| ||||||||||||||||||||
|
|
|
ВЕРХОВНЫЙ СУД РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН
Статьи Комментарии Практика
ВЫПУСК 45
ҮЛГІ
СБОРНИК СУДЕБНЫХ АКТОВ ПО НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ СДЕЛКАМ
Под редакцией Председателя Верховного Суда Республики Казахстан доктора юридических наук К.А. Мами доктора юридических наук А.Г. Диденко
Алматы «Раритет» 2016
УДК 347.1 ББК 67.410 Г75
Г75 Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 45. Үлгі: Сборник судебных актов по недействительным сделкам/Под ред. К.А. Мами, А.Г. Диденко. - Алматы: Раритет, 2016. Вып. 45. - 276 с. ISBN 978-601-250-287-9 В издании размещены примеры из судебной практики Верховного и местных судов Республики Казахстан по искам о недействительности сделок. Материал распределен по судам, судебные акты снабжены предметным указателем. Сборник судебных актов предваряет научная статья о теории недействительных сделок с рекомендациями по совершенствованию законодательства. Выпуск рассчитан на судей, работников правоохранительных органов, адвокатов, нотариусов, студентов и магистрантов высших юридических учебных заведений, лиц, интересующихся вопросами правоприменения в области гражданского законодательства.
СОДЕРЖАНИЕ
К читателям Үлгі Акты Верховного Суда Республики Казахстан Акты местных судебных органов Республики Казахстан
К читателям
Перед читателями - очередной выпуск серии «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика», который представляет собой сборник судебных актов, состоявшихся по искам о недействительности сделок. Тема выпуска выбрана не случайно, ведь этот правовой институт существенно отражается на стабильности правоотношений, устойчивости делового оборота и, в конечном итоге, экономического развития. С другой стороны, именно здесь наиболее сильно влияние судебного правоприменения, так как по действующему законодательству недействительность сделки устанавливается в судебном производстве. Судебной практике год от года придается все большее значение, что является одним из проявлений общемировой тенденции к сближению правовых систем. Повышается прецедентное значение судебных постановлений, которые наряду с нормативными постановлениями Верховного Суда стали все увереннее встраиваться в систему источников казахстанского права. С этих позиций большой интерес и научное значение имеет идея профессора А.Г. Диденко об использовании в правоприменительной деятельности понятия «Үлгі»1. _________________ 1 О понятии и значении Үлгі см.: Диденко А. Теория гражданского права - вызовы времени. Ульге - один из путей укрепления судебной власти / Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 41. Алматы: Раритет, 2013.
Автор определяет «Үлгі» как новый путь совершенствования правосознания, одновременно и самобытный, и не противоречащий основным идеям правовой цивилизации; как особое явление, в котором переплетаются практика и доктрина. Преимущество «Үлгі» видится в слиянии авторитета власти в виде требования считаться с позицией, выраженной при рассмотрении подобного спора и власти авторитета в виде своеобразного доктринального творчества судьи, на логику которого будут опираться другие судьи. Разумеется, идея «Үлгі» нуждается в серьезном, широком и взвешенном обсуждении, с позиции теории и практики. Бесспорно одно - использование предшествующего опыта правоприменения значительно повышает правовую определенность, предсказуемость судебных решений. Не случайно, статья 6 Гражданского кодекса РК предусматривает, что при выяснении точного смысла нормы гражданского законодательства необходимо учитывать исторические условия, при которых она вводилась в действие, и ее истолкование в судебной практике. Этим объясняется и неизменный интерес юридической общественности к материалам судебной практики, непосредственно к текстам судебных решений. Последовательная политика Верховного Суда по обеспечению транспарентности правосудия, формированию единообразной судебной практики направлена на максимально широкое информирование населения, в том числе с использованием новых технических средств поиска и получения информации. Идет модернизация электронных сервисов по опубликованию судебных актов на Интернет-ресурсе судебных органов. Одной из последних наработок является создание форума «Талдау», через который будет обеспечен доступ к обобщениям судебной практики, образцам судебных актов по предметно-отраслевому классификатору категорий дел. Однако не теряют своей актуальности и традиционные источники получения судебной информации, как, например, периодически издаваемый Бюллетень Верховного Суда РК. Особенностью настоящего сборника является включение в него примеров из судебной практики в качестве официальных юридических документов, без литературной обработки текстов. Были отобраны вступившие в законную силу судебные акты, опубликование которых согласуется с действующим законодательством, не нарушает чьих-либо прав и законных интересов. Также следует иметь в виду, что с 1 января 2016 года вступил в действие новый Гражданский процессуальный кодекс, при подписании которого Президент РК Н. Назарбаев отметил, что он знаменует новый этап в «повышении эффективности судебной защиты». Поэтому изучение размещенных в сборнике судебных актов представляет больший интерес именно с позиции анализа их материально-правового содержания. Кроме того, Верховным Судом в настоящее время ведется разработка проекта Нормативного постановления «О некоторых вопросах недействительности сделок и применения судами последствий их недействительности». Ожидается, что принятие этого документа позволит снять ряд вопросов, длительное время не находивших разрешения, и будет содействовать единству судебной практики. Выражаем признательность всем, кто принял активное участие в подготовке и выпуске сборника. Надеемся, что издание поможет лучше ориентироваться в современных проблемах недействительности сделок и станет хорошим подспорьем в повседневной правоприменительной практике.
От редакторов
А.Г. ДИДЕНКО
ВЫЗОВЫ ВРЕМЕНИ: ТЕОРИЯ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ СДЕЛОК
Введение
Теория недействительных сделок, впрочем, как и теории других правовых явлений, развивается в двух направлениях: поисков ответов на вопросы, связанных с существенными изменениями в регулируемых отношениях, и в шлифовке теоретических воззрений, формирующихся под влиянием текущих изменений в законодательстве и практике его применения. Обычно эти направления совмещаются. Но порой ознакомление с публикациями последнего десятилетия на тему недействительных сделок создает впечатление, что эти статьи могли быть опубликованы и 20 и 30 лет назад. В них мы находим оценку взглядов известных авторов прошлого и настоящего. Этот вид творчества относится к области догматической юриспруденции. Чтение таких работ доставляет специалисту большое удовольствие и приносит бесспорную пользу. Но их инструментарий объективно ограничен, хотя не следует его необоснованно сужать, сводя к распространенному в советский период восприятию догматического анализа лишь как исключительно совокупности чисто юридико-технических приемов. Догматический подход в юриспруденции - это источник формирования правового мышления, основы развития правовой культуры. Только в сочетании с разработками в области догмы права возможно решение проблем, диктуемых вызовами времени. При всей дидактической и практически-прикладной полезности исторических экскурсов все же трудно ожидать заметного продвижения на поле формально-логических диспутов, в которых столетиями оттачивали мастерство крупнейшие мастера схоластики и знатоки всех правил построения аристотелевских силлогизмов. Не приходится, конечно, отрицать, что пишущие, например, на тему ничтожных и оспоримых сделок, равно как и на другие классические темы, порой подмечают нечто новое в рассматриваемых отношениях, и это заставляет вносить коррективы в сложившиеся научные взгляды. Но это обычно попутный результат поиска улучшенных дефиниций, концептуально сложившихся в цивилистической науке, который не был специально нацелен на исследование запросов практики. Недействительные сделки, будучи антиподом сделкам как дозволенным действиям определенной правовой направленности, несут на себе со знаком минус характерные черты принципиальных новшеств и тенденций отношений, опосредуемых институтом сделки в качестве правомерного юридического факта. Если принцип свободы договора позволил ввести в гражданский оборот множество новых видов сделок, в том числе не предусмотренных законодательством, то искаженное его понимание и применение перевело ряд сделок в разряд оспоримых или ничтожных. Значительно расширен диапазон нормативных условий, определяющих законность отдельных сделок, но при знаке минус в реальную жизнь проникает неведомое прежнему прямому противопоставлению нормы и не соответствующего ей поведения другое несоответствие - не просто тексту нормы, а ее идеям, правовым принципам. Природа сделок испытывает сильное воздействие таких глобальных явлений, как вступление Казахстана в ВТО, где публичные экономические отношения стран-участниц теснейшим образом связаны с частно-правовой сферой. Своеобразные ребусы возникают при оценке правомерности сделок, совершаемых в сети интернет. Специфические задачи перед казахстанской гражданско-правовой теорией ставит кодификация законодательства в форме Предпринимательского кодекса, которая требует нестандартного подхода к уяснению различных сторон сделки. Концепцией правовой политики РК на период с 2010 до 2020 г., утвержденной Указом Президента РК от 24 августа 2009 г., предусмотрено, что необходимо усовершенствовать институт признания сделок недействительными, при этом названы некоторые конкретные аспекты этой проблемы, а именно: уточнение понятия сделок, их состава, последствий неисполнения, определения последствий недействительных сделок для добросовестных приобретателей, определения случаев признания недействительными аффилированных сделок. Связи теории недействительных сделок и правовой действительности носят сложный характер. Иногда эта связь может быть условно представлена в виде прямой функциональной зависимости. Так происходит в тех случаях, когда теоретический вывод непосредственно вплетается в текст законодательства, или, напротив, законодательное решение служит основой теоретической формулировки. Иногда такая связь приобретает форму корреляции, когда между теорией и каким-либо явлением правовой действительности появляются факты, вызывающие необходимость корректировки общей концепции. Иногда появляется необходимость определить исключения из общих правил, диктуемых требованиями целесообразности. Все виды этих и иных связей должны быть прослежены при осуществлении попыток увязать теорию и правовую действительность на общем поле вызовов времени, то есть на уровне новейших и масштабных преобразований в соответствующей области общественных отношений. Выводы о качественных изменениях в природе недействительных сделок и теоретических взглядах на них основываются на новеллах законодательства, изменениях хозяйственного механизма, статуса субъектов сделок и др. Особая роль среди факторов воздействия на природу сделок принадлежит судебной практике. Судебная практика является важнейшим элементом правовой действительности. Но при научном анализе ее значения следует иметь в виду, что ее репрезентативность для разных областей общественных отношений может существенно отличаться, равно как и ее влияние на другие области жизни, такие, например, как правосознание, правовая политика. Если использовать материал гражданского права, то можно заметить, что судебная практика применительно к таким, например, договорам, как купля-продажа, строительный подряд и др. не охватывает основную часть конфликтных ситуаций в этих отношениях, где участники, главным образом, самостоятельно, без судебного вмешательства решают возникающие конфликты. Судебная практика выступает лишь вершиной айсберга сталкивающихся интересов. Что же касается института недействительных сделок, то его особенность состоит в том, что здесь судебная практика максимально репрезентативна, ибо статус недействительной сделки обычно требует судебного решения. Конечно, судебная практика отдельного региона или ограниченного периода времени еще не дает подлинной картины действительности в данной области. Если ориентироваться исключительно на судебные акты, опубликованные в качестве ульге в 45-м выпуске сборника «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика», то за пределами рассмотрения и последующего правового регулирования могут оказаться дискриминационные сделки, сделки, противоречащие принципам гражданского законодательства и др., поскольку по ним отсутствует казахстанская судебная практика. Спор может носить единичный и уникальный характер и поэтому остаться вне внимания исследователя, но, тем не менее, он может иметь принципиальное значение для истолкования правовой нормы и определения ее перспектив. В предвидении возникновения новых ситуаций в отечественных общественных отношениях требуется учитывать практику зарубежных судов. В зарубежных судах и арбитражах могут находиться дела, имеющие для Республики и ее законодательства принципиальное значение, ярким примером чего являются многочисленные споры в судах и арбитражах России, Украины, Великобритания и других стран по искам к Аблязову. Отдельные виды недействительных сделок получили широкое нормативное регулирование, но их родовая принадлежность остается неопределенной. Общие положения ГК о недействительных сделках не корреспондируют с должной ясностью с этими видами сделок. Приведу примеры. В целом ряде законодательных актов: законах «О рынке ценных бумаг», «О страховой деятельности», «О банках», «Кодексе об административных правонарушениях» и др. содержатся нормы о сделках, связанных с манипулированием на рынке ценных бумаг. В Законе «О рынке ценных бумаг» предусмотрено, что манипулирование на рынке ценных бумаг - это действия субъектов финансового рынка, направленные на установление и (или) поддержание цен (курсов) ценных бумаг и иных финансовых инструментов, в том числе иностранных валют и производных финансовых инструментов, выше или ниже тех, которые установились в результате объективного соотношения предложения и спроса, на создание видимости торговли ценной бумагой или иным финансовым инструментом, на совершение сделки с использованием инсайдерской информации (ст. 56). Но что это за сделки: мнимые, ничтожные, оспоримые? Закон не позволяет получить точный ответ. Уполномоченный орган дает заключение об их недействительности, но при этом недостаточно определенным представляется, каково правовое значение такого заключения: является ли оно одним из доказательств недействительности или это условие признания сделки недействительной? Утвердительный ответ на любой из этих вопросов не будет убедительным. Другим примером могут служить недействительные сделки с участием аффилиированых лиц, о которых будет сказано ниже. В специальных законодательных актах определены их признаки, урегулированы особые условия совершения таких сделок, но в ГК они обойдены вниманием, в то время как они отражают новый этап в развитии хозяйственной кооперации. Теория гражданского права, пытаясь заглянуть в будущее и предлагая решения еще не существующих задач, призвана создавать своеобразные «заначки». Например, казахстанская практика не сталкивалась с требованием о признании сделки недействительной по мотиву дискриминации контрагента. Но возникновение таких ситуаций в будущем не исключено, и предназначение теории - дать опережающие практику размышления. Из большого массива вопросов, связанных с теорией недействительных сделок, состоянием законодательства и правоприменения, я сосредоточу внимание только на тех из них, которые имеют постановочное значение в силу существенной новизны. Таким образом, я не затрагиваю вопросы текущего совершенствования законодательства, не вытекающие напрямую из поставленных задач.
О ПОНЯТИИ НИЧТОЖНЫХ И ОСПОРИМЫХ СДЕЛОК
Стародавнее упражнение догматической юриспруденции о смысле и значении деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые не потеряло своей актуальности и сегодня. Особенно пристальное внимание к этому вопросу приковано со стороны российских авторов, что обусловлено разработкой Концепции совершенствования ГК России и шагами по ее практической реализации. Отдана дань этому вопросу в трудах отечественных авторов: Ю.Г. Басина, М.К. Сулейменова, А.Г. Диденко, Е.В. Нестеровой. Отсутствие прямого словесного обозначения в ГК недействительных сделок как ничтожных и оспоримых привело к тому, что правоприменение избегает жесткого разграничения этих фактически существующих в содержании статей ГК двух видов недействительности. При этом, скажем, никто не сомневается, что, несмотря на отсутствие соответствующих терминов в тексте закона, сделки делятся на консенсуальные и реальные, цессия означает уступку права требования и т.д. Разграничение ничтожных и оспоримых сделок достигается императивностью или диспозитивностью формулировки: «сделка является (считается) недействительной», «сделка может быть признана недействительной» даже без легального присвоения им специального наименования. Однако конкретные сделки оспоримого и ничтожного видов не сведены законодателем к обобщенному понятию, позволяющему четко определять их вид и область применения, что осложняет процесс правоприменения. М. Алимбеков, Д.А. Тумабеков, Е.В. Нестерова отмечают, что такое положение приводит к искусственно создаваемой волоките в судебной системе, порождает нестабильность договорных отношений, создает угрозу благоприятному инвестиционному климату в Казахстане, поскольку любой инвестор находится под угрозой того, что его сделка независимо от времени ее заключения может быть не принята во внимание судом1. Названные проблемы, а также существование сомнений доктринального и практического свойства по поводу данного вида недействительных сделок и опыт соседних стран, где эти сделки прямо поименованы в Гражданских кодексах, приводят к выводу о необходимости дать в казахстанском ГК название этим недействительным сделкам и определить сферу действия для каждой из них. В гражданско-правовой теории доминирует догматическое направление в установлении признаков недействительных сделок. Ю.Г. Басин полагал, что «главный разграничительный признак между ничтожной и оспоримой сделками... состоит в том, что оспоримая сделка признается недействительной в силу судебного решения, а для признания недействительности ничтожной сделки судебного решения не требуется. Но данный признак не является достаточно надежным. Если участники ничтожной сделки (или хотя бы один из них) не согласен с ее оценкой недействительности, от кого бы она ни исходила, то без судебного решения по данному вопросу не обойтись. Дело поэтому не в том, требуется или не требуется судебное признание недействительности сделки, а в том, чьи интересы (частные или публичные) были нарушены при заключении сделки и, следовательно, кто вправе обратиться в суд с соответствующим требованием»2. _______________________ 1 Алимбеков М.Т., Тумабеков Д.А. О некоторых вопросах недействительности сделок об истребовании имущества из чужого незаконного владения // ИС «Параграф»; Нестерова Е.В. Проблемы нормативного закрепления ничтожных и оспоримых сделок в законодательстве Республики Казахстан // В сб.: Международный коммерческий арбитраж и вопросы частного права. М., Статут, 2015. С. 178-179. 2 Басин Ю.Г. Сделки: Учебное пособие. Алматы, 1996. С. 24-25.
М.К. Сулейменов увидел ошибочность отказа от деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые в другом. «Мы сейчас признаем, что нами при подготовке проекта ГК была допущена ошибка. На практике возникает много проблем. В частности, любая сделка, даже явно незаконная, даже заведомо противная основам правопорядка или нравственности, может быть признана недействительной только по решению суда. Следовательно, с пропуском исковой давности даже такую сделку уже нельзя признать недействительной. Необходимо срочно ввести в ГК РК понятия ничтожных и оспоримых сделок»3. Мной, как сторонником деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, высказывался довод, что с практической точки зрения важно, чтобы некоторые строго определенные сделки не подвергались специальной судебной процедуре признания их недействительными. Достаточной реакцией на такие сделки является игнорирование последствий, на которые они были направлены. Это упростит порядок пресечения очевидных правонарушений. Так, если суд, рассматривающий дело о нарушении обязательства, усмотрит, что сделка, на основании которой возникло нарушенное обязательство, является ничтожной, но в отношении данной сделки в суде никогда не ставился вопрос о факте ее недействительности, суд не должен применять санкции к нарушителям обязательства. Суд в этом случае должен проигнорировать обязательство, возникшее из недействительной сделки4. Все три изложенные позиции представляют догматическую сторону цивилистического правоведения, ибо ее представители ищут признаки внешнего улучшения дефиниции, причем в основном за счет нахождения разграничительных признаков недействительных сделок. ____________________ 3 Сулейменов М.К. Защита гражданских прав по законодательству Республики Казахстан // В сб. «Материалы Международной научно-практической конференции «Защита гражданских прав». Алматы, КазГЮУ, 2005. С. 28. 4 Гражданское право. Общая часть. Курс лекций / Под ред. А.Г. Диденко. Алматы, 2006. С. 321.
Но разграничительные признаки (или признак) не способны раскрыть содержание разграничиваемых явлений. Речь нужно вести о природе сделок5. При поиске и описании признаков недействительных сделок основываться следует не на возможности правового процессуального оспаривания, как полагал Ю.Г. Басин, а на природе сделки, дающей право считать ее действительной, или, напротив, не считаться с ней. К тому же, следует заметить, что вывод о природе оспариваемого явления не зависит от того, что сомнению подвергаются его характеристики или самое его существование, поэтому несогласие стороны сделки с ее ничтожностью ничего не говорит о ее природе. Ошибка законодателя, отказавшегося от деления недействительных сделок, заключается также совсем не в частных последствиях, на которые указывал М.К. Сулейменов, хотя эти частности имеют практическое значение, а в наличии или отсутствии у лица прав считать сделку дающей правовой эффект или же юридически иррелевантной. _________________________ 5 Нельзя сказать, что вопрос о природе недействительных сделок и связях теории недействительных сделок с правовой действительностью обделен вниманием цивилистов. К серьезным специальным публикациям относятся статьи Д.О. Тузова: «О правовой природе недействительных сделок» // В сб. «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика» / Под ред. А. Диденко. Вып. 14. Астана, 2002; «О правовой природе недействительных сделок» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 2009. № 6. В статьях сделан акцент на последствия отражения различных теоретических концепций в рекомендациях по совершенствованию ГК Российской Федерации. В действительности, конечно, взаимодействие между доктриной и правовой действительностью более разнообразно. В названных статьях основательно представлен дедуктивный подход к установлению правовой природы недействительных сделок, то есть дается проекция общих положений теории сделок на разновидности недействительных сделок, но нужно иметь в виду, что в настоящее время немалые резервы имеются у метода индукции, то есть изучения новых признаков отдельных недействительных сделок, или тех, которые следует законодательно превратить в таковые.
В моем рассуждении, приведенном выше, вне внимания остается то существенное обстоятельство, что в поиске природы различных недействительных сделок дело упирается совсем не в практический подход, а в нахождение прав, отличающих один вид недействительности от другого. Научная классификация объединяет два приема: поиск разграничительного признака и показ признаков, раскрывающих содержание классифицируемых явлений. И если разграничительный признак не может одновременно присутствовать в нескольких разновидностях, то в наборе признаков, раскрывающих содержание, могут присутствовать одни и те же признаки. Для отграничения ничтожной сделки от оспоримой достаточно установить, определяет ли законодатель в качестве необходимого условия недействительности принятие судебного решения или нет. Если судебное решение необходимо - сделка является оспоримой, если нет - она ничтожна. В набор же признаков, раскрывающих природу недействительной ничтожной и недействительной оспоримой сделки, как я полагаю, должны быть включены признаки, которые могут как не совпадать, так и перекрещиваться, а также играть различную роль, но в совокупности дадут достаточно ясный образ каждой из разновидностей недействительных сделок. На первое место я бы поставил цель, преследуемую законодателем при отнесении одной сделки к ничтожным, а другой - к оспоримым. Для ничтожных сделок основная цель - минимизировать ее гражданско-правовое значение. Вовсе вывести их за пределы гражданско-правового регулирования невозможно, подобно тому, как это сделано, например, в уголовном праве для действий или бездействий, формально содержащих признаки деяния, предусмотренного Особенной частью УК, но в силу малозначительности не представляющих общественной опасности и потому не являющихся уголовным правонарушением (ст. 10 УК РК). Если для названных в ст. 10 УК малозначительных деяний применение каких бы то ни было уголовно-правовых норм исключено, и никаких проблем в этом отношении возникнуть не может, то для ничтожной сделки без использования гражданско-правовых способов невозможно определить целый ряд имущественных последствий. Цель отнесения сделки к числу оспоримых - дать возможность заинтересованным лицам при обнаружении пороков сделки обратиться в суд с тем, чтобы суд определил степень существенности допущенных пороков и с учетом этого либо аннулировал сделку, то есть признал ее недействительной, либо сохранил ее силу. Далее требуется установить причины, вызывающие необходимость введения в законодательство недействительных сделок с разграничением их на виды. Причины могут быть самыми разными. Так, выделение ничтожных сделок может быть обусловлено как очевидной их правовой и нравственной порочностью, так и необходимостью сместить акцент с частно-правового регулирования на публично-правовой, как это было в нашей истории с установлением запретов на сделки с землей, валютными ценностями, отдачей денег в рост и др. Это выделение может быть обусловлено факторами законодательной политики, сложившимися традициями и даже совершенно случайными обстоятельствами. В число причин отнесения тех или иных сделок в разряд недействительных входят все те, что названы цитированными авторами, просто нужно иметь в виду, что они способны раскрыть содержание недействительных сделок лишь в совокупности с другими признаками. Но для нашего предмета исследования важны факторы современной правовой действительности, существенным образом меняющие гражданско-правовые отношения и теоретические воззрения. Наконец, важна чисто правовая материя, которая связана с определением юридических способов обеспечения прочности конструкции той и другой разновидностей недействительных сделок. Здесь можно говорить об использовании презумпций6, о последствиях недействительных сделок в форме возмещения убытков, возможности применения реституции и конфискации, моменте, с какого сделка считается недействительной. Текст настоящей статьи был опубликован в виде отдельной брошюры, и у читателей была возможность прореагировать на ее содержание, чем и воспользовался проф. М. Сулейменов7. Теперь у меня, в свою очередь, появилась возможность ответить на размышления М.К. Сулейменова по поводу его собственных и моих взглядов на теорию недействительных сделок. _______________________ 6 Д.О. Тузов подверг обоснованной критике взгляд, согласно которому оспоримая сделка считается действительной до тех пор, пока ее недействительность не будет установлена судом, из чего следует, что здесь действует установленная законом презумпция действительности оспоримой сделки, которую может опровергнуть только суд. Д.О. Тузов точно подметил, что оспоримая сделка не «считается», а является действительной до тех пор, пока не будет оспорена и аннулирована судом, в связи с чем нет никакой «презумпции действительности оспоримой сделки», ибо презумпция есть предположение, между тем как оспоримая сделка не предполагается действительной, а является таковой. Тузов Д.О. О правовой природе недействительных сделок // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 2009. № 6. С. 39. 7 См.: Сулейменов М. Нормативное закрепление категории ничтожной сделки в законодательстве Казахстана: вызовы времени или повторение чужих ошибок? URL: http://www.zakon.kz/4779047-normativnoe-zakreplenie-kategorii.html на сайте «zakon.kz».
Перефразируя Сократа, замечу: «Спорить с Диденко - дело нехитрое, когда не в силах спорить с истиной». «А.Г. Диденко теперь критикует позицию Ю.Г. Басина. Он попытался даже путем толкования отдельных статей ГК РК доказать, что и по законодательству Казахстана сейчас существует деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Однако эти рассуждения не выдерживают никакой критики, ибо прямо противоречат ст. 157 ГК РК, предусматривающей только судебный порядок признания сделки недействительной». Мной критикуется не позиция Ю. Басина и тех же М. Сулейменова и А. Диденко о самом делении сделок на ничтожные и оспоримые, а показывается ограниченность или ошибочность найденных ими разграничительных признаков. Это другой аспект научной задачи. Что же касается того, что утверждение о существовании ничтожных сделок не выдерживают никакой критики, ибо прямо противоречат ст. 157 ГК РК, то как быть с тем, что, с одной стороны, ст. 157 ГК говорит: сделка может быть признана недействительной, а с другой - в ГК широко представлены нормы о конкретных видах сделок, о которых закон говорит: являются недействительными? Как М. Сулейменов будет опровергать обычную школьную логику процессуального противника (да если еще все будет происходить в иностранном суде перед зарубежными судьями), основывающегося на простой аргументации: мой клиент исходил из того, что данная сделка в силу такой-то статьи ГК Казахстана «является» недействительной, а вовсе «не может быть» признана недействительной; мы об этом неоднократно уведомляли другую сторону без получения каких-либо встречных предложений решить конфликт в судебном порядке, поэтому не стали считаться с определенными правами и обязанностями, вытекающими из этой сделки, соответственно считая такие действия правомерными без предварительного получения решения суда о недействительности данной сделки? Было бы любопытно узнать, какой ответ будет предложен на этот вопрос, кроме молитвенного цитирования статьи 157 ГК? Думаю, не на каждого судью произведет впечатление такое заклинание. М. Сулейменов прав, когда говорит, что прежде чем утверждать что-то, тем более, предлагать изменить ГК, следует провести теоретический анализ проблемы, в том числе догматический анализ. Только причем здесь презрительное отношение к такому анализу А.Г. Диденко, который уже на первой странице настоящей работы говорит, что догматический подход в юриспруденции - это источник формирования правового мышления, основа развития правовой культуры и что только в сочетании с разработками в области догмы права возможно решение проблем, диктуемых вызовами времени? А если уж затрагивать негативную сторону догматического процесса, то, по мне, она заключается в безудержной демонстрации эрудиции, когда, например, какой-либо автор подкрепляет свои воззрения не только из «времен очаковских и покоренья Крыма», но и из работ классиков советского периода, причем из их доводов не общефилософского или технического свойства, а связанных с обслуживанием совершенно иной социальной системы. От рябящего в глазах количества сносок порой возникает ощущение именно не научно-догматического подхода, а так называемого начетничества, перечисления мнений известных и неизвестных имен без анализа их аргументации. Как не вспомнить Гете, вложившего в уста Фауста слова:
Где нет нутра, там не поможешь потом. Цена таким усильям - медный грош. Лишь проповеди искренним полетом Наставник в вере может быть хорош. А тот, кто мыслью беден и усидчив, Кропает понапрасну пересказ Заимствованных отовсюду фраз, Все дело выдержками ограничив. Он, может быть, создаст авторитет Среди детей и дурней недалеких, Но без души и помыслов высоких Живых путей от сердца к сердцу нет.
Правда, нередко приходится сталкиваться с противоположной ситуацией, когда исследователь представления не имеет, что его патетическое восклицание: «я считаю», со ссылками при этом на свои малоизвестные публикации, десятки авторов десятки и сотни лет назад основательно обосновали или опровергли. Здесь, пожалуй, начетнический метод может простимулировать поиски и ознакомление с широким кругом имеющихся научных источников. Совершенно не впечатляют ссылки на мнения российских судей и законотворцев, в особенности выводы об итогах изменений в ГК России. М. Сулейменов полагает, что «мы хотим теперь вляпаться в ту лужу, из которой пытаются выбраться российские цивилисты. То, что хорошо в законопослушной Германии, превратилось в рай для мошенников в России. Они объявляют, что сделка ничтожна и отказываются исполнять, предоставив право добросовестной стороне бегать по судам и добиваться справедливости». Но позвольте, вот перед читателем сборник үлгі - избранных судебных актов из судов всей республики, разве они не демонстрируют, что добросовестные стороны вынуждены прибегать к судебной помощи и добиваться справедливости по самым разным причинам, связанным далеко не только и не столько в борьбе с мошенниками, использующими правила о ничтожных сделках?! Думается, представлен односторонний взгляд российских судей на нецелесообразность деления недействительных сделок. Мне приходилось слышать диаметрально противоположный взгляд, основанный на том, что такое деление разумно. Наконец, об общем выводе М. Сулейменова по поводу изменений в ГК РФ. Он считает, что «последние изменения, внесенные в ГК РФ, наглядно подтверждают, что российский законодатель сделал большой и уверенный шаг в сторону признания всех недействительных сделок оспоримыми. Теперь общее правило - это оспоримые сделки. Ничтожные - только в случаях, предусмотренных законодательными актами. То есть ничтожные сделки - это исключение из общего правила. Отсюда только один шаг до признания всех недействительных сделок оспоримыми». Однако замечу, установление какого-либо исключения из общего правила, сужение границ нормы, как, к примеру, происходит с некоторыми оценочными понятиями, которые законодатель переводит в разряд определенных, совсем не свидетельствует о необходимости аннулировать то или иное явление, лежащее вне границ общего правила, поэтому вывод об одном шаге до признания всех недействительных сделок оспоримыми, логически попросту несостоятелен. В предлагаемой мной редакции статьи о недействительных сделках ничтожным сделкам как раз отводится место исключениям.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |