Однако, в многочисленных спорных ситуациях наблюдается, что государственные органы, суды и практикующие юристы совершенно игнорируют тот факт, что данная норма является исключением из общего правила и она не должна применяться, когда правообладатель известен, и более того, требует у аккредитованных организаций по коллективному управлению имущественными правами исключения своих фонограмм и исполнений из их разрешений, поскольку намерен самостоятельно заключать сублицензионные договоры и получать вознаграждение. Указанные в настоящей статье опасные тенденции и ошибки в применении и толковании законодательства РК об авторском праве и смежных правах могут повлечь ощутимые негативные правовые последствия для Казахстана, в виде: - ответственности за нарушение норм международных договоров в области защиты интеллектуальной собственности, ратифицированных Казахстаном, а также обязательств, принятых в рамках вступления в ВТО; - включения Казахстана в список стран 301, которые не обеспечивают адекватную и эффективную правовую охрану интеллектуальной собственности (специальный ежегодный доклад «301» о нарушениях прав интеллектуальной собственности, выпускаемый Управлением торгового представителя США (Казахстан был исключен из него в 2006 году), что в свою очередь может повлечь экономические потери для Казахстана, в том числе отток иностранных инвестиций и технологий, необходимых для отечественной экономики.
ПАРАДОКСЫ ЗАКОНА О ТОРГОВЛЕ: СООТНОШЕНИЕ С ГРАЖДАНСКИМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ РОССИИ
С 1 января 2017 года в России в полной мере вступила в силу обновленная редакция Федерального закона от 28 декабря 2009 года № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (далее - Закон о торговле), что дает нам еще один повод вернуть цивилистическое сообщество к дискуссиям о дуализме частного права, о вмешательстве в свободу предпринимательской деятельности и о методах такого вмешательства. Еще осенью 2009 года, при рассмотрении Закона о торговле в Государственной Думе РФ, было совершенно очевидно, что заранее обречена на неудачу реализуемая в нем попытка урегулировать отношения между субъектами гражданского права абсолютно автономно от существующего гражданского законодательства. Часть 1 статьи 3 этого Закона содержала упоминание о том, что правовое регулирование отношений в области торговой деятельности осуществляется Гражданским кодексом Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, Законом Российской Федерации от 07 февраля 1992 года № 2300-1 «О защите прав потребителей», другими федеральными законами и принимаемыми в соответствии с ними иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, законами субъектов Российской Федерации, иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации. Вместе с тем этому законодательному акту отводилась роль специального по отношению к общему акту гражданского законодательства (Гражданскому кодексу Российской Федерации, далее - ГК РФ). Содержание данного Закона, введенного в действие с 01 февраля 2010 года, подтвердило опасение, что присутствующие в нем в немалом количестве нормы гражданского права вступят в конфликт с нормами действующего ГК РФ. И конфликт этот настолько серьезный, что его предотвращение за счет юридической техники (за счет закрепления соотношения «общий закон - специальный закон») попросту невозможно. Российская правовая система, располагающая весьма объемным и содержательным Гражданским кодексом, содержащим общие принципы гражданско-правового регулирования, правила о сделках и в том числе о договорах, развернутое регулирование общих процедур возникновения, исполнения и прекращения обязательств, а также еще более подробное регулирование отдельных видов обязательств (купли-продажи, в том числе поставки, аренды, подряда и пр.), не нуждается в существовании параллельных с перечисленными правилами норм, относящихся исключительно к отношениям «в сфере торговли». Даже если бы ГК России не содержал норм о купле-продаже, такое обязательство могло бы успешно возникать и исполняться лишь благодаря одной статье 421 ГК РФ, в силу которой стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. Важно также учитывать, что многие из упомянутых положений ГК России имеют характер принципов. Будучи закрепленными в части первой ГК РФ, они последовательно отражены и воплощены в специальных нормах, посвященных тем или иным институтам обязательственного права. Так, например, положения статьи 485 ГК РФ части второй Кодекса о цене товара в договоре купли-продажи сконструированы как диспозитивные, что целиком и полностью согласуется с базовым правилом гражданского оборота о свободном определении цены сторонами сделки, закрепленном в пункте 1 статьи 424 ГК РФ. Аналогичное значение имеют и правила статьи 421 ГК РФ о праве сторон сделки вступить в смешанный договор. Более того, надо признать, что большинство сделок, совершаемых в гражданском обороте, вряд ли целиком «укладываются» в одну из глав части 2 ГК РФ, посвященных отдельным видам обязательств, и, как правило, содержат в себе так же элементы иных договоров. Такой характер имеют, например, широко распространенные договоры о поставке и одновременной наладке оборудования, договоры о переработке давальческого сырья. Один из известных «хозяйственных» договоров - консигнационный -много лет используется в практике гражданского оборота, при этом юридический анализ этой конструкции чаще сводится к применению к этой сделке норм о комиссии или об агентировании напрямую или по аналогии1. Однако никогда и никем не ставился вопрос создания специальных норм для его регулирования и уж тем более о создании норм, столь специальных, что они применялись бы исключительно в отдельной сфере «торговых» отношений, иными словами, о создании специального закона, который регулировал бы консигнаторские отношения. ______________________ 1 Так, например, в классическом учебнике по гражданскому праву этот договор напрямую назван видом комиссии. См.: Российское гражданское право: Учебник: Обязательственное право. В 2 т. / В.В. Витрянский, B.C. Ем, Н.В. Козлова и др.; Отв. ред. Е.А. Суханов. - 2-е изд., стереотип. - М.: Статут, 2011. - Т. 2. - С. 797-798.
Самим сторонам сделки для регулирования их отношений достаточно достигнутых между ними в требуемой законом форме договоренностей, а суду для разрешения спора между сторонами сделки (а впрочем, и спора сторон этой сделки с налоговым органом или иным органом государственной власти) для квалификации сделки достаточно правил статьи 421 ГК РФ, а для определения правовых последствий заключения такой сделки в случае, когда она действительно уникальна и не совпадает в своих элементах с комиссией, агентированием, куплей-продажей и пр., достаточно глав 21-26 Кодекса. Таким образом, для регулирования разнообразных хозяйственных отношений в условиях рыночной экономики, российское право подготовило к началу 2000-х гг. вполне достаточный арсенал общих и специальных норм, объединенных общими принципами, и все эти нормы являются нормами гражданского права. Подчеркнуть значимость этих норм можно, обратившись к статье 1 ГК РФ, все положения которой напрямую следуют из норм Конституции Российской Федерации, гарантирующей единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержку конкуренции, свободу экономической деятельности, признание, равную защиту частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (статья 8). В силу Конституции РФ каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 34); права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55). Следовательно, сомневаться в конституционности статьи 1 ГК РФ не приходится, что подтверждает в том числе и тот факт, что за все время существования конституционного правосудия в России указанная статья Кодекса не только не была подвергнута сомнению Конституционным Судом РФ, но и не оспаривалась ни одним заявителем. При таких обстоятельствах принятие и введение в действие Закона о торговле поставило перед отечественной правовой системой довольно острый вопрос о том, как быть с базовым правилом об обязательном соответствии норм гражданского права, содержащихся в отдельных федеральных законах, нормам гражданского права, содержащихся в ГК РФ (абзац второй пункта 2 статьи 3 Кодекса). Выше было упомянуто о возможных конфликтах между нормами ГК РФ и положениями Закона о торговле. Один из таких конфликтов возникает в случае с частями 4 и 6 статьи 9 Закона о торговле. В тексте Закона указывается, что соглашением сторон договора поставки продовольственных товаров может предусматриваться включение в его цену вознаграждения. выплачиваемого хозяйствующему субъекту, осуществляющему торговую деятельность, в связи с приобретением им у хозяйствующего субъекта, осуществляющего поставки продовольственных товаров, определенного количества продовольственных товаров. Иными словами, стороны договора поставки вправе предусмотреть такое условие в своей сделке, которое фактически снижало бы цену договора в случае, когда покупатель приобретает у поставщика товар в определенном количестве (очевидно, превышающем показатель, названный в договоре). В таком условии нет ничего неожиданного для практики гражданско-правового регулирования. Как уже отмечалось, положения статьи 485 ГК РФ сформулированы как диспозитивные, что абсолютно не исключает указания в договоре купли-продажи особого порядка расчета цены, в том числе с ее понижением при заявке покупателя на особые оптовые партии (скидка за опт). В данном отношении законодатель исходил из общей предпосылки о том, что субъекты гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (статья 1 ГК РФ). Совершенно очевидно, что продавец товара имеет законный интерес в предоставлении покупателю скидки за покупку им товара в большем количестве, равным образом как и покупатель имеет интерес в получении такой скидки, то есть в экономии своих финансовых ресурсов. Для целей гражданско-правового регулирования не имеет значения порядок предоставления этой скидки - продавец может предоставлять ее непосредственно при заключении каждого отдельного договора поставки либо пообещать покупателю, что такая скидка будет возвращаться покупателю всякий раз при исполнении или при заключении очередного договора поставки (если, например, количество приобретенных товаров по предыдущим договорам превысит определенную в соглашении планку). Строго говоря, если бы Закон о торговле не предусмотрел для поставщика и покупателя возможности такого особого порядка расчета покупной цены, то ничто не мешало бы (да и не мешало до принятия Закона о торговле) включать аналогичные условия в свои соглашения. Однако, далее в Законе о торговле указывается, что размер указанного вознаграждения покупателю подлежит согласованию сторонами этого договора, включению в его цену и не учитывается при определении цены продовольственных товаров, более того, в силу данного Закона (в редакции Федерального закона от 3 июля 2016 года № 273-ФЗ) совокупный размер вознаграждения, выплачиваемого покупателю (торговой сети) в связи с приобретением им у поставщика определенного количества продовольственных товаров, и платы за оказание услуг по продвижению товаров, логистических услуг, услуг по подготовке, обработке, упаковке этих товаров, иных подобных услуг не может превышать пять процентов от цены приобретенных продовольственных товаров. В цитированных нормах представлена попытка ограничить стороны сделки в свободе определения ими договорных условий, которая, как отмечалось выше, допустима исключительно в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Ни одна из этих причин не может быть рассмотрена применительно к отношениям по определению цены в договоре поставки продовольственных товаров, заключаемом между двумя частными лицами, среди которых нет гражданина-покупателя. Еще большим ограничителем выступает часть 6 статьи 9 Закона о торговле, в силу которой (в редакции Федерального закона от 3 июля 2016 года № 273-ФЗ) выплата поставщиками товаров владельцам торговых сетей (покупателям) иных видов вознаграждения, не предусмотренных настоящим Федеральным законом, либо исполнение (реализация) такого договора в соответствующей части не допускается. По существу, в этой норме и в части 12 статьи 9 Закона о торговле законодатель попытался исключить возможность заключения между поставщиком и покупателем таких договоров поставки, в которых присутствовали бы также элементы иных сделок. Кроме того, часть 4 статьи 9 Закона о торговле запрещает менять цену сделки в зависимости от обстоятельств, предусмотренных сторонами. Так, например, данная норма фактически исключает возможность предоставления покупателю еще большей скидки («вознаграждения») в том случае, когда договором было предусмотрено его право в одностороннем порядке увеличить количество приобретаемого товара, и он таким правом воспользовался. Любопытно заметить, что начиная с 1 июня 2015 года, когда в силу вступил Федеральный закон от 08 марта 2015 года № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации», противоречие между ГК РФ и частью 6 статьи 9 Закона о торговле обострилось. В силу статьи 327.1 ГК РФ в редакции вышеназванного Федерального закона, исполнение обязанностей, а равно и осуществление, изменение и прекращение определенных прав по договорному обязательству, может быть обусловлено совершением или несовершением одной из сторон обязательства определенных действий либо наступлением иных обстоятельств, предусмотренных договором, в том числе полностью зависящих от воли одной из сторон. Следовательно, стороны договора поставки, опираясь на данное положение ГК РФ, вправе заключить такой договор, в котором право покупателя на возврат ему суммы, составляющей «скидку за опт», поставлено в зависимость от совершения этой стороной сделки определенных действий, например, от увеличения количества приобретаемых у данного поставщика товаров, от проведения вместе с поставщиком рекламных акций, да и, наконец, от размещения товара, приобретаемого у данного поставщика, на определенных местах в торговых залах. Даже для тех юристов, кто не признает для себя действие абзаца второго пункта 2 ГК РФ, статья 3271 Кодекса во всяком случае должна иметь большую силу, чем статья 9 Закона о торговле, хотя бы потому, что это новое положение законодательства было принято позже, а также потому, что специальными переходными положениями Федерального закона от 08 марта 2015 года № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» был установлен приоритет новых положений обязательственного права над нормами гражданского права, содержащимися в иных законах (см. часть 3 статьи 2 Федерального закона от 08 марта 2015 года № 42-ФЗ: «Впредь до приведения законодательных и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствие с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона) законодательные и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, а также акты законодательства Союза ССР, действующие на территории Российской Федерации в пределах и в порядке, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации, применяются постольку, поскольку они не противоречат положениям Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона)»). В еще больший диссонанс с нормами ГК РФ входят положения частей 7-9 статьи 9 Закона о торговле, определяющие сроки исполнения покупателем обязанности по оплате товара по договору поставки («продовольственные товары, на которые срок годности установлен менее чем десять дней, подлежат оплате в срок не позднее чем восемь рабочих дней со дня фактического получения» и т.д.). Таким образом, сторонам запрещено договариваться об отсрочке платежа большей, чем указано в Законе. С формальной точки зрения эти правила не противоречат пункту 1 статьи 486 ГК РФ, закрепляющему общую норму об оплате непосредственно до или после передачи товара, но допускающему, что законом может быть предусмотрено иное. Однако, для принятия Федерального закона, ограничивающего продавца и покупателя в свободе по своему усмотрению определить сроки оплаты товара по договору купли-продажи, в силу части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации потребовалось бы обоснование необходимости защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Ни пояснительная записка к проекту федерального закона «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации», ни иные сопроводительные материалы к нему не содержали такого обоснования. Не может быть такое обоснование выведено и из таких задач закона, как обеспечение единства экономического пространства на всей территории страны путем проведения единой государственной политики и нормативного правового регулирования в сфере торговой деятельности, исключение неоправданного вмешательства органов государственной власти и органов местного самоуправления в торговую деятельность хозяйствующих субъектов, обеспечение баланса экономических интересов хозяйствующих субъектов при заключении и исполнении договоров поставки (упоминались в пояснительной записке к законопроекту). Более того, задача обеспечения баланса экономических интересов хозяйствующих субъектов в принципе решается только в рамках действия принципа свободы договора, уравновешиваемого посредством действия принципа добросовестности, защищающего слабую сторону правоотношения. Не случайно, оценивая действие положений статьи 421 ГК РФ, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ счел необходимым допустить оспаривание договорных условий тех соглашений, при совершении которых одна из сторон являлась в экономическом отношении слабой. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 года № 16 «О свободе договоpa и ее пределах» применительно к договорам, обеими сторонами которых являются предприниматели, отмечено: «В тех случаях, когда будет установлено, что при заключении договора, проект которого был предложен одной из сторон и содержал в себе условия, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон (несправедливые договорные условия), а контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора (то есть оказался слабой стороной договора), суд вправе применить к такому договору положения пункта 2 статьи 428 ГК РФ о договорах присоединения, изменив или расторгнув соответствующий договор по требованию такого контрагента. В то же время, поскольку согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК РФ или о ничтожности таких условий по статье 169 ГК РФ». Продолжением этих глубоко справедливых идей стало включение Федеральным законом от 08 марта 2015 года № 42-ФЗ в статью 428 ГК РФ нового пункта 3, содержащего аналогичную формулировку («другая сторона в силу явного неравенства переговорных возможностей поставлена в положение, существенно затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора»). Таким образом, для установления баланса интересов сторон договора поставки в российской правовой системе существуют продуманные и взвешенные механизмы, отнюдь не отменяющие действие принципа диспозитивности. На их фоне императивное требование о сроках оплаты товара, закрепленное в Законе о торговле, выглядит по меньшей мере атавизмом, отголоском планово-административной экономики и представляет собой ничем не обоснованное прямое вмешательство в договорные отношения равноправных субъектов. Единственным следствием такого рода прямых запретов обычно бывают обход закона или вынужденная трансформация сложившихся договорных связей. Стороны экономических отношений, столкнувшись с новой нормой права, препятствующей реализации их экономических интересов, предвидя убытки и утрату выгоды, обычно облекают свои отношения в иную договорную форму, не совпадающую по внешним признакам с урегулированной формой (в этом случае - в договорную форму, не совпадающую с договором поставки). Во-первых, стороны отношений по купле-продажи могут перейти на комиссионные или аналогичные им формы торговли, договорившись считать «покупателя» лишь агентом, совершающим действия по продаже непосредственным потребителям товара, принадлежащего продавцу. Во-вторых, «покупатель» может при наличии достаточных финансовых ресурсов арендовать производственные мощности «продавца» и приступить к собственному производству того же самого товара. В-третьих, «покупатель» может приобрести у «продавца» право использовать комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав, включающий право на товарный знак, и перейти к собственному производству нужного потребителям товара. Можно перечислять еще много вариантов поведения сторон, стремящихся обойти императивные требования, установленные для договора поставки. Часть 12 ст. 12 Закона о торговле содержит два запрета, один из которых с точки зрения гражданского законодательства в принципе невозможен, а второй по существу и является запретом, установленным гражданским законодательством - «Включение в договор поставки продовольственных товаров условий о совершении хозяйствующим субъектом, осуществляющим торговую деятельность, в отношении поставленных продовольственных товаров действий, связанных с оказанием услуг по продвижению товаров, услуг по подготовке, обработке, упаковке этих товаров, иных подобных услуг, либо исполнение (реализация) такого договора в соответствующей части не допускается. При заключении и (или) исполнении (реализации) договора поставки продовольственных товаров запрещается понуждение контрагента к заключению договора возмездного оказания услуг (в том числе с третьими лицами), направленного на оказание услуг по продвижению товаров, услуг по подготовке, обработке, упаковке этих товаров, иных подобных услуг, а также иных договоров». В случае второго запрета (не допускается заключение договора поставки путем понуждения к заключению договора оказания услуг) мы имеем дело с воспроизведением в Законе о торговле пункта 1 ст. 421 ГК РФ. Действительно, использование экономического превосходства в ситуации неравных переговорных возможностей недопустимо, это одно из проявлений недобросовестности (пункт 4 ст. 1 ГК РФ), которое должно влечь за собой негативные последствия. Однако, в первом случае речь идет, как уже говорилось, о попытке запретить смешанные договоры. Не повторяя мысль о принципиальной невозможности такого запрета, хотелось бы тем не менее указать, что он может быть с легкостью преодолен. Законодатель, используя оборот «включение в договор поставки условий...», отождествляет тем самым договор поставки и документ, выражающий содержание договора поставки (не учитывая, кстати, что договор поставки вполне может быть заключен не путем составления единого документа, а путем обмена письмами, в том числе электронными - см. ст.ст. 434, 507 ГК РФ). Однако в действительности стороны договора поставки, желающие обусловить определенные права и обязанности по договору определенными действиями одной из сторон, могут заключить иной договор (например, договор о совместной деятельности, договор об оказании покупателем услуг), исполнение которого в свою очередь будет учитываться при исполнении договора поставки. В этом отношении упомянутая выше статья 327.1 ГК РФ предоставляет сторонам широкие возможности. Оформление договора об оказании услуг в виде отдельного документа делает цитированный запрет Закона о торговле бессмысленным. Текст Закона о торговле дает основания привести еще немало примеров того, как его нормы вступают в противоречие с положениями гражданского законодательства, но указанные выше нормы являют собой наиболее яркие из них. Безусловно, сторонники позитивистского подхода к толкованию коллизий между законами скорее всего применительно к сложившейся ситуации утверждали бы об особой силе Закона о торговле как специального по отношению к ГК РФ. Однако, во-первых, это не совсем так. На примере проанализированных выше норм мы показали, что положения Закона о торговле в ряде случаев напрямую противоречат нормам ГК РФ, регулирующим те же самые отношения. В такой ситуации, на основании абзаца второго пункта 2 статьи 3 ГК РФ, следует прийти к выводу о невозможности применения норм Закона о торговле, противоречащих Кодексу. Лишь пункт 1 статьи 486 ГК РФ мог бы дать основания для того, чтобы называть Закон о торговле специальным по отношению к ГК РФ, но, как уже было показано, для установления такого специального правила в Законе о торговле, по существу, не было конституционных оснований. Концептуальным недостатком Закона о торговле является то, что он пытается решить проблему защиты слабой стороны (очевидно, это производитель продовольственных товаров) в отношениях с сильной стороной (подразумевается владелец магазина или магазинов розничной торговли) негодными средствами. Нужно отдавать отчет в том, что «слабое» положение производителя продовольственных товаров действительно может повлечь опасность как с точки зрения развития экономики, так и с точки зрения социальной стабильности. Упущения антимонопольных и иных государственных органов на самом деле могли в течение нескольких лет создать базу для монополизации рынка розничной торговли продуктами. Однако, для решения такой задачи, как защита производителя продовольствия, наряду с оспариванием слабой стороной отношений заключенного ею договора полностью или в части либо изменением его условий посредством использования защитного механизма, предусмотренного пунктом 3 ст. 428 ГК РФ, могут и должны использоваться антимонопольные меры. Возможно, меры, предусмотренные действующим Федеральным законом от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции», не всегда могут быть применены к лицам, осуществляющим розничную торговлю продовольственными товарами. Вероятно также, что этих мер на сегодняшний день недостаточно, однако несовершенство антимонопольного законодательства не может быть причиной закрепления на уровне закона цитированных выше норм, имеющих, вне всякого сомнения, гражданско-правовую природу. Неумелое применение публично-правовых механизмов, их неразвитость, негибкость существующих судебных процедур в рамках рассмотрения налоговых, антимонопольных и иных публично-правовых споров, привязка в судебной практике правовых последствий к формальной стороне вопроса (название договора между сторонами, обороты речи, использованные в тексте сделки и пр.) - все это не может служить оправданием для введения законодательного регулирования, параллельного с существующим регулированием отношений гражданского оборота. Как не вспомнить в этой связи о казалось бы прочно забытой концепции самостоятельности хозяйственного («предпринимательского») права. Предпосылок для выделения законодательства, регулирующего отношения, «возникающие между хозяйствующими субъектами при осуществлении ими торговой деятельности» (часть 3 статьи 1 Закона о торговле), в обособленную отрасль законодательства, не было в 2009 году, не могут они быть обнаружены и сейчас, когда осуществлена «модернизация» Закона о торговле. Как известно, во всякой торговой и иной экономической деятельности выделяются отношения между самими субъектами, осуществляющими такую деятельность, а также отношения, складывающиеся между этими субъектами и публично-правовыми образованиями в лице разнообразных органов, реализующих функции публично-правовых образований. Последние отношения крайне важны с точки зрения обеспечения баланса интересов непосредственных потребителей предметов торговли, так называемых хозяйствующих субъектов, а также публичных интересов, именно поэтому их регулирование в условиях рынка принято считать не только полезным, но и необходимым. В этом смысле вряд ли может вызывать сомнение, с точки зрения конституционности положение части 5 статьи 8 Закона о торговле, в силу которого в случае, если в течение тридцати календарных дней подряд на территории отдельного субъекта Российской Федерации или территориях субъектов Российской Федерации рост розничных цен на отдельные виды социально значимых продовольственных товаров первой необходимости составит тридцать и более процентов, Правительство Российской Федерации в целях стабилизации розничных цен на данные виды товаров имеет право устанавливать предельно допустимые розничные цены на них на территории такого субъекта Российской Федерации или территориях таких субъектов Российской Федерации на срок не более чем девяносто календарных дней. Приведенное положение являет собой абсолютно обоснованное ограничение свободы предпринимательской деятельности, не вступающее в противоречие с конституционными принципами и положениями гражданского законодательства. В данном случае в действительности существует и подлежит охране законом публичный интерес в ограничении роста розничных цен, причем исключительно на социально значимые продовольственные товары. Реализация этого интереса осуществляется путем кратковременного административного регулирования, которое вполне согласуется с принципом защиты от недобросовестной конкуренции, с необходимостью защитить интерес потребителя продуктов в разумной цене и применяется также в сфере электроэнергетики, пассажирских перевозок, оплаты коммунальных услуг и т.п. Впрочем, в некоторых отраслях экономики ценовое регулирование является более жестким и постоянным, однако и интерес потребителя в таких случаях является более значимым. Вместе с тем, установление административной ответственности в виде штрафов за нарушение правил Закона о торговле, определяющих условия сделок между поставщиком и покупателем (статья 14.42 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях), представляется абсолютно недопустимым, с точки зрения основ рыночной экономики. Фактически, это штрафы за применение гарантированного Конституцией Российской Федерации принципа свободы договора. В то же время, совершенно очевидно, что лица, осуществляющие деятельность по продаже продовольствия в розницу, злоупотребляя свободой договора, в том числе создавая за счет системы соглашений, предлагаемых к заключению производителям продовольственных товаров, преимущества для себя, тем самым фактически нарушают баланс интересов на рынке. Такое поведение должно предупреждаться и пресекаться, однако для этого должны использоваться подходящие правовые инструменты, в том числе налоговое администрирование и антимонопольные меры. Применение дифференцированного налогообложения тех или иных видов сумм, получаемых продавцами продовольствия от поставщиков, а также выявление фактов недобросовестной конкуренции с точки зрения механизмов рынка значительно эффективнее, нежели система штрафов за заключенные равноправными сторонами сделки. Как уже отмечалось, с 1 января 2017 года новые правила законодательства о торговле вступили в силу в полной мере, точнее, как указано в переходных положениях Федерального закона от 03 июля 2016 года № 273 -ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» и «Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях», все договоры, ранее заключенные на соответствующем рынке, должны были быть приведены в соответствие с новым регулированием, а если это не произошло, то их условия «признаются утратившими силу». Вышеназванный Федеральный закон ужесточил ранее закрепленные в Законе о торговле запреты и распространил их на лиц, входящих в одну группу лиц со сторонами договора (часть 14 статьи 9 Закона о торговле). По существу, в новой редакции Закон о торговле продолжил ранее взятый законодателем курс на обособленное регулирование отношений по поводу продажи продовольственных товаров, углубив противоречия между Законом о торговле и гражданским законодательством. Прямой запрет, выраженный в формуле «запрещается заключать между собой договор, по которому товар передается для реализации третьему лицу без перехода к такому лицу права собственности на товар, в том числе договор комиссии, договор поручения, агентский договор или смешанный договор, содержащий элементы одного или всех указанных договоров», еще более откровенно конфликтует с основными началами гражданского законодательства, однако, что гораздо важнее, он не позволяет достичь поставленных перед законопроектом целей. Даже если при применении этой нормы суды вопреки статье 421 ГК РФ и общим положениям гражданского законодательства сочтут ее действующей, судьба заключенных с нарушением этой нормы сделок комиссии или поручения, агентирования либо аналогичных договоров не изменится. Сделки эти для гражданского права действительны, а обязательства, возникшие из них, подлежат исполнению. В силу пункта 1 статьи 168 ГК РФ, по общему правилу, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой. Ни действующий Закон о торговле, ни рассматриваемый законопроект не содержат специального указания на то, что сделка, совершенная вопреки указанным в статье 9 Закона о торговле запретам, ничтожна. При таких обстоятельствах требовать признания судом такой сделки недействительной могут только ее стороны (пункт 2 статьи 166 ГК РФ). Ни антимонопольные органы, ни органы прокуратуры, ни какие-либо иные органы не смогут поставить перед судом вопрос о недействительности данной сделки, а значит, и о квалификации ее условий как условий, нарушающих требования законодательства. Следовательно, применение действующих и проектируемых положений об административной ответственности за совершение сделок вопреки требованиям Закона о торговле сопряжено и впредь будет связано с необходимостью предварительного рассмотрения судом вопроса о существе сделки, существе ее условий, о применении к сделке правил о комиссии, агентировании или ином названном в статье 9 Закона о торговле соглашении. Рассмотрение этих вопросов права в рамках административного производства невозможно, однако право поставить вопрос о недействительности сделки у антимонопольного органа, имеющего полномочия, рассматривать дела о соответствующих административных правонарушениях, отсутствует. В силу статьи 166 ГК РФ разрешить вопрос о признании оспоримой сделки недействительной может только суд. Приведенные выводы означают, что рассмотрение дел по статьям 14.40 и 14.42 КоАП РФ при правильно выстроенной линии защиты не может привести к назначению административного наказания, во всяком случае не должно.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |
Содержание ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯДиденко А. Вызовы времени: условия гражданско-правовой ответственностиВитрянский В. Ответственность за нарушение обязательствСергеев А. Правовая природа компенсации за нарушение исключительного авторского праваАлимбеков М. Пределы конкретизации норм законодательства в нормативных постановлениях Верховного Суда Республики КазахстанБеляневич Е. Об освобождении субъекта хозяйствования от ответственности за ненадлежащее исполнение договорных обязательствГонгало Б. Защита гражданских прав: основные понятияБелых В. Убытки как средство защиты по праву Англии и РоссииМороз С. Актуальные вопросы защиты прав инвесторовИльясова К. Объекты государственной регистрации в правовом кадастреИсмаилов Ш. Гражданско-правовая ответственность по законодательству ТаджикистанаМэггс П. Бесплатное программное обеспечение с открытым исходным кодом в американском правеСпасибо-Фатеева И. Контуры гражданско-правовой ответственности: обзорный критический анализЩенникова Л. Об институте гражданско-правовой ответственности нотариуса в системе нотариата латинского типаКамышанский В. Следование права залога при трансформации материально-правовой формы предмета залога применительно к процедуре банкротстваТелюкина М. Конкурсная ответственность должника и иных субъектов в российском правеЛебедев К. К вопросу о принципе полного возмещения убытковШепель Т. Является ли недобросовестное поведение при проведении переговоров о заключении договора правонарушением?Рузакова О. Тенденции развития российского законодательства об охране интеллектуальной собственности в условиях международной интеграцииСамарходжаев Б. Некоторые вопросы внешнеэкономической деятельности в республике УзбекистанРостен К. Средства правовой защиты в случае нарушения договора в Соединенных ШтатахКаудыров Т. Правовая охрана интеллектуальной собственности в Казахстане - четверть века развитияМихеева Л. Парадоксы закона о торговле: соотношение с гражданским законодательством РоссииСумида М. О первом условии теории эквивалентности (на примере судебного решения по делу «Maxcalcitol»)Абжанов Д. Об ответственности банка - заимодателя по договору банковского займаНестерова Е. Совершенствование норм о договорной ответственности на основе положений английского права и модельных правил европейского частного праваГалинская Ю. Способы обеспечения исполнения обязательства в Гражданском кодексе Чешской РеспубликиМинаева Т., Барнвел С. Обзор контрактного права Англии |