налоговым отношениям. Очевидно, что используемое в п. 4 ст. 6 Закона о международном арбитраже понятие «резидент» для разграничения компетенции международных коммерческих арбитражей и третейских судов, по-разному, понимаемое в валютном, налоговом и другом законодательстве, нельзя признать удачным. На наш взгляд, необходимо было использовать достаточно четкую формулу, приведенную в ст. 1 «Сфера применения» Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже», принятого Комиссией ООН по международному торговому праву (ЮНСИТРАЛ) 21 июня 1985 года (далее - Типовой закон ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже). Можно бы было изложить соответствующую статью примерно в следующей редакции: «1. В международный коммерческий арбитраж могут по соглашению сторон передаваться: 1) споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей; 2) споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Республики Казахстан, между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права Республики Казахстан. 1. Для целей пункта 1 настоящей статьи: 1) если сторона имеет более одного коммерческого предприятия, коммерческим предприятием считается то, которое имеет наибольшее отношение к арбитражному соглашению; 2) если сторона не имеет коммерческого предприятия, принимается во внимание ее постоянное место жительства (место нахождения). 3. Настоящий Закон не затрагивает действия какого-либо другого закона Республики Казахстан, в силу которого определенные споры не могут передаваться в арбитраж или могут быть переданы в арбитраж только в соответствии с положениями, нежели те, что содержатся в настоящем Законе». Использование казахстанским законодателем понятий «резидент» и «нерезидент» в качестве критерия для разграничения характера споров неоднократно подвергалось обоснованной критике со стороны практически всех специалистов в области арбитража. При этом практика выявила спорный теоретический вопрос, не решенный законодательно. Это вопрос о том, могут ли два резидента РК выбрать в качестве места рассмотрения спора иностранный или международный (за пределами Казахстана) арбитраж? С теоретической точки зрения на этот вопрос можно ответить положительно, исходя из толкования ст. 1 Закона о третейских судах. Однако, с практической точки зрения, для резидентов, решивших рассматривать спор в иностранном арбитраже, существуют опасности, которые могут возникнуть при принудительном исполнении решения в связи с иным толкованием государственными судами указанной статьи Закона[1]. Между тем, исходя из п. 4 ст. 6 Закона об арбитраже в международный арбитраж по соглашению сторон могут передаваться споры, вытекающие из гражданско-правовых отношений, между физическими лицами и (или) юридическими лицами, если хотя бы одна из сторон является нерезидентом РК. Так, например, в практике арбитражного разбирательства Казахстанского Международного Арбитража(далее - КМА) имел место случай рассмотрения спора, когда обе спорящие стороны являлись нерезидентами Республики Казахстан. В 2010 г. в КМА поступило Прошение об арбитраже от АО, зарегистрированного в соответствии с законодательством Лихтенштейна, к иностранному гражданину, не являющемуся резидентом РК, о признании недействительным Договора купли-продажи доли в уставном капитале казахстанского ТОО. Согласно арбитражной оговорке в случае, если стороны не смогут прийти к взаимоприемлемой договоренности, любая из сторон может передать такие споры в КМА для проведения арбитражного разбирательства в г. Алматы на английском языке в соответствии с Арбитражным регламентом Лондонского международного арбитражного суда (LCIA), который считается включенным в договор путем отсылки. В соответствии с условиями оговорки в силу предусмотренного подп. 1) ст. 4 Закона об арбитраже принципа автономии воли сторон КМА провел арбитражное разбирательство по Регламенту LCIA. В настоящее время решение, вынесенное единоличным арбитром КМА, находится на стадии принудительного исполнения в одной из европейских стран.
2. Расширение компетенции третейских судов и международных арбитражей В соответствии с Законом Республики Казахстан от 03 июля 2013 года № 125-V ЗРК«О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования деятельности арбитража и третейского суда»(далее - Закон о внесении изменений)[2] компетенция третейских судов и международных арбитражей была расширения до возможности рассмотрения ими споров, возникающих не только из гражданско-правовых договоров, но и из гражданских правоотношений в целом (за некоторыми изъятиями). Так, в настоящее время в соответствии с п. 4 ст. 6 Закона об арбитраже в арбитраж по соглашению сторон могут передаваться споры, вытекающие из гражданско-правовых отношений, между физическими и (или) юридическими лицами, если хотя бы одна из сторон является нерезидентом Республики Казахстан. При этом согласно п. 8 этой же статьи арбитраж не вправе рассматривать споры, возникающие из личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными, связанные с жизнью и здоровьем, неприкосновенностью частной жизни, личной и семейной тайной, правом на имя человека. Что касается третейских судов, то их компетенция также была расширена до возможности рассмотрения споров из гражданских правоотношений (см. ст. 1, подпункт 1) ст. 2, п. 3 ст. 5), с ограничениями, предусмотренными п. 6 ст. 7 Закона о третейских судах, согласно которым третейский суд не вправе рассматривать споры, возникающие из личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными, связанные с жизнью и здоровьем, неприкосновенностью частной жизни, личной и семейной тайной, правом на имя человека. Таким образом, в арбитраж (третейский суд) по соглашению сторон могут передаваться споры, вытекающие из гражданско-правовых отношений, между физическими и (или) юридическими лицами. Что же представляют собой гражданско-правовые отношения или отношения, урегулированные нормами гражданского права? В ст. 1. ГК выделяются три группы общественных отношений, регулируемых гражданским законодательством: 1) имущественные отношения; 2) личные неимущественные отношения, связанные с имущественными;3) личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными. В силу прямого законодательного запрета споры, возникающие из третей группы отношений, не входят в сферу компетенции арбитражей и третейских судов. Таким образом, на рассмотрение в арбитраж (третейский суд) могут быть переданы споры, вытекающие из следующих гражданско-правовых отношений: 1) имущественных отношений;2) личных неимущественных отношений, связанных с имущественными. Компетенция арбитража (третейского суда) - это разрешение частно-правовых споров. Споры, вытекающие из публично-правовых отношений (например, налоговых отношений) арбитражи и третейские суды рассматривать не могут. Здесь действуют иные способы досудебного урегулирования. Несмотря на это в последнее время в Казахстане обсуждается идея создания арбитражей для рассмотрения налоговых и административных споров. Существует проблема арбитрабельности определенных категорий гражданско-правовых споров. При экспертизе в 2013 году проекта Закона о внесении изменений мы неоднократно говорили о том, что к нормам о расширении компетенции надо относиться с осторожностью. С одной стороны, существовавшие ограничения полномочий третейских судов (арбитражей) рассмотрением лишь договорных споров (т.е. споров, возникающих из гражданско-правовых договоров) можно было назвать необоснованными. Для сравнения необходимо отметить, что подобного ограничения нет в законодательстве стран СНГ. В частности, согласно п. 2 ст. 1 Федерального Закона РФ от 24 июля 2002 года «О третейских судах в Российской Федерации» (далее - Закон РФ о третейских судах) в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. В соответствии с п. 2 ст. 1 Федерального Закона РФ от 7 июля 1993 года «О международном коммерческом арбитраже» (далее - Закон РФ об арбитраже) в международный коммерческий арбитраж могут по соглашению сторон передаваться: споры из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающие при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями и международных объединений и организаций, созданных на территории Российской Федерации, между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права Российской Федерации. Однако, с другой стороны, с расширением компетенции арбитражей и третейских судов в Казахстане возникнет проблема прежде всего с арбитрабельностью двух категорий споров: 1) споров, связанных с правом собственности, в частности на недвижимое имущество;2) споров, вытекающих из корпоративных правоотношений. Что касается первой категории споров, то могут возникнуть проблемы, которые есть сейчас в России и Украине, где с помощью арбитража проводятся рейдерские захваты. Создается разовый арбитраж, выносится решение о признании права собственности на какой-либо объект, быстренько проводится исполнение через суд, и все, объект захвачен. И если с принятием Постановления Конституционного суда РФ от 26.05.2011 № 10-п[3] в России окончательно была разрешена многолетняя проблема с арбитрабельностью споров о недвижимости, то сейчас основные проблемы у них возникли с арбитрабельностью корпоративных споров[4]. Для того, чтобы ответить на вопрос о том, могут ли корпоративные споры быть предметом разбирательства в третейском суде (арбитраже), надо: во-первых, выяснить какова природа корпоративных отношений и их соотношение с гражданско-правовыми отношениями, во-вторых, ответить на вопрос о наличии или же отсутствии специальной подведомственности корпоративных споров государственным судам. Вопросы корпоративных правоотношений и корпоративного права превратились к настоящему времени в одну из самых сложных, и в то же время в одну из наименее разработанных и наиболее спорных проблем гражданского права. Сложность проблемы заключается еще и в том, что в исследованиях корпоративных отношений перекрещиваются интересы самых различных отраслей права, прежде всего, гражданского, административного и трудового. В мае 2013 года НИИ частного права Каспийского университета в рамках ежегодных цивилистических чтений провел специальную конференцию на тему «Гражданское право и корпоративные правоотношения». По итогам конференции будет издан отельный сборник с докладами участников из разных стран, где довольно подробно будут раскрыты основные проблемы, связанные с корпоративными правоотношениями. В определении содержания и объема корпоративных отношений в литературе наблюдается значительный разнобой. Существуют десятки определений корпоративных отношений и корпоративного права. Вместе с тем все многообразие определений можно, на наш взгляд, свести к трем группам: 1) это внутренние отношения в корпоративной организации; 2) это не только внутренние отношения, но и внешние отношения, связанные с деятельностью корпорации как юридического лица; 3) это отношения, направленные на достижение общих целей, то есть отношения в корпоративных организациях и отношения общей собственности и др. Корпоративные отношения - это часть внутренних отношений юридического лица, являющегося корпоративной организацией, и связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими. Правовая природа корпоративных отношений вызывает споры. Иногда пытаются отнести их к административным отношениям[5] или предпринимательским[6]. Что касается отнесения корпоративных отношений к предпринимательским, то это простое сотрясение воздуха. Это не ответ на вопрос. Все равно после этого встает вопрос о правовой природе этих отношений. Какие они - горизонтальные или вертикальные? Гражданско-правовые или административно-правовые? Этот вопрос решается очень просто - на основе метода правового регулирования. Если между участниками существуют горизонтальные отношения, основанные на равенстве участников, то это гражданско-правовые отношения. Если между участниками существуют вертикальные отношения, основанные на методе власти - подчинения, то это административные правоотношения. Отношения между учредителями (участниками) - однозначно гражданско-правовые. Отношения по управлению корпоративными организациями, на первый взгляд, относятся к административным, но это не так. Отношения между органами юридического лица и учредителями (участниками) трудно отнести к отношениям, основанным на власти - подчинении[7]. Таким образом, корпоративные правоотношения можно определить как внутриорганизационные (часть их) гражданско-правовые отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими, между: 1) учредителями (участниками) корпоративной организации, и 2) между корпоративной организацией и ее учредителями (участниками). Корпоративные отношения - это не обязательства, а относительные отношения (имущественные, неимущественные, организационные). Поскольку корпоративные отношения - это гражданско-правовые отношения, то и споры, вытекающие из корпоративных правоотношений, могут быть предметом третейского (арбитражного) разбирательства. Вместе с тем при рассмотрении отдельных категорий корпоративных споров могут затрагиваться права и интересы третьих лиц. Например, корпоративный спор, связанный с принадлежностью акций АО и реализацией вытекающего из него права на голосование. Между акционером и самим АО может быть заключено арбитражное соглашение о передаче такого спора в арбитраж. Однако решение вопроса о том, обладает ли акционер правом голосования на общем собрании или не обладает таковым правом, непосредственно затрагивает права иных акционеров, поскольку изменяет пропорции голосов при голосовании на общем собрании. Все остальные акционеры заинтересованы в последствиях разрешения этого спора. Однако если соглашение заключено без их участия, то они лишены права участия в арбитраже[8]. Очевидно, что в таком случае спор не может быть рассмотрен третейским судом (арбитражем). Учитывая то, что третьи лица Законами об арбитраже, о третейских судах и ГПК наделены правом обжалования арбитражных (третейских) решений, можно предположить, что рассмотрение арбитражами отдельных категорий корпоративных споров может столкнуться с реальными проблемами. При заключении арбитражного (третейского) соглашения, а также при непосредственном рассмотрении корпоративных споров арбитражами (третейскими судами) можно порекомендовать сторонам и арбитражным институтам быть особенно внимательными к проблемам третьих лиц. Что касается вопроса о наличии специальной подведомственности корпоративных споров, то здесь можно обратиться к опыту Российской Федерации. Как отмечает В.С. Белых: «Тема об арбитрабельности корпоративных споров в международном коммерческом суде неоднократно была предметом научных дискуссий. Несмотря на разные подходы, высказанные в доктрине, высшие судебные органы РФ ответили на этот вопрос сегодня однозначно отрицательно. Так, Конституционный Суд РФ в своих Определениях от 21.12.2011 г. № 1804-О и от 17.-\07.2012 г. № 1488-О, а затем и Высший Арбитражный Суд РФ в Определении от 30.01.2012 г. № ВАС-15384/11 указали на специальную подведомственность корпоративных споров арбитражным судам и невозможности их рассмотрения в ином порядке, в том числе в третейских судах (МКАС)»[9]. Основная проблема в данном случае заключается в толковании ст. 33 Арбитражного процессуального кодекса РФ, нормы которой посвящены разграничению компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов. По мнению российских государственных судов, указание в ст. 33 АПК РФ о специальной подведомственности корпоративных споров не только свидетельствует о разграничении компетенции судов общей юрисдикции и арбитражных судов, но и означает, что указанные споры не могут быть переданы на разрешение третейских судов в силу характера и специфики правоотношений, порождающих такие споры. По мнению ряда ученых, такая позиция основана на неправильном понимании места ст. 33 АПК РФ в системе арбитражного процессуального законодательства. Нормы о специальной подведомственности разграничивают компетенцию различных видов государственных судов (судов общей юрисдикции и арбитражных судов). Специальный характер подведомственности означает, что определенная категория споров (в данном случае - корпоративные споры) всегда подведомственная государственным арбитражным судам, а не судам общей юрисдикции. В то же время, данное правило ст. 33 АПК РФ не должно толковаться как исключающее арбитрабельность корпоративных споров. В Казахстане система государственных арбитражных судов, как известно, давно ликвидирована. Но данная дискуссия может быть актуальна и для нас, исходя из норм ГПК РК, закрепляющих специальную подведомственность корпоративных споров за СМЭСами. В соответствии с п. 2 ст. 24 ГПК РК к корпоративным спорам относятся споры, стороной которых являются коммерческая организация, ассоциация (союз) коммерческих организаций, ассоциация (союз) коммерческих организаций и (или) индивидуальных предпринимателей, некоммерческая организация, имеющая статус саморегулируемой организации в соответствии с законами Республики Казахстан, и (или) его акционеры (участники, члены) (далее - корпоративные споры):1) связанные с созданием, реорганизацией и ликвидацией юридическоголица;2) связанные с принадлежностью акций акционерных обществ, долей участия в уставном капитале хозяйственных товариществ, паев членов кооперативов, установлением их обременений и реализацией вытекающих из них прав, за исключением споров, возникающих в связи с разделом наследственного имущества или разделом общего имущества супругов, включающего в себя акции акционерного общества, доли участия в уставном капитале хозяйственных товариществ, паи членов кооперативов;3) по требованиям учредителей, акционеров, участников, членов юридического лица (далее - участники юридического лица) о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу, признании недействительными сделок, совершенных юридическим лицом, и (или) применении последствий недействительности таких сделок;4) связанные с назначением или избранием, прекращением, приостановлением полномочий и ответственностью лиц, входящих или входивших в состав органов управления юридического лица, а также споры, возникающие из гражданских правоотношений между такими лицами и юридическим лицом в связи с осуществлением, прекращением, приостановлением их полномочий;5) связанные с эмиссией ценных бумаг;6) возникающие в связи с ведением системы реестров держателей ценных бумаг, с учетом прав на акции и иные ценные бумаги, а также споры, связанные с размещением и (или) обращением ценных бумаг;7) связанные с признанием недействительной государственной регистрации выпуска акций;8) о созыве общего собрания участников юридического лица;9) об оспаривании решений, действий (бездействия) органов управления юридического лица. При этом согласно п. 1 ст. 30 ГПК рассмотрение гражданских дел по корпоративным спорам отнесено к подсудности Специальных межрайонных экономических судов. Пока неизвестно, по какому пути пойдет судебная практика в РК, но, на наш взгляд, указанные нормы ГПК РК нельзя толковать как нормы, предусматривающие специальную подведомственность корпоративных споров только государственным судам - СМЭСам, т.е. как исключающие их подведомственность третейским судам (арбитражам).
3. Ограничение компетенции третейских судов Несмотря на расширение компетенции третейских судов (начиная с 2013 года), отдельные законодательные ограничения все еще остаются. Так, ограничение компетенции третейского суда установлено в п. 5 ст. 7 Закона о третейских судах: «Третейским судам не подведомственны споры, по которым затрагиваются интересы государства, государственных предприятий, несовершеннолетних лиц, лиц, признанных в порядке, установленном законом, недееспособными или ограниченно дееспособными, лиц, не являющихся участниками третейского соглашения, споры из договоров о предоставлении услуг, выполнении работ, производстве товаров субъектами естественных монополий, субъектами, занимающими доминирующее положение на рынке товаров и услуг, а также по делам о банкротстве или реабилитации, за исключением случаев, предусмотренных законами Республики Казахстан». Подобной нормы нет в Законе о международном арбитраже. Данная норма противоречит п. 1 ст. 13 Конституции о праве граждан на выбор способов защиты права. Граждане и юридические лица вправе передать любой гражданско-правовой спор на рассмотрение третейского суда. Ограничения, причем вполне обоснованные и немногочисленные, уже установлены законодательными актами (Законы о банкротстве, о браке и семье). Настоящая же норма поистине безбрежна и позволит Прокуратуре и несогласной на рассмотрение спора в третейском суде стороне торпедировать практически любое третейское соглашение о передаче спора в третейский суд. Особенно опасна формулировка «споры, по которым затрагиваются интересы государства», поскольку под эту формулу можно подвести все, что угодно и забрать дело из третейского суда. Такие расплывчатые формулировки недопустимы в Законе. Здесь можно говорить о необоснованных ограничениях деятельности третейских судов, их дискриминации по сравнению с международным арбитражем. Национальные компании ограничены в возможности рассмотрения споров с казахстанскими компаниями в порядке третейского разбирательства, поскольку существует риск, что государственные суды могут отменить решение третейского суда, ссылаясь на то, что в споре с нацкомпанией были затронуты интересы государства. При этом любой нерезидент сможет включить в такой же контракт с нацкомпанией оговорку и отдать свой спор по контракту на рассмотрение независимому арбитражу. На практике наличие подобных ограничений очень серьезно тормозит развитие третейских судов. Не ясно также, почему не могут участвовать в третейском разбирательстве государственные предприятия, естественные монополии и особенно субъекты, занимающие доминирующее положение на рынке? Ни в одном законе об арбитражах таких ограничений нет. Напротив, в Законе об арбитраже от 1 апреля 1999 года Швеции в ст. 1 записано, что «арбитры вправе рассматривать вопросы о гражданско-правовых последствиях законодательства о конкуренции в том, что касается сторон». Вместо того, чтобы исключить эти ограничения, Законом о внесении изменений п. 4 ст. 5 Закона о третейских судах был дополнен запретом на образование третейских судов при государственных предприятиях, а также субъектами естественных монополий и субъектами, занимающими доминирующее положение на рынке товаров и услуг. Что касается запрета на рассмотрение третейскими судами споров из договоров о предоставлении услуг, выполнении работ, производстве товаров субъектами естественных монополий, субъектами, занимающими доминирующее положение на рынке товаров и услуг, то к нам в КМА систематически обращаются такие субъекты с вопросом о том, могут ли они передать споры из заключенных ими договоров на рассмотрение в третейский суд. Проблема связана с буквальным толкованием указанной нормы. Дело в том, что у таких субъектов есть и иные договоры, по которым не они сами предоставляют услуги, выполняют работы или производят товары, а наоборот получают такие услуги, работы или приобретают товары от своих контрагентов. Если следовать буквальному толкованию, то запрет на такие споры не может распространяться. Исходя из того, что в силу п. 1 ст. 19 Закона о третейских судах третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него правомочий рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности третейского соглашения, мы можем допустить, что спор будет в компетенции КМА. Однако в случае обжалования решения третейского суда или обращения за принудительным исполнением в компетентный государственный суд, в конечном итоге, вопрос об арбитрабельности таких споров будет решаться судьей государственного суда, который может иначе истолковать норму п. 5 ст. 7 Закона о третейских судах и признать, что спор не подлежит рассмотрению третейским судом. Для дальнейшего успешного развития третейских судов в Казахстане необходимо снятие необоснованных ограничений в их компетенции, а именно исключение из Закона о третейских судах норм о запрете на рассмотрение в третейском суде споров, по которым затрагиваются интересы государства, государственных предприятий, естественных и доминирующих монополистов.
4.Участие государственных органов в третейских судах Как известно, в арбитраж (третейский суд) по соглашению сторон могут передаваться споры, вытекающие из гражданско-правовых отношений, между физическими и (или) юридическими лицами. Что касается таких субъектов, как государственные органы, то ни Закон об арбитраже, ни Закон о третейских судах прямого запрета на рассмотрение споров с участием государственных органов не содержат. Вместе с тем необходимо обратить внимание на законодательные ограничения компетенции третейских судов (см. п. 5 ст. 7 Закона о третейских судах). Формулировка «споры, по которым затрагиваются интересы государства» особенно опасна, поскольку под эту формулу можно подвести все, что угодно и забрать дело из третейского суда, тем более в том случае, когда одной из спорящих сторон является государственный орган. В соответствии с п. 1 ст. 19 Закона о третейских судах третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него правомочий рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности третейского соглашения. Основываясь на данной норме, состав третейского суда в каждом конкретном случае решает вопрос о том, затрагиваются ли интересы государства в случае рассмотрения спора с участием государственного органа или нет. Споры, по которым затрагиваются интересы государства, не следует понимать слишком расширительно. По аналогии с другими законодательными актами (Закон об инвестициях) интересы государства можно считать затронутыми, например, в случае необходимости обеспечения обороноспособности, национальной и экологической безопасности. При этом следует иметь в виду, что в случае обжалования решения третейского суда вопрос о том затрагиваются ли интересы государства, будет также решать компетентный государственный суд, который может иначе истолковать формулировку п. 5 ст. 7 Закона о третейских судах. Так, согласно подпункту 2) п. 2 ст. 44 Закона о третейских судах решение третейского суда может быть обжаловано лишь в случаях, если сторона либо лицо, права которых были затронуты, подавшие заявление об отмене решения третейского суда, представят доказательства того, что: 2) решение третейского суда вынесено по спору, не предусмотренному третейским соглашением или не подпадающему под его условия, либо содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы третейского соглашения, а также вследствие неподведомственности спора третейскому суду. Аналогичное основание предусмотрено Законом для отказа в выдаче исполнительного листа. Так, в соответствии с подпунктом 1) п. 2 ст. 48 Закона о третейских судах компетентный суд выносит определение об отказе в выдаче исполнительного листа в случаях, если: 1) сторона, против которой было принято решение третейского суда, представит в компетентный суд доказательства того, что: решение третейского суда принято по спору, не предусмотренному третейским соглашением или не подпадающему под его условия, или содержит постановления по вопросам, выходящим за пределы третейского соглашения, а также вследствие неподведомственности спора третейскому суду. Несмотря на то, что прямого запрета на рассмотрение третейскими судами споров с участием государственных органов Закон о третейских судах не предусматривает, в случае рассмотрения третейским судом споров из гражданско-правовых отношений с участием государственных органов в порядке третейского разбирательства, решения, вынесенные составом третейского суда по таким спорам, могут быть обжалованы или государственный суд может отказать в выдаче исполнительного листа на основании неподведомственности спора третейскому суду (п. 5 ст. 7, подпункт 2) п. 2 ст. 44, подпункт 1) п. 2 ст. 48 Закона о третейских судах). Следует иметь в виду, что даже если допустить возможность рассмотрения в третейском суде споров с участием госоргана, обязательно должны быть соблюдены два условия:1)спор должен быть гражданско-правовым. Не могут рассматриваться налоговые, таможенные и прочие административные споры. В гражданско-правовые отношения госорган может вступать не от своего имени, а только от имени государства. Таких отношений реально существует главным образом два вида: в сфере недропользования и в сфере заимствования. Представляется, что государство никогда не допустит рассмотрения подобных споров в национальном третейском суде;2) должно быть заключено третейское соглашение между госорганом и другой стороной спора.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |