Категория оцененных убытков получила свое отражение в нормах части четвертой ГК РФ, где предусматривается выплата при нарушении авторских и смежных прав по выбору потерпевшего лица вместо возмещения убытков определенной компенсации (п. 3 ст. 1252). Ее размер определен двояко: а) денежными рамками (от 10 тыс. до 5 млн. руб.), которые применяются по усмотрению суда, и б) двукратной стоимостью нарушенного объекта или права его использования (ст. 1301, 1311 ГК). В английском праве альтернативой взысканию компенсационных убытков является взыскание заранее оцененных убытков (liquidated damages) в соответствии с положением договора, если соответствующее условие предусмотрено. Сумма заранее оцененных убытков должна быть добросовестной попыткой оценки возможных фактических убытков. Если суд сочтет, что сумма заранее оцененных убытков слишком велика, то положение договора может быть признано недействительным. Тогда суд взыщет лишь обычные компенсационные убытки. Схожим образом в DCFR предусмотрено, что «Если условиями обязательства предусмотрено, что должник, нарушивший обязанность, обязан уплатить кредитору за такое неисполнение определенную сумму, кредитор вправе требовать уплату такой суммы независимо от фактического ущерба. Однако, даже если предусмотрено иное, сумма, установленная таким образом договором или иным юридическим актом, может быть уменьшена до разумного предела в тех случаях, когда она в значительной степени не соответствует ущербу, причиненному в результате неисполнения, и иным обстоятельствам» (III.-3:712: Согласованный платеж за неисполнение)[171]. На первый взгляд, может сложиться впечатление, что изложенные выше правила тождественны предусмотренным ГК РК положениям о неустойке в форме штрафа (заранее определенной твердой денежной сумме), однако, сумма заранее оцененных убытков взыскивается взамен действительных убытков, даже если она меньше (или больше) суммы убытков, поскольку именно об этом договорились стороны. Соответственно, если проводить параллели с неустойкой, то речь могла бы вестись только об исключительной неустойке, которая, согласно новелле Закона РК от 27 февраля 2017 года и устоявшемуся в научной литературе подходу, может устанавливаться только в законодательных актах, но не в договоре. Вместе с тем, применительно к договорам с участием предпринимателей столь категоричный подход отечественного законодателя, не допускающий оценку и включение в договоры заведомых убытков, вряд ли оправдан. В целях реализации принципа свободы договора в коммерческих сделках представляется верным дополнение ГК РК правилом о взыскании заранее оцененных убытков в соответствии с условиями договора. Такое правило может иметь самостоятельное значение и предусматривать субсидиарное применение к нему правил о договорной неустойке. Наряду с этим необходимо предусмотреть и право суда в исключительных случаях скорректировать соответствующую сумму, если она явно несправедлива и несоразмерна фактическим убыткам потерпевшего. 6) Совершенствование правил о договорной неустойке В отношении неустойки или заранее оцененных убытков бизнесу крайне важно, чтобы суды не вмешивались в размер этих сумм и не снижали их. Оптимальное решение по этому вопросу сложилось в немецком праве. По общему правилу (ст. 343 Германского гражданского уложения), суд может снизить неустойку (только по заявлению должника), если она явно несоразмерна убыткам и иным негативным последствиям нарушения. Но согласно действующему Германскому торговому уложению, в отношениях между предпринимателями снижение неустойки не дозволяется (ст. 348). Наличие специального предписания в ГТУ на этот счет не означает, что любые договорные условия о неустойке в коммерческих контрактах будут автоматически признаваться в судах. Так, на практике в случае явной и «вопиющей» несоразмерности неустойка может быть подвергнута пересмотру в суде путем применения положений о добросовестности сторон (ст. 242 ГГУ). Таким образом, если неустойку обещал заплатить коммерсант, то суд вправе снизить ее только в самых исключительных случаях при наличии признаков явного злоупотребления правом. С учетом изложенного, применительно к ст. 297 ГК РК, необходимо пересмотреть вопрос о судебном полномочии на снижение размера договорной неустойки в коммерческих контрактах, ограничив эти случаи лишь явным злоупотреблением правом, уточнив, что такое злоупотребление имеет место, если несоразмерная неустойка «навязана» в условиях неравных переговорных возможностей слабой стороне, а во всех иных случаях - только в ситуации, когда размер неустойки настолько аномально завышен, что имеются признаки притворной сделки. Также представляется важным предусмотреть, что если нарушение договора носило умышленный и недобросовестный характер, суд не вправе снижать неустойку. В тех же случаях, когда чрезмерно высокая неустойка подлежит взысканию с субъекта, не осуществляющего предпринимательскую деятельность, следует отменить норму, предусматривающую право суда на снижение такой неустойки исключительно по ходатайству должника. В этой ситуации суд должен обладать соответствующей дискрецией вне зависимости от того, поступило соответствующее ходатайство от должника или нет. Также необходимо пересмотреть правила соотношения убытков и неустойки с тем, чтобы в п. 1 ст. 351 ГК РК предусмотреть, что для предпринимательской деятельности убытки следует взыскивать в полной сумме сверх неустойки, если иное не предусмотрено договором. Такое правило закреплено в ст. 624 ГК Украины: «1. Если за нарушение обязательства установлена неустойка, то она подлежит взысканию в полном размере, независимо от возмещения убытков». Зачетная неустойка применяется в соответствии с пунктом 2 этой статьи не в качестве общего правила, а если это предусмотрено договором. 7) Введение правил о преддоговорной ответственности. Соглашение о порядке ведения переговоров Недобросовестное поведение при ведении переговоров зачастую служит основанием возникновения у добросовестного потерпевшего значительных убытков, которые, по казахстанскому праву, просто невозможно взыскать. Укрепление принципа добросовестности требует его распространения не только на поведение субъекта, осуществляющего гражданские права, но и на преддоговорные отношения контрагентов, чтобы лица, вступающие в переговоры, были обязаны вести себя добросовестно и воздерживаться от причинения убытков друг другу на стадии ведения переговоров о заключении договора. В противном случае причиненные убытки должны взыскиваться в полном объеме с тем, чтобы поставить добросовестного участника переговоров в положение, в котором он находился бы, если бы не вступал в переговоры с недобросовестным контрагентом. Идея преддоговорной ответственности (culpaincontrahendo) принадлежит немецкой школе пандектного права и ее представителям Р. фон Иерингу, Г. Дернбургу, Б. Виндшейду и другим. Основателем данной концепции по праву считается Р. фон Иеринг. В одноименной статье, датированной 1861 г., он выделил основания преддоговорной ответственности и разделил ее на виды[172]. Ответственность за недобросовестное ведение переговоров (culpa in contrahendo, precontractual liability) хорошо известна многим европейским правопорядкам и актам международной унификации частного права (ст. 2.15 Принципов УНИДРУА: «Недобросовестные переговоры» 1. Сторона свободна проводить переговоры и не несет ответственности за недостижение согласия. 2. Однако сторона, которая ведет или прерывает переговоры недобросовестно, является ответственной за потери, причиненные другой стороне. 3. Недобросовестным, в частности, является вступление стороной в переговоры или их продолжение при отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной»; ст. II.-3:301 Модельных правил европейского частного права: «Нечестное и/или недобросовестное ведение переговоров (1) Лицо свободно в проведении переговоров и не отвечает за недостижение соглашения. (2) Лицо, которое вступило в переговоры, обязано вести их добросовестно и честно и не прекращать переговоры в случаях, когда это будет противоречить требованиям добросовестности и честной деловой практики. Эта обязанность не может быть исключена или ограничена договором. (3) Сторона, нарушившая эту обязанность, отвечает за потери, причиненные другой стороне таким нарушением. (4) В частности, требованиям добросовестности и честной деловой практики противоречит вступление в переговоры и их ведение без действительного намерения достичь соглашения с другой стороной». К идее преддоговорной ответственности, развитой германским гражданским правом, близка доктрина promissory estoppel в англо-американском праве (в основном США, Австралии). Национальное законодательство стран англо-американского права напрямую не устанавливает ответственность за преддоговорные нарушения, но налагает на стороны подразумеваемые позитивные обязанности вести начатые переговоры добросовестно (implied positive duty to negotiate in good faith) и приложить все усилия, чтобы довести переговоры либо до их успешного завершения, либо до добросовестного отказа от них. Согласно исследованию, проведенному С.Будылиным, в странах общего права нет «преддоговорной ответственности» в том смысле, как это выражение понимается в основных странах европейского континента. Иначе говоря, сторонам переговоров о заключении договора не вменяется обязанности вести эти переговоры «добросовестно». Многие виды преддоговорного поведения, которые на континенте признаются «недобросовестными», в юрисдикциях общего права блокируются теми или иными специальными правовыми нормами. В юрисдикциях общего права свободы у стороны переговоров существенно больше, чем на европейском континенте. Так, сторона имеет полное право в любой момент выйти из переговоров, не интересуясь тем, что об этом думает другая сторона. Английское право, несмотря на отсутствие требования о «добросовестном» ведении переговоров, вовсе не оставляет участников оборота беззащитными от нечистоплотных переговорщиков. Так, если переговорщик тем или иным образом ввел контрагента в заблуждение, то с него могут быть взысканы убытки контрагента. Но не в иске о недобросовестном ведении переговоров, неизвестном английскому праву, а во вполне традиционном деликтном иске о введение в заблуждение (deceit) (в том числе если, например, продавец солгал несостоявшемуся покупателю, что прекратил переговоры с другими претендентами). Если переговорщик сообщил неверные сведения ненамеренно, в определенных случаях он все равно может быть признан ответственным перед контрагентом за его убытки, включая чисто экономические. Это также деликт (относительно новый для английского права) - о «неосторожном сообщении недостоверных сведений» (negligent misstatement). Если одна сторона в ходе переговоров что-то пообещала другой, но это обещание не приобрело силу договора (например, ввиду отсутствия встречного предоставления), то при определенных условиях может вступить в действие доктрина «эстопеля из обещания» (promissory estoppel), а именно, если другая сторона, полагаясь на это обещание, изменила свою позицию к своей невыгоде, то суд может принять меры для устранения несправедливости. Обычно такой мерой является отказ в удовлетворении каких-либо требований первой стороны, если они противоречат ранее данным ею обещаниям. Если сторона переговоров разгласила или использовала в своих корыстных целях полученную от контрагента конфиденциальную информацию, она может понести за это ответственность. Если в результате переговоров договор был заключен, но впоследствии обнаружилось, что одна из сторон в процессе переговоров сообщила контрагенту недостоверную информацию, то контрагент тем более не остается без защиты. Относящиеся к договору утверждения о фактах известны как заверения (representations) и гарантии (warranties). В случае их недостоверности у пострадавшей стороны есть целый букет потенциальных исков и мер судебной защиты, основанных на деликтном и договорном праве, соответственно[173]. Во Франции до реформы обязательственного права ФГК[174] не содержал каких-либо положений относительно преддоговорной стадии, что частично было восполнено практикой Кассационного суда Франции. В ходе реформы был добавлен подраздел под названием «Переговоры», который включает в себя три статьи 1112, 1112-1 и 1112-2. Основная идея регулирования заключается в том, что каждая из сторон свободна начать, продолжать, а также в любой момент прекратить ведение переговоров. Однако, согласно абзц. 1 ст. 1112 ФГК предел этой свободы состоит в «требовании добросовестности». Целью введения этого подраздела является установление принципов, регулирующих преддоговорную стадию правоотношений, путем кодификации сложившихся правовых позиций в судебной практике: принципа свободы договора, принципа добросовестности и ответственности за виновное нарушение в процессе ведения переговоров. Необходимо также учитывать, что 20 апреля 2018 года Парламент Франции при принятии Закона о ратификации реформы изменил редакцию ст. 1112 ФГК, придав ей более расширительное толкование, в результате которого строго очерчен состав убытков, подлежащих взысканию за недобросовестное ведение переговоров. Так, исключается возмещение любого позитивного интереса, то есть не только упущенной выгоды от незаключенного договора, но и потери шанса получить ее. Размер убытков должен быть обусловлен причинно-следственной связью с фактом нарушения при осуществлении права прекратить переговоры, а не с их прекращением как таковым. Последнее согласуется с принципом свободы договора. Поэтому возмещение упущенной выгоды от незаключенного договора, даже в смягченной форме потери шанса, косвенно приводило бы к тому же результату, что и заключение договора. Законодательство Германии весьма широко закрепляет нормы о преддоговорной ответственности, разработанные в рамках реформы обязательственного права 2002 г. на основании обширной судебной практики. Так, в ГГУ было введено несколько норм, которые регулируют преддоговорные правоотношения, однако ни разу не упоминая устоявшийся термин culpa in contrahendo. Абзац 2 § 241 предусматривает, что «в соответствии с содержанием обязательства каждая из сторон может быть обязана учитывать права, правовые блага и интересы другой стороны». Абзац 2 § 311 в свою очередь устанавливает: «Обязательство, содержащее обязанности согласно абзацу 2 § 241, возникает также посредством: 1) вступления в переговоры о заключении договора; 2) подготовки договора, по которому одна из сторон, в расчете на соответствующие правоотношения по сделке, предоставляет другой стороне возможность влиять на свои права, правовые блага и интересы либо доверяет их ей; 3) деловых контактов. При этом законодатель Германии ограничился очень общими положениями, тем самым оставляя возможность применять сложившуюся до 2002 года очень подробную судебную практику по отдельным категориям дел без ограничений. В России в ГК РФ включена ст. 434-1, предусматривающая обязанность возмещения убытков в случае недобросовестного прерывания переговоров о заключении договора. Эта норма является одним из проявлений culpa in contrahendo, однако, далеко не идентичным с немецким вариантом регулирования. В качестве примеров различий можно назвать следующие: - российская норма регулирует лишь процесс переговоров, тогда как немецкий подход намного шире и включает в себя также подготовку договора и деловые контакты; - российская норма никак не регулирует участие в переговорах и ответственность третьих лиц (посредники, оценщики, эксперты). Однако, основной чертой, объединяющей ст. 434-1 с немецким правом, является наличие обязанности ведения переговоров в соответствии с принципом добросовестности. На сегодняшний день законодательство Казахстана не содержит ни одной нормы, которая бы непосредственно регулировала подготовку договоров, кроме малоприменимого на практике правила ст. 400 ГК РК, согласно которому если разногласия, возникшие при заключении договора, были по соглашению сторон переданы на рассмотрение суда, условия договора, по которым у сторон имелись разногласия, определяются в соответствии с решением суда. Заявления, сделанные в процессе переговоров, урегулированы отчасти в рамках норм о недействительности сделок, заключенных в результате существенного заблуждения либо обмана (пп. 8 и 9 ст. 159 ГК РК). В этой связи необходимо использовать потенциал деликтного права Казахстана и, в отличие от немецкого права, не распространять действие договорного права на преддоговорные отношения, а последовать английскому опыту в области representations и французскому опыту, где преддоговорная ответственность является деликтной, поскольку она локализована в преддоговорном периоде и ее основанием является статья 1240 ФГК (до реформы - статья 1382 ФГК). К выводу о деликтной природе преддоговорной ответственности пришла и российская судебная практика, несмотря на то, что соответствующая статья 434-1 ГК РФ помещена в главе «Заключение договора». Так, в силу прямого указания п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 к такого рода требованиям субсидиарно применяются положения гл. 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» ГК РФ. Иначе говоря, Верховный Суд РФ недвусмысленно признал деликтную природу ответственности за недобросовестное ведение переговоров. Таким образом, в вопросах возмещения ущерба за нанесение вреда во время подготовки договора казахстанское право может быть усовершенствовано на основе опыта Франции, где преддоговорные отношения являются вопросом регулирования деликтного права. Так, главу 47 особенной части ГК РК необходимо дополнить статьей, предусматривающей ответственность за недобросовестное поведение при ведении переговоров, предусмотрев в ней исчерпывающий перечень случаев такого недобросовестного поведения и сформулировав правило, что целью соответствующей компенсации является удовлетворение так называемого негативного интереса потерпевшего, что характерно именно для деликтной ответственности. Учитывая то, что применение правил о добросовестности в казахстанской судебной практике довольно ограничено, а регламентация преддоговорных отношений для казахстанского права будет абсолютной новеллой, требующей крайне взвешенного и осторожного применения судами, представляется необходимым предельно сузить дискрецию суда в применении данной нормы, детализировав на уровне ГК основания и пределы ответственности за недобросовестное ведение переговоров. Также на данном этапе преждевременным является введение ответственности за внезапное и неоправданное прекращение переговоров о заключении договора, которая, как показано выше, предусмотрена в DCFR, Принципах УНИДРУА и ГК РФ. Дело в том, что правовая грань между общим правилом о свободе выхода из переговоров и специальным правилом о запрете неожиданного (неоправданного) выхода из переговоров настолько неопределенна и субъективна, что существует значительный риск неверного ее установления судами и, как следствие, безосновательного применения этого вида ответственности против вполне добросовестных лиц. Более того, английское право не предусматривает ответственности за прерывание переговоров о заключении договора, считая право на выход из переговоров в любое время и по любой причине неприкосновенным. Полагаем такой подход гораздо более разумным и определенным, нежели предоставление судам свободы усмотрения в вопросе оценки состоявшегося прерывания переговоров на предмет его добросовестности. При этом соответствующие нормы будут стимулировать участников гражданского оборота к заключению отдельных соглашений о ведении переговоров, особенно в сферах сложных инвестиционных и корпоративных контрактов. Также в общую часть ГК необходимо включить отдельную статью, предусматривающую соглашения о порядке ведения переговоров, в которых могут устанавливаться различные правила их ведения, условие о запрете на ведение параллельных переговоров с третьими лицами в течение установленного в таком соглашении срока ведения переговоров (так называемое условие об эксклюзивности переговоров), внесение платы за выход из переговоров без рациональных экономических резонов (break-upfee), конфиденциальность полученной в ходе переговоров информации, последствия нарушения конфиденциальности, порядок раскрытия информации, обязательства в течение определенного срока не начинать конкурировать с другой стороной в случае срыва переговоров на стадии после предоставления этой другой стороной конфиденциальной информации о своих ноу-хау, используемых в бизнесе, и т.п. Стороны также могут зафиксировать в таком соглашении обязанность по уплате неустойки в случае нарушения установленных в таком соглашении правил ведения переговоров. На практике такие соглашения иногда оформляются при ведении переговоров о заключении крупных инвестиционных или финансовых контрактов, однако, поскольку законодательством Казахстана такие договоры не предусмотрены, а бизнес-партнеры стремятся избежать риски, связанные с неадекватной квалификацией такого соглашения по казахстанскому праву, они вынуждены подчинять их действию иностранного права.
к.ю.н., ассоциированный профессор ВШП «Әділет» Каспийского общественного университета
МЕЖДУНАРОДНЫЕ АРБИТРАЖНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
Остановимся подробнее на деятельности учреждений международного коммерческого арбитража, таких как Международный арбитражный суд Международной торговой палаты, Лондонский международный арбитражный суд, Американская арбитражная ассоциация, Арбитражный институт Стокгольмской торговой палаты. Эти арбитражные учреждения обладают необходимыми возможностями, персоналом, они предлагают отвечающие современным потребностям правила процедуры и одновременно предоставляют сторонам значительную долю автономии в согласовании собственной процедуры проведения арбитражного разбирательства. Лондон давно известен в качестве места проведения арбитражей, относящихся к судоходству, торговле товарами, страхованию и строительству. Большинство арбитражей в названных выше отраслях традиционно проводилось арбитрами - не юристами. При возникновении спора, например, в сфере судоходства, чаще всего, предметом арбитражного разбирательства становилось толкование стандартных форм контрактов. Стороны назначали арбитрами своих коллег из той же сферы бизнеса, а процесс очень напоминал процесс в английском суде - с его особым вниманием к устным слушаниям, перекрестному допросу, прениям сторон и т.д. решение арбитража могло быть обжаловано в лондонский Коммерческий суд по мотивам ошибочного применения материального права и по другим основаниям. Такие апелляции, в форме так называемых особых дел, рассматривавшихся по специальным правилам, в 1970-е гг. составляли до 40-50% всего количества дел в Коммерческом суде. Арбитраж рассматривался в качестве «делегированного правосудия» в том смысле, что хотя он и дозволялся законом, суды осуществляли постоянный контроль за его ходом и вынесенными решениями. Англия известна своим чрезвычайно детально разработанным коммерческим правом. Коммерческий суд в Лондоне, подразделение Высокого суда, созданный в XIX в., рассматривает не только коммерческие споры, но и большое количество международных дел. Около 75% дел Коммерческого суда включают иностранную сторону, а в 50% споров обе стороны происходят из-за границы[175]. Высококвалифицированные юристы, специализирующиеся в коммерческом праве, - барристеры и солиситоры - образуют тот узкий круг, из которого происходят, во-первых, арбитры, а во-вторых, судьи Коммерческого суда. Именно возможность обжалования арбитражного решения по существу вкупе с типично английской процедурой и безусловным применением английского права вели к тому, что до 1979 г. никто, кроме англичанина, не порекомендовал бы Лондон в качестве места проведения международного коммерческого арбитража, хотя в то время в Лондоне происходило бесчисленное количество арбитражей с участием иностранных участников[176]. МТП категорически отказывалась избирать Лондон в качестве места проведения своих арбитражей, если только стороны сами не договорились об этом. В то же время Коммерческий суд оказался перегруженным делами, в том числе апелляциями на арбитражные решения. Понимая, что без изменения ситуации Лондон не имеет возможности спорить с МТП за привлечение крупнейших арбитражей и теряет международный арбитражный бизнес. Палата Лордов приняла решение о проведении реформы английского арбитражного законодательства. В 1979 г. был принят новый Арбитражный закон, который отменил обжалование в суд арбитражного решения по существу, оставив такую возможность только за решениями в традиционно «английских» сферах арбитража - судоходстве, страховании и торговле товарами[177]. Процедура «особых дел» была превращена в обычную апелляцию. Дальнейшее развитие судебной практики больше сузило основания для обжалования даже этих категорий дел, сведя их к спорам, противоречащим стандартным условиям контрактов. В настоящее время большая часть английских арбитражей в сфере судоходства, страхования и строительства по-прежнему проводится арбитрами - не юристами. Элита юридической профессии концентрируется на крупных международных делах, рассматриваемых как в арбитраже, так и в Коммерческом суде. Все это вместе взятое привело к тому, что в Лондон «пришли» арбитражи МТП (по количеству рассматриваемых дел под эгидой МТП Лондон теперь занимает третье место после Парижа и Женевы), а также к тому, что Лондонский международный арбитражный суд постепенно превратился в один из ведущих арбитражных центров мира. Вся его деятельность направлена на привлечение в Лондон как можно большего количества крупных международных арбитражей. Арбитражный закон 1979 г. был заменен новым Арбитражным законом, вступившим в силу с 1 января 1997 г. Он предоставляет сторонам еще большую гибкость в определении арбитражной процедуры и делает последнюю дешевле и короче судебной. В числе важных особенностей нового Арбитражного закона следует назвать частичную возможность обжалования арбитражного решения по существу - по мотивам неправильного применения норм материального права. Суд рассматривает такие апелляции по особым правилам, обычно без проведения слушаний и вызова сторон, и вправе подтвердить арбитражное решение полностью или в части. Это знаменует собой некоторый отход от принципа невозможности обжалования арбитражного решения в суд. Однако необходимо подчеркнуть, что обращение в суд может быть исключено по взаимному соглашению сторон. Лондонский международный арбитражный суд (ЛМАС), предоставляет всесторонние арбитражные услуги для использования при любой правовой системе и на любом из основных языков мира. ЛМАС в состоянии обеспечить административную организацию для проведения арбитражного разбирательства во многих странах мира посредством соглашений с соответствующими арбитражными центрами и арбитражными органами. Лондонский международный арбитражный суд был открыт в 1892 г. как Лондонская арбитражная палата по инициативе Муниципального совета лондонского Сити. Это, пожалуй, старейший арбитражный орган в мире. Он был переименован в Лондонский арбитражный суд в 1903 г., а затем снова в 1981 г. - в Лондонский Международный арбитражный суд (ЛМАС). Его теперешнее наименование отражает характер его деятельности, которая полностью посвящена международному коммерческому арбитражу. В 1986 г. ЛМАС был зарегистрирован в качестве компании с ограниченной ответственностью. Высшим органом управления ЛМАС является Совет директоров, членами которого являются специалисты в области международного коммерческого арбитража, представители трех основателей ЛМАС - Муниципального совета лондонского Сити, Лондонской торгово-промышленной палаты и Уставного института арбитров. Высшим должностным лицом ЛМАС является его Президент, одновременно занимающий должность Председателя Совета директоров[178]. Важнейшим органом управления ЛМАС является его Арбитражный суд, состоящий из Президента, четырех вице-президентов и 25 членов - ведущих специалистов в области международного коммерческого арбитража из разных государств мира. Сам суд не занимается разрешением споров. В его функции входит назначение и отвод арбитров, решение спорных вопросов, возникающих в процессе слушаний дел, а также обеспечение надлежащего прохождения арбитражей и правильного применения регламента. В отличие от МТП, Суд ЛМАС не занимается проверкой вынесенных арбитражных решений. Хотя ЛМАС находится в Лондоне, он предоставляет услуги по организации и проведению арбитражей в любой стране мира как в соответствии со своим собственным Регламентом, так и на основании Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ. Для этого в ЛМАС создано пять «Советов пользователей»: европейский, североамериканский, азиатско-тихоокеанский, панафриканский и латиноамериканский. Членами этих советов являются юристы компаний и иные лица, представляющие международные промышленные и торговые организации, юристы-международники и юридические фирмы, а также практикующие международные арбитры из более чем сорока стран. ЛМАС имеет своих официальных представителей во всех этих странах, а также в Комиссии ООН по праву международной торговли ЮНСИТРАЛ и в Комиссии Европейского союза. Когда арбитраж проводится за пределами Великобритании, административные услуги сторонам и арбитрам оказываются Секретариатом ЛМАС в Лондоне, соответствующим арбитражным учреждением или центром, секретариатом одного из «Советов пользователей» или одним из национальных представителей ЛМАС. Арбитражный суд ЛМАС был образован в настоящем виде в 1985 г. как главный орган ЛМАС. Он играет ключевую роль в эффективной деятельности международной арбитражной системы, которую ЛМАС стремится обеспечить[179]. Ныне действующий Регламент ЛМАС вступил в силу 1 января 1998 г. Он отразил все последние тенденции английской и международной арбитражной практики и находится в полном соответствии с Типовым законом ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже и новым английским законом 1996 года. ЛМАС подчеркивает, что его Регламент предназначен «для всемирного использования»[180]. Арбитражное разбирательство начинается с направления истцом заявления о проведении арбитража в адрес Регистратора Суда ЛМАС. Оно должно содержать наименования и адреса сторон и их представителей, копию арбитражного соглашения, краткое изложение обстоятельств спора и требований истца к ответчику, указание на договоренности сторон в отношении профессиональных вопросов, таких как язык, место проведения арбитража, число арбитров и другие, либо предложения истца в отношении них, если договоренность между сторонами отсутствует, кандидатуру арбитра, назначаемого истцом, регистрационный сбор и подтверждение направления копий заявления и сопровождающих его документов ответчику[181]. В 30-дневный срок после получения заявления ответчик обязан направить Регистратору письменный отзыв, содержащий его возражения, встречные претензии к истцу (если они имеются), имя назначаемого им арбитра и подтверждение направления копий отзыва и сопровождающих его документов истцу[182]. По общему правилу (если стороны не договорились об ином) споры разрешаются одним арбитром, если только Суд ЛМАС, учитывая обстоятельства дела, не решит, что целесообразно назначить трех арбитров. Стороны вправе сами выдвинуть кандидатуры арбитров, однако окончательное решение об их назначении принимается Судом ЛМАС. Суд вправе отказаться назначить выдвинутого стороной арбитра, если он не удовлетворяет требованиям, предъявляемым им к арбитрам, в частности, требованиям независимости и беспристрастности. В этом случае стороне дается 15-дневный срок для выдвижения новой кандидатуры. Пропуск стороной установленного срока для выдвижения арбитра рассматривается ЛМАС как «окончательный и безусловный отказ от возможности выдвижения кандидатуры арбитра». В этом случае назначение недостающего арбитра производится Судом ЛМАС. Он не поддерживает официального списка арбитров, из которого производились бы назначения, однако имеет большую базу данных имен кандидатов с указанием их опыта, квалификации и специализации. Из этой базы данных и производится назначение, с учетом «характера сделки, существа и обстоятельств спора, гражданства, местонахождения и языков сторон, а также, при наличии более чем двух сторон, количества сторон»[183]. Арбитры должны оставаться во время процесса беспристрастными и независимыми. До своего назначения они заполняют декларацию об отсутствии обстоятельств, вызывающих сомнения в их беспристрастности и независимости. Решение по поводу отвода, заявленного одному или более арбитрам, принимается Судом ЛМАС. В обязанности арбитров входит «относится к сторонам справедливо и беспристрастно, предоставляя каждой стороне достаточную возможность для изложения своей позиции…», и установленные процедуры, «подходящей к обстоятельствам данного дела, избегая ненужных проволочек и расходов…»[184]. По требованию одной из сторон арбитраж может проводить устные слушания. Состав арбитража обладает широкими полномочиями: в отсутствии соглашения сторон об ином, арбитры вправе вызывать и заслушивать свидетелей, назначать по собственной инициативе экспертов, истребовать от сторон доказательства, которые они считают относящимися к делу, продлевать процессуальные сроки, разрешать вступление в дело третьих лиц и др. Арбитры вправе по ходатайству одной из сторон принимать любые обеспечительные меры, хотя стороны вправе требовать принятия таких мер и в судебных органах. Если отсутствует соглашение сторон, вопрос о месте проведения арбитражного разбирательства решается Судом ЛМАС, а о языке - составом арбитража. Споры рассматриваются арбитрами на основании закона или правовых норм, избранных сторонами, а при отсутствии такого выбора - на основании того закона или норм права, которые они сочтут надлежащими. Мотивированное решение по делу выносится в письменной форме. Оно принимается большинством голосов арбитров, а при отсутствии большинства - председателем состава арбитража. Подписанное арбитрами решение направляется в Суд ЛМАС, который затем направляет заверенные копии его сторонам спора. Арбитражные расходы ЛМАС включают регистрационный сбор, административные издержки и гонорары арбитров. Две последних категории определяются в зависимости от времени, затраченного на разрешение спора. Распределение арбитражных расходов между сторонами производится в решении по делу, исходя из принципа, что «расходы, понесенные сторонами, должны отражать успех или неудачу сторон в арбитражном разбирательстве»[185]. Однако арбитры вправе при определенных обстоятельствах отступить от этого принципа. Кроме того, они вправе, при отсутствии соглашения сторон об ином, взыскать с проигравшей стороны расходы на оплату юридической помощи выигравшей стороны. Нельзя не отметить, что Регламент ЛМАС отличается детальной проработкой всех основных вопросов арбитражного разбирательства. Он значительно превосходит по объему Регламенты ведущих арбитражных учреждений, оставаясь при этом лаконичным и ясным. Порядок уплаты арбитражных расходов (поэтапно, а не всей суммы авансом) и их исчисление в зависимости от фактически затраченного арбитрами времени, а не в процентном отношении к цене иска, выгодно отличают ЛМАС, например, от МТП. В то же время, несмотря на свою международную ориентацию, ЛМАС в значительной мере остается английским учреждением. Чаще всего им применяется английское право, а в качестве арбитров приглашаются ведущие специалисты в английском праве - отставные судьи и барристеры высшего ранга.
Доступ к документам и консультации
от ведущих специалистов |
Содержание Английское право и правовая система КазахстанаEnglish Contract Law and Certain Issues of Court PracticeАнглийское договорное право и некоторые вопросы судебной практикиО восприятии казахстанским законодательством правовой конструкции индемнитиКлассификация договоров по казахстанскому, российскому и английскому праву (сравнительно-правовое исследование)Пределы свободы договора в международных коммерческих отношениях (опыт правовых систем)Значение судебного прецедента в развитии правовых систем Республики Казахстан и Российской Федерации (на примере защиты права на судопроизводство в разумный срок)Сравнительно-правовой анализ миграционного законодательства России и Великобритании: опыт противодействия современным вызовамО необходимости совершенствования правил ответственности за нарушение обязательства на основании положений английского и европейского праваМеждународные арбитражные учрежденияВопросы имплементации отдельных институтов английского договорного права в правовую систему Республики КазахстанСравнительный анализ институтов английского и украинского уголовного права в сфере охраны атмосферного воздуха: виды наказаний и устранение причиненного вредаrepresentations, warranties AND indemnities in English lawLegal regulation of shareholder agreements under the laws of Kazakhstan, Latvia and GermanyВозможность применения добросовестного использования в патентном правеМодель правового прецедента при разрешении частно-правовых споров в Республике КазахстанДвусторонние инвестиционные соглашения Республики Казахстан о гарантиях иностранным инвестициямВстречное удовлетворение в английском договорном правеДоговор и порядок его заключения по английскому правуҚазақстандағы халықаралық валюталық жүйенің құқықтық реттелуінің ерекшеліктеріОсобенности установления содержания иностранного праваСоглашение о выборе права как особый вид частно-правового договораКонфиденциальность в английском правеСравнительный анализ правового регулирования вопросов признания и приведения в исполнение решений иностранных судов в Англии и СШАОсобенности налогообложения в английском правеПравовые аспекты разрешения уголовных дел в Соединенном Королевстве ВеликобританииИстория развития англо-саксонской и романо-германской правовых систем: общее и особенноеСравнение некоторых аспектов романо-германской, англо-саксонской и Российской правовых системСудебный прецедент в национальном праве России и в английском правеПринцип эстоппель в российском гражданском праве: опыт рецепции и проблемы применения на практикеПрецедент как один из источников английского праваИмплементация элементов англосаксонского права в гражданское законодательство РКЭлементы Договора в английском праве |