В частности, в соответствии со ст. 27 этого закона «недобросовестные публикации, распространение или воспроизведение любым путем ложных, сфабрикованных и фальсифицированных сообщений, равно как сообщений, ложно приписываемых третьим лицом, вызвавшие возмущение общественного спокойствия либо могущие иметь такой результат, наказываются тюремным заключением сроком от шести месяцев до трех лет».
И Франция в этом смысловом контексте отнюдь не одинока. Такого же рода нормы законов существуют и во многих других передовых и развитых странах мира. Да, эти страны часто в ответ на «упрек» по этому поводу говорят, что эти статьи у нас «мертвые» и уже десятилетиями не применяются, но вот пример с Францией говорит о том, что эти нормы в нужный момент могут быть использованы. И, возвращаясь в наши «пенаты» (СНГшные), так как большинство присутствующих здесь входит в наше содружество, именно это обстоятельство, среди прочих, является серьезным фактором, препятствующим процессам декриминализации клеветы в наших странах. Это я знаю не только по российскому опыту, но и по встречам с коллегами из других стран СНГ.
Теперь еще одна позиция, о которой я хочу сказать, поскольку у меня заявлена в названии моего доклада некоторая провокационность (раскрою тайну: по просьбе Гульмиры мы приукрасили немножко, по крайней мере, мои сообщения с тем, чтобы это не выглядело некой армейской гарнизонной одинаковостью). И вопрос в моем сообщении о том, что понимают в России под диффамацией, - эту провокационность отражает.
Естественно, в России понимают под диффамацией примерно то же самое, что и в других странах СНГ - распространение недостоверных и порочащих сведений. У нас существует и гражданско-правовая, и уголовно-правовая диффамация. УК Российской Федерации содержит пять статей, отражающих различные аспекты применения уголовной диффамации. Некоторое время назад была еще одна, шестая.
Речь идет о вводимой в рамках нашего общего советского опыта постановлением Верховного совета СССР от 21 мая 1990 года уголовной ответственности за оскорбление президента СССР. Публичное оскорбление (например, выкрикивание на улице, на митинге и др.) или клевета в отношении Михаила Горбачева каралось штрафом, исправительными работами или лишением свободы на срок до 3-х лет. Если клевета была опубликована в средствах массовой информации, то виновник (журналист, автор, политик или др.) мог быть посажен на срок до 6 лет.
За публикацию одного материала, содержащего клевету в адрес президента СССР, на газету могли наложить штраф до 25 тысяч рублей (в то время - очень крупная сумма). Деятельность средства массовой информации, повторно распространившего такие материалы, могла быть прекращена.
Несколько общественных деятелей (не журналистов, например, Валерия Новодворская) были подвергнуты наказанию в формате этой ответственности, но буквально через короткое время это статья была отменена. В настоящее время в России ее аналога не существует. В некоторых странах СНГ особые уголовно-правовые меры охраны и защиты чести и достоинства уважаемых президентов этих стран еще существуют, и, думаю, подобная выделенность президентских фигур на шахматной доске борьбы с диффамацией, в наше время является одиозной, зримо не соответствующей его - современного времени - демократической сути и нарушающей правовой принцип равенства всех перед законом.
Ну а теперь по поводу тех новостей с законотворческих полей России, которыми предварила мое выступление Гульмира. Напомню, она сказала, что у нас два интересных законопроекта в Государственной Думе прошли. Первый касается перевода уголовно-правового состава клеветы и оскорбления в рамки административной ответственности за эти правонарушения. Сегодня и завтра мы с вами будем обсуждать технологии продвижения наших инициатив, в том числе в области декриминализации клеветы и оскорбления. И в рамках этих процессов порой очень и очень многослойные и многоходовые игры в наших странах происходят. Ситуация с этим законопроектом является характерным примером таких игр. Но вначале немного истории.
В Москве уже достаточно давно успешно действует общественная правозащитная организация АНО «ЮРИКС - юристы за конституционные права и свободы». Об одном из ее мероприятий, в полученных вами раздаточных материалах, вы можете видеть статью. Там, где красивая девушка-журналист с заклеенным ртом... Это одна из публикаций о нашем «круглом столе» как раз по декриминализации диффамации, который прошел весной 2007 г. Он был одним из этапов большого 2-годичного проекта, который по гранту Евросоюза реализовывал ЮРИКС и который назывался «Пределы правового пространства свободы прессы». Я был научным руководителем этого проекта.
Наличие уголовно наказуемой диффамации в нашем российском законодательстве мы определяем в качестве такого предела правового пространства свободы прессы в нашей стране, который правильнее именовать правовым препятствием на пути к желанной свободе. И мы достаточно долго готовили (надо сказать, что этот «круглый стол» стал самым трудным по исполнению мероприятием за весь двухлетний проект!) большое обсуждение проблемы декриминализации с участием весьма широкого представительства различных слоев заинтересованных в теме лиц. В этой связи хочу особо подчеркнуть, что если мы хотим реально попытаться что-то изменить в окружающей нас правовой действительности, то наши действия должны в обязательном порядке быть сопряженными и согласованными с соответствующими государственными, научными и общественными институциями. Силами только одной, пусть и весьма сильной, правозащитной организации дело с мертвой точки не сдвинуть!
Так вот, в том «круглом столе», кроме большого числа столичных журналистов, участвовали 8 судей, представляющих российские суды разных уровней, 7 адвокатов, 7 представителей Федерального собрания РФ (от обеих палат, причем верхняя палата - Совет Федерации был представлен руководителем его, профильного для нас, комитета - комитета по информационной политике, госпожой Людмилой Нарусовой!) и 12 представителей научной юридической общественности. Желающих более подробно познакомиться с ходом и результатами этого интересного общественно-государственного и профессионального обсуждения состояния дел в России в сфере декриминализация диффамации отсылаю к моей статье «PRO и CONTRA декриминализации правонарушений словом (к возможному изъятию из Уголовного кодекса РФ статей 129, 130 и 319)», опубликованной в журнале «Журналист», № 8, 2007, с. 16-18. Статья доступна в Сети по адресу: http://www.journalist-virt.ru/mag.php?s=200708161&prn=1
Тогда у нас состоялся серьезный почти 4-часовой разговор по поводу следующих стержневых вопросов этой проблематики:
1. В чем состоит основная опасность существующей практики применения уголовной ответственности за оскорбление и клевету?
2. Насколько распространенной является практика обвинений в клевете и оскорблении в качества инструмента сведения счетов с добросовестными критиками?
3. Какими должны быть основания и границы ответственности журналистов и редакций СМИ, в том числе работающих в Интернете, за распространение недостоверной или оскорбительной информации?
По практически единодушной оценке участников «круглого стола» обсуждаемая проблема вызвала неподдельный интерес. Основное русло оживленной дискуссии, временами приобретавшей обостренный и горячий характер, задали выступления члена Совета Федерации Федерального собрания РФ, председателя Комитета по информационной политике Совета Федерации Людмилы Борисовны Нарусовой и президента адвокатской палаты г. Москвы Генри Марковича Резника.
Основной тезис выступления сенатора Людмилы Нарусовой сводился к тому, что отказ от уголовного преследования словесного обидчика и клеветника как минимум преждевременен, если вообще необходим. В качестве одного из ярких примеров в пользу данного тезиса Людмила Борисовна назвала ситуацию с публикацией в газете «Известия» журналистом И. Корольковым непроверенного материала, из-за которого ее мужа - Анатолия Александровича Собчака - в свое время увезли в реанимацию. В результате долгого и «муторного» судебного разбирательства в качестве сатисфакции за причиненный статьей моральный вред суд присудил им аж 500 руб. (!!!) компенсации... Такой «компенсации» не хватило бы даже на одну капельницу!
Генри Резник пояснил собравшимся, что сторонником декриминализации составов клеветы и оскорбления его сделали «скромные теоретические и практические познания» в данной сфере права и правоприменения. Дело в том, что «заведомость недостоверности» как квалифицирующий признак юридического состава клеветы (ст. 129 УК РФ) и «неприличность формы» как квалифицирующий признак юридического состава оскорбления (ст. 130 УК РФ) сводят эти составы, с точки зрения их практической пользы для защиты нарушенных прав к значению, близкому к нулю.
Станислав Разумов, судья Верховного Суда РФ, в своем выступлении сразу же предложил исключить из обсуждения возможность декриминализации состава ст. 319 УК РФ («оскорбление представителя власти») как дела публичного, а не частного обвинения. А вот проблема декриминализации клеветы и оскорбления как дел частного обвинения (статьи 129 и 130 УК), с его точки зрения, действительно заслуживает обсуждения, однако вести его надо с привлечением не только эмоций, но и качественной судебно-правовой статистики.
Интересные цифры из этой статистики прозвучали в выступлении Елены Волчинской - ведущего советника аппарата Комитета по безопасности ГД РФ.
Так, в 2006 г., по приведенным ею данным, по ч. 2 ст. 129 УК РФ (клевета в СМИ) было осуждено 13 человек (10 из них - наказаны штрафом, 1 - осужден условно, двоим - назначены обязательные работы), а по ч. 3 этой же статьи (клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления) - 20 человек (из которых 1 - приговорен к лишению свободы на срок менее одного года, 3 - к штрафу, 16 - получили условные сроки).
По ч. 1 ст. 130 УК РФ (оскорбление) в 2006 г. статистика такая: 146 чел. - исправительные работы, 1349 - штраф, 146 - условные сроки. По ч. 2 этой же статьи (оскорбление с применением СМИ) было осуждено 10 чел. (8 - штраф, 2 - исправительные работы).
Что же касается ст. 319 УК РФ (оскорбление представителя власти), то она в 2006 г. применялась на порядок чаще, чем ее «коллеги» - другие статьи, связанные с преступлением словом, а именно статьи 129 и 130. Так, общее число дел по статье 319 за год - 8765 (!!!). Из них в 1695 делах назначены исправработы, в 5060 - штраф, в 1116 - применены условные сроки, в 844 - обязательные работы.
Важный тезис был озвучен в выступлении заведующей лабораторией теоретических и практических проблем судебной защиты интеллектуальной собственности Российской академии правосудия Марины Карелиной. Его суть - в необходимости должной предварительной подготовки соответствующих норм гражданского права, и прежде всего норм ст. 150 ГК РФ, к возможному перенесению на них нагрузки в связи с возможной декриминализацией правонарушений словом.
Дело в том, сказала она, что уже сегодня многие механизмы гражданско-правовой ответственности за то, чем отзывается Слово для многих его адресатов, «не срабатывают». Если мы хотим повышать ответственность авторов и распространителей Слова за социально и личностно негативные последствия того, чем оно отзывается, без соответствующей предварительной модернизации этих механизмов не обойтись. К сожалению, из примерно пяти десятков присутствующих в зале разнообразных (по опыту и по возрасту) представителей двух основных профессиональных сообществ, имеющих прямое отношение к обсуждаемой проблематике, - юридического и журналистского - в отведенное для дискуссии время выступить удалось лишь немногим более десяти.
Ни один из выступавших - как pro, так и contra декриминализации клеветы и оскорбления - не отрицал двух основных характеристик обсуждаемой проблемы. Во-первых, ее существенной значимости и актуальности в смысле становления и развития в нашей стране демократии и свободы массовой информации, уважения прав и законных интересов личности. И, во-вторых, ее многоаспектности, социальной и личностной «чувствительности» и, как следствие, чрезвычайной сложности с точки зрения практического воплощения в жизнь.
В этой связи аудитория оценила как очень полезное и важное практическое предложение, которым закончила свое выступление сенатор Л.Б. Нарусова. Она отметила, что проблема исключения уголовной ответственности за клевету и оскорбление настолько серьезна и важна, что дискуссия по ней заслуживает дальнейшего продолжения, и предложила для дальнейшего ее обсуждения использовать площадку верхней палаты российского парламента - в формате парламентских слушаний.
К сожалению, пока нам еще не удается реализовать эту, безусловно, значимую возможность развития обсуждения непростой, но очень общественно важной темы декриминализации клеветы и оскорбления.
Вместе с тем, мы не считаем, что затраченные нами усилия по постановке и обсуждению проблемы декриминализации правонарушений, словом, пропали втуне. Вода, как известно, свою дырочку найдет. Рано или поздно. И мы надеемся, что тот законопроект, о котором летом 2009 г. писала «Российская газета» («Российская газета» (Центральный выпуск) № 4956 от 21 июля 2009 г., материал журналистки Натальи Козловой под выразительным названием «Клевета за наличные» и подзаголовком «Из уголовного кодекса предложено убрать статью, которая часто помогала расправляться за критику»), появился, в том числе, и под влиянием тех идей, что обсуждались в апреле 2007 г. во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы им. М.И. Рудомино.
Думаю, что этот законопроект - хорошая законодательная инициатива. Жаль только, что ее следов в Госдуме на текущий момент мне так и не удалось обнаружить. Даже с помощью упомянутого в публикации Козловой зампредседателя Комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Бориса Резника. Видимо, кто-то «наверху» пока решил «погодить» с этим законопроектом. Но мы все равно будем продолжать усилия в этом направлении. Так что в целом наша российская ситуация «на этом фронте» описывается следующей формулой: не успех, но и не поражение.
Теперь что касается второго законопроекта, о котором упомянула Гульмира. Речь идет о законопроекте «О внесении изменений в закон РФ «О средствах массовой информации», который Государственная Дума РФ одобрила 25 апреля 2008 г. в первом чтении. В нем предлагается новая редакция части 1 статьи 4 закона «О СМИ», в соответствии с которой не допускается использование СМИ, в том числе для распространения «заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». Законопроект поддержали 399 депутатов, 1 против, 2 воздержались.
Необходимо отметить, что этим законопроектом, внесенным в Госдуму самым молодым депутатом Робертом Шлегелем («Единая Россия») 25 января 2008 года, первоначально предусматривалось, что не допускается использование СМИ для распространения «клеветы». Однако при дальнейшем обсуждении он был доработан, распространение «клеветы» заменено на распространение «заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию». Единственный проголосовавший против внесения поправок депутат - заместитель председателя Комитета Госдумы РФ по информационной политике Борис Резник в своем интервью «Эху Москвы», данному в день принятия этого законопроекта в первом чтении (25 апреля 2008г.), предрек, что данный законопроект, позволяющий закрывать СМИ за клевету, «дальше первого чтения не пойдет». И, как это ни странно, оказался прав.
Законопроект Шлегеля вызвал острую дискуссию даже внутри правящей партии - «Единой России» и стал предметом бурного обсуждения на совместном заседании трех дискуссионных клубов «Единой России» в Центре социально-консервативной политики (ЦСКП). Открывал то обсуждение сам Шлегель. Необходимость доработки закона «О СМИ» он объяснил тем, что в нашей стране, согласно результатам соцопросов, прессе и телевидению доверяют меньше 15% граждан. А вызвано это тем, что СМИ переполнены разнообразного рода чернухой, желтухой, заказной информацией и, в конце концов, просто ложью. «Круговая порука между коррумпированными чиновниками и коррумпированными СМИ - причина сложившейся ситуации. Чтобы с этим бороться, необходимо сместить ответственность за публикуемые материалы в сторону владельцев и главных редакторов СМИ», - сказал депутат. Часть единороссов поддержала инициативу Шлегеля. В частности, координатор Государственно-патриотического клуба, член генерального совета партии «Единая Россия», зампред комитета Госдумы по делам Федерации и региональной политике, Ирина Яровая заявила: «Необходимо отличать свободу от вседозволенности! Правильная инициатива Шлегеля затронула лишь верхушку айсберга, необходимо доработать законопроект с тем, чтобы учесть накопившиеся проблемы. Поправка Шлегеля не несет опасности для серьезных СМИ, у серьезных СМИ есть репутация. А репутацию поправкой не испортишь». По мнению Яровой, в современной России сформировался конфликт общества и СМИ, требующий решения на законодательном уровне. Впрочем, «рубить сплеча» Яровая не требовала. Она предложила созвать руководителей ведущих СМИ на обсуждение возможных вариантов доработки законопроекта Шлегеля. Схожее мнение высказал член генерального совета партии «Единая Россия», председатель комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству, координатор Либерально-консервативного клуба «4 ноября» Владимир Плигин. Он также настаивал на необходимости более серьезной проработки этого вопроса, а что до идеи Шлегеля, то его вариант поправки Плигин назвал «избыточным». «У нас есть не проблемы злоупотребления СМИ своей свободой, скорее, есть проблемы недореализованности своего потенциала СМИ. Это связано с тем, что государство почти перестало активно реагировать на критические выступления СМИ», - заявил Плигин. Он подчеркнул, что принятие данного законопроекта станет символом стремления Госдумы «держать курс на закрытость государства от общества и критики». Мы с коллегами юристами подготовили ряд экспертных заключений по поводу этой законодательной инициативы, пресса также активно это обсуждала. Закончилось это тем, что Президент Медведев высказался отрицательно об этом законопроекте, и фракция «Единой России» даже не стала выносить этот законопроект на второе чтение.
При этом мы пытаемся, образно выражаясь, действовать как в восточных единоборствах, с тем, чтобы перенаправлять силу нападения «противника» на свободу массовой информации против этих «противников».
Да, сказали мы. Поправка Шлегеля избыточна, выплескивает с водой ребенка и т.д. С другой стороны, нашему закону о СМИ уже более 15 лет, пора ремонтировать и модернизировать. Так давайте все вместе (в том числе с участием Роберта Шлегеля) займемся апгрейтом закона о СМИ! Помните знаменитую фразу из известной кинокомедии советского времени: те, кто нам мешает, нам и помогут?!
К чести руководства фракции «Единой России», в Госдуме они услышали и акцептовали эту оферту со стороны нашего гражданского общества, высказанную устами авторов действующего закона о СМИ, докторами юридических наук, профессорами Юрием Батуриным и Михаилом Федотовым.
Сказано - сделано. В Госдуме была создана единая рабочая группа под руководством вице-спикера Олега Морозова, получившая наименование «по совершенствованию законодательства о СМИ». Она приступила к работе в мае 2008 г. Финальным этапом ее деятельности стало заседание Комитета Государственной Думы по информационной политике 13.11.2008, на котором депутаты и общественность были проинформированы о сути тех предложений, что были наработаны в ходе ее деятельности. Текст этих наработок размещен на сайте Союза журналистов России http://www.ruj.ru/news_2008/081113-5.htm и каждый, в том числе и присутствующие в этом зале, теперь имеют техническую возможность принять посильное участие в их обсуждении и развитии.
Общий вывод: работа, которую мы ведем в обозначенном направлении, не всегда публична и не всегда линейна. Но это очень серьезная работа, направленная на убеждение не только официальной власти, но и общества в целом в необходимости указанных выше модернизационных действий по исключению диффамационных статей из российского уголовного законодательства. И наше сегодняшнее алматинское мероприятие по-своему значимо и весьма полезно для дальнейшего обсуждения и практического воплощения определенных и конкретных действий и рекомендаций в этом направлении. Приветствуется также предложение о выпуске по итогам нашего мероприятия специального сборника, в котором более четче и предметнее будет отражено все, что мы сегодня будем вместе обсуждать. Значит, наши мысли, мнения и конкретные предложения обязательно найдут свою аудиторию, возможно, новых сторонников или же оппонентов, что тоже по-своему значимо, поскольку придаст стимул для дальнейшей плодотворной работы в этом направлении. Спасибо за внимание.
Шевченко Тарас,
директор Института медиа права (Киев, Украина)
Обзор украинского законодательства в области диффамации. Опыт Украины в области декриминализации клеветы и оскорбления
Прежде всего, разрешите поблагодарить организаторов сегодняшнего мероприятия за приглашение. Очень рад приезду в Казахстан, так как в вашей стране я впервые и рад видеть много знакомых лиц из стран ЦА, наших выпускников Международной летней школы медиа права.
Коротко о нашей организации. Институт медиа права - общественная организация, основанная в 2005 году. До этого, с 2001 года, я работал в украинском представительстве «Интерньюс» в качестве юриста. Собственно, именно с 2001 года диффамация была декриминализирована в Украине.
Институт медиа права является аналитическим центром и работает в нескольких направлениях. Одно из главных направлений - это работа с государственными органами, в частности с Парламентом, работа над законопроектами. У нас уже налажено очень хорошее сотрудничество практически со всем депутатским корпусом, представляющим различные политические силы в Украине. Наша репутация не скандальная, так как мы придерживаемся достаточно сбалансированной позиции с возможностью аргументировать свое мнение любым политическим деятелям.
Также мы работаем с Национальным советом по телевидению и радиовещанию Украины - это государственный орган, который выдает частоты и следит за тем, как телеканалы соблюдают законодательство. В этом органе я возглавляю общественный совет -экспертный по своему характеру, выполняющий совещательную функцию. Данный общественный совет вправе давать рекомендации Национальному совету, который в обязательном порядке рассматривает такие рекомендации нашего совета.
Мы также непосредственно сотрудничаем с Президентом Украины. Недавно вопросы об общественном телевидении рассматривались на заседании Совета национальной безопасности и обороны, который возглавляет Президент, поэтому у нас была возможность выступить и перед самим Президентом со своими аргументами.
Кроме того, обучаем юристов и журналистов, наш главный проект в сфере образования - это Международная летняя школа медиа права, которая уже 5 лет проходит в Киеве. Она организована специально для всех стран бывшего СССР и поэтому проходит на русском языке. Практически каждый год к нам приезжают участники из Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, многих из которых я вижу сегодня на нашем мероприятии. Вполне возможно, что кто-то из вас захочет поучиться в летней школе, - на эту тему, думаю, еще будет возможность пообщаться. Есть также специальный сайт в Интернете, на котором можно будет получить более конкретную информацию об этой летней школе.
Теперь перейду к теме моего сегодняшнего выступления, посвященного уголовной диффамации. Как я уже сказал, Украина одной из первых стран в СНГ декриминализировала диффамацию в 2001 году. Произошло это очень просто: была принята новая редакция Уголовного кодекса, в который не вошли статьи о клевете и об оскорблении.
На мой взгляд, если бы в Парламенте рассматривался отдельно закон в 2001 году об исключении из УК этих двух статей, его бы не приняли. Я практически в этом уверен, поскольку присутствовали на тот момент те же самые аргументы, те же самые сложности, что и у вас. Более-менее активно эти статьи были задействованы властью для того, чтобы останавливать юридически публикации о себе в прессе, поэтому, когда рассматривается новый закон, гораздо проще, по моему мнению, что-то поменять в нем, поменять какие-то существенные элементы, которые не прошли бы в форме изменений в существующий Уголовный кодекс. Таким образом, поскольку было общее голосование за новую редакцию кодекса, некоторые депутаты не представляли, что они голосуют и за декриминализацию диффамации, так как кодекс объемный, и не все депутаты читают кодекс полностью. Наша практика также показывает, что если лидирующая фракция в целом за принятие закона, то будет принято именно такое, нужное для этой фракции решение. К тому же депутат может и не голосовать лично - достаточно просто оставить свою карточку, и за него может проголосовать его коллега по фракции. Такая практика приемлема и присутствует в деятельности нашего законодательного органа.
Мы обсуждали вопрос с Бойко Боевым, который тоже несколько раз приезжал на нашу летнюю школу в Киев. Мы говорили о разнице диффамации в уголовном порядке и в гражданском порядке. Собственно, гражданская диффамация в Украине остается, она была и активно применялась и до 2001 года, то есть до декриминализации диффамации и довольно активно применяется судами и сейчас.
Рассматриваются разные варианты - некоторые лучше, некоторые хуже. И самое главное, на что обращал внимание Бойко Боев в своем выступлении, - это то, что законодательство о диффамации должно сбалансировать право на репутацию (возможность человека защитить свою репутацию) и право на свободу слова.
Несколько аргументов, которые можно высказать в пользу гражданской диффамации. Первое - в гражданском порядке выиграть дело человеку, который хочет защитить свою репутацию, проще. В уголовном порядке прежде всего необходимо доказать умысел. Я думаю, что ваше законодательство такое же, как было у нас раньше: для уголовной клеветы, уголовного оскорбления нужно было доказать в судебном порядке умышленность действий, и на самом деле честно доказать умышленность действий очень сложно. Практически невозможно.
Второе - возможность получения компенсации, что присутствует и в уголовном, и в гражданском порядке. Тем не менее, когда штраф взимается в пользу государства, то пострадавшей стороне как бы ничего не достанется, хотя в пределах уголовного процесса он имеет полное право выдвинуть гражданский иск и получить компенсацию лично для себя. Поэтому сама направленность гражданского процесса сводится к защите интересов человека, чья репутация пострадала, тогда как в уголовном порядке речь идет о защите прежде всего государственных интересов. Государство в таком процессе «вмешивается» в целях защиты интересов не просто одного гражданина, но и интересов общественных.
В прошлом, как известно, уголовная диффамация была нацелена на защиту правителей (руководителей), государства, чтобы никто против них ничего плохого не говорил, при этом достоверность или недостоверность таких высказываний не имела значения. Достоверная информация ущемляет репутацию гораздо больше и сильнее, чем недостоверная, и это плохо для репутации правителя (руководителя) или государства в целом. Поэтому практически все правительства пытались защитить себя от каких-то бунтов, мятежей и таким образом сдерживали определенные выражения народа.
В частной сфере, практически, то же самое. Если вы читали книгу или смотрели фильм «Гордость и предубеждение», то знаете об устройстве средневекового общества. В книге говорится о том, что информация о младшей дочери, которая сбежала к военнослужащему и с ним живет, не заключив брак, ставит огромное клеймо на репутацию всей семьи, и ни одна из ее сестер уже успешно не сможет выйти замуж именно по этой причине. Поэтому, чтобы срочно исправить эту репутацию, необходимо откреститься от этой нерадивой дочери либо найти эту пару и заставить их заключить брак. Тогда это хоть как-то спасает репутацию. Как выглядит ситуация сегодня?
Если брать наших политиков, то складывается впечатление, что их репутацию вообще ничего не может испортить и она непробиваема. Второй пример - дуэль. Как в России защищали репутацию. Если кого-то оклеветали, он должен был вызвать обидчика на дуэль - либо умереть, либо убить. Что в такой ситуации должно было делать государство? Оно должно было давать какой-то выход, какую-то свою форму защиты, потому что если такой защиты нет - люди просто начинают стреляться.
Помню, как на одном из семинаров в Крыму, когда мы обсуждали вопросы оскорбления, в частности, я рассказал об американском опыте. Америка в целом вообще не наказывает за оскорбление - ни в уголовном, ни в гражданском порядке. То есть оскорбительные высказывания не рассматриваются в Америке как дающие право возмездия за нанесенный высказываниями вред, так как это вопрос вкуса, если можно так выразиться - кому-то нравится, кому-то не нравится. Потому государство не может определять, что и почему определенному человеку понравилось или не понравилось. Я привел один жесткий пример из практики Верховного Суда, когда человек, нарисовавший карикатуру в одном американском журнале о священнике с намеком на то, что этот священник имел определенные сексуальные отношения со своей мамой. И Верховный Суд отказал в иске священнику, так как случившееся было расценено просто как дискуссия между этим журналом и священником. После этого встал один из участников, крымский татарин, и сказал, что если нельзя добиться возмездия в судебном порядке, он должен лично расправиться с человеком, оклеветавшим маму.
Вышесказанное тоже доказывает, что если люди не могут получить защиту в судебном порядке, они будут искать ее в каком-то совсем не правовом формате, поэтому в этой ситуации присутствуют, возможно, какие-то определенные культурные, национальные особенности. Именно поэтому государство применяет определенное законодательство, устанавливает определенные рамки регулирования и находит баланс между интересами. Этот баланс, как мы уже проговаривали, должен лежать в гражданско-правовой сфере, а не в уголовной.
Позволю себе прокомментировать высказывание нашего кыргызского коллеги о том, что лучше получить маленький штраф в уголовном процессе, нежели в гражданском процессе лишиться всего своего имущества. В наших странах, во-первых, есть и уголовная, и гражданская клевета. Даже если бы не было отдельного гражданского, то все равно есть возможность предъявления гражданского иска в уголовном процессе. На самом деле наличие возможности привлечь лицо к ответственности за клевету и в гражданско-правовом, и в уголовно-правовом порядке ничего не меняет, не дает дополнительных гарантий, более того, если представится такая возможность, то человека могут еще и упрятать за решетку. То есть большой штраф может быть как в одном варианте, так и в другом. Все предоставлено и зависит от выбора истца, а также от того, как он захочет вести свою стратегию защиты своей чести и достоинства в судебном порядке. И не будет такого, что только уголовная ответственность с маленьким штрафом без возможности тюремного заключения, без возможности большой компенсации. К сожалению, это два отдельных вопроса, которые не подменяемы. Уголовная ответственность - это один вопрос, а большие иски - это второй вопрос.
С уголовной ответственностью Украина смогла справиться в 2001 году, с большими исками мы более или менее решили вопрос процентов на 95 в 2003 году, и об этом я буду говорить на своей сегодняшней последней презентации в рамках работы последней секции.
Возвращаясь к декриминализации, повторюсь, что в свете принятия нового украинского уголовного кодекса, непосредственная работа велась не со всем Парламентом, а только с той рабочей группой, которая разрабатывала этот новый УК. Этим занималась на тот момент организация «Айрекс», которая работала в Украине с 1999 года и была первой организацией, чья основная деятельность направлена на защиту прав журналистов. Наталья Петрова тогда возглавляла юридическую программу. Я же начинал заниматься вопросами защиты прав журналистов с 19 сентября 2001 года, а 1 сентября (за 19 дней до этого) того года уже вступил в силу упомянутый новый УК, потому моей роли в этом не было никакой. Все последующие принимаемые медийные законы уже разрабатывались с нашим участием.
«Айрекс» подготовила большой аналитический доклад, юридический аргумент, который, собственно, смог убедить членов рабочей группы в том, что статьи в УК о клевете и оскорблении не являются демократичными, что это далеко не самый лучший способ защиты прав человека, что гражданский порядок защиты лучше, проще и выгоднее. И на самом деле во многих случаях он будет лучше не только для свободы слова, но будет лучше и для защиты репутации, поскольку еще раз повторюсь, что истцу выиграть дело в гражданском процессе проще, чем в уголовном.
На тот момент, когда это лоббировалось, Украина уже была в процессе огромных многомиллионных исков, и таких исков на самом деле было довольно много как до 2001 года, так и после. Потому вопрос с большими исками оценивался и рассматривался отдельно, независимо от процесса декриминализации. Но сама по себе угроза уголовного наказания являлась очень жесткой мерой, которая сдерживала многих журналистов от того, чтобы писать что-нибудь плохое о членах Парламента или Правительства.
После 2001 года предпринималось около пяти попыток вернуть эти две статьи в УК. Такие попытки предпринимали несколько депутатов, но все тщетно, к тому же это вызвало солидарное неприятие и противодействие со стороны журналистской братии. Также идти наперекор единому мнению и позиции журналистов не хотело и большинство депутатского корпуса Украины.
Несколько дел, которые касаются уголовной клеветы, рассматривались Европейским судом. То есть для Украины, которая является членом Совета Европы, европейский суд может рассматривать ту категорию судебных дел, которая касается именно нарушений прав человека. Именно два таких дела частично касались уголовной клеветы. Общий вывод по таким делам - за уголовную диффамацию, и это самое страшное, человек может сесть в тюрьму. Поэтому первое, чего нужно добиваться в процессе декриминализации диффамации, - это отмена санкции в виде тюремного заключения. Если дело остается на уровне штрафа, то это еще не так страшно по сравнению с тюрьмой.
Учитывая сложность законодательства о диффамации, трудности его понимания даже самими представителями правоохранительных и судебных органов, и уже тем более журналистами, которые не всегда глубоко владеют юридической стороной диффамации, необходимо, таким образом, научить судей, научить адвокатов и иметь определенное общественное мнение, которое бы давило на общество. Здесь уместно привести высказывания одного кыргызского коллеги, который отметил, что если бы в Кыргызстане был вынесен приговор за диффамацию, связанный с лишением свободы, то это обязательно вызвало бы общественное волнение.
В Украине сейчас ситуация такая, что большой иск на большую сумму тоже будет негативно оценен и, к примеру, тот же политик, подавший такой иск, сам будет вынужден отозвать свой иск. Вот почему так важно общественное мнение в этом вопросе. Таким образом, общественное мнение порой намного важнее и эффективнее самого закона и его особенностей. Спасибо за внимание.