Вакф в современных гражданских кодексах исламских стран, наряду с исламскими или религиозными органами, признается юридическим лицом54.
Одни исследователи считают вакф мусульманским эквивалентом современной некоммерческой ассоциации55, другие традиционно определяют его как мусульманский траст. При этом между западными трастами и вакфами существуют достаточно серьезные отличия56.
В ряде мусульманских стран имеются специальные государственные органы по управлению имуществом в религиозных целях, например министерства по делам вакфа, которые образуют вакфы, назначают управляющих и решают многие другие вопросы их организации и деятельности.
Кроме того, существует практика признания религиозных групп, преимущественно христианских, без каких-то процедур их регистрации или определения юридической личности или правоспособности. В тех исламских странах, где ощутимо влияние европейского права, все более распространенной, особенно по отношению к немусульманским организациям, становится практика создания некоммерческих ассоциаций, проходящих государственную регистрацию.
Схожие с исламскими институты есть и в других странах. В Индии, как и во многих других странах общего права, религиозные объединения, причем различной вероисповедной направленности, используют форму траста. Государство путем принятия законов о трастах или об учреждении благотворительной собственности (еndowement)57 участвует в управлении ими, в распоряжении собственностью, назначении доверительных управляющих и таким образом контролирует религиозные трасты. В Индии вакфы регистрируются58, но государство при этом больше интересуют не религиозные объединения как таковые, а вопросы собственности. Конституция Индии, пишет Д. Дункан, не подразумевает автономию религиозных групп в отношении управления их собственностью. Дело религии - диктовать, как приобретается собственность, но как только она приобретена, закон диктует, как ею управлять59.
Таким образом, способы легализации в современных странах могут быть разными и зависят от многих факторов, в связи с чем следует проявлять осторожность в заимствовании зарубежного опыта.
Например, нередко в материалах по вопросам религии и государственно-конфессиональных отношений говорится о запрете тех или иных религий, сект, культов «во всех» или во «многих странах». Это не всегда соответствует истине.
Организации Свидетелей Иеговы не могут получить статуса публичного юридического лица в Германии, а в Австрии - статуса признанной организации, но это не означает, что они запрещены. Церковь Саентологии в некоторых странах зарегистрирована не как религиозное объединение, а как бизнес-корпорация или некоммерческая философская организация, что также не равноценно запрету60. Даже скандально знаменитая «АУМ Синрекё» не запрещена в Японии. После известных событий она потеряла статус религиозной организации и, единственная из всех японских религиозных организаций, находится под полицейским надзором государства61.
Конечно, зарубежная практика знает примеры и прямого запрета на деятельность конкретных религиозных организаций, которые в других странах могут не только не испытывать никаких проблем, но даже занимать привилегированное положение. Но подобных прямых запретов не так много, гораздо чаще встречаются ограничения религиозной практики62. Кроме того, будет неправильным рассматривать такие запреты и ограничения вне общей обстановки с религиозными свободами, отношения к правам человека, без учета политического режима и уровня демократизации в странах, откуда берутся эти примеры.
В то же время возможность существования самых разных религиозных организаций, в том числе экзотических, и толерантное отношение к ним - неотъемлемый атрибут демократического общества. Это понимают даже в исламских странах, где свое отношение к демократии и религиозным свободам и где очень жестко реагируют на возникновение и деятельность различных религиозных формирований, - в них все терпимее становится отношение к другим верам и религиозным организациям.
Действительно, в современном мире нередко религия используется для решения политических, коммерческих и иных задач, что подчеркивают многие зарубежные исследователи. Венгерский ученый Б. Счанда отмечает, что легкость приобретения статуса юридического лица для религиозных объединений привлекает коммерсантов и другие сомнительные группы63. Государство, пишет М. Хекль, ссылаясь на решение Конституционного суда Германии, должно предотвращать религиозные организации от опасного оскорбления со стороны коммерческих предприятий, называющих себя «религиями»64.
Однако осторожное, а то и враждебное отношение к действительно опасным организациям зачастую переносится и на вполне законопослушные организации и верующих, которые по каким-то причинам не нравятся большей или меньшей части общества, государственным чиновникам и т. д.
Во многих странах сегодня достаточно остро стоит проблема отношения к «нетрадиционным» или новым религиозным движениям.
В ряде европейских стран правительства вынуждены согласовывать демократические принципы с необходимостью своевременного и адекватного реагирования на деятельность религиозных движений, появление которых, с одной стороны, есть вызов традиционным устоям, а с другой - отражение объективных процессов в современном динамичном информационном и технократическом обществе с его новейшими социальными, в том числе и религиозными, технологиями, новыми личностными ориентациями и общественными проблемами65.
Один из привычных способов реагирования на новые процессы видится многими правительствами в отказе регистрировать или признавать религиозные группы. Некоторые на этом останавливаются, другие начинают бороться с незарегистрированными или непризнанными путем применения административных или уголовных мер. Появляются новые законодательные инициативы в одних странах66, специальные расследовательские и исследовательские комиссии в других67. Последние, как правило, призваны изучать, отслеживать ситуацию с новыми религиозными движениями,
Несомненно, мониторинг за активностью новых религиозных движений необходим, особенно в странах, не имеющих глубоких религиозных традиций и сильных государственных и общественных институтов, которые могут противостоять действительно опасным организациям. Другое дело, когда с помощью государства и административных мер пытаются бороться не с противоправной практикой, а с мировоззрением, расправляться с конкурентом на религиозном поле. Опасность такого развития событий понимают в некоторых странах, где стараются избегать запретов или ограничений и либо используют традиционные правовые институты противодействия действительно опасным организациям, либо косвенно влияют на ситуацию путем активизации государственных программ в школах, через средства массовой информации, создание исследовательских организаций.
Итак, в зарубежной практике существуют различные способы легализации религиозных организаций, в том числе и с предоставлением отдельным из них определенных социальных и правовых привилегий. Однако во многих случаях данное обстоятельство не является препятствием для создания иных религиозных организаций: последние могут действовать в самых разнообразных формах и имеют большой выбор правовых возможностей, предусмотренных законодательством.
Административные полномочия государства при легализации религиозных организаций используются в разных целях. Такими целями, в частности, являются:
- контроль за религиозной активностью;
- определение значимости религиозных организаций;
- подтверждение организационного, имущественного или правового статуса;
- запрет или ограничение деятельности религиозных организаций;
- управление собственностью или иным имуществом, используемыми в религиозных целях.
3.2. Государство и автономия религиозных организаций. Административно-правовое регулирование культовой и миссионерской деятельности религиозных организаций
Возможность государства регулировать деятельность религиозных организаций различными способами, в том числе используя многочисленные административно-правовые инструменты, сегодня не вызывает никаких возражений ни в одной стране.
Даже в тех странах, где преобладают либеральные тенденции в правовой сфере, где религиозные организации более или менее независимы и ограничено государственное вмешательство в их дела, тем не менее признается, что существуют сферы, в которых религиозные организации не могут избежать государственного воздействия. Одна из статей в сборнике, опубликованном в США - ярком примере таких стран, - так и называется: «Почему государство должно подчинять религию». Государство, пишет американский ученый С. Айдлмен в традициях Гоббса, должно подчинять религию для того, чтобы сохранять свое юрисдикционное верховенство и обеспечить верность своих граждан. Два суверена не могут управлять одной страной. Однако религия подчиняется не в том смысле, что преследуется, а в том, что она позволяет государству быть сувереном68. Государство, отмечает другой американский исследователь, имея законодательную монополию, определяет и свою юрисдикцию, и юрисдикцию церкви69.
Государство использует различные возможности для влияния на религиозные организации - от гражданских до уголовно-правовых. Однако основные и наиболее употребляемые возможности связаны с административным правом, что объясняется особенностью административно-правового регулирования, характеризующегося публичностью, универсальностью, детальной регламентацией. Оно может быть мягким или строгим, прямым или косвенным, способствовать реализации религиозных свобод и создавать условия для функционирования религиозных структур или, наоборот, ограничивать их. В каждой стране складывается своя административная практика, позитивно или негативно влияющая на деятельность религиозных организаций. Государство иногда даже делегирует свои административные полномочия религиозным структурам. В Израиле раввинские суды действуют как административные органы, выдавая лицензии ресторанам на приготовление кошерной пищи70. Во многих других странах религиозным организациям также предоставлено право выполнять государственные административные функции, например регистрацию браков, нотариальные действия71. В исламских странах религиозные суды действуют как административные органы, выполняя регистрационные, лицензионные и иные административные функции, поскольку исламское право, как и право иудейское, не признает различий между административными и судебными органами.
Но большей частью административно-правовые отношения государства и религиозных организаций сводятся не к делегированию и распределению полномочий, а к характерному для административного права управленческо-распорядительному воздействию государства на религиозную деятельность72.
Неправильным будет ассоциировать административно-правовые полномочия государства только с ограничениями религиозной свободы или религиозной практики, хотя именно такой оттенок чаще всего имеет административная деятельность государства по отношению к религиозным индивидам и коллективам. Нередко реализация административных полномочий государства носит позитивный характер и имеет целью способствовать нормальному удовлетворению религиозных потребностей граждан и корпоративных потребностей организаций. Так, в Индии государство вынуждено постоянно вмешиваться в дела публичных индусских храмов, чтобы открыть их для представителей низших каст, недопускаемых в эти храмы.
Необходимость государственного регулирования деятельности религиозных организаций объясняется хотя бы тем, что они, являясь частью социальной структуры общества, обязаны соблюдать, как и многие другие организации, правила, установленные государством в целях обеспечения правового и общественного порядка, выполнения государственных стандартов безопасности и в конце концов защиты интересов самих верующих или окружающих их лиц. Именно это имеется в виду во многих случаях, когда идет речь о получении разрешений на строительство церквей, мечетей, синагог, проведении массовых религиозных мероприятий, выполнении пожарных, санитарных, налоговых нормативов. Все эти правила затрагивают и другие организации. Норвежский ученый И. Плезнер пишет о постоянных дискуссиях в Европейском союзе и в Совете Европы, касающихся определения сфер, в которых группы гражданского общества (семья, религиозные сообщества) могут практиковать собственные правила как следствие религиозных свобод, а где должны быть ограничены из-за необходимости соблюдения других прав, ценностей или принципов73. Американский исследователь Р. Хаммар, описывая правительственные полномочия в отношении религиозных организаций, выделяет следующие области регулирования, из которых только первые две имеют религиозную специфику: запросы благотворительных пожертвований, ограничения благотворительных пожертвований, ценные бумаги, авторское право, зонирование территорий, строительные индексы, правила общежития и бытовые условия (соблюдение тишины, вибрация, запахи), правительственные расследования (налоговые, почтовые и т. д.)74.
Религиозные организации сегодня нередко являются крупными собственниками, участниками коммерческой деятельности, очень активны в политике, управляют университетами и больницами, которые обслуживают не только членов церкви, но и другие слои населения. Неоднократно приводимые нами примеры с Церковью Саентологии показывают, что государственные органы некоторых государств усматривают преимущественно коммерческую направленность этой церкви, в связи с чем она имеет проблемы с религиозной идентификацией и т. д. В Иране организация Бахаи признается политической, а не религиозной, а во многих других государствах стоит острая проблема отделения политического ислама от ислама обрядового. В США не признаются в качестве религиозных организаций, освобождаемых от налогов, те, чья деятельность имеет коммерческую направленность, даже если она каким-то образом аффилирована с религиозными моментами (например, приготовление вегетарианской или кошерной пищи)75. Когда религиозные объединения выходят за рамки собственно религиозной деятельности, они в полной мере становятся объектами государственного регулирования и даже могут иметь проблемы с идентификацией как религиозных образований.
Гораздо больше вопросов возникает тогда, когда речь идет об основных для религиозных организаций видах деятельности: богослужениях, миссионерстве, религиозном образовании и др. Допустимо ли здесь государственное вмешательство?
Доминирующим является подход, в соответствии с которым государство вправе вмешиваться и в эту деятельность.
По распространенному мнению, которое выразил еще Дж. Локк, если свобода религии абсолютна и не может быть ограничена, то свобода действий, основанных на религиозных убеждениях, религиозная практика могут подлежать ограничениям. Д. Витт и К. Грин, рассматривая американский эксперимент государственно-конфессиональных отношений, в том числе и соответствующую судебную практику, указывают, что первая поправка к Конституции США охватывает две концепции: «свобода религии» и «свобода действия (практики)». Первая абсолютна, вторая нет. Верховный суд США, сформулировавший такое понимание свободы религии, определил, что поведение остается объектом регулирования76. Государство на основе недискриминационного законодательства может регулировать время и место, способ практики и другие вопросы деятельности религиозных организаций для сохранения мира, общественного порядка и комфорта в сообществе. Там, где одна сторона нарушает жизнь, свободу и собственность другой, угрожает общественному миру и порядку, там государственные интересы превышают религиозные интересы77.
За два века, пишет другой американский ученый, Верховный суд и американское общество поняли, что абсолютная религиозная свобода, в том смысле, что каждый может делать то, что ему захочется, невозможна78.
Английский исследователь П. Кампер считает, что, как и большинство других прав человека, право исповедовать религию может быть соизмерено с различными факторами, такими, как, к примеру, социальная гармония79.
Права человека, пишет Д. Литтл, допускают определенные формы непрямого контроля со стороны государства. Государственным органам разрешено регулировать религиозную практику (исповедание), хотя они не могут регулировать собственно верования. Государственное регулирование позволено постольку, поскольку сдерживает нарушение основных прав и свобод других или нарушение общественной безопасности, порядка, здоровья80.
Возможность ограничения свободы исповедания религии признается и в международно-правовой системе защиты прав человека. Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.) устанавливает, что свобода исповедовать религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, установленным законом и необходимым для охраны общественной безопасности, порядка, здоровья и морали, равно как основных прав и свобод других лиц. Вместе с тем, по мнению Д. Шелтона и А. Кисса, международные акты, которые допускают различные ограничения, указывают, что свобода есть правило, ограничение есть исключение81.
Свобода религии, как отмечалось на семинаре, посвященном административной практике государств - членов ОБСЕ в 2001 г., может пониматься в двух смыслах: внутреннем и внешнем. Последний проявляется в различных формах: обучение, групповые богослужения, ношение определенного типа одежды - и в отличие от первого не является абсолютным и подлежит государственным ограничениям82.
Современное национальное законодательство, как правило, воспроизводит соответствующие положения международных актов.
Например, в соответствии со статьей 22 Конституции Республики Казахстан осуществление права на свободу совести не должно обусловливать или ограничивать общечеловеческие и гражданские права и обязанности перед государством, а Закон «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях» 1992 г. говорит о том, что осуществление права исповедовать религию или распространять убеждения может быть ограничено законодательством только в целях охраны общественного порядка и безопасности, жизни, здоровья, нравственности или прав и свобод других граждан.
Проблема в том, что в каждой стране складываются свои представления об общественном порядке, безопасности, нравственности, здоровье населения83. И каждая страна именно соображениями безопасности, защиты морали, прав других объясняет необходимость регулирования и ограничения деятельности религиозных организаций. Но, как совершенно справедливо замечает Е. Андриес, прежде чем ограничивать религиозные свободы в целях общественной безопасности и здоровья, надо определить, что это значит84. Аналогичную задачу можно поставить и в отношении других целеограничительных положений: здоровья, морали, фундаментальных прав и свобод других.
Таким образом, в принципе допуская регулятивную и даже ограничительную деятельность в отношении религиозной практики, следует решить, насколько возможно вмешательство государства в данную сферу, каковы условия такого вмешательства, что считать религиозной, а что секулярной деятельностью религиозных организаций. Эти и многие другие вопросы, являющиеся предметом многочисленных научных дискуссий, судебных споров, административных разбирательств во многих странах, выводят нас на один из важнейших институтов государственно-конфессиональных отношений - автономию религиозных организаций или, как часто ее называют в европейско-христианской традиции, церковную автономию.
Автономия религиозных образований в той или иной степени признается в большинстве современных государств, за исключением, может быть, стран с тоталитарными режимами, где государство вольно не признавать любую частную активность и вмешиваться в нее. Не стоит вопрос об автономии и в некоторых исламских государствах с их неразделенностью религиозной общины и иных социальных институтов, хотя и они признают автономность религиозных сообществ, в частности в вопросах персонального права. Во многих других странах ситуация обстоит гораздо сложнее: к примеру, судам постоянно приходится разбираться, не преступили ли государственные органы границы дозволенного и тем самым не нарушили ли принцип церковной автономии.
Автономия не понимается в современных условиях как абсолютная независимость религиозных организаций от государства. Она предполагает, что есть сферы деятельности, в которые государственное вмешательство не допускается или допускается минимально. Независимость церкви и государства не абсолютна, пишет польский исследователь П. Мазуркевич85. Хотя американское право, указывает М. Ариенс, рьяно охраняет автономию религиозных организаций, это не дает им право жить только по своим законам86. В Греции, по мнению Ч. Папастасиса, правильнее говорить о духовной автономии церкви, а не об организационной87.
Многие государства признают необходимость ограничения вмешательства государства во внутреннюю деятельность религиозных организаций, но определение, что такое внутренняя деятельность, варьируется в каждой стране.
В Германии государство не позволяет религиозным объединениям определять их собственные пределы компетенции. Задача государства - совместить свободу церквей и религиозных объединений с другими правами, защищаемыми конституцией. К числу собственных дел церквей, куда не стоит вмешиваться государству, как правило, относятся проповедование, регулирование церковных служб, включая таинства, образование и подготовка служителей, права и обязанности членов, духовная служба и трудовое право, управление собственностью, благотворительная деятельность. В свою очередь, в полномочия государства входит определение юридической личности или статуса субъекта публичного права, религиозное обучение детей. Право на самоопределение церквей может быть нарушено только законами, которые обращены ко всем, например, в вопросах строительства, сделок с недвижимостью, экологии, дорожного движения, уголовного права88.
Что считать религиозной активностью в Италии, в которую не стоит вмешиваться государству, определяется либо законами, либо соглашениями с конкретными религиозными организациями. Например, в случае с католической церковью и для целей гражданского законодательства такой активностью признается:
- религиозная или культовая деятельность, имеющая целью богослужения или заботу о душе, миссионерская деятельность, преподавание катехизиса и христианское образование, назначение духовенства;
- другая, кроме религиозной и культовой, активность, касающаяся благотворительности, образования и культуры, и даже коммерческая деятельность89.
В соответствии с австрийскими подходами автономия охватывает догматику, обучение, религиозное служение, собственное законодательство и юрисдикцию, дисциплинарные меры, освобождение от церковных должностей, условия труда церковных работников, управление церковной собственностью. При этом подчеркивается, что провести ясную черту между внутренними и внешними делами невозможно. Церковь, как и любая ассоциация, - субъект законодательства государства. Внутренняя правовая система церквей, так же как их судов, действует параллельно государственной, однако это не означает полного исключения их из-под государственной юрисдикции90.
В Эстонии автономия с точки зрения административного права понимается как право на самоуправление и право на издание собственных правил91.
В Японии Верховный суд установил, что государству нельзя вмешиваться в проповедование, пропаганду, религиозные церемонии. В случае государственного вмешательства следует учитывать самые разные факторы: место богослужений, общественное мнение о том, является ли учение религией или нет, степень религиозности верующих, их цели и намерения92.
В Индии вопросы, что считать существенной частью религиозной практики, куда не допускается государственное вмешательство, решаются судами в соответствии с доктриной и практикой конкретной религии93. Так, решениями Верховного суда закреплено, что управление собственностью храмов, определение обрядов, проводимых в храме, относится к секулярным делам, что предполагает государственное вмешательство94.
Анализируя различные точки зрения, можно заключить, что внутренние дела, в которых религиозная организация признается автономной, предполагают организацию и управление, проведение культовых и иных связанных с культом мероприятий в собственных или арендованных зданиях, издание собственных правил и кодексов поведения, внутреннюю дисциплину, прием и исключение из членов организации, назначение и смещение религиозных служителей, организацию частного религиозного обучения и подготовки служителей.
Конечно, в конкретной стране эти признаки могут быть шире или уже. С. Феррари пишет, к примеру, что «внутренняя автономия религиозного сообщества» имеет намного большее содержание в Германии (включает образовательную и социальную деятельность), чем в Испании (только религиозная деятельность). Внутренняя автономия зависит от того, каким образом каждое правительство определило этот термин в законодательстве о труде, профсоюзах, конкуренции95. Во многих странах в качестве обязательного элемента церковной автономии выделяются собственная церковная юрисдикция, наличие собственных судебных органов.
Разные подходы к церковной автономии, пишет Р. Минерас, объясняются различным церковным пониманием этого вопроса, при этом учитывается и исторический, и юридический контекст96. Добавим, что такие разные подходы объясняются также и различным государственным пониманием церковной автономии. В США по результатам судебного рассмотрения одного из дел был даже составлен своеобразный тест (Lemon test), которым определяется, насколько правительственные действия отвечают конституционным стандартам невмешательства. Такие действия считаются отвечающими стандартам, если: 1) имеют светскую цель; 2) не могут иметь основным эффектом препятствия или преимущества для религии и 3) не могут иметь результатом слишком тесные отношения между церковью и государством97.
Понять, насколько трудно теоретические вопросы автономии религиозных организаций согласовываются с законодательством и юридической практикой, можно хотя бы на примере ситуации с внутренним управлением в этих организациях. Многие из них имеют собственные системы управления, порой складывающиеся веками, как в случае с католической или православной церквями. Однако современное законодательство о некоммерческих ассоциациях в целом или о религиозных организациях в частности устанавливает свои требования к тому, как должна быть организована та или иная структура, какие должны быть у нее органы управления. Зачастую такие требования очень демократичны и имеют в основе те принципы, на которых организовывается большинство негосударственных добровольных организаций: самоуправление, добровольность, коллективное принятие решение.
Вместе с тем эти демократические требования далеко не всегда согласуются с организационными подходами, принятыми в религиозных организациях. В Бельгии, пишет Р. Торфс, если религиозная организация выбирает форму некоммерческой ассоциации, предусмотренную бельгийским законодательством, то необходимо придерживаться и демократической структуры, а некоторые церкви построены иерархически98. Признание в качестве публичного юридического лица в большинстве кантонов Швейцарии также требует демократических принципов организации, что противоречит каноническому праву99.
Другая ситуация в Венгрии, где в соответствии с законодательством церкви не связаны принципом демократической структуры, в отличие от других некоммерческих ассоциаций100. Показателен и опыт Нидерландов, гражданское законодательство которых служило одним из примеров при подготовке гражданских кодексов в постсоветских странах. В то время как Гражданский кодекс определяет структуру различных типов юридических лиц, для церквей делается исключение: кодекс лишь указывает, что церкви руководствуются собственнными уставами постольку, поскольку это не противоречит закону. Уважая автономию церквей, Гражданский кодекс также исключает церкви из общих положений, применяемых ко всем типам юридических лиц101. Американские и английские суды с большой неохотой рассматривают вопросы внутреннего управления церквей, тем самым подчеркивая их право на автономию в этой области.
На вопросы религиозной автономии могут влиять и другие факторы. Одним из примеров является протест Русской православной церкви против создания в 2002 г. католических епархий на территории России. Вопрос, казалось бы, внутреннего управления католической церкви вырос в проблему в светском государстве, участнике международных договоров и обязательств, предусматривающих невмешательство во внутреннее устройство религиозных организаций. Однако не только Россия, но и другие светские государства вынуждены считаться с мнением титульных церквей и решать противоречия между светской политикой и религиозными интересами.
В конкретной практике встречаются и другие проблемы, связанные с церковной автономией, которые касаются назначения служителей, религиозного обучения, церковной юрисдикции.
Однако наиболее острыми моментами и для религиозных организаций, и для государства является культовая деятельность религиозных организаций.
Культовая деятельность представляет собой основной вид религиозной деятельности, при которой теоретически должно наблюдаться наименьшее вмешательство государства. И действительно, даже государства, ставящие своей целью борьбу с религией, стараются меньше вмешиваться непосредственно в отправление религиозных обрядов, проведение богослужений, религиозных церемоний. В законодательстве многих стран мира, к примеру, охраняется тайна исповеди, что является признанием сфер религиозной жизни, где вмешательство государства не допускается.
С другой стороны, в законодательстве и даже в конституциях некоторых стран предусмотрен прямой или косвенный надзор государства за культовой деятельностью религиозных объединений. В соответствии со статьей 13 Конституции Греции служители всех известных религий находятся под таким же надзором государства и несут перед ними такие же обязательства, что и служащие господствующей религии102.
Еще более сложная ситуация складывается, когда государственные органы, признавая невмешательство в культовую деятельность религиозных организаций, все-таки используют различные административные инструменты для воздействия на эту деятельность. Эти инструменты хорошо известны: разрешения, лицензии, запреты и т. п.
Государственное администрирование зависит от многих факторов, например от места и времени проведения культовых мероприятий, характера и способов религиозной практики и т. д.
Несмотря на то, что проведение религиозных обрядов, служб, церемоний главным образом регулируется самими религиозными организациями в соответствии с религиозной доктриной и правилами, государственное вмешательство может быть обусловлено местом проведения такой деятельности. О невмешательстве можно вести речь только в тех случаях, когда богослужения и иные культовые мероприятия проводятся в зданиях или на территории, принадлежащих религиозным организациям или арендованных ими в специальных культовых зданиях.
Если же религиозные объединения осуществляют такую деятельность в других местах, они подпадают под государственное регулирование и надзор.
Так, для любых действий за пределами церквей на Кубе, во Вьетнаме, Гватемале, Мексике и Экваториальной Гвинее требуется разрешение правительства. Отметим, что и во многих других странах требуются такие разрешения, но они не связаны исключительно с религиозной активностью, а охватывают случаи осуществления любой коллективной деятельности в общественных местах в соответствии с правилами проведения митингов, шествий, демонстраций и других массовых мероприятий.
В некоторых постсоветских странах деятельность религиозных организаций привязывается к месту их регистрации. Любые действия за пределами района регистрации расцениваются как противозаконные с соответствующей реакцией.
В исламских странах представителям неисламских религий запрещено проводить богослужения за пределами своих квартир, на открытых местах или иным способом в публичном порядке. Под надзором властей во многих из этих стран находятся и мечети, но при этом преследуются уже другие цели: например, не допустить политическую активность или распространение несанкционированных правительством религиозных взглядов.
Так, в Малайзии, ОАЭ, Саудовской Аравии, Сирии государственные органы наблюдают за содержанием проповедей, а иногда дают инструкции по поводу того, что должно в них содержаться. В Тунисе запрещается религиозная активность в мечетях, кроме совместных молитв, а в Марокко и Сирии мечети просто закрываются между часами молитв.
Свои правила устанавливаются в различных странах для проведения религиозных церемоний и обрядов в государственных и общественных организациях, включая государственные органы.
Наиболее распространена деятельность религиозных организаций в госпиталях, тюрьмах, воинских частях и др., где регулярные религиозные службы невозможны. Отметим сразу, что далеко не во всех странах существует вообще возможность такого религиозного служения, поскольку в одних деятельность религиозных объединений в подобных организациях просто недопустима в силу идеологических и политических установок, в других несущественна из-за низкой религиозности населения. В последнем случае в законодательстве содержатся положения о возможности осуществления религиозных обрядов, приглашения представителей религиозных организаций, что и делается на разовой основе и по договоренности с администрацией государственных организаций.
Однако некоторые страны, и прежде всего те, где между государством и церковью существуют отношения сотрудничества, в своем законодательстве предусматривают возможности для лиц, находящихся в указанных организациях, удовлетворять религиозные потребности с помощью религиозных организаций. В таких странах существует институт капелланов.
Как правило, назначение капелланов производится государством, при этом учитывается мнение или рекомендация религиозных властей. Государственные органы имеют также право контролировать деятельность капелланов. Капелланы оплачиваются либо государством (армейские капелланы), либо из общественных фондов, либо из средств религиозных организаций - это может зависеть от статуса религиозной организации. В Испании католические капелланы оплачиваются государством, а капелланы других деноминаций - самими религиозными структурами.
Капелланы рассматриваются либо как государственные служащие (в тюрьмах, вооруженных силах), либо как работники, заключающие специальные соглашения с администрацией (госпитали и иные социальные заведения). Преимущества в доступе в государственные учреждения и организации имеют представители государственной, доминирующей, признанной церкви или организации, подписавшей соглашения с государством. Так, в Колумбии только католические капелланы, а в Греции православные и мусульманские служители могут исполнять свои обязанности в вооруженных силах.
Не только место, но и время проведения культовых мероприятий может послужить причиной регулирования государством культовой деятельности. В Руанде запрещены ночные богослужения из-за опасности того, что под видом богослужений могут собираться повстанцы, а в Уганде этот же запрет - способ борьбы с так называемыми культами, особенно после массовых убийств членов организации «Восстановление десяти Господних заповедей». В некоторых исламских странах государство устанавливает часы работы мечетей.
